Hit the stage!

Дрожащими пальцами, набрав нужный номер телефона, Хан затаил дыхание, прислонившись лбом к прохладному стеклу телефонной будки. На улице шёл сильный, холодный ливень, превращая этот город в столицу мокрого асфальта. Внутри таилась обида на целый мир — несправедливая оценка за проект над которым он долго корпел, ссора с Чанбином в последствии которой их командная работа в Трираче дала первую серьёзную трещину, а с Феликсом они перестали разговаривать, избегая друг друга как чумы. Джисон злился на весь окружающий мир, на себя, в том числе. Если бы он не был настолько импульсивным, то не нагрубил лучшему другу. В какой-то момент жизни его судьба дала трещину, все резко изменилось и вернуться к прежнему распорядку вещей уже стало невозможным. Хан надеялся что человек, которому он пытается дозвониться сейчас ответит, разговаривать ему больше было не с кем. Мучительное ожидание, долгие гудки на том конце провода. Хенджин взял трубку. — Алло? Музыкант замер. По телефону у Хвана голос оказался ещё лучше, чем в жизни — он успокаивал. Наверное, его бы Хан слушал вместо асмр вечно. — Привет, это Джисон, прости что поздно звоню, но мне нужно с кем-то поделиться мыслями. Мы можем поговорить? — Хани, что случилось? Твой голос звучит расстроенно давай встретимся через минут 15 в центре, хорошо? Студент усмехнулся, больше не сдерживая слез. Эмоции завладели его мыслями окончательно. Хан чувствовал себя так, словно он находится на обрыве высокой горы, готовый спрыгнуть вниз. Окончательно покончить с этим дерьмом, раз и навсегда. В таком случае он не будет чувствовать больше боли. Джисон пробормотал Хенджину точный адрес, обозначив что последний может найти его в телефонной будке синего цвета. Хенджин никогда не задумывался о существовании родственных душ. Он слышал об этом ни раз от родителей в детстве, затем от друзей, когда те первые находили своих вторых половинок. Юноша не придавал этому большого значения, у него всегда не было отбоя от поклонников, танцор находился в центре внимания постоянно. Любил ли студент кого-то по-настоящему? Хотя бы раз? Навряд ли, если не считать родителей, которые его воспитали и поставили на ноги. В конечном итоге любая любовь всегда причиняет человеку боль. Хенджин не верит в нее, но кидается в омут так, словно завтра больше не наступит и если на его сердце затем появятся шрамы, он готов к последствиям. Вторая половинка… какой она должна быть? Поддерживающей, понимающей, доброй, с теплой улыбкой на пухлых, маленьких губах, она должна похожей на Джисона. Хван считает Хана своей родственной душой. Ему ещё ни с кем не было настолько уютно как с ним. От любви одни получают радость, другие мучаются в агонии, но Хенджин точно понимает — если Джисону больно, значит и ему тоже нестерпимо плохо. Молодой человек чувствует неладное, когда отвечает на звонок рэпера, у того голос звучит подавлено, а ещё Хан задыхается от слез. Хван даже не спрашивает откуда студент взял его телефон, все это не важно, главное чтобы с ним все было в порядке. Хенджин наспех надевает тонкую куртку с кроссовками, хватает ключи с прихожей, телефон и спешит по ступенькам подъезда вниз. Улица встречает сильным ливнем и ветром. Начало февраля совершенно не радует погодой. Танцор включает геолокацию на смартфоне, чтобы срезать путь и бежит по лужам навстречу к нему. Хенджин надеется спасти его, забрать часть страданий себе, принять таким, какой Джисон есть сейчас — слабым и беззащитным. Ведь Джисон его вторая половинка. Наконец, юноша замечает неподалёку знакомую синюю будку, где сам недавно плакал из-за разговора с матерью. Шаги замедляются, сердце стучит как бешеное. Хван видит перед собой несчастного парня, который поднимает на него нечитаемый взгляд. — Хенджин, ты пришёл? Спасибо, мне действительно не с кем поговорить сейчас, — музыкант шмыгает носом, рукавом рубашки вытирая мокрое лицо. — Хочу напиться до беспамятства. Тихо зайдя внутрь телефонной будки, блондин слабо улыбнулся уголками губ. Джисон сделал несколько шагов назад, практически прилипнув спиной к дверце. Здесь оказалось тесновато для двух людей. — Это не выход избавляться от проблем путем алкоголя, выпивка не поможет тебе надолго забыться. — Тогда что ты предлагаешь мне делать? — Поделиться со мной тревогами. Да, мы не так близки как может показаться на первый взгляд, но я хочу помочь тебе, Хани, — Хенджин протянул ладонь к его лицу, огладив щёку большим пальцем. Джисон красивый, но это не то определение каким его можно было описать точно, он чарующий, пленительный, у него симпатичная улыбка и задорный огонёк в глазах, когда Хан выступает на сцене. Хвана к нему тянет, он устал притворяться и убегать от своих чувств. — Я поругался с Чанбином, сорвался на нём после того как получил плохую оценку по истории музыки, затем чуть не ударил Чана, но кто-то вовремя нас разнял. Ушёл из студии в процессе работы, громко хлопнув дверью, не выдержав давления, а вечером мне написал Ликс и сказал что Чанбин сильно расстроен из-за всей этой ситуации. Я правда не хотел чтобы так вышло, но ситуация вышла из-под контроля, я сорвался на близких, Хени, — рассказ студента в некоторых моментах резко обрывался. — Выплескивать свои эмоции — нормально, Джисон. Копить в себе весь негатив долго довольно вредно для души и тела, надеюсь тебе стало полегче. Уверен, вы