Беспокойная ночка

       Темнота сгустилась за окном уже около пяти часов назад. Среди всех окон общежития художественного кружка, лишь в одном был виден свет. Это была не очень большая комнатушка, и как и все остальные в общежитии, она была не в самом лучшем состоянии. Но её хозяин, семнадцатилетний Николай, изо всех сил постарался сделать её уютной. Дыры и трещины в стенах кое-где были заклеены постерами с эротично позирующими на них дамочками в пёстрых вульгарных нарядах. Посередине находился довольно старый пузатый телевизор, с подключенной приставкой и танцевальной платформой. Джойстиков на голом полу было несколько, здесь частенько бывали гости, что были такими же игроманами, как и сам Коля. Судя по разбросанным по кровати, да и в некоторых других местах салфеткам, у проживавшего здесь юноши было как минимум два способа провести вечер в удовольствие себе… Ближе к двери, у стены располагался стол, за которым сейчас сидело двое человек.        Там, за столом, протекал процесс создания, со слов авторов, гениальнейшего произведения среди всех графических романов. Коля и Стас работали над своим проектом уже довольно продолжительное время, понемногу дорисовывая кадр за кадром, страницу за страницей. Конечно, создание целого комикса — это кропотливый труд. Однако они без проблем могли бы не засиживаться допоздна и закончить работу над своим проектом куда раньше, не будь Николай такой ленивой задницей. Парниша каждый раз выдумывал что-то невероятное, чтобы отложить выполнение работы, чем очень и очень действовал Станиславу на нервы. Тот был практичным человеком дела, и хаотичность и слабо оправданная лень его друга просто раздражала. Они могли бы рисовать комикс сегодня в классе на уроке, однако Коля предпочёл гонять балду со знакомыми девушками из музкружка, играя в Dance Dance Rebellion и в Сестёр Мэш. И вот сейчас, уставший после учебного дня Стас сидит в насквозь пропахшей странными химозными снеками, «Шмепси» и ещё чёрт знает чем, и находясь в безвыходном положении, полуавтономно чиркает линии на бумаге, обводя эскиз очередной страницы тонким чёрным линёром и иногда делая глотки из стоящей на столе банки злополучной и чрезмерно ароматизированной газировки, пытающейся таким образом скрыть свои «опасные для здоровья» компоненты. Сидящий рядом Николай иногда украдкой поглядывал на действия товарища, ёрзал на стуле, бормотал что-то под нос, чесался и в общем создавал впечатление не слишком сосредоточенного человека.        Усталость налегает всем своим неподъемным весом на тело и разум Стаса. Становится трудно держать глаза раскрытыми, спину более-менее прямой… Вдруг задремавший всего на секунду Станислав выпадает из бренной реальности. Натренированная рука художника соскальзывает, проводя кривую чёрную линию поперёк кадра, несколько портя картинку. Николай вскрикивает, чуть ли не подлетая на стуле, который не очень обрадовался этому, ответив протяжным скрипом. В округлившихся глазах брюнета читался ужас. Он хватается руками за голову, оттягивая длинные волосы вниз, будто стараясь вырвать их, и глубоко вздыхает, начиная причитать: — Ну вот почему-у-у… Неужели ты серьёзно не можешь побыть немного сконцентрированным на работе, чтобы не запортачить наш проект и не опозориться перед Бури, Аной, Патицей, и, в конце-концов, нашей будущей аудиторией? — Коля по-актёрски закрывает руками лицо, сокрушаясь о небольшой помарке — Я… что? — от крика товарища Стас снова пришёл в себя. Такое дурацкое замечание со стороны самого дурного из всех дураков просто не могло не задеть честолюбие светловолосого парня. Он тут же будто с цепи сорвался, с кулаками набрасываясь на Колю и падая вместе с ним на кое-как застланный ковролином пол. — Ну-ка повтори, что