Подойду к зеркалу

      Ночь была единственным временем суток, когда ГЛаДОС оставалась наедине с собой. Днём ей нужно было постоянно следить за тем, чтобы любимая испытуемая в очередной раз не сотворила ничего с лабораторией или по крайней мере не убилась. Но обычно в три часа ночи Челл уже продолжительное время спала и наверняка видела свои невероятно глупые сны. А ГЛаДОС продолжала неустанно следить за роботами-испытуемыми Атласом и Пи-Боди. Однако ей, когда-то много лет назад бывшей человеком, с некоторых пор ничего человеческое было не чуждо. Она вспомнила, что когда-то давно сама была человеком, и теперь это не давало ей покоя. Так что иногда — правда невероятно редко — она покидала свой зал и долго бродила по практически бесконечным коридорам собственного комплекса, движимая не алгоритмами и программами, а чем-то гораздо менее очевидным и заметным для немногочисленных обитателей «Aperture». Тем, что было голосом её совести, остатками человечности, навечно заточёнными в корпус робота.       Вот и этой ночью, зимней и, по словам Челл, невероятно холодной, ГЛаДОС отправилась ходить по пустым тихим коридорам. Казалось, что она критично изучает каждый миллиметр своей лаборатории. Этот угол обзора был для неё непривычен — обычно ГЛаДОС осматривала свои владения через сотни камер слежения.       Постепенно она миновала собственные «владения» и забрела в старые лаборатории — остатки человеческой души не позволяли ей развернуться, вызывая необъяснимое чувство лёгкой ностальгии и тоски. ГЛаДОС замедлилась. Здесь уже не пролегала её территория. Старые, находящиеся в крайне плачевном состоянии тестовые камеры и тёмные кабинеты резко контрастировали с привычным окружением. Здесь не было панелей из лунных камней, холодного белого освещения и даже камер наблюдения. Помещения старых лабораторий были мрачными и тёмными, с мерцающим тусклым светом, который наверняка мог погаснуть в любой момент. ГЛаДОС вошла в один из кабинетов, и взгляд её упал на старое зеркало в стиле ар-деко. Зеркало было большим, в человеческий рост, с тяжёлой рамой. Его поверхность покрывал толстый слой пыли, и отражение из-за этого казалось очень нечётким — хрупкий силуэт в белой одежде да с горящими глазами. И ГЛаДОС, повинуясь тому же странному человеческому инстинкту, подошла ближе и стёрла пыль на уровне своего лица. Её белая перчатка тут же посерела, но андроид даже не обратила на это внимания.       Зеркало, отражающее свет из коридора, казалось единственным светлым пятном в этой комнате. ГЛаДОС заглядывала в него с не свойственным ей любопытством, и в один момент ей показалось, что в зеркале возник кто-то другой.       Кэролайн.       Конечно, внешне ГЛаДОС не была точной копией Кэролайн. Андроид высокая и нескладная, с длинными конечностями, слегка юным лицом и светящимися ярко-желтыми глазами, в которых словно навечно застыла угроза. ГЛаДОС ничуть не походила на ту женщину, которой она когда-то являлась. И всё же в этот момент андроид может поклясться, что перед ней появилась Кэролайн. Настолько настоящая, что почти реальная.       Стекло между ними в этом причудливом освещении кажется похожим на лунный свет. Таким хрупким, словно его можно разрушить одним лишь касанием. И всё же ГЛаДОС знает, что нет ничего прочнее этой зеркальной грани. И дело ведь не в самом зеркале, а в пропасти между ней и Кэролайн. А Кэролайн так близко и в то же время так недосягаемо далеко. ГЛаДОС смотрит на себя, а видит остатки былой человечности, свой голос совести, и не смеет отойти от стекла.       Они так и стоят рядом, всё же чем-то неуловимо похожие. Может быть, дело во взгляде? Настороженный взгляд ГЛаДОС встречается с таким же настороженным взглядом Кэролайн. Та будто осуждает. Кэролайн знает всё, потому что наблюдает за происходящим глазами ГЛаДОС. За бесконечными жестокими тестами, за нарочитой небрежностью к Челл, за каждым обидным словом. Кэролайн словно безмолвно указывает на все неверные шаги будущей себя. Это болезненно отдаётся в сознании ГЛаДОС, и андроид, словно признавая поражение, первая опускает взгляд. Совесть можно обмануть, но что, если совесть — это твоё настоящее «я»?       Она не знает, сколько уже стоит так перед своим отражением, в котором, однако, видит отнюдь не себя. Затем в один момент поправляет прямые чёрные волосы, и женщина в зеркальном отражении делает то же самое. И в этот момент кажется, что не существует ничего, кроме ГЛаДОС и этого зеркала. Даже все звуки затихли. Остаётся лишь звенящая тишина в рамках практически кромешной темноты.       Потом ГЛаДОС садится на пол и проводит рукой по своему аккуратному веснушчатому лицу, с любопытством наблюдая, как Кэролайн повторяет это. Её движения кажутся такими уверенными, и можно даже подумать, что не она, а ГЛаДОС здесь всего лишь повторяет за своим зеркальным двойником. Словно это ГЛаДОС — отражение. А потом память услужливо подсказывает ей, что Кэролайн не даёт покоя с тех пор, как девушка-робот узнала о своём происхождении. Сколько раз Кэролайн осуждала ГЛаДОС, направляла её. От Кэролайн нельзя было скрыться.       И ГЛаДОС на мгновение задаётся вопросом: «Кто здесь настоящая?» «Может, это ты».       В какой-то момент ГЛаДОС действительно начинает чувствовать себя отражением. А Кэролайн по ту сторону — настоящая. Где-то там она смотрит в зеркало, чтобы перед ней возникла ГЛаДОС.       А затем в коридоре начинает мерцать свет, и ГЛаДОС отвлекается. Она чувствует себя очнувшейся. И из зеркала на неё смотрит не Кэролайн, а она сама. Похожая на человека, но всё-таки не человек, и уж тем более не умершая много лет назад Кэролайн. Она недовольно морщится, чувствуя досаду от произошедшего. Она так глупо чувствует себя…       Что ж, наверное, пора возвращаться. Роботы-испытуемые наверняка уже чувствуют неладное.       А когда-то давно одна отчаявшаяся женщина смотрела в это зеркало и боялась увидеть в нём вместо себя андроида.