Причуда

— Где она?! Именно это слышит Зик, переступив порог квартиры. — Блять, где она?! В комнате за стеной раздаётся грохот. Зик морщится. Хорошо, если Эрен сейчас скинул вещи только со своего стола: поднимать сотню чрезвычайно важных, разбросанных по всему полу листов бумаги Зику совершенно не хочется. Вздохнув, Зик кладёт ключи на тумбу перед зеркалом, снимает ботинки и, надеясь на лучшее, входит в комнату. Надежды оправдываются: стопка бумаг на его столе лежит нетронутой. Вещи же Эрена — исписанные учебники, помятые тетради, ручки, линейка, полусломанный циркуль, сборники заданий ЕГЭ, упаковка сигарет, нагло стащенная у Зика, обёртки из-под конфет и ещё какая-то мелочь — все они теперь покоятся кучей на полу. А виновник этого беспорядка продолжает поиски в шкафу, словно помешанный, бормоча при этом что-то себе под нос. Зик проходит через всю комнату и ложится — правильнее сказать, падает — на кровать без задних ног. Он снимает очки, кладёт их около себя, закрыв глаза, сжимает переносицу и, выдохнув, безучастно пялится в потолок. Вставать и переодеваться не хочется. Вообще ничего не хочется, кроме как лежать и ничего не делать. Тот, кто придумал миф о весёлой жизни студента, сам явно никогда не был студентом. Зик переворачивается на правый бок, спиной к стене, чтобы посмотреть на брата, который копается в шкафу и то и дело поправляет волосы, лезущие ему в лицо. Зика странным образом умиротворяет наблюдать за таким активным Эреном. Ему будет не хватать этого, когда он окончит университет и съедет отсюда. — Убери это до прихода Гриши и Карлы, если не хочешь выслушивать полуторачасовую лекцию о важности уборки от матери, а потом о вреде курения от отца, — лениво произнёс Зик. — Уберу я, уберу, — нетерпеливо отмахивается Эрен. — И вообще, если не успею, всегда можно сказать, что тебя выперли из универа. — И тогда я съеду сейчас, а не через полгода, делов-то, — ему стоило это сделать ещё пять лет назад, но двадцать минут ходьбы отсюда до здания университета и брат, вцепившийся в рукав и умоляющий остаться, не позволили Зику. — И одна пересдача — это не «выперли из универа». Правда, учитывая, что пересдача у Аккермана, который держит в страхе всех студентов и даже некоторых преподавателей и который особенно не долюбливает Зика за один розыгрыш на первом курсе (хотя до Пик, которая тоже в этом участвовала, Аккерман почему-то не настолько докапывается), возможно, Зику и стоит попрощаться с надеждой получить диплом о высшем образовании. Только Эрену об этом знать необязательно. — Так ведь пересдача у Коротышки, — знать необязательно, но он знает. Знает, потому что из раза в раз слушает Зика. Приятно. — Он по-любому ждал пятого курса, чтоб прям под конец тебя выпереть, чтоб вдвойне обидно было. Да, если кто и способен в течение пяти лет вынашивать план отмщения, упорно ему следовать, несмотря ни на что, ещё и делать всё это с невозмутимым лицом, так это Аккерман. И было непонятно: становится от этой мысли смешно или же не по себе. — Он может, — Зик снова прикрывает глаза. — А ты что ищешь? — Кружку из-под чая, — голос Эрена слегка приглушён. — Я её на стол ставил, а теперь её там нет. А я ведь точно её туда ставил! — Её определённо кто-то украл, она ведь всем так нужна, — саркастично протягивает Зик и смотрит на брата, который, казажется, хочет залесть вовнутрь шкафа. — Ты её в Нарнии, что ли, оставил? Не хочу тебя расстраивать, но там был платяной шкаф, а не книжный. — Очень смешно. Лучше бы помог. — Сам потерял — сам и ищи. Эрен лишь фыркает, очевидно, ожидая такого ответа, а Зик продолжает рассеянно наблюдать за ним. — Слушай, — Зик фокусирует взгляд, поднимается и садится на кровать. — А эта твоя чашка, она серая такая, и на ней чайка нарисована? — Да. — И внутри она полностью коричневая, потому что мыть за собой посуду не барское дело? Эрен приостанавливает свои поиски, поворачивается к Зику и хмурится, видимо, уже начиная догадываться, что случилось с его драгоценной чашкой: — Только не говори, что... — Да, — будто подписывает себе смертный приговор, говорит Зик. — Сегодня утром я её помыл. Подозрение мгновенно сменяется на высшую степень возмущение. Бирюзовые глаза пылают праведным гневом. — Ты..! Да как ты.?! Почему ты.?! — Эрен никак не может подобрать нужные слова, а потому буквально подлетает к Зику, хватает его за плечи и трясёт. — Я же говорил тебе не мыть её! Очередная, ничем не обоснованная причуда Эрена — пить чай из грязной чашки. Таких причуд у него ещё десятки, если не сотни. Эрен вообще странный человек. — Забыл я. А она стояла и нервировала меня. Зик предпринимает попытку аккуратно избавиться от рук Эрена, сжимающих его плечи, но тот пресекает эту попытку на корню и вдобавок кладёт колено на ноги Зика. — Теперь ты мне должен. Эрен больше не злится, во всяком случае не так сильно, он замирает у самого лица Зика, всего в нескольких сантиметрах или даже милиметрах, и теперь на его губах играет хитрая ухмылка с едва заметной примесью...страха? Больше проанализировать состояние брата Зик не успевает: тот резко наклоняется вперёд и касается губ Зика. Губы Эрена потрескавшиеся и такие тёплые, слюна отдаёт привкусом мяты. Сердце Зика словно замерло. Когда Эрен отстраняется, Зик лишь ошеломлённо смотрит на него и его ухмыляющиеся покрасневшие губы, не способный выдавить ни слова. — А теперь мы в расчёте, — шёпот звучит слишком интимно, а горячее дыхание опаляет кожу Зика. Эрен, явно повеселевший, убирает ногу и руки с колен и плеч Зика, закрывает дверцы шкафа, где ещё недавно рыскал, и выходит из комнаты, насвистывая смутно знакомую, задорную мелодию. Какой же Эрен всё-таки странный.