ты только что сказал! — Я сказал, что ты не сконцентрирован на работе и допускаешь ошибки! — ухнув и повалившись вниз, Николай попытался отпихнуть угрожающе нависшего над ним разъярённого Станислава, уже готовившегося впечатать свой кулак в прелестное личико брюнета. — Не сконцентрирован на работе?! Допускаю ошибки?! Я просто работал целый день, пока ты протирал дыры в штанах на жопе! И знаешь, их уже постепенно становится видно! Я устал после учебного дня! В отличие от тебя, лентяя, я хоть что-то сделал! А ты ещё и имеешь наглость заявлять мне такое?! — Стас начинал закипать. Из его носа и ушей вот-вот должен был повалить пар, на лбу пульсировала набухшая венка, а левый глаз неконтролируемо подёргивался. — Уоу, полегче… Я не хотел задеть тебя этим, господин трудоголик! — Николай глупо заулыбался, всё ещё не прекращая попыток выбраться из-под натиска. -Ты просто… погоди, ты пялился на мой зад? — такое неосторожное замечание повлекло за собой не заставившие себя ждать последствия в виде звонкой пощёчины. — Придурок! Клянусь, это последний день, когда мы ведём этот проект вместе, слышишь? — Станислав едва сдерживался, чтобы не обрушить на пока ещё хорошего друга весь запас своего самого отборнейшего мата, который он только знал. Однако замечание про зад всё же смутило и вогнало в краску. — Да, я пялился! — секундное спокойствие, вызванное размышлением, резко сменилось новым порывом гнева. Стас ответил ради ответа, не особо раздумывая над сказанным. — Ох, ну и неожиданный же поворот! — даже находясь явно не в самом выгодном положении, Николай не упустил возможности изречь саркастичное замечание. — И как он тебе? — Ты… — Станислав сам отпихнул от себя товарища и сел за стол, сгибаясь над разложенными листами бумаги, стараясь найти и исправить косяк, который он только что совершил. Найдя его, он взял корректор и аккуратно исправил ошибку. После столь короткого конфликта, вся усталость куда-то улетучилась. Стас снова был в состоянии работать.        Брюнет ухмыльнулся, поднимаясь с грязного пола. Он потрогал ещё горящую от пощёчины скулу. Вроде ничего серьёзного, несмотря на дикую боль вначале. Коля сел за стол, продолжая спокойно заниматься делом, однако теперь то и дело поглядывая на приятеля. Тот смотрел в стол, прерываясь лишь на короткие взгляды в сторону Николая. Но когда их взгляды пересекались, они оба неловко отводили их в стороны. Тишина, что была необычно тяжелой, повисла в комнате, начиная давить. Даже карандаши и линёры не шуршали по бумаге. В этом абсолютном отсутствии звуком будто бы можно было услышать собственное и чужое сердцебиение. Находиться в комнате стало очень некомфортно, особенно после произошедшего некоторое время назад. Стас достал телефон, чтобы посмотреть время. На экране высветились цифры. Парень устало вздохнул, глядя на это безобразие. Половина третьего ночи, они просидели всё нормальное время сна за работой над комиксом, и даже половины запланированного не сделали.        Николай вдруг откинулся назад, потягиваясь. По какой-то непонятной причине, от этого зрелища у Станислава по спине побежали мурашки. Его друг был довольно гибким. Возможно, это было позитивное влияние любимой танцевальной игры, а возможно, что Коля всегда был таким, а Стас просто не замечал этого. Блондин вдруг сморщился и вновь обратил свой взгляд на недорисованный кадр. Брюнет тихо усмехнулся. — Давай немного отвлечёмся? И так хорошо поработали! — Николай придвинулся ближе. Хочешь сыграть в правда или правда? — Может, правда или действие? — Станислав отбросил карандаш и тоже откинулся на спинку своего стула. — Не-ет, чел, правда или правда. Этой игре меня научила Симона из музкружка. — Суть в том, чтобы просто задавать друг другу вопросы? — Стас повёл бровью. — Точняк! — Ну… хорошо… — Да не волнуйся, если будет ещё время, мы успеем доделать проект.        