Сто восемь оттенков Осени

В трауре Осень рыдает от горя, ей не утешиться звонким весельем. Будто провидица горьких историй, слёзы янтарные льёт в своей келье. Алые листья закапаны воском, пламя свечей непрестанно трепещет, Яко монахиня в платье неброском бродит по миру с посланием вещим. Ей ни к чему колдовские обряды, видит она всё, что было и будет, Грусти не скрыться от мудрого взгляда, только она никого не осудит. Видит она незавидную участь листьев, которым лежать на дороге, Видит и мрачные грозные тучи, видит сердца, что тоскуют в тревоге. Чутким смирением душу очистив, мир она вновь укрепляет молитвой, Он очарован мятежностью листьев, тех, что изрезаны яркости бритвой. Осень, надев власяницу из света, с тусклой улыбкой шагает куда-то, Ветхое солнце холодных рассветов сменится солнцем студёных закатов. Посох в руках и усталость во взоре — Осени, верящей в жизнь, атрибуты, Листья пылают янтарным узором, в нежность, щемящую сердце, обуты. Груз одиночества — тяжкое бремя, давит, как камень, на хрупкие плечи; Осень смирилась, печальное время пало на землю, как сумрачный вечер. Нет здесь сомнений и быть их не может, ей не хватает тепла и заботы, Той, для которой мир в сердце дороже, чем листопадной мелодии ноты. И преклоняясь пред мудростью этой, добрых советов её мы попросим, Бродит в одежде монашеской где-то матерь листвы — прозорливая Осень.