Не заходи в мой кабинет!

Свет настольной лампы, что находилась на столе, представлял комнату в напряжённой атмосфере и жутких тонах. Обои в скором времени пришлось бы сменить на что-то более светлое, но всё равно бежевые обои при таком туском свете пугали Василису. Стул, на котором напряжённо и неуверенно посиживала она, немного поскрипивал от ненарочного движения. То сядет поудобнее, то пододвинется, и этот неприятный скрип пугал её до замирания сердца. Тени игрались на стенах, казалось, что они за Калининой следили, вызывая мурашки во всём теле и тревогу. А прикованный к ней подозрительный взгляд собеседника только усугублял ситуацию сегодняшней вечерней встречи в кабинете Москвы. Михаил крепко сжал руки в замок, прижимая к подбородку. Его голубые глаза всегда были во внимании, разглядывая с каплей злорадности на девушку. Светлые волосы собраны в косу, привлекая столицу коснуться её. Но иногда приходилось держать себя в руках, и Москва продолжал интриговать Тверь. Московский с характерным скрипом стула встал с него, спрятал руки за стройную спину и начал расхаживать по кабинету, оглядывая умиротворённым взглядом шкаф, на котором в несколько рядов располагались папки с документами, книги о политике, экономике и т. д. — Итак, Калинина Василиса Ярославовна, — произнеся это, Михаил обратил боковым зрением на Василису, которая уже поджала плечи и смотрела на руки и колени, сжимая подол платья цвета хаки, — как я недавно о вас... — Зачем вы меня позвали? — прервав, прошептала дрожащим голосом Василиса, понимая, что за это может получить от «врага детства» оскорбление. Михаил пока не спешил отвечать, продолжая оглядывать теперь обои. Но всё-таки из уст вышел проглушённый вздох, а взгляд всё равно, то на обои, то на собеседницу. — Три дня назад мне кое-кто сказал, что вы без всякого разрешения заходили в мой кабинет, — Московский уже оказался за спиной девушки, обхватывая спинку стула и прожигая недовольным взглядом, — Зачем? Василиса вздрогнула ещё от скрипа стула, не только от близкого контакта чужих рук, что «маршем» начинали проходиться по её дрожащим плечам. Глаза вновь забегали: то на разбросанные бумаги на столе, то на монитор компьютера, то опять на страшные обои. Губы стали быстро засыхать, отчего Василиса пыталась увлажнить, постоянно облизывая их и сглатывая. — Я н-не знала… — Что не знала? — акцентируя на «что», Михаил крепко сжал плечи Калининой, обжигая ухо горячим дыханием. И только от этого мысли Твери начали запутываться. Голова - большой лабиринт, скоплённый мыслями, прошлыми событиями и действиями. Каждая мысль может слетать из уст, но а какая-то - пропадает. Словно языка с самого начала и не было. — Я н-не знала, что вас не было в кабинете, и … — Василиса пыталась держать себя в уверенном состоянии, но после того, как руки Михаила расслабились, начиная гладить плечи, на мгновение замолкла, опустив взгляд на колени. Среди тишины до сих пор был слышен тяжёлое дыхание Твери. Но чем ближе Михаил приближался и уже смог найти «лазейку», тем Василиса сильнее сжимала подол платья, сгорбившись. — И? — Михаил уже успел дотронуться до руки девушки, ощущая потную ладонь. — Я решила найти сама те документы, которые мне были нужны. Столица пока не спешил отстраняться от неё, продолжая вслушиваться в дрожащий голос Твери. — И… я не ожидала, что увижу в одном из ящиков… — Василиса дальше не могла произносить, прикрывая рот свободной рукой, пока другая «опленена» чужой. Михаил, конечно, вскоре понял, о чём она имела, на что убрал левую руку и переложил на плечо девушки. Калинина снова вздрогнула, ошарашенно посмотрев на широкое окно, где за ними в ночной тиши красовались огоньки. В Москва-сити всегда было красиво. А сколько денег приходилось вкладывать в такое творение, схожее с американскими небоскрёбами. — Спроси себя: кто я такой? — пропел первопрестольный, уже начиная совершать «маленькие прелюдии». Язык коснулся уха Василисы, вызывая мурашки и напряжение. Калинина бы никогда не связалась с Московским, зная то, что он сделал с ней в прошлом. Но с каждым разом язык