***
Нью-Йорк… Будь здесь, но ты Лондоне и я сдаюсь.
Я держу Нейта за руку так, будто он мой парень. Десятки глаз смотрят на нас, и мне становится не по себе, когда я понимаю, что люди думают о нас с ним. — Уверена, что ты не хочешь этих слухов о нас, — тихо говорю я, на что Нейт лишь сильнее сжимает мою руку. — Да, не хочу, — поворачиваясь ко мне, мой друг всё-таки отпускает руку, и я чувствую лёгкий холодок. — Но я хочу, чтобы тебе было комфортно. Хотя я понимаю твой страх: ты не хочешь, чтобы он подумал о нас что-то не то. — До этой секунды я даже не думала о Гарри, — я фыркаю и отталкиваю парня, продолжая двигаться вперёд — к алкоголю. — Так я имел в виду не Гарри, а Луи, Голден, — я не вижу лица парня, но знаю, что он усмехается. — Прошло уже три года, у тебя были десятки романов, сотни историй, о которых лучше не вспоминать, но стоило тебе оказаться здесь — твои мысли снова занимает Стайлс. Я хочу сказать: «Нет, Нейт, ты ошибаешься», но я не хочу лгать другу. Ведь как только я переступила порог этого здания, я сразу поняла, что встречи не избежать. Если Гарри, конечно, соизволит сюда явиться. Если я что-то и запомнила из университетских будней, так это то, что Стайлс всегда избегал разного рода мероприятий и компаний, он умело находил аргументы, и мне приходилось признавать своё поражение. — А где Роуз? — словно ничего не случилось, спрашивает парень. — Она опаздывает, но попросила занять ей местечко. Я замечаю несколько знакомых лиц, но у меня нет ни малейшего желания здороваться с кем-то из старых знакомых, потому что я всё ещё помню, какие у нас были отношения в университете. Может, я должна забыть, простить, отпустить, или что ещё там говорят гуру психологии. И, по правде говоря, я очень хочу избежать всех этих неловкостей и вида, будто мы реально хорошо дружили в те годы, потому что это ложь в своём обличии. Я пишу сообщение Кларк с вопросом о том, где носит её занудный зад, на что она присылает мне три средних пальца. Один сезон сменяет другой, но Роуз Кларк всё ещё та, кем была в нашу первую встречу. — Джеймс Голден, — мужская рука касается моего плеча, и я оборачиваюсь. — Приятно видеть тебя здесь. Лиам Пейн чертовски изменился: его волосы стали длиннее, кажется, он даже подрос и накачался. Я разглядываю его дольше положенного, и это не остаётся незамеченным. — Привет, — Пейн тянется ко мне за объятиями и это выглядит нелепо, но я отвечаю ему и слегка хихикаю. — А где твоя «свита»? Мой вопрос ставит парня в тупик, и он просто качает головой. — Мы собирались с ребятами на год выпуска. Почему ты не пришла? Я усмехаюсь. — Вообще-то, Лиам, я была там и всё очень хорошо помню. На самом деле, весь тот вечер я провела в компании Стайлса: мы рассказывали друг другу о событиях, которые произошли с нами за год, делились странным дерьмом из воспоминаний об университете, кажется, мы оба очень сильно напились, Гарри постоянно говорил, что скучал весь год, но я так ему и не поверила. И, кажется, правильно сделала, потому что утром его уже не было рядом со мной. От Роуз я узнала, что Гарри уехал рано утром на такси и сказал кому-то из наших одногруппников, что у него самолёт в Лондон. Конечно, просто в тот вечер я забыла, что он а-н-г-л-и-ч-а-н-и-н. — Наверное, я был слишком пьян тогда, прощу прощения, Джеймс, — на удивление, улыбка Лиама выглядит искренней. — И, кстати, тебе идёт красная помада, Джеймс. Это почти мило. Это словно напоминание о том, что эти слова не значили ровным счётом ничего, потому что даже Лиам Пейн со своей необразованностью сделал мне этот чёртов комплимент и даже глазом не моргнул. Это ли не ирония? — Эй, — Кларк протискивается через людей, и я закатываю глаза. — Сколько здесь людей, твою же мать! — Роуз выглядит удивлённой и говорит на повышенных тонах, вызывая тем самым неодобрительные взгляды у окружающих. — Я только что разговаривала с Лиамом