***
Я собираю жатву — кровь, ягод горсть и слезы, Уберегите, боги, дом мой от злых морозов, Род мой пусть не погибнет в тёмную зимнюю стужу, Я собираю жатву — и заплачу, чем нужно. Ю Штиль
***
В утренней роще витал тяжелый дух забродивших яблок, упавших с деревьев и оставленных гнить в траве. Лера поежилась, плотнее кутаясь в шерстяной платок, накинутый поверх простого платья. Изо рта вырвался клочок пара, пропадая в тумане, ползущем по земле. Девушка зябко потерла ладони и решительно кивнула: пора. Короткий острый кинжал, который она вытащила из добротных кожаных ножен на поясе, привычно лег в ладонь. Стало немного спокойнее, хотя то, что она собиралась совершить, было опасно. Не каждый день заключаешь сделки с Иным миром, пусть даже сделки эти не на душу, а лишь с просьбой о помощи. Лера знала, куда идти: ещё год назад старая деревенская знахарка показала ей священное место, дом Бузинной матушки. Дальняя часть рощи, где росли самые старые деревья — кривые низкие яблони, алые плоды которых всегда созревали последними и до самого Самайна висели на голых ветвях. Собирать их запрещалось, богиня, упаси, разозлишь то, что не понимаешь, а отвечать потом всем. Поэтому наткнуться на парочку возлюбленных там Лера не боялась. Только шла вперед, осторожно ступая туфлями из мягкой кожи по земле. Интересовали её не священные яблони, а то, что росло за ними. Разросшийся вдоль оврага куст бузины с острыми листьями, темным стражем стоял за деревьями, чуть склоняясь под тяжестью гроздей черных ягод. Лера коротко осмотрелась, а затем опустилась на колени, пачкая платье влажной землей. Кинжал она положила рядом, пока доставала из котомки ломоть зернового хлеба, кусок вяленой ягнятины и небольшой глиняный кувшинчик вина. Разложив это все перед собой, девушка прислушалась. Роща молчала, не было даже легкого ветерка. Надо было выждать момент. Лера ждала, терпеливо не обращая внимание на то, как пропитывается соком земли шерстяной подол. Вот сейчас, еще немного… — Ка-р-р!.. Грузная черная птица приземлилась на куст в паре шагов от девушки, склоняя голову и пристально разглядывая её блестящими глазами. Словно спрашивая, для чего она пришла. — Бузинная матушка, я принесла тебе подношение, — негромко произнесла Лера, не отрывая взгляда от ворона. — В обмен, прошу взять гроздь твоих ягод и ветку с куста. Чуть закусив губу, девушка, аккуратно положила под бузину принесенную еду, откупорила кувшинчик, проливая на землю вино, и взяла в руку кинжал, бесстрастно делая надрез на левой ладони. Ворон снова каркнул, когда алые капли упали на свежий хлеб, и соскочил на землю, заставляя Леру замереть на месте. Птица пару раз наклонилась к хлебу, повертела головой, расправила крылья, снова складывая их на спине, а затем вцепилась клювом в мясо и взлетела, исчезая в искривленных яблоневых ветвях. Лера выдохнула, вдруг понимая, что почти не дышала последние мгновения. Кровь из рассеченной руки вязко продолжала струиться на землю, пачкая траву, но девушка лишь провела ладонью по кусту, срывая небольшую гроздь ягод и сухую ветку, и произнесла: — Благодарю тебя, Бузинная матушка. С соседней яблони камнем вниз сорвалось лихорадочно-красное яблоко, подкатываясь к лериным ногам. Она аккуратно подобрала его, убирая в пустую котомку и, развернувшись, тихо направилась из рощи, ни в коем случае не оборачиваясь. В дни перед Самайном, обернувшись, можно было увидеть совсем не свои следы.***
