Чу Ваньнин прижался лбом к стеклу. Почти все места в вагоне заняли шумные и невыносимо неорганизованные люди. Они запихивали багаж на верхнюю полку, переругивались из-за мест и обсуждали предстоящую поездку. Оставалось надеяться, что к нему не подсядет навязчивый попутчик и все пять часов до родного города Чу Ваньнин будет молча смотреть в окно.
Он все никак не мог поверить, что попал в такую вопиюще-безнравственную ситуацию, подставив под удар себя и студента. Хотя, стоило признать, что Мо Жань влез в нее по своей воле. Мерзавец. А Чу Ваньнин безнадежный глупец, раз влюбился в него.
Он потерял связь с реальностью еще тогда, начав заглядываться на своего студента. Спрашивал чаще других, только бы послушать теплый низкий голос, от которого сладко сводило низ живота, и приходилось потом торчать за кафедрой весь перерыв, чтобы не опозориться перед аудиторией.
Мо Жань.
На деле он ничего не знал об этом студенте, кроме того, что у него самая наглая улыбка на факультете и, к большому стыду Чу Ваньнина, настолько жалкие познания в теоретической механике, что впору сомневаться в собственной компетентности как преподавателя.
Вместе с заполошно бьющимся сердцем, жаром и томлением пришло и что-то темное, поселившееся за грудиной, разъедающее не хуже кислоты. Каждый взгляд, который Мо Жань бросал на Ши Мэя, своего товарища (а только товарища ли?) заставлял Чу Ваньнина стискивать кулаки. Влюбленность оказалась угощением с горькой начинкой.
Но Чу Ваньнин продолжал пестовать это неуместное чувство. Более того, решился фантазировать о Мо Жане так откровенно, что вечерами, пытаясь уснуть, он полностью терял контроль над собой и позволял себе… недопустимое!
Поэтому, когда неделю назад Мо Жань зашел на кафедру, в безлюдный в такой поздний час кабинет, Чу Ваньнин и не думал прогонять его. Напустил на себя недовольный вид, несомненно, а сам, как идиот, наслаждался его вниманием.
Они вдвоем спокойно обсуждали будущий проект Мо Жаня, без споров, без обоюдного недовольства. Чу Ваньнин не испытывал неловкости, хоть ему и приходилось смотреть снизу вверх — в какой-то момент бесцеремонный студент уселся прямо на его стол, а у Чу Ваньнина отказал разум, ведь он не призвал Мо Жаня к порядку. Погрузившись в приятные ощущения, Чу Ваньнин пропустил момент, когда тот подобрался опасно близко.
Чуть скрипнул стол, а потом теплые ладони легли на его лицо. Чу Ваньнин вскинулся, намереваясь отчитать Мо Жаня, но вместо этого втянул незнакомый еще запах — они никогда не были так близко — и невольно закрыл глаза.
Чу Ваньнину показалось, что его сбила машина, честное слово. Он оглох, ослеп, чувствовал только, как горячо губам и как бесстыдно чужие руки шарят по его телу.
— Мо… Вэйюй!
Зря он раскрыл рот — Мо Жань обхватил пальцами его подбородок, снова и снова касаясь влажным языком губ, а потом проник внутрь. Он удерживал лицо Чу Ваньнина, разорвав поцелуй, и тот открыл глаза, собирая мысли во что-то связное. Взгляд Мо Жаня скользнул к заметной выпуклости на профессорских штанах. Хотел бы Чу Ваньнин спрятать свою реакцию, но телу было плевать на его желания.
— Я хорошенько поработаю ртом. Не дергайтесь, и получите лучший отсос в своей жизни, — прошептал Мо Жань, растягивая губы в насмешливой улыбке.
Что? Что, мать вашу, этот безумец творит? Чу Ваньнин боялся, что вместо слов из его рта вырвется беспомощное блеяние, но все же попытался остановить Мо Жаня:
— Мне не нужно… Пусти!
— Хочешь перейти сразу к главному блюду? — с ухмылкой спросил Мо Жань, совсем забыв об уважительности.
Не успел Чу Ваньнин высказать протест, как тот опустил руки, провел ладонями от шеи по груди и ниже, к поясу брюк.
Ещё мгновение назад Мо Жань нависал над ним, покусывая и облизывая губы, а потом, едва Чу Ваньнин успел сделать вдох — Мо Жань опустился на колени, вынуждая его пошире развести ноги.