Пейном, — взяв у официанта два бокала шампанского, говорю я, и Роуз показывает язык. — Он был милым, кстати. — Лиам Пейн не может быть милым, боже, — Кларк кривится, когда алкоголь попадает на её язык, и я смеюсь. — Какая мерзость. Я думаю о том, что мы не пили уже очень давно. Я имею в виду, у нас очень давно не было тусовок, после которых никто и ничего не помнит, мы не звонили бывшим или настоящим, пьяные в стельку, мы не танцевали на столах и уже точно не плакали из-за всякого дерьма. — Когда мы последний раз напивались, Кларк? — девушка делает вид, будто задумывается, а после выпивает содержимое бокала до дна. — Ты забавная.Taylor Swift — Come back… Be here
Подруга пожимает плечами и берёт меня за руку: — По дороге к тебе я встретила Нейта, и он обещал нам занять лучшие места. Возможно, я была не очень права по отношению к Нейту, но он буквально застал меня врасплох. — Он жаловался на тебя, между прочим, Джеймс, — я закатываю глаза и продолжаю следовать за подругой. — Нейт, это реально крутые места! Роуз занимает место возле Нейта, и я ловлю себя на мысли, что мне будет скучно здесь, ведь это не то, к чему я привыкла. — Всё ещё не понимаю, как оказалась здесь, — покачав головой, я поправляю своё платье и вскакиваю с места. — Простите, но увидимся на after-party. Роуз усмехается и пихает в бок Нейта, на что тот лишь кивает, будто в чём-то убедился — это злит ещё больше. — Если собираешься найти его первой, то потом не жалуйся, что он снова поступил с тобой плохо, — голос Кларк пронизан холодом и мне действительно неприятно это слышать. — Поймал, — его голос звучит издевательски приятно, руки снова касаются моей талии, а глаза смотрят прямо в душу. — Привет, Джеймс. Чёртово дежавю. — Привет, Гарри. Мы смотрим друг на друга так, словно между нами всё в порядке, но ничего не в порядке. Да, я перестала злиться на него и обвинять во всех смертных грехах, но вместе с этим мы перестали общаться, и мне стало его очень не хватать. — Всё такой же. — Да и ты без седых волос, Джеймс. Его губ касается лёгкая улыбочка и мне становится тепло где-то в области сердца. — Твои волосы, — кончиками пальцев шатен берёт прядь моих волос и разглядывает её с разных сторон. — Новая жизнь? — Типа того. Тогда я думала, нет, я была уверена, что он — лишь одна из страниц моей книги, но что, если всё это время Гарри был целой книгой? Что, если он всё ещё имеет надо мной власть? — Просто говорю, Джеймс, — добавляет моя подруга и пожимает плечами, будто мы не говорим о парне, в которого я была по уши влюблена три года назад. Мы начинаем медленно двигаться в такт «The Lady in Red» и я мысленно возвращаюсь на пляж. Пытаюсь блокировать свои мысли, но те воспоминания великолепно печальны. — Между нами всё хорошо? — я тихо спрашиваю, положив голову на плечо парня. — Конечно. Я вздыхаю и прижимаюсь к нему ближе. — Я скучал по тебе, Голден. — Я тоже скучала. — Тогда почему не писала? — А ты? Гарри молчит, и я всё понимаю. — Неловко, — пытаясь разрядить обстановку, говорю я и молюсь, чтобы песня побыстрее закончилась. — Ну, а если серьёзно, то как ты? Банальный вопрос для банальной ситуации и истории любви, у которой не было шанса, но Гарри для меня не просто «парень из университета». — Могло бы быть и лучше, если честно, но в плохие дни я вспоминал университет и тебя. Я покидаю зал, бесцельно следуя куда-то. — Ну хоть у тебя всё хорошо, Джеймс, — посмеиваясь, произносит Стайлс, и мы ускоряемся в танце. — С чего ты взял? — Спрашивал у общих знакомых о тебе, — пожимая плечами, словно говоря о погоде, отвечает кудрявый. — У меня не хватало смелости написать тебе, а узнать о твоих делах хотелось. Знаю, я идиот. Быть может, идиоткой всегда была я. Ноги приводят меня в уборную, я смотрю на себя в зеркало, и мне не нравится то, что я вижу там. — Джеймс, — я слышу, как Гарри зовёт меня, но даже не оборачиваюсь, потому