Феррис и Ангус, два бестолковых волкодава, встретили её ещё на подходе к дому. Басовито залаяли, напрыгивая друг на друга и виляя длинными лохматыми хвостами. Лера улыбнулась, коротким свистом подзывая собак за собой. Снова младший братец не уследил за псами, хорошо, что они хоть в чужой огород не пошли, а то снова пришлось бы извиняться перед соседями. Кир нашёлся на залитом осенним солнцем крыльце, катая во рту сухой колосок и сонно жмурясь. Лера улыбнулась. На брата невозможно было обижаться, пусть и беспечности в нем бы хватило на сто молодых парней. — Ты загнал стадо в овин? — поинтересовалась она, поглаживая косматую морду Ангуса, ластившегося к хозяйке. — Завтра смотр скота для Пира. — Помню, — откликнулся Кир, поднимая взгляд на сестру. — Ночью, правда, волки приходили. Собаки их отогнали, но одну овцу загрызли, твари. — Иной мир начинает собирать дань, — рассеянно ответила Лера. Ангус влажно облизал её нетронутую ладонь и потрусил к Феррису, лакавшему воду из миски. — Отец не приехал? — Пока что нет, — Кирилл нахмурился, давясь зевком. — Ты кстати обещала мне отвар для крепкого сна. — Те же кошмары? — Лера присела на крыльцо. Брат кивнул. Дурные сны преследовали Кира последний месяц. Он сначала молчал, мужественно глядя на всех покрасневшими глазами, но в итоге признался Лере. Та выслушала спокойно, не осуждая и не высмеивая: её кошмары мучали последний год, отчего тени под карими глазами лишь росли. Огромные чёрные птицы, танцующие у дикого рыжего костра, мёртвое воинство Дикой Охоты, с улюлюканьем мчащееся по небу, тяжёлая кроваво-красная луна, висящая над небосклоном, как предвестница бед и хворей… Лере каждый раз снилось разное, в то время как Кир мучился одним и тем же кошмаром. — Я стою у нашего озера, — рассказывал он. — Ночь, звёзд почти не видно, тихо, как на могильнике. Смотрю на воду, а оттуда выходит кто-то. Глаза синющие, светятся в темноте и волосы цвета такого же… И он манит меня, за руку берет, а затем под воду затаскивает и дышать не даёт, смотрит только, как я воду глотаю, с улыбкой… То, что это мэрроу, Лера даже не сомневалась. Водный фейри, прицепившийся к Киру на одном из ночных купаний. Однако мысли она свои держала при себе, кропотливо готовя заговоренный отвар для брата. Её вряд ли бы восприняли всерьез: даже семья не понимала, откуда у старшей дочери такие познания об Ином мире и его существах. — Отвар будет готов через два дня, — произнесла Лера. — Я буду у себя. А ты помоги маме с тыквами. Они тяжелые. Кир кивнул, сонно моргая и направился за дом, где раскинулся огород, на котором дозревали самые крупные поздние тыквы. Их оставляли почти до праздника, собирая под самый Самайн и украшая дом. Остальные уже были надежно упрятаны в холодный погреб, где могли храниться до зимы. Лера сглотнула, вспоминая горячую пшенную кашу с тыквой, которую мать всегда готовила ближе к морозам. Есть хотелось нещадно, встала девушка ещё до рассвета, но сначала нужно было закончить дела. Маленькая пристройка у сарая с инструментами полностью принадлежала ей — отец построил её около года назад, когда дочь в очередной раз вернулась от обучавшей её знахарки домой. Занятия эти он не то чтобы не одобрял, просто не понимал. Однако когда наставница Леры отошла в мир иной, а жители их деревни вереницей потянулись к их дому, даже порадовался: лекарское дело хорошо ценилось среди полуграмотного населения. Девушка вошла в пропахшее сухими травами небольшое помещение, плотно закрывая дверь, складывая котомку на добротный рабочий стол и осторожно поджигая свечи от тлеющего с ночи очага. Пристройка озарилась мягким теплым светом, открывая вид на пучки подвешенных к потолку трав, небольшое количество книг и глиняных горшочков с надписями, что и для чего в них хранилось. Лера любовно обвела взглядом свою маленькую вотчину, а затем потянулась к сундуку, стоящему в углу. Оттуда она достала два сосуда: один прозрачный и наполненный до половины всякой всячиной, а второй из мутного стекла, в котором был тот самый отвар для брата. Отвадить от живого человека водяного фейри было тяжелой задачей: те были непостоянными и очень любопытными, топили людей они чаще всего без злого умысла, просто не понимали, как работают человеческие легкие. — Последний ингредиент, — негромко произнесла Лера, доставая из котомки ранее сорванную с куста гроздь ягод и бросая в отвар сразу три. — На защиту. Для обычного человеческого глаза ничего не поменялось, но лерино зрение уловило, как жидкость в сосуде пошла рябью и сменила цвет на более темный. Заговор сработал. Осталось