Михаила умело ласкал её, на что самообладание улетучилось, дав волю наслаждению. Тверь с вздохом откинулась на спинку стула, сжала подлокотники, ощущая ещё то, как проворно чужие руки спустились с плеч на напряжённые кисти рук. Василиса всё качала головой, прикрыла глаза пышными ресницами, горя в необъяснимых ощущениях. Сердце стучалось, пот пропитывался в платье, ноги сами собой раздвинулись. Но Михаил пока не спешил сразу одаривать девушку чем-то новым, приступая к другому. Поцелуй в румяную щёку вызвал у Василисы вздрог, но после того, как снова её коснулись мягкие губы Москвы - расслабилась, продолжая отдаваться в наслаждение. Но внутри Василисы всё крутилось. «Отстранить, или продолжать отдаваться этим искушениям?» Но вскоре руки девушки притянулись к плечам Михаила, начиная их сжимать, отчего губы юноши отстранились от щёки. Но голубые глаза Московского всё-таки нашли в девушке нужную лазейку, усмехнувшись. — Хм, как же оказалось всё просто. Подхватив Калинину со стула, он продолжал улыбаться в её лицо, отчего у девушки всё горело. В комнате становилось немножко душно, отчего так хотелось снять с себя всю одежду. Но Михаил пока терпел, продолжая опалять Василису своим горячим дыханием и смущать словами. — Хм, как же вы прекрасны. — сам разум Московского в скором времени вообще пойдёт по наклонной. Он даже чуть не уронил из рук Тверь, наконец-то уложив на диван. Василиса пока не могла сообразить, что дальше происходит, но её губы уже накрыли такие же мягкие и заботливые. Сразу в голову ударил жар и наслаждение, от которого уже всё тело исгибалось, поддаваясь под руки Москвы. Но её руки уже начали снимать по пуговице рубаху Михаила. На это он обращал внимание, решив тоже сделать что-то с платьем девушки. Остранившись от желанных губ, Тверь сообразила быстро снять сверху платье, открыв Михаилу свою привычную сторону. Белое кружевное бельё прям манило пальцы Москвы прикоснуться, но по глазам Твери было видно, что она желает того, чтобы её кто-то потрогал. И даже палец, прикусанный зубами, смог выразить застенчивость девушки и желание поскорее начать с чего-то новенького. Вдруг голову снова нахлынули прошлые воспоминания, но рука Михаила бережно охватила плечо Василисы. — Не бойся, я тебе не сделаю больно. Шёпот, словно шелест листьев, защекотал ухо девушки и уже смог усмирить её, поудобнее устроившись перед хозяином. Сперва тёплые прикосновения немного напрягали Василису, пытаясь сосредоточиться, и она уже откинула голову, ровно дыша и прочувствывая каждое прикосновение на груди, животе и ближе к бёдрам, от которых уже вышел из уст её первый приглушённый стон. Михаил нашёл уже третью лазейку, приближаясь пальцами к нижнему белью. Палец медленно потянул их вниз, отчего руки Твери уже хотели сами стянуть это бельё. И когда трусы оказались на полу, Михаил начал приступать к следующему действию. Василиса напуганно обратила на него взглядом, на что услышала: — Не бойся, отдайся искушению. Василиса только и надеялась на это, прикрыв лицо. Пока ничего подозрительного не было, но палец так медленно проходился по её половым губам и клитору, отчего стоны девушки исходили их губ всё более громкими. Рука Василисы уже потянулась к груди, сжимая от наплыва неописуемого чувства. Дышать тяжело, а испускать стоны так хотелось во всю комнату, но стыд мешал этому, отчего Василиса пыталась сдержать стоны. — Хм, какая же ты чувствительная! — Михаил вскоре приступил языком, отчего Василиса не сдержалась и простонала: — Михаил! Эйфория уже шла кругом, заставляя её мучаться в этом. Вроде бы и хотелось ощущать это, но и не хотелось. Но то, как профессионально делал с ней Московский, не описать словами. — Михаи-и-ил! Тверь изгибалась, просила Михаила остановиться, но он не останавливался, наконец-то получив хороший результат. — Ну, надеюсь, ты поняла, почему ко мне не надо заходить без разрешения в кабинет? — Москва уже надел рубаху и помогал надеть платье уставшей Василисе, которая еле соображала. Скорее всего, после такого Василиса, может быть, и не вздумает войти в кабинет и искать в нём что-то.