что он последний, с кем бы я сейчас хотела говорить. С трудом признаю, что я глупая девчонка, которая думала, что живёт в мыльном пузыре и всё вокруг действительно такое радужное и красивое. — Подожди, Джеймс. Он продолжает звать меня, и я слышу его настигающие шаги, чувствую, как он хватает меня за руку, но успеваю вывернуться. — Отвали от меня, Стайлс, — говорю я, шагая дальше. Слёзы наворачиваются, и я понимаю, что уже не в силах их сдерживать. Так я выгляжу — жалко. Если у боли и есть вкус, то именно её я чувствую — горько-сладкую, оставляющую после себя привкус того, о чём обычно хотят забыть. — Не веди себя, как девушка-подросток. Я резко оборачиваюсь. Гарри стоит, засунув руки в карманы своих скинни. — Так вот оно что, — ухмыляюсь и вытираю слёзы. — Так я себя веду, да? Мне понадобилось долгие три года и десятки разных имён парней, чтобы перестать возвращаться в тот чёртов день, когда я рассказала Гарри о своих чувствах. Тогда я пообещала себя больше никогда-никогда этого не делать, но я ничему не учусь… Мой мыльный пузырь лопается. Моё отражение в зеркале словно отдельно от меня, ведь оно не знает, чего мне стоит находиться здесь. В этом чёртовом Нью-Йорке, когда я всего лишь хотела жизни в Сиэтле. — Просто дыши, Джеймс, просто дыши, — я повторяю это, словно мантру и мне даже становится легче. Я говорила самой себе: «Не привязывайся к нему» и своей голове я прокручиваю всё в обратную сторону, быстрее, чем самолет, на котором Гарри улетел в свой чёртов Лондон. — Гарри здесь нет, Джеймс, и это хорошо, разве нет? — я продолжаю говорить сама с собой, не считая это странным. — Гарри сейчас в Лондоне, а ты в Нью-Йорке. Гарри в жизни не прилетел бы с другой точки мира ради этой конференции. Дверь в уборную открывается, и какая-то девушка неловко улыбается мне, после чего говорит: — Я тоже иногда разговариваю сама с собой. Я слегка смеюсь, но от этого не становится легче. Тогда я роюсь в своей сумочке и достаю влажные салфетки, чтобы стереть эту чёртову красную помаду, будто ожидаю, что услышу ещё один комплимент этим вечером, но правда в том, что Гарри в Лондоне — конец истории. Я выхожу из уборной вместе с этой девушкой, и она кажется мне очень милой. — Часто бываешь в Нью-Йорке, Джордин? — спрашиваю я, поправляя свои волосы. — Если честной, то это первый раз, — блондинка неловко смеётся, и я замечаю румянец на её щеках. — А ты? На секунду, всего лишь на секунду, я задумываюсь, когда думаю, что вижу знакомое лицо возле мужской уборной. — Я живу здесь уже год, — теперь моя очередь неловко смеяться. — Кстати, я училась в Стэнфодском университете, а ты в каком? Дай угадаю: что-то из Лиги Плюща? — О, нет, Джеймс, я училась не в США, — будто это самое глупое, что я могла спросить, отвечает Джордин. — Я из Англии. Разве ты не заметила мой акцент? — Оу, — только и произношу я. — Тогда что ты здесь делаешь? — Я здесь со своим другом. Он, кстати, тоже учился в Стэнфордском университете, а сюда его пригласили на конференцию. Он, правда, назвал это абсурдом, но сказал, что было бы неплохо побывать в Нью-Йорке и, возможно, увидеть знакомые лица. Я тяжело вздыхаю, надеясь, что жизнь не смеётся надо мной, ведь не может быть такого совпадения. Гарри в Лондоне — точка. — Привязываться к людям — отстой, — пожимая плечами, добавляет кудрявый. — Я думал, что смогу избежать этого, но с тобой всё как-то пошло не по начертанному. — Что ты имеешь в виду? — краем глаза смотрю на часы и осознаю, что до Нового года осталось около десяти минут, а у меня в руках всё ещё нет традиционного бокала с шампанским. Однажды я захотела стать девушкой, которая превратит его плохие дни в хорошие. Я хотела, чтобы Гарри был тем, кто скажет: «Моя жизнь изменилась после встречи с тобой, Джеймс». Гарри Стайлс был моей безумной мечтой. Теперь он последняя страница, которую я не хочу читать и переворачивать. — Мы