встретимся на карнавале

ярмарки, их любят все. цветастые карусели, яркие парады праздничных лент, вьющихся по шатрам. везде запах жженой сладкой ваты и фруктовых сиропов, нос щиплет. по грязным углам улицы жмутся тени, шепчут духи. октябрь всегда был их месяцем. и кто открывает ярмарки осенью? облетевшие листья давятся дождевой водой на асфальте. в лужах светятся красные огоньки гирлянд. кеды испачкались, на тонком капроне колготок высохшие кусочки грязи. спешит, представление скоро вести. огибает кричащие души, цепляющиеся за подошву. — мне до вас уже дела нет, малыши. рыдают воем листвы, раздувают алеющие в ночи волосы. шатёр звенит запахами и криками, шелестит листвой на вершинах. а лера ярмарки с детства невзлюбила. слишком громко, слишком по детски жутко. красные ленты режут глаза, жженый сахар щекочет носоглотку. — ну отведи брата, лер, мы заняты. и вот снова тут. перешагивает лужи, спрятав замёрзшие руки в карманы. вырвиглазные вывески оповещают о скором начале представления. — «крадущая души?», — лера с опаской смотрит на загоревшиеся глаза брата, — лер, пошли? вздыхает, переводя взгляд на наручный циферблат часов. стрелки встали, странно. — отнесу к мастеру, как вернусь. ну, пошли. шатёр разгорается, разливается брызгами кровавой краски над головами. успевают занять места под начала спектакля, свет меркнет, оставляя яркие софиты на полу сцены. в тишине шум аппаратуры и стук каблуков. как тиканье часов, как писк в тишине больничной палаты. размеренные, остаются на корке мозга трещинами. а у леры сердце останавливается. красный-красный-красный, везде вокруг блядский красный цвет. вытанцовывает на толстом каблуке, ведёт бал под руку со смертью. красота бывает только демонической? черт, да, перед лерой настоящая демоница. оскал выступает на чёрных губах, волосы в беспорядке. а на душе ледяной ужас. — дорогие друзья! мы начинаем шоу. страх, страх повсюду. ползает по душе, пачкает грязными лапками. немеют ноги, на спине выступает холодный пот. вокруг смех и хлопки, радостные крики детей, запах еды и липкие лужи пролитой газировки. хочется вскочить, выдрать это ощущение с груди, заорать что есть силы. это не фокусы, нет. глаза горят, танцовщица поворот за поворотом рвёт вены вокруг сердца. пустеет в груди, ноет и кричит. а перед глазами улыбка. повязка на бёдрах, изодранный пояс, красный свет глаз. это кровь? черт, у неё на руках кровь, да? забирается острыми ноготками в горло, сжимает, разрывает, умывает ладони водопадом крови. она рядом, она далеко. в душе и на сцене. в душе, в душе, в душе. смерть заносит косу, блестит зубами и хохочет. танцовщица плюет той в лицо, утягивает себе. у леры, кажется, сердце больше не бьется. не бьется, точно. толпа взрывается криком, танец заканчивается. — лерочка, приглашаю к себе за кулисы! не откажет, не вздохнёт. шаг, один за другим. тиканье пустого зала, и куда мог деться кир? это что, сердце? нет, часы. часы пошли.