Придурок

Ти уткнулась лбом в мокрое то ли от дождя, то ли от ее слез стекло и шмыгнула носом. Вообще-то она Екатерина, а Ти — это мама когда-то сократила, и это милое прозвище, похожее на чмок в щеку, прилепилось к ней на всю жизнь. Но так зовут ее не все, а только самые близкие. Другие: кто КатИ, кто Катей, а кто-то уже Екатериной Андреевной. Но сейчас она была просто Ти, маленькой Ти, которая не могла остановить поток слез даже зная, что нос предательски распухает, а глаза превращаются в две опухшие щелочки. Ей было обидно. Она не могла объяснить, чем этот придурок ее так задевает каждый раз. Придурок — это начальник параллельного подразделения в ее департаменте. Почему ему каждый раз на любой ее довод нужно говорить это свое надменное «Нет, Екатерина Андреевна, так не пойдет.» Вот сегодня по его вине отправили на доработку ее шикарный проект, над которым отдел корпел три недели без выходных и обедов. Проект идеален. Она то знает, что это все из желания выделиться перед шефом. Одним словом — придурок. Придурок пришел в их офис полгода назад и превратил ее жизнь в ад. Не было и дня, чтобы он не прошелся своими язвительными замечаниями по ее работе. Но сегодня он перешел грань! За спиной открылась дверь и кто-то остановился на пороге. Надо срочно привести себя в порядок. Слишком долго вошедший молчит. Слишком пристально смотрит на нее. Катя быстро провела пальцами по щекам, чтобы смахнуть последнюю сырость и обернулась. «Ну, неееет! Что ему здесь надо?»  — Екатерина Андреевна, вы чем-то расстроены? , — участливо спросил он. Но почему в его тоне прямо сквозил сарказм? Придирок!  — Все нормально. Вам что-то нужно?  — Решил зайти и объяснить свою позицию по проекту. Он прекрасен, но я знаю застройщика — он не пропустит ту пару технических нюансов, о которых вы сказали в конце. Не пропустит, если мы с вами их не обоснуем. Еще чего! Сначала выставил ее дурой перед шефом, а теперь в спасатели набивается! Боже, как же я его ненавижу! Никого никогда так нена…. Хотя был еще один человек. Много лет назад, когда людей, называющих ее Ти было гораздо больше, был в ее жизни еще один придурок. Мальчишка из соседнего двора, который не упускал ни единой возможности, чтобы зацепить ее своими язвительными замечаниями. Это сейчас годы отданные спортзалу, диетам, косметологам и любимому салону красоты сотворили волшебство, и мужчины готовы были многое отдать за ужин, а может и завтрак с ней. Но она была замужем за работой и все воздыхатели довольствовались бизнес-ланчами и ее нежной улыбкой за очередной дежурный букет. А в детстве все было ужасно — смешная стрижка из слишком прямых волос вместо локонов, слишком густые брови, совсем не балетная внешность (она считала себя и вовсе страшной и толстой). Но Катя была доброй, открытой и заводилой двора. Поэтому никто и не дразнил ее. Мальчишки ее боготворили. Считали своим парнем. Только этот придурок вечно отпускал шуточки то про ее волосы, то про ее фигуру. Она взрывалась и как фурия кидалась на него с кулаками. Он только ржал и с гиканьем убегал от нее. Однажды она его подловила. Что-то в его расчетах пошло не так и он, свернув в пылу погони не в тот переулок, оказался в ловушке. Ей было уже 15, и, на самом деле, все его колкости были просто традицией с таким упорством им соблюдаемой — ни единого дня без колкости. Ти превратилась в Катю, легкая детская полнота ушла, оставив место женским округлостям, волосы отросли и лежали теми самыми локонами, о которых она мечтала в детстве (салоны красоты творят чудеса), брови были приведены в чувства пинцетом и превратились в два взмаха крыльев над огромными глазами с легким прищуром, так и оставшемуся ей от хулиганского детства. Правда мальчишки этого не замечали и в спутницы выбирали других, а она оставалась своим парнем. Еще и этот придурок никак не мог угомониться со своими шуточками. Сам он был смешной и лопоухий с россыпью веснушек по всему носу. Какой-то неестественно худой и ломкий в свои 17. Кате казалось, что такого можно одним ударом перешибить. Но ей так ни разу и не удалось догнать его. При всей своей несуразности