все приехали в Стэнфорд, чтобы получить образование. В процессе мы находили друзей и врагов. Людей, с которыми можно просто выпить, — Гарри подходит ко мне и подносит мою руку к своим губам, оставляя маленькие поцелуи на костяшках. — А уже через несколько месяцев нам придётся попрощаться со всем этим. — А вот, кстати, и мой друг, — Джордин поднимает руку и улыбается. Я замечаю, что у неё действительно идеальная улыбка — это бесит. Может, я даже завидую. — Гарри, иди сюда! И тогда мой мир разваливается на части. В уборной я пересеклась с подругой Гарри — иронично, ведь я успокаивала себя тем, что Стайлс в Лондоне и мне не стоит бояться. — Я думал, что потерял тебя, Джордин, — его голос звучит совсем близко и мне приходится взять себя в руки, чтобы не сбежать, хотя я всё ещё могу это сделать. — Ты нашла с кем пообщаться даже в уборной, — Стайлс смеётся, вероятно, ещё не осознав, с кем познакомилась его подруга. — Гарри, это Джеймс. Она тоже училась в Стэнфодском университете, — мило говорит блондинка и Стайлс, наконец, смотрит на меня. Я чувствую это напряжение между нами. Мы оба молчим, и я знаю, что лучший выход из ситуации — убежать, но это лишь покажет, что я боюсь. Хотя это, вероятно, самое очевидное. — Джеймс? Сколько лет, — Стайлс широко улыбается и просто кивает. — Боюсь, Джордин, что я первый познакомился с Джеймс, правда, это случилось много лет назад. Мы вместе учились. Блондинка искренне удивляется, и я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. — Вы были друзьями? О, нет, блондиночка. Может, Гарри и дружил со мной, но только вот я нет. Я была безумно влюблена в этого парня, и это поглотило меня до такой степени, что однажды я просто запуталась. — Что-то вроде, — слегка посмеиваясь, шатен смотри прямо мне в глаза, и я замечаю несколько морщинок на его лице. — Но мне было трудно дружить с человеком, который не любил Англию. — Тебе не нравится Англия, Джеймс? Ты была там хоть раз? — задаёт очевидный вопрос Джордин, и я нервно пожимаю плечами. — Я не была там, но знаю, что ваша страна маленькая, поэтому не уверена, что мне было бы там интересно, — нагло вру я. Джордин и Гарри посмеиваются, и мне становится тошно от этого. — Быть может, мы — маленькая страна, но именно мы породили Шекспира, Черчилля, «The Beatles», Шона Коннери, Гарри Поттера, правую ногу Дэвида Бекхэма и, если подумать, левую ногу Дэвида Бекхэма, — с гордым видом заявляет Стайлс и Джордин говорит что-то вроде «Точно, это всё мы!» (1) — Туше, — я искренне смеюсь над заявлением парня, принимая поражение в этой словесной перепалке. — Ну, я была рада познакомиться с тобой, Джордин, и была рада увидеть тебя, Гарри. Эти слова мне ничего не стоят — просто обычная вежливость. Я ловлю себя на мысли, что мне и правда не стоило так переживать из-за Гарри, но я почему-то не могла предположить, что он найдёт себе кого-то. То есть, это очевидно, а я не идиотка: Джордин и Гарри не похожи на друзей точно так же, как и мы с ним. В прошлом, конечно. — Хорошего вечера, ребята, — я натянуто улыбаюсь и, не дожидаясь ответа, ухожу прочь. Обернувшись, я замечаю, что Гарри и Джордин мило беседуют. Стайлсу словно наплевать, что я так просто ушла. А чего я ожидала, собственно? Что он побежит за мной, скажет, как ему жаль и прочее дерьмо?***
Snow Patrol — New York