— Довольно! — выкрикнул Чу Ваньнин, вырываясь из хватки, но Мо Жань посмотрел на него с плохо скрываемой злостью и до боли сжал пальцы на бедрах.
— Не дергайся, — повторил он и начал стаскивать с Чу Ваньнина брюки. Штанины застряли на щиколотках, и Мо Жань с раздражением сдернул с его ног мешающие ботинки, так, что Чу Ваньнин зашипел от боли. — Не строй из себя невинность, — голос Мо Жаня не был ласковым, смотрел он на Чу Ваньнина исподлобья. — Думаешь, я не заметил твои взгляды? Твои придирки? Этого ты хотел, профессор? Без проблем, мы договоримся, — с этими словами Мо Жань склонился над пахом Чу Ваньнина, подтаскивая его бедра ближе к себе, так, что задница осталась без опоры. Пришлось крепче сжать пальцы на подлокотниках, упираясь босыми ногами в холодный пол кабинета.
— Да ты совсем не против, — пробормотал Мо Жань, стягивая с Чу Ваньнина белье. А потом он едва ли не сложил его пополам, задирая ноги выше.
Чу Ваньнин не хотел. Уж точно не так. Но полувозбужденный член слишком сильно отреагировал на касания Мо Жаня. Под его горячим дыханием и под мокрой лаской бесстыдного языка он отвердел за считанные секунды. Чу Ваньнин снова попытался вывернуться из хватки, но казалось, что на его бедрах замкнулись железные оковы.
Мо Жань размашисто лизал его снизу вверх от мошонки по стволу до самой головки, и Чу Ваньнин жмурился, пытался оттолкнуть его, но пятки бестолково соскальзывали с мягкой толстовки Мо Жаня.
— Ты так дергаешься, — укорил тот его, переводя дыхание. — Слишком приятно?
— Заткнись! — Чу Ваньнин пожалел, что раскрыл рот, потому что удержать стон не сумел, когда Мо Жань развел его ноги сильнее, раскрывая и приникая губами к заднему проходу.
Больной!
Чу Ваньнин рвался изо всех сил, но его положение было слишком неудобным, он почти не имел опоры, и тело дрожало от невыносимой остроты стимуляции.
— Не надо! Мо Жань, нет… — он задыхался, проглатывая слова каждый раз, когда чужой язык пытался проникнуть в него. — Прекрати, — голос звучал жалко, в нем была постыдная мольба, но Мо Жань его не слушал. Трахал его языком так, что между ягодиц было мокро от слюны, а по обивке наверняка расплывалось пятно.
— Думал о таком? — спросил Мо Жань, оторвавшись от своего занятия. — Провинившийся студент весьма буквально лижет задницу своему профессору, — сказал он со смешком, отпуская бедра Чу Ваньнина.
От пальцев Мо Жаня на бледной коже наливались синяки, но Чу Ваньнин плевать хотел на это. Так плохо и так хорошо одновременно ему ещё никогда не было. Он зажмурился, не в силах смотреть, как Мо Жань небрежно утирает подбородок.
— Отпусти меня, — сказал Чу Ваньнин обессиленно.
— Я тебя больше не держу, — хмыкнул тот и насадился ртом на подтекающий твердый член.
Мо Жань не церемонился, не нежничал. Вобрал до самой глотки, а потом выпустил изо рта и принялся работать языком, помогая себе рукой.
Невыносимо. Чу Ваньнин больше никогда не решится посмотреть на своего студента.
Словно поймав его мысль, Мо Жань прошелся губами по всей длине, а потом вынул член и прижался к нему щекой, так, что на ней остался длинный влажный след.
— Профессору нравится?
Чу Ваньнин не проронил ни слова, только стиснул зубы, и Мо Жань довольно заключил:
— Нравится.
Он вернулся к ласкам, а Чу Ваньнин запрокинул голову, стараясь не подаваться бедрами, не дергаться и молчать, несмотря на то, что ему хотелось скулить на каждом толчке.
Как он дошел до этого?
Конечно, Чу Ваньнин мог отвесить крепкого пинка или разбить лицо Мо Жаню. Вырваться и впечатать зарвавшегося студента носом в пол. Но… он не хотел.
Только Чу Ваньнин не понимал, зачем это Мо Жаню. У него же хорошие оценки (за это Чу Ваньнину тоже было стыдно). Неужели… Могло ли так случиться, что он понравился Мо Жаню?
