Случайные встречные

– Это что? – голос растерянный, но едва ли раздражённый. – Тыква. – Я вижу, что не абрикос, Олеж. Олежа стоял на пороге, неловко улыбаясь. Довольный, молодой и осенний. Он поправил волосы, стараясь удержать зелёную тыкву в одной руке. Антон прикинул. Полтора килограмма, крупная, однако не большая. Но, если честно, на фоне Олежи даже такая крошка, кажется тяжёлой. Он рассказывал, что купил её всего за восемьдесят рублей, хотя требовали сто пятьдесят. Говорил, что в детстве у  бабушки на грядке всегда росли такие же. Говорил, что он не особо её любил, но Оля обожала кашу с тыквой. Говорил, а Антон слушал. Ему было интересно всё, что вылетело из-за рта Олежи, ведь он искренне считал, что любая его мысль, даже самая бредовая, была почти гениальна. – Зачем ты купил её тогда, если не любишь? – усмехнулся Антон, забрав из рук овощ. – Не знаю, – пожал плечами Олежа, скидывая с ног жёлтые кеды. – В качестве эксперимента. В качестве эксперимента. Эта фраза всегда заставляла Антона вздрагивать. Она означала: «Я сам не знаю, что из этого выйдет, так что не возлагай больших надежд». Эксперимент мог оставить Антона в полном восторге, с дрожащими руками и загнанным сердцем или же просто выбить землю из-под ног, оставляя едва ли не седыми волосы. Но в любом случае после любого эксперимента он отходил в лучшем случае неделю... – Хорошо, – смиренно выдохнул Антон, уложив тыкву на кухонный стол, упираясь на него руками, – какой план? – Взять нож, вонзить его и разобрать несчастную на части, не обращая внимания на мольбы, – Олежа говорил уверенно и театрально, не выходя из образа даже, когда неловко стягивал с кудрявой головы серую толстовку. Или голубую. Или розовую... Неважно, бог с ней. – Это должен делать я? – улыбнулся Антон, посмотрев на него. – Да, у тебя руки сильные, – заключил Олежа, вручив парню большой нож. Как у него всё просто. Впрочем, жёсткая плоть тыквы и Антону едва поддалась. Олеже было нужно всего несколько кусочков, а столько труда. Антон обернулся, наблюдая как тот разгребает в кухонном ящике пряности и приправы. – Ты знал, если съесть ложку мускатного ореха — то можно опьянеть? – вдруг спросил Олеже, читая, что-то с маленького пакетика. – Только не говори, что ты пробовал, – тихо рассмеялся Антон, аккуратно срезая кожицу. – Было дело, – признался Олежа, достав ещё и корицу, аккуратно хлопая ящиком. – В классе девятом, перед уроком географии. Антон только поморщил нос, усмехнувшись. Олежа был чудом, которое Антон ещё не открыл даже на половину. Порой он понятия не имел, что происходило в этой кудрявой голове. Столько мыслей в одном человеке. Столько слов на одних губах. Столько любви в одном сердце. Как он ещё не разорвался?  – У тебя молоко не пропало? – спросил Олежа, брезгливо внюхиваясь в пакет.  – Ты серьёзно кашу собрался делать? – тихо рассмеялся Антон, повернувшись к нему всем телом. Олежа только поджал губы и покачал головой, отставляя молоко, мол подойдёт, жить будем.  – Нет, латте, – ответил он, достав кастрюльку. Эта его серьёзность только забавляла.  – Ты готовил его уже?  – Нет, – с улыбкой признал Олежа. – Но я смотрел рецепты на ютубе в метро, а там не особо сложно. Антону только осталось, что сдаться. Тем более половину тыквы он уже почистил, а восемьдесят рублей выкидывать даже он не хотел. Он всё-таки надеялся, что латте может получиться и всё не выйдет, как с овсянными блинчиками, которые они с Олежей готовили в общаги и спалили чьё-то полотенце. Но шло всё действительно неплохо. Олежа поставил тыкву вариться на пару, пока Антон ставил на соседнюю конфорку турку с кофе. Душнов с прищуром посмотрел на тыкву и сделал огонь меньше. Он улыбнулся Антону и отвернулся, подойдя к столу. Олежа начал убивать очистки несчастной жертвы, вытирая сок тряпкой. Они ничего не говорили друг другу, хотя всего год назад не могли прервать их вечную беседу обо всём; о погоде, о политике, а потом и друг о друге. А сейчас тишина между ними не напрягала. Она была лёгкой, ласковой и естественной. Антон понимает, что они просто повзрослели друг с другом.  – Ты о переезде не думаешь? – вдруг спросил Антон, даже сам удивляясь.  – Каком переезде? – выдохнул Олежа, поднимая ясный взгляд.  – О твоём, – усмехнулся парень, подходя к нему ближе, уложив свои руки ему на талию, заставив Олежу вздрогнуть и повыше задрать руки с тыквенными косточками и тряпкой, – ко мне. Я думаю уже давно пора съехаться...  – Ты с ума сошёл? – тихо спросил Олежа, неловко улыбаясь, – У меня в общаге две койки на год оплачены. А институт? Да когда я у тебя ночую мы просыпаемся вовремя через раз, Антон.  – Ты не хочешь? – немного поникнув, улыбнулся Антон.  – Я хочу, ты не понял, – ответил Олежа, аккуратно отстраняясь. – Просто это не решается вот так спонтанно. С места. Это не тыкву купить.  – Ты боишься чего-то? – выдохнул Антон, когда Олежа отошёл к раковине, промыв тряпку, – Ты уже в моей квартире лучше меня ориентируешься. Да и тебе хорошо тут.  – Мне хорошо с тобой, – поправил Олежа, вытирая руки. – И хорошо мне с тобой даже на моей кровати в общаге.  – Я туда еле влезаю, – усмехнулся Антон. Олежа лишь пожал плечами.  – Я не знаю... – выдохнул он, – Ты сам понимаешь, у меня в первый раз всё так серьёзно...  – У меня тоже.  – Ой, не пизди, – тихо рассмеялся Олежа, утыкаясь носом в Антонову грудь.  – Ну я ещё не звал никого жить со мной, – ответил он, аккуратно поглаживая тёмные волосы. – Потому что я, вероятно, не любил никого до тебя...  – О-о, как приторно... – прошептал Олежа, поднимая лицо.  – Да... У меня даже скулы свело, – усмехнулся Антон, ласково прильнул к его губам. Поцелуй был медленным, нежным. И, кажется, заставлял, упасть всем телом в эту ласку. Олежа отвечал умело, тихонько смеясь, но сам углубляя поцелуй. Они то только коротко касались друг друга губами, то снова горячо целовались в объятия внезапно наступившей нежности. И конечно кофе сгорел, выбегая из турки. Тыкву они переварили. Латте получился отвратительным, но Антон был счастлив, ведь Олежа так и не сказал чёткого: «Нет».