только дать ему настояться, а затем дать Киру выпить его в Час Быка, когда создания Иного мира проявляли особую активность. Бережно замотав отвар тканью, девушка убрала его обратно в сундук и откупорила второй сосуд. Сухая куриная лапа, клок шерсти молодого барашка, земля с могилы недавно усопшего, собачий клык, яблочные семечки, сухие соцветия бессмертника, крапива… Лера придирчиво осмотрела содержимое, вспоминая, ничего ли не забыла, а затем аккуратно сломала ветку бузины, укладывая обломки в сосуд. Несколько ягод так же упало сверху. В качестве завершения ритуала, девушка вытащила все тот же кинжал, делая еще один надрез на ладони и зашептала, сцеживая кровь прямо на черные ягоды: — Заклинаю кровью и светом, на защиту, на благополучие, на здоровье, охраняй мой род и дом, бери свою цену, но не больше, чем обещано… Тревожно зашипели угли в очаге, задергалось пламя свечей. Лера не остановилась — прерываться было нельзя. Требовалось завершить ритуал, любая ошибка могла грозить тем, что все пришлось бы делать заново, а на это времени не было. Ведьмина бутылка, которую она создавала первый раз в жизни, должна была быть закопана под крыльцом в ночь Самайна, не раньше и не позже. — Если Иной мир принимает мою плату, если согласен обходить стороной мой дом, то пусть завершит сделку, — твердо закончила Лера, чувствуя, как внутри всё дрожит от напряжения. — Во имя богини Дану и бога Дагду… За окном раздалось громкое карканье, Лера вздрогнула, отчего кровь с ладони капнула мимо сосуда, кляксой оставаясь на столе, с шипением погасли две свечи, а на сухой куриной лапе вдруг звонко надломилось два пальца. Сделка была заключена. Лера шумно выдохнула, так же аккуратно заматывая дважды порезанную ладонь чистым лоскутом с порошком тысячелистника и кровохлебки, помогающих остановить кровотечение, и убрала свою первую ведьмину бутылку в сундук. Самое сложное осталось позади. Выйдя на улицу, девушка выдохнула, устало откидывая короткие светлые волосы со лба и позволила себе улыбнуться. До Самайна оставалось шесть дней.***
Отец Леры и Кирилла был торговцем столько, сколько девушка себя помнила. Продавал все, что выращивал, ловил и на что охотился: от овечьей шерсти, до стреляных на болотистой заводи уток. Но дела шли неплохо ровно до того момента, как в неделе езды к югу не отстроился крупный город, где торговля шла гораздо масштабнее. Виктору нужно было теперь тратить куда больше усилий — благо, старшая дочь, твердо решившая учиться лекарскому делу, а не искать себе жениха, не требовала приданого, и за это можно было не переживать. Помогал и младший сын, не так давно вышедший из зеленой юности, однако торговля требовала длительного отсутствия дома. Жена и мать семейства Светлана поддерживала супруга и не попрекала долгими отъездами, пусть и тревожилась, грустными голубыми глазами провожая его обоз. В дни перед главным праздником осени торговля шла особенно хорошо, поэтому возвращался Виктор всегда дней за пять до Самайна, уставший но довольный. Лера в силу своих особенностей чувствовала его приезд заранее: в груди радостно сжималось, спирало дыхание, а пальцы легко покалывало предвкушением скорой встречи. Однако в этом году все было иначе: девушка не чувствовала ничего. Зияющая пустота тревожила, пока Лера бездумно перебирала репу и морковь, помогая матери. — Ты сегодня рано встала, — Светлана мягко улыбнулась дочери, убирая в сторону подгнивший корнеплод. — Все в порядке? — Да, я просто ходила в рощу, — неловко откликнулась девушка, рассеянно глядя на перемотанную ладонь. — Мне надо было кое-что сделать. Светлана не изменилась в лице, но многозначительно покачала головой. Секреты дочери её пугали и напрягали. — Ты знаешь, что я не против твоих занятий и знахарства, — аккуратно произнесла женщина, — но я боюсь, что ты играешь с тем, что может причинить тебе вред и… — Мам, я справлюсь, — перебила Лера, искренне улыбаясь встревоженной матери. — Знахарство приносит нам деньги. — Как знаешь, дочь, — сдалась