Не чую. Не бачу. Не кажу.
Покидаю мережу,
Перетинаю межу.
Тихая, тихая тьма. У 998 нет имени и личности. У 999, впрочем, тоже. Всё, что у них есть - сухие факты, цифры и прочие заскриптованные символы. 998 и 999 не видят, не слышат и говорят только на языке низких частот, который непонятен никому, кроме таких же трёхзначных наштампованных псевдолюдей. 999 родился последним. Правительство не захотело, чтобы появились четырёхзначные граждане. Трёхзначных так мало, ровно тысяча, но они сильнее жизни и смерти. Каждый трёхзначный при рождении получал инъекцию, дарующую такую силу, которой нет у божеств. 000, которого никто никогда не видел, получил три таких инъекции. И нет его сильнее во всей вселенной. И каждый ему поклоняется. По всей стране воздвигнуты монументальные храмы, предназначенные для поклонения 000. В резиденции, которая выше всех облаков и богаче всех дворцов, прислуживают 000 три жреца - 001, 002 и 003. У одного наушники в ушах, у второго повязка на глазах, а у третьего зашит рот. И выглядят жрецы совсем как живые - впрочем, их всё равно никто никогда не видел, как и 000. Тихая тьма. 998 и 999 живут в небоскрёбе на последних этажах. Тут так холодно даже летом, и счета за отопление гигантские. 999 затягивает жгут. Что вообще значит эта инъекция после божественной прививки, данной при рождении? Не более, чем укус комара. *** - Он слепоглухонемой, - утверждает женщина. - Да подожди ты, - отвечает мужчина. - Он стучит что-то, он морзянку понимает. Запиши. Четыре точки, два тире, точка и дальнейшая последовательность стуков вырисовывается в громогласно кричащие буквы на экране: "СПАСИТЕ МЕНЯ" Женщина касается пальцами губ незваного гостя в определённой последовательности. Он начинает отстукивать морзянку так, как если бы от этого зависела его жизнь. Да впрочем, она и зависела. "Я ИЗ СТРАНЫ, КОТОРАЯ ХУЖЕ АДА. Я ТАКОЙ ЖЕ КАК ВСЕ. НЕ СЛЫШУ, НЕ ВИЖУ, НЕ ГОВОРЮ. ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТТУДА". - Что за страна? - недоверчиво хмурится мужчина. - Я понимаю, о чём он. Есть в нашем городе метрополис, где живёт тысяча таких, как он. Но попасть туда - значит обречь себя на гибель. Там никому не нужен солнечный свет - они с рождения не видят, не слышат и не говорят. - А если кто-то захочет попасть наверх? - Никто не захочет. Женщина бросает тоскливый взгляд на незваного гостя. Телетактор взлетает в воздух и проносится через всю комнату, провода, к которым подключен гость, рвутся, а комната вспыхивает огнём. 998 касается холодных, почти ледяных губ 999, заставляя очнуться. *** Всё было просто в том метрополисе после рождения 999. Стерилизация проникала в вены вместе с врождённой вакциной. Но у всех были руки, которые могли бы доставлять им удовольствие, если бы только хоть кто-то в удовольствии нуждался. 999 нуждался. Родиться последним - всё-таки означало родиться особенным. 999 сидит на полу рядом с 998, шипит что-то инфразвуковое. 998 не слышит, не видит и не отвечает, но внемлет. А потом 999 валит 998 на пол и впивается в его губы своими губами - и это понятнее, чем инфразвук, и чувственнее, чем телетактор в далёком запределье. 998 сам не замечает, как отвечает на поцелуй. *** Всё, что остаётся чувствовать трёхзначным, чьё сознание сужено до размеров ничего - прикосновения иных трёхзначных и непаханое поле для самокопаний. Так 999 будто бы мельком вспоминает, что когда-то он был иным. Видеть, слышать, говорить - для трёхзначных такие же недоступные понятия, как для кота - квантовая физика. Ни один кот в мире не поймёт, что учёный запихивает его в ящик ради объяснения принципа суперпозиции, а не ради того, чтобы помучить животное в ящике. Но люди - существа более совершенные, и если даже людей сбить в стадо, лишив их любой связи с миром, в этом стаде всё равно будет как минимум один человек, который взбунтуется. Если бы 000 не самопровозгласил себя над ними, будущими неразумными слепоглухонемыми рабами, и не взял себе власть силой, то ещё вопрос, согласились бы они на эту власть или нет. 999 понимает, что что-то не так. Но что из этого? Ведь ничего лучше он не видел и не слышал. И не спрашивал, есть ли что-то лучше. *** Что принимает 999? Да он и сам не имеет понятия. Тяжёлые наркотики, расширяющие сознание, которое без наркотиков сужено до размеров ничего. Их продаёт ему 228 - ничего не спрашивает, единожды договорившись с ним на низких частотах и каждый день принося новую порцию вещества. 999 постоянно догоняется. 999 уже не может быть трезвым, уже не вывозит это душащее ничего вокруг. Вколоть себе ещё, чтобы быть собой. Быть настоящим. И когда-нибудь обрести имя и личность вместо трёхзначия. И чувства, чувства обязательно... 999 вспоминает. По кускам, по обрывочным фрагментарным ошмёткам - всё, что можно вспомнить. 999 ласкает 998 кончиками пальцев, когда нащупывает родинку. Такую же, как у него самого. Будто высоковольтный ток пробегает по венам 999. И 999 вспоминает всё, что можно было вспомнить - больше вспоминать нечего. И хватает первую попавшуюся одежду, и суёт в руки 998. Они бегут, одетые наспех, по лестницам метрополиса. Туда, где светит солнце и царствует свобода. Туда, где они будут счастливы... *** Свежий ветер продувает уши. Солнечный свет ударяет в глаза 998 и 999, заставляя распахнуться. - Меня зовут Тарас. Бывший 998 еле шевелит языком, не привыкшим к речи. - А меня зовут Богдан. И единственное, в чём бывший 999 похож на бывшего 998, и на всех нынешних трёхзначных из метрополиса - все они не привыкли к свободе. Люди проходят мимо проклятого метро и скапливаются вокруг Богдана и Тараса, которые разглядывают друг друга так жадно, будто всегда мечтали об этом. Да они и мечтали. Всегда. Увидеть, услышать и сказать. Богдан встречает в глубине толпы женщину и мужчину из своих приходов. На обоих бейджики с их именами и родом деятельности. Имена разные, род деятельности одинаковый. Оба тифлосурдопедагоги. - Вы помните меня? - спрашивает их Богдан. Они отрицательно мотают головами. - Спасите тех, кто под землёй. Они будут поклоняться вам. Им нужен кто-то такой... - Нужно позаботиться о спасении, - добавляет Тарас. - Спецоперацию организуем. Назовём "Покидая сеть". Люди вокруг, в пёстрых одеждах и со странными причёсками, смотрят на Тараса и Богдана не иначе, как на воскресших. Ну что ж. Главное, что воскресли. И остаётся только жить. По-новому. - А ещё я завяжу. Мне больше не нужны наркотики, - уверяет Богдан. И ни у кого нет причин ему не верить.