Звёзды под ногами и причал над головой

Ждёт нас путь неблизкий, И, чем крепче виски, Тем короче, сэры, Будут ваши дни Гротеск: Песенка о вреде пьянства

      Губы казались сухими, болезненно саднящими, а на потяжелевшем языке, приглушив другие вкусы застыл отголосок пережёванного табака и опилок иноземного чая — отвратительно.       До скрипа зубов — до желания прикусить край стола, зашипеть, выгибая спину, вдохнув терпкий запах закрыть глаза. Подступающий сон только тошнотворно кружил голову, увлекая и обещая глубокий, сытый отдых.       Но больше всего Диане хотелось исчезнуть или в ином, ужасном раскладе карт оказаться в поместье Трелони и, хорошенько встряхнув, высказать всё, что она думает о нём и его друзьях из высшего общества.       Многое накопилось: кипело в груди, змеёй билось в разуме, отзываясь в тяжело трепещущем сердце.       Но вырваться из глотки грозилась только выпивка.       Хуже и быть не могло.       Широкая, узловатая ладонь легла на плечо, надавила, пробираясь пальцами зацепилась.       Могло.       — Прочь, — шипящие предупреждение.       — Вам пора, — ответное, рокочущее наставление.       — Убирайтесь, — но доктор с ним не соглашается.       — Только с вами, — фырканье, слишком оглушительное.       — К морскому дьяволу, — сдвинувшись, Ливси слепо пнула ногу незнакомца, но наткнулась на ножку стола.       — Я не отправлюсь туда в одиночку, — рывок: Диану отдернули, ударив о грубо сколоченную спинку стула — голова откинулась назад, достаточно, чтобы встретиться глазами с чужим взглядом.       Лисьим, изучающим.       — Если, — зевок превращает угрозу в стон, до слёз в уголках глаз.       — Тише, доктор, тише, — руки смещаются, теперь, подхватив тянули выше, — Поднимайтесь — вам пора, — упорство, доброе едва ли не отцовское.       — Ещё один шаг, и вы окажитесь в петле, — доктор щетинится, сопротивляется, упираясь скользящими каблуками в пол.       — Для начала вам придётся подвести меня к верёвке, — оттаскивает, утягивает дальше, — Доктор Ливси, прошу вас, — приходится встряхнуть, грубо.       Это помогло.       — Вы, — понимание — она ещё сохраняла долю трезвого ума, догадывалась, — Мы знакомы? — внимательность зацепилась за лицо, черты и спутанную бороду.       — О вас трудно не набраться слухов, доктор Ливси, — давит, используя её собственное имя, как клинок против неё.       Она отвечает поступью альбатроса и попыткой удержаться, рука сама заходить за услужливо подставленное плечо.       Так приходит осознание.       Человеком, протянувшим руку помощи, был повар: Джон Сильвер — ком шума, любимец публики и, кажется, она не была уверена, правая рука владельца крошечной таверны.       Хорошее место, но в плывущем от усталости зрении напоминающее сорвавшийся с якоря дикий корабль.       — Я не ведьма, — слова сами срываются с губ — лучше, чем желчь.       — А я не Король Пиратов, — находится Сильвер.       — Высоко, — от сравнения что-то в глубине груди, а может живота переворачивается, ядром глухо падает вниз.       Ливси спотыкается.       — Осторожно, — придерживает, перетягивает на себя. Приобняв узкий бок, уводит — и никто с ним не спорит.       Кто-то даже поднёс оставленный саквояж — кто-то открыл скрипящую дверь, кто-то понимающе приложил палец к губам.       Кто-то шутливо поклонился, ладонью указав в чрево притихшего города.       Все жесты застыли стоило Джону превратить широкую, дружескую улыбку в едва заметный, но понятный для знающих оскал.       — Если, — до колкости в горле от холодного вечернего воздуха и запоздало.       — Никто не узнает об этом маленьком происшествии, — клятва.       — Но вам следует вернуться, — беспокойство истинной леди.       — Команда должна управляться без капитана, — точка зрения моряка.       — До кэба, — торг.       — Как скажите, доктор, — так соглашаются с ранеными.       — Точно Бабуля Хокинс, — старая память.       — Хокинс, — отдалённо пробует Сильвер.       — Кэб, — припоминает доктор.       — Я оплачу, — теперь обещание.       — Щедро, — Диана почему-то чихнула.       — Вернёте, когда мы встретимся снова, — по-простому, зловеще.       — Обязательно, — царапающее глотку фырканье.       Расплатиться придётся совсем скоро, под чужими, любопытными, взглядами — выхватив кошель, Джон найдётся.       Но, потом, подтянув за локоть пообещает хранить молчание — в ярком, добром, предрекающем приключение свете, он слишком напоминал пирата.       Противится было невозможно, сложно вырвать из чужих рук, держащие тебя нити — только бросить взгляд и надеется на прочный замок.       Просто плохое предчувствие.