Светлана. — Как знаешь. На пару минут повисла неловкая тишина. Лера продолжала сортировать овощи, пытаясь не чувствовать вину за вранье матери, суеверно боявшейся любого упоминания Иного мира. Девушка и сама раньше страшилась рассказов о потусторонних существах, жестоких и хитрых фейри, неспособных лгать в силу своей природы, но способных заговорить и обмануть любого. Боялась она их и сейчас — но благодаря обучению у старой знахарки, которую почти все в деревне считали ведьмой (так ли оно было на самом деле?), Иной мир стал понятнее. Там существовали свои жесткие законы и правила, за нарушение которых можно было поплатиться и душой, и жизнью. Но Лера училась. Училась вплоть до того момента, пока её наставница не испустила дух, крепко сжимая ладонь девушки в своих морщинистых узловатых пальцах. Сейчас же ей приходилось все узнавать самой: из книг, на опыте, из шепота ветра и скрипа старой яблони. Лера слушала и слышала. Ровно так, как ее учили. Громкий крик с улицы раздался внезапно, вырывая ее из воспоминаний и заставляя похолодеть в мгновение ока: — Скот! Скот погиб! Пожрали, отравили!.. Лера с матерью переглянулись, бросая овощи и, подобрав юбки, выбежали на улицу, присоединяясь к взбудораженным соседям. К общему овину уже подтягивался пожилой и сухой, как деревянная жердь, староста, его жена и трое сыновей с женами и детьми, владелица таверны, красно-рыжая, бойкая и острая на язык. Рядом с ней шел странник — охотник, приехавший пару дней назад, но сильно задержавшийся (Лера думала, что как раз из-за владелицы таверны). Пришли даже констебль со светловолосым помощником Дмитрием и лерины подруги Ирка и Люба, которые охали в ладошки, откидывая красивые длинные косы за спину. — Что здесь происходит? — твердо спросил староста, оглядывая толпу. — Кто кричал? — Так я! — раскрасневшийся мужик с жидкой темной бороденкой вышел вперед. — Зашел овец проверить, а они… Они… Лера аккуратно протолкнулась к овину как раз в тот момент, когда сыновья старосты открыли большие деревянные ворота. От увиденного замутило, а на языке появился горький привкус желчи: весь земляной пол овина покрывали мертвые туши, а у дальней стены лежало несколько растерзанных животных, мертвыми глазами глядящих на людей. Шепот, прокатившийся среди людей, был оглушительнее грома. Лера услышала, как заплакал кто-то в толпе, как кого-то тошнит на обочину. Сама же она думала только о том, что овин этот был общим для трех семей, включая её собственную. Их стадо не было большим, но сейчас у них, кажется, не осталось ни одной овцы. Ни одного животного на продажу, ни одного для острига, ничего. Они потеряли почти все в один момент. — Констебль, осмотрите место преступления, — приказал староста, до побелевших скул сжав челюсть. — Мы должны узнать, кто отравил несчастных животных и наказать преступника. Пухлый пожилой служитель порядка и его юный помощник аккуратно вошли в овин, переступая через мертвые туши. В толпе кто-то снова зарыдал, — Лера отчетливо разобрала голос их соседки. Мать рядом с ней тихо всхлипнула, её за плечи приобнял Кир. Они ждали вердикта. Ждали виновного. — Я что-то нашел! Помощник констебля, нервно поправил на носу очки, которыми дорожил больше, чем всем остальным, и наклонился над одной из растерзанных туш. Шумно выдохнув, он закатал рукав, аккуратно погружая руку во вспоротый живот, а затем радостно выдохнул, спешно доставая из овцы… Лера замерла. В руках у Дмитрия была зажата скользкая от крови ведьмина бутылка. — Чье это колдовство? — старейшина гневно обернулся к толпе, его высохшее длинное лицо стремительно покрывалось красными пятнами. — Я спрашиваю! Кто здесь практикует отвратительную магию? Лера в полном смятении посмотрела на мать и брата. Кир лишь покачал головой, призывая молчать. Все отлично знали, что староста был ужасно суеверен — Иного мира он боялся больше, чем чумы, холеры или войны. Он всегда первый уходил спать, закрывая двери на огромное количество засовов, а на шее носил кроличью лапку, которая