Станиславу действительно удалось немного отвлечься, задавая и отвечая на вопросы. Николай умел разрядить обстановку даже такой банальщиной как недо-"Правда или действие». Вопросы, на которые отвечал Стас, были подстать задававшему их Коле: забавные, немного детские и раскрепощающие душу. Однако чем дальше заходила игра, тем больше создавалось впечатление, что всё это неспроста. Вопросы становились более странными, и уже приходилось выкручиваться, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Пока один из вопросов не загнал Станислава в тупик. — Скажи, я сексуален? — Коля украдкой облизнул неухоженные сухие губы. — Что?! — блондин подпрыгнул на месте, заметно краснея. — Да или нет? — Николай начинал наступать. — Меня устроит любой ответ, я просто хочу узнать твоё мнение.        Дальше всё поплыло. Парни особо не интересовали Стаса. Однако и брюнет был не просто каким-то парнем. Он был другом Станислава, безбашенным, доставучим и бесстрашным. Единственным и самым лучшим. Однажды Коля даже согласился побыть натурщиком на занятии. Именно этот образ и всплыл перед глазами Стаса, когда вопрос только сорвался с губ его весьма ушлого товарища. Подсушенное, стройное тело, длиннющие, распущенные черные волосы и вызывающая поза. Тогда Станислав запрятал рисунок куда-то, и до сих пор не вспомнил, куда именно. Но странный туман в голове приводил все мысли к одной точке: Стас с большим удовольствием взглянул бы на обнаженное тело друга ещё раз. «Черт, что за нахрен? В этой газировке точно какая-то запрещённая дрянь…» — Станислав тряхнул головой, отвергая мысли о совершенно голом Николае, однако эти мысли не давали ему покоя всё равно, как муравьи, которых не отгонишь от упавшего на землю мороженого. — Ты чего задумался? Стесняешься? — Коля склонил голову вправо, вскидывая брови аж до появления складок на лбу, — что-то не так? — Да… — пробубнил Стас ответ на заданный ранее ему вопрос. — А? Я не расслышал, можешь повторить? — Просто наклонись ближе. — За тот небольшой промежуток времени, блондин успел смириться с фактом того, что Николай действительно нравится ему, и даже пережить эмансипацию от глупых, придуманных им самим рамок. И его душа требовала немедленно действовать.        Николай же наклоняется чтобы послушать ответ на свой абсолютно каверзный вопрос. Затем резкое движение, рывок и…        Испугавшись того, что Станислав действительно решил выбить ему пару зубов, брюнет жмурится. Однако, когда он успел попрощаться со своими ослепительно-белыми резцами, движение прекращается. Рука Стаса нещадно сжимала воротник хлопковой рубашки вместе с натянутым поверх синим джемпером — обязательным элементом формы учащихся художественного кружка. Секунды паузы, и губ Николая касаются тёплые и будто бархатистые губы его друга, и раздаётся мягкий шёпот: «Только не открывай глаза…» Сердце ускорилось в три раза. Это и был ответ на, по большей части, шуточный вопрос, данный его лучшим другом?! Николай обомлел, ожидая чего угодно, но не поцелуя. Но подался, увлекаемый новыми, волнующе-странными чувствами. Рано или поздно, к этому всё равно бы пришло, по задумке хитроумного Коли.        