After-party приводит меня в чувства. Может, это из-за двух бокалов шампанского, а может из-за чувства, съедающего меня изнутри. Словно все мои негативные эмоции обнажились, и теперь я просто проживаю их раз за разом. Я достаю телефон из сумочки и захожу в Инстаграм с одной целью — найти Гарри. Я помню, что Гарри удалил свой аккаунт, но прошло уже несколько лет. Возможно, он создал новый. Я ввожу его имя в поиске, и его профиль высвечивается первым — слишком легко. Аккаунт открытый и это удивляет, но содержимое аккаунта удивляет куда сильнее, ведь там тринадцать его фотографий. Они не чёрно-белые, а цветные. Гарри даже лицо не прячет на них. Тот ли это Стайлс, которого я знала? — Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — я ругаюсь, осознавая, что случайно нажала на фотографию два раза. — Великолепно! Меня начинает раздражать тот факт, что я так сильно боюсь показаться Гарри уязвимой. Да, чёрт возьми, он здесь и этого не изменить. По какой-то причине Нью-Йорк ему показался интересным и это забавляет, но ровно до того момента, пока я не осознаю, что он здесь не один. — Можно присоединиться к тебе? — раздаётся мужской голос со стороны двери, и я закатываю глаза. — Нет, это места для одиночек, — я фыркаю и на секунду задумываюсь о том, что это слишком грубо, но становится поздно: парень называет меня сукой и уходит, даже не закрыв за собой дверь. — Козёл! — прикрикнув, я тут же выдыхаю и пытаюсь подумать о чём-то хорошем, но краем глаза замечаю Стайлса, находящегося прямо напротив меня. Он с кем-то беседует, изредка жестикулируя, и я думаю о том, какие у него красивые пальцы… Я смотрю на Гарри, и будто не было всех этих лет. Такое чувство, словно мы снова на последнем курсе университета, я влюблена в него, а он убегает от меня, потому что не знает, что делать дальше — чувство абсолютно живое и почти что настоящее. В его руках любимый напиток, волосы в идеальном беспорядке, на губах лучшая улыбка — он всё ещё тот самый зыбучий песок. Он окружён нашими знакомыми, словно водой и я ловлю себя на мысли, что не только Англия, но и каждый англичанин — остров. (2) — Сколькими ещё способами ты можешь разбить моё сердце, Гарри? Ты не хочешь быть со мной, или чтобы я была с кем-то другим. Насколько я должна быть несчастна, чтобы ты был счастлив? Он снова молчит. — Почему ты никогда не пытаешься объясниться? — Потому что я не считаю это необходимым. Я уже говорил тебе, что всё сложно, Джеймс. В сотый раз говорю тебе, что я никогда не играл с тобой. То, что я сказал тебе вчера — правда. Если бы людские сердца никогда не разбивались, то не было бы удовольствия в их латании. Я убеждена, что боль учит и закаляет. И я думаю о том, как тяжело мне давалась разлука с Гарри первое время после выпуска — я повторяла: «Полагаю, Гарри, сейчас ты в Лондоне, я не хочу так сильно нуждаться в тебе». Но я нуждалась какое-то время, а потом его имя и правда стало лишь пылью. Всё новые и новые имена появлялись в моём списке. И каждый раз я думала, что этот парень моя судьба, но всё заканчивалось расставанием. Ни разу меня не посетила мысль о том, что, возможно, мне стоило бороться за Гарри и я не думала, что не найду никого лучше. Были лучше. Были те, кто любил меня, но их не любила я. Были те, кого любила я, но они не любили меня. Я много кого впустила своё сердце за эти несколько лет, но мало о ком я буду думать спустя годы. Но для Стайлса, вероятно, в моём сердце всегда будет особое место, даже если я больше не люблю его или не хочу. — Это провал, Джеймс, — проговариваю я, убирая «лайк» с фотографии парня. — Шерлок из тебя никакой. — Это точно, Джеймс, — слегка посмеиваясь, Гарри подходит ближе и присаживается напротив меня. — Решила подышать свежим воздухом? Я хмурюсь и качаю головой: — Подумала, что провести остаток вечера на балконе с бокалом шампанского и телефоном — не такая уж и плохая идея. До тех пор, пока я не нашла твой аккаунт и не поставила случайно «лайк». Шатен внимательно изучает меня и на секунду мне становится не комфортно. — То есть, Джеймс, тебе не понравилась фотография? — легко бросает он и ухмыляется. — Что же, я думал, у тебя есть вкус. Я закатываю глаза, и всё это кажется бредом. Однажды я читала про Англию и это было интересно: если бы вам вздумалось вскрыть сердце англичанина, вы обнаружили бы в самой середине его клочок подстриженной лужайки. При первой же возможности англичанин любого общественного