должна была способствовать удаче и защищать его от злых духов. — Кто из вас... — снова начал он, но его прервали. — Лерка это! Лерка, соседка наша! Она колдует, это она скот потравила! Девушка обернулась на крик, борясь с желанием вцепиться склочной соседке в волосы. Дрянь! Лера её ребенка вылечила, а она… — Я видела, как она до зари в рощу ходила! — продолжала вопить женщина. — И на ладонь, на ладонь ее посмотрите! Ведьмины ритуалы только на крови и совершаются. Это она специально, чтобы отец ее вернулся и выкупил у нас все, покуда мы без скота остались! — Что ты несешь! — не выдержал Кир. — Здесь были и наши овцы, зачем моей сестре это делать? — Так неопытная она! — тут же выкрутилась склочница. — Вот и ошиблась в своих заговорах! Лера попыталась было сказать слово в свою защиту, но в этот момент один из сыновей старосты схватил её за ладонь, сдергивая с нее лоскут с травами. Два пореза болезненно защипали, а люди зашептались ещё громче. — Ведьма! Ведьма! — Под суд, под суд! — Ты действительно ходила в Священную рощу до зари? — спросил староста, делая шаг к девушке, которую фактически загнали к дверям овина. — Да, но я… — Ты знаешь, что это такое? — указал на ведьмину бутылку староста. Лера упрямо мотнула головой. Парень, держащий ее за руку, грубо надавил на порезы, заставляя девушку зашипеть от боли. Кир рванулся было к сестре, но дорогу ему преградили двое других. — Я спрошу еще раз: ты знаешь, что это такое? — Ведьмина бутылка, — тихо проговорила Лера, смаргивая слезы, ладонь пекло нещадно. Староста просиял. — Но я не… — Кто даст показания против обвиняемой? Кто считает её виновной в гибели скота? Кто готов поклясться, что она практикует связи с Иным миром? Лера с надеждой оглядела толпу. Почти всех она знала, почти всем помогала: прошлый год выдался богатым на болезни. Однако сейчас те, кому она готовила отвары и целебные порошки, один за одним, поднимали руки, желая свидетельствовать против нее. Лишь её собственная семья громко протестовала, удерживаемая сыновьями старосты. — Сжечь ведьму!.. Кто конкретно это выкрикнул, Лера не разглядела. Страх сковал её, не давая пошевелиться. А дальнейшее происходило, как в кошмарном сне: Кир ударил сына старосты, тот ударил в ответ, громко заплакала мать, птичьей стаей загомонили соседи, хрипло попытался призвать всех в порядку констебль, жалобно завыли вдалеке Феррис и Ангус, кто-то схватил ее за локоть, грубо заломил руку… Лера никогда не была слабой, но в тот момент какофония звуков и событий поглотила ее, отправляя в темное забытье. ...проснулась девушка уже в камере. Земляной пол был холодный, по стене ползала пара мокриц, из решетчатого окошка под потолком светила растущая луна. У Леры страшно пересохло во рту, ладонь с порезами была в грязи, платье испачкалось. Она даже не знала, какой приговор ей вынесли, вернулся ли отец, к которому могли бы прислушаться… Было холодно, страшно и больно. Лера забилась в угол камеры, обнимая колени руками. Нужно было успокоиться, нужно было придумать план, нужно было выбираться... — Лера! Лера, ты тут? Шепот раздался так неожиданно, что девушка вздрогнула, быстро смаргивая успевшие набежать на глаза слезы. Молочный диск луны в окошке пропал, его загородила чья-то голова. Хотя почему чья-то? Брата Лера узнала бы из тысяч. — Кир, — ей потребовалось усилие, чтобы встать с холодного пола, подбегая к окошку и цепляясь за пальцы брата через ржавые прутья. — Кир, я не виновата, ты же знаешь? Я бы в жизни не… — Я знаю, знаю, — брат говорил шепотом. Его глаза, такие же светлые как у матери, сверкали решительностью. — Эти олухи хотят отправить тебя на костер. В ночь Самайна. — Они с ума сошли, человеческие жертвы уже давно никто не приносит, Иному миру это не требуется, — Лера почувствовала, как защипало в носу. — Это бред! — Да, но они в это верят, — Кирилл коротко сжал ее руку. — Я помогу тебе сбежать. Пойдешь через Священную рощу до кромки леса, там до озера и от него к городу — на главной дороге тебя будут