Тем временем Стас, дрожащей от волнения рукой, огладил шею парня напротив. От неожиданности тот вздрогнул, однако тут же, не растерявшись, резко и грубовато перетащил руку блондина на свою талию. Оказывается, когда это было нужно, Николка тоже был человеком действия. Два холодных пальца келейно проскользнули под кофту и рубашку, касаясь того самого тела, которое Станислав грезил увидеть вновь. Брюнет охнул в поцелуй, подаваясь вперёд всем телом. Тот тихий вздох, разжёг неведанное ранее Стасу чувство. Глубинное и очень странное ощущение, от которого в животе приятно закрутило, голова стала будто налитой свинцом, а мышцы и кости словно превратились в бесформенную кашеобразную массу. Линия происходящих этой беспокойной ночью событий полностью потеряла смысл для блондина , как и для автора. Оторвавшись от страстного долгого поцелуя, парни молча смотрели друг на друга. Оба красные и непонятно от чего вспотевшие. Грудные клетки обоих прерывисто вздымались от одышки. По ощущениям, прошла целая вечность. Николай закусил нижнюю губу, всё ещё ощущая уже не такую холодную руку лучшего друга под одеждой. Затем Коля облизнулся, и взяв Станислава за ещё пока свободную руку, коей он теребил колпачок ручки, попавшийся ему самым первым и оттого ставший методом устранения волнения, засунул её под рубашку, устраивая на своей талии. — По глазам вижу… ты хочешь этого… — шепнул брюнет, придвигаясь ближе. — Николай… — Станиславу нечем было ответить на такую очевидную провокацию. — Для тебя просто Коля, отбрось формальности. — Стаса заткнули, так дерзко и грубовато. В такой ситуации он бы уже разозлился, но… — Тцк, подлец…        Мгновение, и художественные принадлежности вместе с недоделанным проектом-комиксом оказываются на полу. Теперь это было последним, о чём стоило беспокоиться. Один взгляд, и брюнет понимает, что лучше ему перебраться на стол. Присаживаясь на крышку, Коля обхватывает двумя руками лицо Стаса и притягивает к себе, целуя. Их языки касаются друг друга, щекоча, поигрывая. От неосторожности, возбужденные подростки сталкиваются зубами. Неприятное чувство боли появляется на несколько секунд, а затем растворяется в нарастающем вихре чего-то более любопытного. Пара незаметных махинаций, и вот уже оба парня наполовину раздеты. Глаза Станислава сияют, когда он наконец видит столь желанное тело. Это замечает Николай, прислоняя руки блондина к своему торсу, он хихикает: «Не жмись, расслабься, сегодня точно можно…» Как же эта манера речи раздражает. Раздражает, но заводит. Наклоняясь, Стас целует одну из выпирающих ключиц, поднимается чуть выше и прихватывает тонкую, слегка бледноватую кожу на шее, слыша в ответ возмущённое пыхтение: — Н-нет! Не кусай! Ах… Меня же потом… — Ты сам сказал, что можно — бормочет Станислав, при этом, несвойственно для него, нагло улыбаясь.        Происходит попытка оттолкнуть угрозу статуса «абсолютного альфача» в лице симпатичного белокурого парня. Но руки Николая тут же мёртвой хваткой пригвождаются к стене. Обессиливший от возбуждения, даже будучи обладателем чёрного пояса по боевому искусству тхэквондо, Николай не может этому противостоять. Он дёргается, пытаясь прекратить издевательства Станислава, но потом сдаётся и просто принимает своё положение. Интересно, а тональные крема продают на рынке? Стас же тем временем тщательно, сантиметр за сантиметром, исследовал тело партнёра. Тот всё громче начинал постанывать, всем телом содрогаясь от простых прикосновений. Никто и никогда не знал, каким чувствительным может тело брюнета, когда изнывает от похоти. Но возможно, блондин был первым, кому представился шанс лично увидеть и прикоснуться к этому явлению.        Расстёгивая едва сдерживающую стояк Коли ширинку, Станислав усмехнулся. За время, пока они доходили до этого момента, его друг и партнёр уже был очень влажным внизу. Светлокурый сжал член друга в кольцо, проводя медленно по всей его длине. Казалось, что сильнее распалиться от возбуждения Николай уже не мог, но вот от его тела начинает исходить сильный жар, словно он был обогревателем. Следующее событие не заставляет себя долго ждать, и брюнет кончает, обрызгивая белесым семенем окружающие поверхности. — Быстро ты сдался, по крайней мере для того, кто так усердно практикуется, — Стас кивнул в сторону одной из валявшихся на полу смердящих салфеток. — Я просто ахеренно возбуждён сейчас, чувак… Когда я в таком состоянии, трудно как-либо себя сдержать… — Тцк, как будто в любви мне признался. — Не тяни, прошу. Я сейчас откинусь прямо на этом столе. — Неужели так звучал раздражённый Николай?        