скоро помиритесь, не стоит волноваться об этом, Феликс, Чанбин и Чан любят тебя. Юноша поднял на него заплаканный взгляд, слабо кивнув в знак подтверждения его слов. Потихоньку Хан успокаивался, перестав чувствовать себя в эпицентре бури. Он верил Хенджину. — Если ты ударишь меня за то, что я собираюсь сделать прямо сейчас, то я пойму, правда. Прошу, дай хотя бы шанс, — резко сократив расстояние между ними, Хван наклонился к чужому лицу, целуя Хана в губы. Он не отталкивал, а напротив, ответил. Из трепетного он перерос во взрослый французский поцелуй. Джисон ухватился за ворот кожаной куртки Хенджина, чтобы не упасть вниз. Они оба желали этого слишком долго. — Прости что был таким несносным раньше, я делал пакости, чтобы ты почаще думал обо мне, Хани. Вижу удалось завоевать твое доверие, ты нравишься мне. Хан Джисон, ты станешь моим парнем? Обещаю заботиться, помогать с проблемами и покупать тебе чизкейки на обед. — Я согласен, — Джисон рассмеялся, спрятав смущенное лицо в своих ладонях. Начинать новую жизнь не простая задача. Для одних это дается легко, как за стаканчиком горячего кофе в кафе сходить, другим сложно, люди впадают в ступор, когда их ставят перед фактом, что пора что-то существенно менять. Хенджину казалось что он относится к первому типу, однако на самом деле оказалось менять привычный распорядок довольно трудно. Приходилось бороться с собой каждый день, избавляться от вредных привычек, к ним танцор относил конкретно встречи на одну ночь. Отношения с Джисоном практически ничем не отличались от тех, что были у них раньше, единственное парни стали видеться чаще и целовались. Хван чувствовал себя счастливым, Хан довольным и окрыленным. Видимо им стоило пройти через сложности, чтобы в конечном счете оказаться вместе. — Будешь ещё кусочек десерта или ты наелся?, — спрашивает блондин, поправляя волосы ладонью. — Нет, одного кусочка достаточно. Спасибо, что привел меня сюда, Хени, — студент улыбнулся, взяв парня за руку и присел к нему рядом, чтобы обнять. Джисон замерз, это стало заметно по его мурашкам на коже. Хенджин снял с себя чёрный пиджак, накинув его на плечи рэпера. — Не благодари, лучше привыкай к этому ведь теперь мы вместе, я буду делать все возможное чтобы вызывать на твоём лице улыбку. Боже, одевайся потеплее, ребёнок, зима пока не закончилась, я не хочу чтобы ты заболел, договорились? Хан не мог оторваться от изучения лица своей второй половинки — в танцоре было прекрасно все: ему хотелось запечатлеть каждую родинку, глаза, нос, губы и волосы на пленочную камеру. Он нашёл своего Хаула в своем же университете, невероятно! Объятия с Хваном напоминали розовые закаты по утрам, овсяное печенье с шоколадной крошкой, ламповые посиделки у костра под открытым небом ночью и романтические песни под гитару. Джисон дотрагивался до нежной кожи молодого человека, тепло улыбаясь — надо же они потратили так много времени зря, ругаясь друг с другом в начале года. Как любит говорить Феликс сейчас про них двоих между ними были недопонимания. Пиджак танцора пропитался приятным запахом его древесного бархатного парфюма, кажется Хенджин пользовался одним ароматом на протяжении нескольких лет по особым случаям, например, для свиданий. Хану нравилось вдыхать его каждый раз, когда они находились рядом, сейчас же это ощущалось слегка иначе. Смущенный тем, что он впервые носит вещь своего парня, Джисон пытался спрятать свои стремительно алеющие щёки за чашечкой чая. — Тоже мне модник, сам ходишь в тонкой осенней куртке без шапки. — Да у меня хороший иммунитет, я ещё в детстве редко болел, а вот ты можешь простудиться, хочешь чтобы я не слезал с твоей кровати и постоянно мерил температуру?, — блондин оставил лёгкий поцелуй на чужих губах. — Раскусил, каюсь, это было моим тайным планом, — Хан усмехнулся. Хенджин стал приглашать рэпера на репетиции «Разрушительных драконов». Тот впервые оказался не против посмотреть на сам процесс создания хореографии, на различные связки разной степени сложности и просто отдохнуть от учёбы в актовом зале. Внутри коллектива царила относительно спокойная обстановка, конечно, Мина с Саной отличались особой вспыльчивостью, но быстро остывали, внимательно слушая Минхека — он явно был лидером группы. Джисону нравилось наблюдать за блондином со стороны, Хван раскрывался для него с другой, ранее незнакомой ему стороны. Оказывается у него имелись неплохие организаторские способности и со всеми участниками он ладил. Однажды после репетиции, когда они возвращались домой вместе, Хан признался юноше, что ему стали нравится танцы благодаря Хенджину. — Я правда раньше проходил мимо всего этого. Мне нравилось заниматься музыкой, писать тексты, работать над аранжировкой, но когда я впервые увидел как ты двигаешься во мне что-то щёлкнуло. Тебе удалось зацепить. Хенджин был тронут, родители никогда не говорили ему таких слов как любимый человек. Огромная ледяная стена, которая продолжала только увеличиваться между ними годами отрезала пути к нормальному общению. По мнению отца он должен был стать великим хирургом, мама его активно поддерживала в этом, не считаясь с главной мечтой родного сына — Хенджин хотел блистать на сцене вечность, а не оперировать людей. Он благодарил студента за откровение молча ведь не привык постоянно говорить о своих чувствах вслух. Поступки имели большую роль.