Примерно на этом месте размышления Чу Ваньнина прервались, потому что Мо Жань начал работать ртом по-серьезному. Ни на миг не выпуская член из горячего рта, с каждым толчком погружая его в горло. И Чу Ваньнин… он не мог выносить такое долго. В конце концов, за один вечер он получил первый в своей жизни поцелуй, и сразу за ним — все это...
Он позволил себе вольность: протянул руку и коснулся коротких темных волос на макушке. Едва погладил их и увидел, что Мо Жань опустил одну руку к паху, сжимая и поглаживая свой член через штаны.
От мысли, что Мо Жань возбужден прямо сейчас, стоя перед ним на коленях, Чу Ваньнин тихо охнул и не выдержал — толкнулся глубже. Напряжение достигло пика, а потом выплеснулось вместе со спермой в чужой рот. Закусив губу, Чу Ваньнин содрогнулся ещё несколько раз, ощутив, как Мо Жань сглатывает.
Дыхание сбилось, тело горело, и на контрасте с этим жаром в промежности холодило от остывающей слюны.
Чу Ваньнин с ужасом посмотрел на Мо Жаня, все ещё прижимающегося к его паху. Прямо сейчас им придется посмотреть друг другу в глаза. Разговаривать. Блядь!
Сделав глубокий вдох, Чу Ваньнин приготовился извиняться, когда дверь в кабинет распахнулась и ему пришлось молниеносно оттолкнуть от себя Мо Жаня, Его самого закрывал стол, но то, как Мо Жань медленно поднялся с пола, небрежно утирая тыльной стороной ладони перепачканный рот, все это сказало вошедшему более чем достаточно.
— Ши Минцзин? — в голосе Чу Ваньнина слышался только холод, хоть в душе он сгорал от ужаса.
— Я хотел обсудить последнюю оценку, профессор… Я приду завтра! — сказал тот и тут же скрылся.
Чу Ваньнин уставился на захлопнувшуюся за ним дверь, не решаясь перевести взгляд на приблизившегося Мо Жаня.
— Профессор? — позвал тот, обхватывая ладонью подбородок Чу Ваньнина. — Ничего страшного. Ши Мэй никому не расскажет, если я попрошу.
Чу Ваньнин моргнул и встретил темный спокойный взгляд.
— А я попрошу, если ты сделаешь кое-что для меня.
— Сделаю? — пересохшими губами произнес Чу Ваньнин.
Он все еще плохо понимал, что происходит. Сладкий сон обернулся кошмаром, и Чу Ваньнин не мог взять в толк, почему он все еще не проснулся.
— Я ведь тоже пришел поговорить о последней оценке Ши Мэя. Он очень много работал над своим проектом. А вы так сурово его оценили, — мягко начал Мо Жань, в то время как Чу Ваньнин пытался увязать в голове домогательства Мо Жаня и проект Ши Мэя. — Без пересмотра оценки он не получит ту практику, о которой мечтал. Несправедливо, — добавил Мо Жань и прищурился. — Я ведь хорошо вас приласкал? Как думаете, я заработал на высший балл для Ши Мэя?
Мо Жань продолжал объяснять что-то, уговаривать, но Чу Ваньнин не слышал ни звука, словно на шею повесили груз и кинули в воду. В ушах звенело, грудь сдавливало.
Это просто кошмар. Не может… Это все не наяву!
Чу Ваньнин поднял ладонь и зажал ею рот, а потом вонзил зубы, но сон все длился, а голос Мо Жаня стал угрожающим.
— Проваливай, — прохрипел он, и Мо Жань осекся.
— Профессор, не будем усложнять друг другу жизнь, — начал тот, но звонкая пощечина заставила его отступить и замолчать.
Чу Ваньнин поднялся, собирая и натягивая измятые вещи, взял со стола портфель, а потом ухватил Мо Жаня за толстовку на груди.
Чу Ваньнин не был слабаком, хоть уступал в росте Мо Жаню. Он потащил его за собой и вытолкнул из кабинета. Запер дверь, не слушая угроз, перетекающих в увещевания.
И пошел прочь.
Его преследовали до самой машины, но Чу Ваньнин не уловил ни единого слова. Мо Жань перестал для него существовать.
А наутро Чу Ваньнин принес в деканат заявление об увольнении. Сюэ Чжэнъюн, конечно, не собирался его отпускать, и ему пришлось признаться:
— Я перешел границу допустимого.
— Юйхэн, — Сюэ Чжэнъюн добродушно рассмеялся. — Ты что, довел студента до слез? Так тебе не впервой. Как его зовут? Я поговорю и выясню, все ли в порядке.