искать. Я собрал тебе еду, немного одежды и твои травы, — он замялся, — не все, только те, о которых слышал. В городе найдешь отца, он поможет. — Но вы с мамой… — Мы справимся. Эти идиоты и на выстрел к нам не подойдут, — жестко отрезал Кир. — Жди. Он резко поднялся с земли, исчезая из виду, а Лера судорожно думала о плане. Маршрут она запомнила сразу же — все окрестности близ деревни они с братом облазили ещё в детстве. До города, если богиня будет благосклонна, доберется с обозом как раз к Самайну. А там переговорит с отцом, они вместе что-нибудь придумают. Может, она останется в городе, откроет свою лавчонку, будет продавать травы. Всяко лучше, чем гореть на костре… Послышались торопливые шаги и глухой звон ключей. Лера обернулась, замечая брата с рассеченной губой, который спешно открывал дверь камеры. — Ты ударил охранника? — спросила она, фактически подбегая к Киру. Он только отмахнулся. — Они же поймут, что это ты. — Пусть сначала докажут, — по губам Кирилла скользнула шаловливая усмешка, делая его снова почти ребенком. — Держи. Накинь. Лера набросила на плечи протянутый плащ, прикрывая голову капюшоном. Стало теплее и спокойнее — все знали, что Кир любит гулять с девчонками по ночам, так они не привлекут лишнего внимания случайных прохожих. По крайней мере еще некоторое время. ...октябрьские ночи славились своей темнотой. Огни старались погасить раньше, чтобы не оставлять ориентиры обитателям Иного мира, на улицы почти не выходили после заката — считалось опасным, кто знает, что ты притащишь на себе с прогулки? Кир, конечно, в эту суеверную чушь не верил, но Лера знала, что его купания в первых числах месяца и дали шанс зловредному озерному мэрроу к нему прицепиться. Октябрь истончал грань между мирами, и девушка чувствовала, что из темноты переулков за ними наблюдает что-то недоброе, но упорно отводила взгляд. Кирилл проводил её почти до края рощи. Извилистая тропинка уводила вглубь, плутая между темными корнями, еле освещенная луной на безоблачном темном небе. Лера повесила протянутый мешок с припасами на плечо и крепко обняла брата, негромко прошептав ему на ухо: — Сундук в пристройке. Если я не вернусь до Самайна, закопай прозрачный сосуд под крыльцом в ночь праздника. Не очень глубоко, но так, чтобы собаки не разрыли. Не открывай его, не говори ничего. Второй выпей в Час Быка через два дня, это отвар, который я обещала. Прошу тебя, не забудь, это важно, Кир. — Я обещаю, — пробормотал он, еще раз крепко сжав её в объятьях. — Будь осторожна. — Ты тоже. Не оборачивайся. Они простились быстро. Лера коротко прижалась сухими губами ко лбу брата, он в ответ сжал её руки, бросив беспокойный взгляд на рощу, а затем торопливо ушел назад к деревне. Не оборачиваясь. Лера ещё пару минут смотрела ему вслед, прежде чем выдохнула облачко пара в промозглый осенний воздух и решительно направилась туда, куда ещё прошлым туманным утром ходила просить помощи у Бузинной матушки. Однако ночью всё казалось другим. Деревья тянули кривые ветви в небо, корни заставляли ее спотыкаться, усталость давила на плечи, но Лера упорно шла вперед. Времени на страх не осталось, теперь нужна была вся её решительность и сила. — Ка-р-р! Лера вздрогнула, в очередной раз спотыкаясь и почти падая. Израненной ладонью схватившись за ближайшую яблоню, она почувствовала, как содрала свежие корочки, отчего кровь снова выступила на месте первого пореза. Тихий ночной ветер перестал колыхать траву и в воздухе повисло что недоброе. Лера сглотнула. — Ка-р-р! Птичий клекот раздался будто бы над самым ухом, и девушка вздрогнув всем телом, сделала то, о чем предупреждала брата всего каких-то полчаса назад. Резко обернулась, натыкаясь на два больших желтых глаза. Она знала о созданиях Иного мира больше многих, но никогда их не встречала. Видела силуэты мерроу и келпи в воде во время рыбалки с братом, догадывалась, что внук одной из соседок — подменыш, но то, что открылось ей сейчас, было страшнее. Могущественнее. Высокое существо, покрытое