класса стремится усесться под деревом, или растянуться на траве, или неторопливо и безмолвно шагать под зеленым шатром дубов с сосредоточенным, слегка грустным выражением лица. Рай англичанина украшен газонами. И по этим газонам разгуливают британские праведники, покуривая свои трубки и держа свои неразлучные зонтики. (3) — Я успел перекинуться парой слов с Роуз и Нейтом. Они, кстати, искали тебя, — продолжает парень. — Мило, но пока я не хочу с кем-то говорить. — Но ты уже говоришь, — Гарри улыбается, и улыбка касается даже его зелёных глаз. — Со мной. Это забавляет его, но не меня. — Я просто хочу понять, что с тобой происходит, Джеймс. — Вау, Гарри, ты серьёзно? — я начинаю терять не только уверенность, но и контроль. — Просто…вау. — Объясни своё поведение, пожалуйста. Я здесь не для того, чтобы слушать твои истерики. Если у тебя всё в порядке и твоё сегодняшнее сумасшествие не вызвано каким-либо внешним фактором, то я пойду, — Стайлс усмехается и опускает руки.Sting — Englishman in New York (slowed)
— Скажи мне что-то, чего я ещё не знаю, Стайлс, — я не замечаю, как начинаю флиртовать и это сбивает столку даже Гарри. Наверное, глубоко в душе я мечтала увидеть его сегодняшним вечером. Это отстой. — Как Лондон? — Превосходно. А как… Сиэтл? — в ответ спрашивает шатен, но я лишь пожимаю плечами. — Ты уже не в Сиэтле? — Я в Нью-Йорке, Гарри, — допивая шампанское, говорю я. — Мне нравится этот город, — шатен проводит языком по своей нижней губе, и я начинаю моргать слишком быстро, чтобы забыть об этом. — К чему этот разговор? Мы не должны делать вид, что нам есть о чём поговорить. Зачем эти формальности, Гарри? Гарри встаёт со стула и громко вздыхает, после чего, наконец, я узнаю в нём прежнего Стайлса, в которого когда-то была влюблена: — Мы просто пытаемся вести себя как следует, но ты же знаешь, мы этому так и не научились, Джеймс, — эти слова легко покидают его рот и я усмехаюсь. — После той вечеринки, когда, ну, помнишь, я оставил тебя… Я вернулся в Лондон и искал твоё лицо в толпе, но это было слишком наивно, ведь всё это время ты была в Нью-Йорке. Почему-то от этого моё сердце начинает биться чаще. — Мне сделали интересное предложение по работе, поэтому я думаю, что вскоре перееду сюда жить. Однажды я услышала, что иногда что-то встречается на твоём пути и у тебя есть выбор: расшибиться в лепёшку или приспособиться и двигаться дальше, но тебе нужно сделать или то или другое, чтобы двигаться вперёд. То есть, вот, это случилось: мы с Гарри в Нью-Йорке. Он, вероятно, будет здесь работать, а я здесь живу уже какое-то время. Но это не судьба. — Мазаль тов, — я салютую ему пустым бокалом и разочарованно вздыхаю. — Будешь англичанином в Нью-Йорке, Стайлс. Мы оба смеёмся над этим каламбуром, хотя раньше Гарри нравились каламбуры, иначе как объяснить его игры со мной? — Джентльмен пойдет, но никогда не побежит, — парень пропевает эту строчку из песни Стинга с улыбкой, но глаза парня не выглядят весёлыми. — Я в Нью-Йорке уже около недели и по привычке я пью чай в пять часов вечера, а из-за того, что я говорю с ярко выраженным британским акцентом, окружающие думают: «Боже, он, должно быть, очень умен…», хотя ты бы сразу раскусила меня. Я поправляю своё платье и поднимаюсь на ноги, слегка покачиваясь. Стайлс хочет сделать шаг ко мне на встречу, но я вытягиваю руку вперёд. — Ты здесь не ради извинений, ведь так? — нахмурившись, спрашиваю я, и Гарри кивает. — Я помню время, когда мы слонялись без дела, просто растрачивая своё время: ходили на вечеринки, лазили по заброшкам, снова ходили на вечеринки, напивались, ругались, между всем этим пытались учиться… И, если честно, Гарри, это было крутое время. Я опускаю то, что вдобавок мы играли на самых уязвимых струнах души друг друга, говорили то, что не думали на самом деле и, к сожалению, мы оба проиграли в этой жестокой игре, под