Исповедь Куникиды Доппо.

      Дазай нашёл Куникиду у реки. Он сидел прямо на траве, поджав под себя ноги, и, кажется, тихо плакал, зарывшись носом между коленей. Рядом валялась бутылка водки. – Уж не думал я тебя таким когда-либо увидеть, Куникида, - ирония была напускная. На самом деле, Дазай, как и все агенство, волновался, когда его напарник не пришёл на работу, никого не предупредив, и не отвечал на звонки. Такое было «никогда», ведь этот идеалист не мог бы себе позволить настолько халатно отнестись к работе, даже когда болел и остался без голоса. – Позволишь? - не дожидаясь ответа, Дазай отпихнул ногой бутылку, к слову, почти полную, и плюхнулся рядом на траву. Он осмотрел напарника и хмыкнул, - ты же даже не пил, с чего такой драматизм? – Как ты меня нашёл? - промычал куда-то в свои колени Куникида и хлюпнул носом. – Не знаю. Просто ноги привели.       Так и было, отчасти. В этой реке Дазай недавно хотел сам утопиться, но Ацуши его спас. А потом и сам Куникида подоспел. Ему показалось, что, раз мужчина повёл себя настолько неординарно, и искать его нужно будет точно не дома. – Так почему ты тут, с полной бутылкой водки и в слезах, а не на работе? Не предупредил никого даже, - Дазай расслаблено опустил голову на руки в полной готовности слушать. – Зачем? – В смысле? - вопрос застал его врасплох и он сморщил нос, повернувшись в сторону собеседника. – Ну зачем предупреждать? - Куникида достал свой красный опухших нос и повернул его в сторону Дазая, пытаясь сфокусировать расплывчатый взгляд. Драматизм драматизмом, а очки он сломать не хотел, поэтому снял заранее. Дазай хмыкнул и стёр пальцем следы слез со щеки Куникиды. – Потому что мы волновались? Ты никогда раньше так не пропадал. – Волновались…- отчего-то было смешно это слышать, - волновались почему? Потому что некому работать? Не привыкли, что я не бухчу рядом и не заставляю писать отчеты? – Волновались, потому что не знали, что с тобой произошло и где ты пропал, - Дазай развернулся всем телом к Куникиде и склонил голову на бок, - что случилось? – Ничего. Оставь меня. – Не оставлю, пока ты мне не расскажешь, почему так себя ведёшь. – Тогда мы будем сидеть тут вечность, - Куникида вернулся в исходное положение и вздохнул. – Ты ведёшь себя как ребёнок. – Не имею права? Только тебе себя так вести можно? Уж простите. Вздох. Прошло минут пять. – Ты что, не собираешься уходить? - Куникида вынул свой нос и повернул голову к Дазаю. – Я же сказал, что нет, - Дазай удобно устроил свои руки на коленях, положил на них голову и грелся в лучах закатного солнца. Куникида вернулся в своё исходное положение. Прошло пятнадцать минут. Солнце почти полностью зашло за горизонт. – Мне кажется, что на самом деле на меня всем плевать, - голос Куникиды не дрожал, он звучал очень смиренно. Так звучат обреченные люди. Он выпрямил ноги, разогнул спину и выдохнул. – Я устал. Устал жить по сценарию. Устал тащить все на себе. Устал притворяться. Мне надоело переживать из-за каждой мелочи мимо моего графика. Надоело цепляться за идеалы, которые, по сути, ничего не не значат. Куникида потёр переносицу. Очки все ещё лежали в его кармане. – Я запутался. Потерялся. Я не понимаю, кто я на самом деле без всего этого. Не знаю, есть ли у меня настоящие друзья, смогу ли я найти любовь. Нужно ли мне все это? Дазай молча слушал, не силясь перебить. Все же, он впервые видел эту сторону Куникиды. – А вчера…я сорвался. На самом деле, срывы у меня были часто, но обычно это была простая 2-часовая истерика, но вчера было хуже. Я бил посуду, вываливал из шкафов вещи, сломал стул. Сделал несколько порезов на ногах и пытался остановить кровь. Уснул среди мусора, утром молча собрался и пришёл сюда. – Так ты здесь целый день сидел? – Да. Я не хотел домой. У меня нет сил. Думал напиться, но, как видишь, я эту бутылку даже не открыл. Стало противно. От себя противно. Он опустил голову и сел по-турецки. Дазай сел ближе и молча обнял Куникиду. Тот так же молча обнял его в ответ и разревелся. Прошло не мало времени, пока Куникида не успокоился и не лёг на колени Дазая, восстанавливая дыхание. Тот легко гладил его волосы, иногда вытягивая из них какой-то мусор. – Почему ты мне никогда не рассказывал ничего? Возможно, выговори ты это раньше, мы бы… – А ты почему? – Что? – Ты сам никогда не разговаривал со мной о чем-то серьёзном, что тебя волнует. – Может потому что меня ничего не волнует? – Люди, которых ничего не волнует, не имеют в хобби самоубийство. – Раньше тебя это не заботило. – Заботило. Всегда заботило. – М-м? - Дазай непонимающе опустил взгляд на расслабленное лицо Куникиды, который на него смотреть не собирался. – Но я же видел, что тебе эта забота не нужна, поэтому и…вёл себя так. – Почему ты решил, что не нужна? – А почему ты себя вёл так, будто не нужна? – Ладно. – Ладно. Они просидели так до глубокой ночи, пока не стало совсем холодно. Куникида поднялся с колен Дазая и посмотрел ему прямо в глаза. – Что мне делать? – Для начала мы пойдём тебя накормим, умоем, уберём у тебя в квартире, - Дазай поднялся с земли, отряхнулся и протянул руку, - искать в жизни смысл тяжело, искать в себе силы - ещё тяжелее, а искать себя - тяжелее всего, но я готов тебе в этом помочь. Ты согласен? Куникида кивнул и вложил свою руку в руку Дазая.