угольно-черными перьями, широко улыбалось, показывая острые клыки. Желтые глаза с узкими кошачьими зрачками смотрели на нее безумно и с насмешкой, а огненно-рыжие волосы, рваными прядями спадали на бледные скулы и плечи. Когтистая рука потянулась к ее лицу, ухватив за подбородок, и не давая попятиться. Лера, не отрывая взгляда, смотрела на существо, чувствуя, как немеет от ужаса. — Здравствуй, маленькая знахарка, — голос у создания был мужской, глубокий, напоминавший шелест сухих листьев и вой ветра. — Какая чудная ночь, чтобы заблудиться, верно? — Я не хотела нарушать границы твоих владений, — сипло ответила Лера. Желтые глаза стали ещё ближе. — Я приношу извинения и прошу отпустить меня… — А что взамен? — улыбка фейри стала ещё шире. Когти царапнули девушке лицо. — Что ты дашь мне за то, что я отпущу тебя? — У меня ничего нет, — честно ответила Лера, стараясь не впадать в ужас. От существа пахло затхлой землей и пеплом. — Мне нечем заплатить тебе. — Зачем же ты врешь? — вторая рука существа перехватила левую ладонь девушки, грубо поднимая на уровень глаз. Он облизнулся, заставляя Леру вздрогнуть. — Твоя кровь пахнет магией Иного мира, огнем и страхом. От чего ты сбежала? От костра? От смерти? — Да, — ответила Лера, часто моргая и чувствуя ледяной ужас. — Мне грозила смерть за отравленный скот. — Да-да, маленькая знахарка, мы знаем про погибший скот и про ведьмину бутылку с заговором на смерть, — фейри почти пренебрежительно отпустил ее подбородок, продолжая удерживать окровавленную руку. Черный коготь болезненно скользнул вдоль пореза. — Кто-то играл с нашей магией очень небрежно, неосторожно. Хочешь узнать имя виновника? — Ты не скажешь, — собрав остатки смелости в кулак, произнесла Лера. — Ты хочешь сделку? — Мне скучно, — существо пожало плечами, издав сухой смешок, будто бы под ногой сломалась ветка. — И я легко могу вскрыть тебе горло, вырвать твое маленькое, так часто бьющееся, сердечко, а затем съесть его, как самый сочный плод в этой роще, — Лера почувствовала, как начинает дрожать. — Твои останки растащат волки, а утром найдут лишь окровавленное платье под кустом бузины. А могу, — фейри снова оскалился, в один шаг оказавшись так близко, что его рыжие волосы почти коснулись лериного лица, — могу дать тебе возможность узнать о том, кто тебя подставил. Хочешь? — Какова цена? — девушку начинали душить рыдания, но она силой воли не давала себе расплакаться, несмотря на то, что понимала, что так просто существо её не отпустит. — Чего ты хочешь? — Я хочу понаблюдать, мне скучно, — хищная улыбка фейри стала шире. — Вы, смертные, такие забавные, когда боретесь за свою жизнь, а цена… Если ты выживешь в месте, куда я тебя отправлю, найдешь Морриган, добудешь у нее ответы, которых жаждешь, и вернешься в ночь Самайна не позже, чем пропоет первый петух, то ценой будет лишь прядь твоих волос. — А если я не справлюсь? — хрипло выдохнула девушка. — Тогда я вырву твое напуганное сердце, Лера, — желтые глаза существа сверкнули первобытным голодом. — Согласна? Девушка знала, что фейри не могут лгать. Увиливать, придумывать, выворачивать правду, — да. Но не лгать. Она попалась в этот капкан, как ребенок, обернувшись в ночь перед Самайном. И теперь выбор был одновременно чудовищно прост и абсолютно ужасен: смерть или сделка с вероятным смертельным исходом. — Куда ты отправишь меня? И кто такая Морриган? — негромко спросила Лера. — Так ты согласна? — существо до боли сжало ее запястье. Девушка выдохнула. А затем взглянула прямо в желтые глаза. — Да. Фейри хрипло и жутко рассмеялся, вдруг быстро слизывая кровь с ее ладони и срывая с ближайшей ветки красный плод: — Кусай. Лера послушно взяла яблоко, откусывая крошечный кусочек, а затем почувствовала, как земля уходит из под ног. Голова закружилась, ладонь, где коснулся язык твари, пекло, как в огне, ноги подкосились, и последним, что услышала девушка, был каркающий хриплый смех и леденящий душу шепот: — Добро пожаловать в Иной мир, маленькая смертная.