он был ловким и безумно быстрым. Но не в этот день! Она готова была кричать боевой крик апачей, когда поняла, что сегодня, он получит за все годы издевательств. Глаза ее горели недобрым огнем пока она приближалась к нему: раскрасневшаяся от бега, локоны сбились в паклю, тяжело дыша. А он? Он повернулся к ней и стоял, засунув руки в карманы джинс и еще и ухмылялся. Придурок. Она подошла настолько быстро, что забыла об осторожности. Ее замах был перехвачен стальной хваткой его руки (откуда в нем вообще силы то есть), а рука через мгновение оказалась у нее за спиной. Она готова была его убить! Но могла только тяжело дышать в попытках вырваться. Их глаза оказались так близко впервые. Только сейчас она заметила, какие они у него странные: темно зеленые с желтыми крапинками по ободку радужки (как будто солнце, кинув в него веснушками, промазало, и они попали и в глаза тоже). Несмотря на странность всей ситуации Катя не могла отвести взгляд от этих глаз. В какой-то момент она даже дышать забыла.  — Я завтра уезжаю. С родителями на Дальний Восток. Просто, хотел попрощаться, — очень тихо сказал он И. Поцеловал ее. От неожиданности она даже не залепила ему коленом между ног. Губы его были горячими и мягкими. А поцелуй получился совсем недетский. Он притянул ее еще ближе к себе и сначала нежно, а потом с каким-то исступлением этот странный танец из губ, языков и дыхания. Казалось, что она сейчас задохнется, но остановиться не могла. В какой-то момент он отстранился от нее, не отпуская ее взгляда из своего. Пока Катина голова вспоминала как мыслить, а легкие — зачем им воздух. Он уже отскочил от нее, бросив напоследок очередную колкость про ее волосы и унесся по переулку. А Катя осталась стоять, соображая, что это было. Это был ее первый поцелуй. С того поцелуя прошло 10 лет. А она каждую ночь видела его во сне. Она не помнила лица, фигуры, только крепкие руки и веснушки в глазах. Может это тоже была причина одиноких завтраков и ужинов… Кто знает. И за это она его ненавидела. Все эти годы ненавидела за то, что так ушел ничего не сказав, за все его колкости, за его глаза и веснушки. НЕНАВИДЕЛА, но не могла забыть. Придурок. Так что, стоящий перед ней раздражитель не мог претендовать на самого ненавистного человека в мире.  — Благодарю, но наш отдел справиться и без вашей «профессиональной» помощи, — как можно язвительнее сказала Катя. Он почему то ничего не ответил, а только стоял и смотрел на нее, засунув руки глубоко в карманы джинс.  — Я попрошу вас уйти, у меня очень много дел и голова еще разболелась. От ваших советов. Катя демонстративно отвернулась к окну. На самом деле, чтобы спрятать свой распухший от слез нос, но для него это должно было означать конец разговора. Он не уходил, а подошел к ней. Его руки опустились на ее плечи. Он наклонился и тихо, так тихо, что она решила, что ей показалось сказал: «Ти, у тебя всегда была отвратная память на лица. Это единственное, что ты изменить не смогла. Отвратная память и отвратный характер.» Электрический разряд пробил ее с головы до ног, но не уйдя в землю, остался в ней, так что ноги начали подкашиваться. Она медленно развернулась и оказалась в миллиметрах от его глаз. «Блять! Его глаза!» Как она могла не увидеть сразу. Темно-зеленые омуты с желтыми крапинками по краю. Она же знает эти гребаные глаза. Но как? Перед ней высокий накачанный красавец с шикарной стрижкой и белозубой улыбкой. Нет в нем ничего от того мальчишки! В эту секунду он притянул ее к себе, как тогда в переулке: без всякой возможности отказаться от этих объятий. И приблизился к ее лицу так, что она почувствовала дыхание на своих губах. «Я скучал. Все эти 10 лет скучал по тебе. Как хорошо, что я тебя нашел.» Нежное прикосновение его горячих губ сбило дыхание и взорвало миллион бабочек в животе. Если бы не его рука, то она бы уже падала на пол — ноги ее не держали. Тыльной стороной свободной руки он провел по Катиной скуле и тут же запустил пальцы в ее волосы. Они опять, как и много лет назад забыли как дышать. Придурок! , — только смогла она прошептать между поцелуями и счастливо улыбнулась.