— Если он захочет заявить на меня за сексуальное домогательство — тогда и узнаешь его фамилию, — сказал Чу Ваньнин, сжимая в руках заявление.
— Сексуальное… что? — поперхнулся воздухом Сюэ Чжэнъюн.
— Декан Сюэ, вы позволите мне уйти без скандала?
— Это правда? — спросил тот без привычной улыбки.
Чу Ваньнин и так слишком многое сказал, он сглотнул и попытался ответить, но перед глазами стояло нахальное лицо Мо Жаня. Мо Жаня! Племянника декана. Его темные, безжалостные глаза смотрели с вызовом, а смуглая ладонь стирала перламутровые следы с покрасневших губ.
Чу Ваньнин только кивнул, и Сюэ Чжэнъюн выругался.
Так и закончилась столичная карьера профессора Чу, и теперь дорога его лежала в родной город. Пять часов на “Гармонии” в переполненном вагоне.
Старый дом за столько лет наверняка обветшал, но аренду в Пекине ему не потянуть, а ждать, что его возьмут в один из университетов… Чу Ваньнин на это не рассчитывал. Хотя никаких постыдных записей в его деле не появилось — Мо Жань за неделю так и не подал на него жалобу. Видимо, потерял интерес к Чу Ваньнину, раз уж тот лишился профессорской должности.
Вагон дернулся, и серые футуристические виды вокзала начали уплывать прочь. Чу Ваньнин прижимался к стеклу лбом, отгоняя непрошеные видения. Не стоило даже мысленно произносить имя этого ублюдка без капли совести. Скольких он так обхаживал? Чу Ваньнин стиснул зубы и побился головой о стекло.
— Осторожнее, шишка будет, — раздался знакомый голос, и на соседнее кресло плюхнулся его попутчик.
И с чего Чу Ваньнин решил, что его неприятности закончились, стоило поезду отправиться?
Верх самонадеянности.
* * *
Мо Жань всего-то хотел немного надавить на профессора-ледышку. Эта мысль родилась в его дурной голове, когда он первый раз поймал испуганный взгляд Чу Ваньнина. Тот смотрел так, словно Мо Жань на него пушку наставил. И, конечно, тут же вернул на лицо свою отстраненную маску, стоило ему заметить внимание Мо Жаня. Но смотрел потом снова и снова. Это забавляло.
До тех пор, пока он не заметил, что на Ши Мэя профессор Чу смотрит с отчаянием. Мо Жань давно отболел по своему другу детства, но они по-прежнему были близки, и близость эта раздражала Чу Ваньнина. Честно говоря, Мо Жань до последнего думал, что выдает желаемое за действительное. Не то чтобы он желал внимания профессора, но кто бы его осудил за то, что он порой залипал на строгие линии его лица и тонкую талию, которую, Мо Жань готов был поклясться, можно обхватить двумя ладонями? Однако после провальной отметки Ши Мэя Мо Жань справедливо рассудил, что Чу Ваньнин притесняет того из ревности. И почувствовал вину перед другом. Как этот Чу Ваньнин посмел занижать оценку из-за своих личных предпочтений?
Прогнуть профессора, которого боялся весь поток? Заставить его нарушить правила? Звучало слишком соблазнительно.
Но все пошло совсем не по плану. Чу Ваньнин до последнего брыкался и не выглядел осчастливленным вниманием Мо Жаня, а потом и вовсе дал ему по лицу, вместо того, чтобы скромно ответить услугой за услугу.
И уволился после этого.
Вот же идиот! Никто не будет по нему скучать. По нему и его чрезмерной суровости, по его изящным пальцам, острому взгляду, прямой спине. Не будет!
На замену пришел профессор Цзян Си, и Мо Жань тут же подкатил к новому преподавателю с просьбой пересмотреть последние оценки за проекты.
— Профессор Чу выглядел пристрастным и необъективным, понимаете… — осторожно забросил он удочку.
И профессор Цзян пересмотрел. Сука.
— Да, мой предшественник был необъективен. Я уже снизил твою оценку. Не за что тут ставить такой балл. Свободен, — обрадовал его новый преподаватель.
Оценки других студентов остались без изменений. Неужели работа Ши Мэя и вправду плоха?
Мо Жань так облажался. Из-за его тупости профессор потерял работу (из-за собственной тупости тоже, подумаешь, отсосали тебе разок, чего из этого делать трагедию?)
Мо Жань, конечно, не считал себя шантажистом. В конце концов, он отлично поработал, и одна, пусть и незаслуженная оценка, не стоила карьеры. Ну почему профессор оказался таким принципиальным?
