принеся себя в жертву

Папирус не помнит, как он вернулся домой, но воспоминания отчётливо крутятся в голове, подобно кассете. старательно перекручивают слова Андайн, отображая одну и ту же сцену, назойливо напоминающая о себе, отмахнуться от собственных мыслей, неприятной дугой душащие, никак не удаётся. картина отображается перед глазами, болью отдаваясь в душе. его зубы скрипят от обиды, холодная вода не помогает, не очищает разум, как это бывает обычно. он ощущает себя преданным. зачем он потратил своё детство, в попытке защитить того, кто не нуждался в его опеке? что-то с грохотом падает, когда он бьёт стену, взгляд его устремлен в некуда. его череп пробивает горькая усмешка, глазница сияет ярче, распаляясь подобно огню, яркому и жгучему, безумно опасному. скелет кидает взгляд на зеркало и, не сдержав злой насмешки, он смотрит на себя. глупого мальчишку, поставивший невообразимо смелую, удивительно благородную цель для местных жителей цель: стать сильнее, чтобы защитить единственного, родного брата. брата, чьё здоровье было ровно в единицу, вечно вялого и сонного, в силу нехватки магии, по крайней мере как ему казалось. казалось, - ядовито шипит внутренний голос, насмехаясь над мечтой ребёнка. самонадеянный монстр, ты даже не знал, кто скрывался за овечьей шкурой, - подогревая огонь в воду, громче твердят мысли. твой брат оказался сильнее тебя. а ты верил ему, даже не догадываясь, кто на самом деле представлял настоящую угрозу. - лжец, - слово выходит само, когда дверь чуть приоткрывается, - Санс, из тебя вышел отвратительный лжец. его единственная, зрячая глазница воспылает пламенем, грозясь превратиться в пожар. слабая, неуверенная улыбка волка, наивно прятавшего свою натуру, отуманивает без того тяжелую голову. Папирус замахивается рукой, впечатывая кости в ручку двери. в нескольких сантиметрах, что отделяли руку Санса и золотую ручку, если бы не пару сантиметров, кто-то мог лишиться кости. не этого ли ты хотел, дорогой брат? - затравленный взгляд, как у побитой псины, - сквозь прищуренные глазницы отмечает младший, - так ли должен выглядеть судья? он давит, целясь глубже, сделай ему больно, как он поступил с тобой, давай, Папирус, ОН отнял у тебя детство. твои юные годы были потрачены на такого трусливого отброса, если бы ОН защищал себя, если бы не стал притворяться, желая удачи каждый раз, зная, что все усилия братишки бесполезны. благодаря ему, что взял обещание с Асгора, никогда не брать его, Папируса, в стражи. не догадываясь, ради чего он работал, пахал, как проклятый, желая достичь звания. я хотел защитить ТЕБЯ, ПРОКЛЯТОГО ТРУСА, ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ ТЫ ПРИТВОРЯЛСЯ? повинуясь обозленной душе, костей становилось больше, летя хаотично и резко, не желая слушать брата. нет, мерзкого лицемера, что скрывался за маской брата. тело не слушается, как по команде, он замирает, не в силах дернуть головой. голос сторожа становится четче, напряженное лицо с ручьем пота показывает, что он явно в плохом состоянии. магия слабеет, а позже, вовсе исчезает, Санс скатывается по стене, вымученно улыбаясь. - прости, Папс, - бросает он перед тем, как упасть, - из меня и вправду вышел плохой брат. Папирус едва успевает подхватить тело, мягко держа в руках. из них вышла отвратительная семья.