названием «взрослая жизнь». — Джеймс, ты же не думаешь, что тот факт, что я теперь буду жить в Нью-Йорке, что-то меняет? — тон Гарри мне незнаком — такого ещё не было. — Нет, не думаю, — и это чистая правда. — Ты же не думаешь, что я всё ещё влюблена в тебя? Шатен словно сомневается, когда качает головой и произносит тихое «не думаю». — Просто теперь мы оба можем снять маски и признать, что сожалеем об этом с самого начала. Гарри целует меня в лоб и обнимает, прижимая ближе к себе. — Теперь, Джеймс, я называю это место домом, потому что здесь ты, — его губы касаются моих волос, и я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не заплакать. — С Новым годом, — Гарри говорит, когда начинается салют, и я с ужасом осознаю, что мы всё пропустили. Начинает играть какая-то новогодняя песня, но мы с Гарри по-прежнему в объятиях друг друга. Впервые за долгое время я могу представить будущее, в котором счастлива. И я знаю, что он тоже это почувствовал. Я буквально вижу какой-то порядок во всём этом бардаке. — Я сожалею лишь о том, что струсил тогда, ведь скажи я о своих чувствах раньше, у нас было бы больше времени. — Но ты всё равно улетел бы в Лондон, а я уехала бы в Сиэтл — это не сработало бы, Гарри. Давай просто признаем это и разойдёмся — раз и навсегда. Внутри меня что-то зажигается, когда я осознаю: все эти несколько лет я была увлечена другими парнями, я влюблялась, мне разбивали сердце и я снова склеивала его. И внезапно я понимаю, что не обманывала того парня, за которого хотела выйти замуж, когда говорила ему, что люблю. Ведь я правда любила его. Не Гарри. И уже давно. — Но сейчас мы оба в одном городе, — словно не понимая, продолжает Гарри. — Ты сам сказал, что это ничего не меняет, — я подхожу ближе к парню и касаюсь своей рукой его щеки, которую покрывала редкая щетина — он стал ещё красивее. Если это возможно, конечно. — Но ты истинный англичанин: там, где правила игры не позволяют выиграть, английские джентльмены меняют правила. (4) Гарри расслабляется, пока моя рука лежит на его щеке, но мои слова будто отрезвляют его, и я грустно улыбаюсь. — Я ведь плохой джентльмен, Джеймс, и ты всегда знала это. — Знала и всё равно влюбилась в тебя, Гарри, — мне становится легче дышать, когда он, наконец, понимает, кем являлся для меня. Стайлс наклоняется ко мне и кладёт обе руки на мои щёки. Его пальцы нежно поглаживают мою кожу, и я сдерживаюсь, чтобы не замурлыкать в ответ на эти магические действия. — Должно быть, это ранит, прежде чем ты уйдёшь, — и с этими словами он целует меня. Целует так, как тогда на пляже. Только в этот раз это ничего не значит. Мы словно признаём наше поражение этим поцелуем. — Должно быть, это ранит и меня тоже, когда ты уйдёшь. Я улыбаюсь и вновь целую его, и когда шатен хочет углубить поцелуй, я прерываюсь и отхожу от парня. — Джордин красивая и вы подходите друг другу, — искренне говорю я. — Мы с ней друзья, — в своё оправдание произносит шатен, но я лишь улыбаюсь. — Если вы с ней такие же друзья, какими были мы с тобой в университетские годы, то, пожалуйста, не лги хотя бы себе. Не в этот раз, ладно? Однажды ты уже потерял девушку, которая любила тебя. Может, в этот раз сделаешь чуть больше, чем «ничего»? Гарри обдумывает мои слова, прежде чем согласиться и принять тот факт, что я права. — Не хочешь остаться на ночь? Все мои любимые разговоры всегда происходят именно ночью, — шёпотом добавляет он. Я всматриваюсь в вечернее небо и вздыхаю. До нас доносится музыка из зала, и я узнаю в ней песню, под которую мы с Гарри танцевали на пляже. — Просто не отпускай меня, пока песня не закончится, — Гарри кивает и прижимает меня к себе ближе. Я слышу, как он шепчет: «Наверное, забавно быть англичанином в Нью-Йорке» и это вызывает у меня искреннюю улыбку. История заканчивается, когда я признаю: он не разрушил мою жизнь тем, что так и не стал моим.