Ноги сами несли его прочь от кабинета профессора Цзян, но в какой-то момент тяжесть вины стала невыносимой.
Мо Жань застонал и сполз по стене, пряча голову между коленей. Даже самому себе соврать не получилось. Он тот ещё мудак.
Стал бы он терять свою оральную девственность с любым другим профессором? Да никогда в жизни! Получается, нашел повод зажать Чу Ваньнина и вместо того, чтобы приятно провести с ним время, он сделал — что? Пригрозил, что расскажет об их связи. Мо Жань стукнулся разок затылком о стену.
— Он мне завысил оценку, — сказал Мо Жань в пустоту. — Неподкупный Чу Ваньнин.
Оставался один выход — поговорить с дядей, заставить его вернуть Чу Ваньнина. А Мо Жань объяснит тому... он поклянется, что никогда не расскажет о том, что натворил.
— А-Жань? Стулья закончились?
Мо Жань встрепенулся и неловко поднялся с пола, отряхивая штаны.
— Ши Мэй.
Блядь! Они не говорили о том, что было в кабинете. Ладно, если он уговорит Чу Ваньнина вернуться, то попросит Ши Мэя молчать.
* * *
— Профессор Чу так поспешно уволился. Нашел жену и уезжает к ней? — спросил Мо Жань, устраиваясь на диване напротив дяди.
— Шутишь? Юйхэн всю жизнь бегает от отношений. Поэтому я и удивился, когда он… — Сюэ Чжэнъюн осекся. — А потом и Ши Мэй… Это все правда… — пробормотал он себе под нос и потёр виски, словно его мучила мигрень.
— Ши Мэй? На него жаловался Ши Мэй? Из-за отметок?
— Прости, Жань-эр, но это тебя не касается. Я и так слишком много тебе рассказал, — решительно заключил Сюэ Чжэнъюн.
"Блядь! Дядя, ещё как касается!" — подумал Мо Жань, но вслух ничего не сказал.
Значит, Ши Мэй жаловался на Чу Ваньнина? В голове не укладывалось. Что он мог сказать, что Чу Ваньнин принуждает студентов? Трахает их за зачет?
Да, судя по его поведению, он в первый раз подпустил кого-то к своему телу! Весьма условно подпустил, честно говоря. Все больше вырывался и просил остановиться. Если взглянуть на ситуацию беспристрастно, то все, что произошло между ними в кабинете, попахивало принуждением, и заявлять о домогательствах стоило Чу Ваньнину.
— Ничего нельзя сделать? — спросил Мо Жань, стыдясь смотреть дяде в лицо.
— Юйхэн уезжает, так что нет. Надежды на его возвращения в университет не осталось.
— Куда? Ты знаешь? — слишком поспешно, с неуместной горячностью спросил Мо Жань.
—Жань-эр? — позвал Сюэ Чжэнъюн и прищурился.
Они смотрели друг на друга и молчали.
— Иногда я думаю, что Юйхэну не тридцать, а все шестьдесят, — вздохнул Сюэ Чжэнъюн, нарушив тишину. — Он попросил меня купить билет. Поможешь?
— Да, дядя, — выдохнул Мо Жань. — Я все сделаю.
И вот он в одном вагоне с Чу Ваньнином.
Мо Жань готовился к чему угодно — что профессор наорет на него, вмажет как следует, велит проваливать, но тот бросил короткий взгляд и отвернулся к окну, словно перед ним пустое место.
— Профессор Чу, — позвал он, сев на свое место.
Чу Ваньнин притворялся статуей, и Мо Жань подался к нему, намереваясь схватить сжатую ладонь.
— Я сломаю тебе руку, если ты меня тронешь, — сказал Чу Ваньнин, отстраняясь.
— А почему не сломал тогда? — спросил Мо Жань с отчаянием, но тот молчал. — Я все проебал, да? Позволь мне объясниться с дядей. Это ведь я на тебя напал…
На этих словах Чу Ваньнин соизволил обратить внимание на Мо Жаня. Его прищуренные глаза полыхали, а сам он стал еще бледнее (как это вообще возможно?).
— Я похож на девку, которую могут зажимать в углу? — спросил он яростным шепотом.
Против воли Мо Жань вспомнил то, как Чу Ваньнин отталкивал его, а сам только шире разводил ноги, стонал приглушенно и прятал взгляд.
— Ваньнин, возвращайся со мной, — попросил он.