Станислав пребывал в приятном благоговении. Он чувствовал некое превосходство над лежащим на столе парнем. Но не давая ни себе, ни ему расслабиться, он расстегнул ширинку и спустил штаны вместе с нижним бельём, попутно сплёвывая себе на ладонь. Сначала он смазал свой собственный половой орган, затем, наслюнив пальцы и равномерно распределив клейкую слюну, ввёл сразу два пальца внутрь брюнета. Тот громко простонал. В глазах его будто появились искры, он прогнулся и будто на рефлексе, раздвинул ноги пошире. Одну из ног тут же подхватил Стас, укладывая себе на плечо, а вторая так и осталась висеть в воздухе, подрагивая. На удивление, пальцы довольно хорошо входили, что было несомненно хорошей новостью. Кое-как распределив слюну по внутренним стенкам сфинктера, Станислав приставил свой член ко входу, глядя в глаза уже подуставшему от такого количества ощущений Николаю. Его орган резковато скользнул внутрь, заставляя брюнета сжаться изнутри. Стас протяжно застонал, от появившегося приятного чувства давления на сенситивный половой орган. Чтобы унять неприятное ощущение, блондин остановился и чуть наклонясь, поцеловал внутреннюю часть бедра партнёра. Тот тихо вздохнул. Дальнейшее продвижение внутрь сопровождалось шипением и тихими ахами. Коля изо всех сил терпел. — Ты такой громкий всегда. Не скажу, что мне это абсолютно противно. Но сейчас ты стих. Пожалуйста, дай мне понять, что ты получаешь удовольствие… — Немного трудно получать удовольствие, когда твою нетронутую задницу тревожит такая штука…        Стас тихо засмеялся, входя на всю длину. Повисла пауза. Нужно было немного передохнуть. Иначе потом возникли бы колоссальные проблемы, хотя бы с объяснением у врача, как Коля получил трещины стенок толстой кишки. Приближалось начало самой громкой из частей «представления». Хорошо было то, что стены общежития были достаточно прочными, чтобы соседи не услышали ничего. Разве что они не будут стоять под дверью, со стаканом, приложенным к ней. Тем временем, Николай сам начал предпринимать попытки двигаться. Стало ясно, что уже можно продолжать. Первый толчок дался очень тяжело. Тела обоих возбуждённых парней мелко задрожали. Второй толчок дался уже полегче… и так, пока двигаться, по ощущениям, не стало так, будто внутри Коля был вымазан маслом.        Стены комнаты, казалось, содрогались от громких стонов. Возбуждённые парни забили на всё и всех на свете. Ими двигала и их направляла похоть. И для них это не было стыдным или зазорным. Они не думали, как завтра, да и вообще всю оставшуюся жизнь, будут смотреть друг другу в глаза. Останутся ли они после этого друзьями? Сейчас их волновал момент здесь и сейчас. Момент, когда один неловкий вопрос довёл их до соития прямо на их рабочем столе. Момент, ставший проявлением эффекта бабочки.        В какой-то миг стоны усилились, перешли в истошные крики. Пока в один момент всё не стихло. Шаткой походкой, парни дошли до узкой кровати Николая, и не долго думая, завалились в неё, мгновенно забываясь самым сладким сном.

***

— Доброе утро, рад, что ты наконец проснулся, — поприветствовал Николай партнёра заигрывающим тоном. — Доброе… — сонно донеслось в ответ. — Ну, я думаю, мы продолжаем работать над проектом, м? — Потом… просто дай мне поспать сейчас… — Хорошо… Знаешь, ну и беспокойная же выдалась ночка.