Император

      С момента регентства Саске прошло несколько дней. В общем и целом юный Учиха справлялся с возложенной на него миссией, не без помощи Орочимару, хотя и тратил на это дело невероятно много сил. Однако всё чаще и чаще, особенно по вечерам, засыпая один в постели, он вспоминал об Итачи. С каждым днём тоска по брату всё усиливалась, он всё сильнее ощущал то тяготящее чувство в груди, что появлялось каждый раз, когда они были в разлуке. Но если прежде разлука была мимолётной, лишь разделенной стенами дворца, то теперь их разделяло расстояние, неизвестность и волнение за Императора. Разумом Саске понимал, что беспокоиться не о чем, что Итачи ничего не угрожает, особенно, если рядом генерал армии, но сердце постоянно ныло, и сон с каждым разом становился всё хуже, даже несмотря на сильную усталость.       От взгляда прозорливого Орочимару это конечно же не могло ускользнуть. Саске становился всё молчаливее, слабо реагировал на его выпады и мрачнел день ото дня. Слуги опасались подходить к нему, чиновники на аудиенциях притихли, таким угрюмым взглядом он их сверлил. Даже главный советник не знал, как найти к нему подход: тот либо молчал, либо огрызался.       — Что за несносный ребенок! — в итоге посетовал Орочимару, когда в очередной раз препирался с наследником из-за документов и указов. — Таким способом ты никогда не завоюешь доверие двора.       — Оно мне не особо и нужно, — буркнул Учиха, рисуя на свитке какие-то узоры, вместо того, чтобы изучать его.       — Я знаю, что больше всего ты желаешь оказаться в объятьях Императора, — прокаркал Орочимару, пытаясь быть терпимым к его капризам. — Но тебе уже не пять лет. Ты должен контролировать свои желания и не давать эмоциям брать верх. Для повелителя это непозволительно. Пусть и временного, — подчеркнул он. — Сейчас от тебя зависят жизни сотен, тысяч людей, буквально всей страны. И ставить им в угоду свои прихоти — полное безрассудство.       — Я не создан для этого, — в итоге Саске отбросил кисть и откинулся на спинку трона.       — Хах, это просто твои капризы, — хмыкнул советник. — Ты десять лет вынашивал план мести, не отступая от него ни на шаг и подавляя остальные эмоции, а теперь не можешь и двух недель продержаться. Капризный ребенок, — снова выругался он и всплеснул рукавами. — Я как никто другой знаю, что ты можешь горы свернуть, если захочешь, и будь в тебе чуточку амбиций, ты бы не уступал брату.       — Именно, если я захочу, — подчеркнул Саске. — Но амбиций у меня нет и конкурировать с братом я не собираюсь. Надеюсь, он скоро вернётся, — вздохнул юноша и поднялся на ноги.       — Куда ты?! — рассердился Орочимару, когда наследник прошёл мимо него и направился к дверям.       — Прогуляюсь в саду, — бросил тот, слыша гневное бормотание за своей спиной.       Саске понимал, отчего Орочимару злится, но ничего не мог с собой поделать. Ему и правда всё это не было нужно, он старался лишь ради брата, поскольку не мог подвести его. Гуляя по саду, Саске вспоминал то время, когда только-только начал помогать Императору в государственных делах и тогда тоже было очень тяжело, но Итачи всегда подбадривал его. Одно его слово давало Саске столько сил, сколько не давала целая тирада от Орочимару и его нравоучения. Саске не сомневался, что он справится с этим грузом ответственности, но быть капризным ребенком и прятаться от забот в глубине сада и правда было проще.       Он очень скучал по брату и сейчас в этом огромном дворце чувствовал себя одиноким и ничтожным. К тому же, стоило Итачи лишь покинуть его, как он остро ощутил, что из близких людей рядом с ним почти никого не осталось. Наруто был в изгнании на войне, Суйгецу и Джуго путешествовали. Остался лишь только Какаши, с которым он выпивал по вечерам, Орочимару, который неустанно следил за тем, как он выполняет свои обязанности, и Сакура, которую Саске порой навещал, не зная, куда податься. За эту неделю у него практически не было свободной минуты, и он порядком измотался, поэтому сегодня решил устроить себе выходной. Погулять по саду, любоваться его красотами, слушать пение птиц, лежать на траве и смотреть в небо.       Однако его прогулка получилась короткой и закончилась тем, что он отправился к Сакуре и большую часть дня провёл в её дворце, играя с Сарадой. Удивительно, но даже это занятие приносило ему больше удовольствия, чем корпение над государственными делами. Шуфэй была рада его видеть, а для себя Саске отметил, что больше не испытывает неловкости в её присутствии. Прошло уже много времени, и та ночь стала для него какой-то призрачной, далёкой, как будто её не было вовсе, как будто он всё придумал. Те ощущения постепенно стирались из его памяти, и он отчасти был этому рад, вот только подозревал, что Сакура вряд ли так же быстро об этом забудет, как он. По крайней мере, видя тепло и счастье в её глазах, он больше не ощущал себя последней сволочью.       — Наверное, Его Величество счастлив, — проговорила Сакура, когда они сидели на террасе и пили чай, — что у него появился наследник.       — Счастлив, — не стал скрывать Саске, любуясь природной пасторалью вокруг дворца. — Но Сараду любить меньше не стал. Ты переживаешь об этом? — поинтересовался он.       — Немного… обидно, — на лице Сакуры появилась печальная улыбка, — что после рождения Сарады он потерял ко мне интерес. Ведь я бы тоже могла… — она внезапно замотала головой и улыбнулась по-другому. Более свободно. — Нет, всё в порядке, — попыталась убедить она Саске. — Сейчас в столице строится новая больница для простого люда. Я очень рада, что Его Величество одобрил мой проект и выделил необходимые средства из казны. Теперь у меня много забот — я контролирую расходы на строительство и сам процесс, часто приходится оставлять Сараду с придворными дамами… Но я рада, что добившись своего положения, могу помогать обычным людям. Ведь раньше у меня не было такой власти. Теперь я могу помочь людям не на словах, как было прежде, а на деле.       — Значит, вот зачем ты стала наложницей Императора? — усмехнулся Саске.       — Мм, — кивнула головой Сакура. — Мы очень разные, Ваше Высочество, — объяснила она. — Обычной женщине, простолюдинке, приходится очень тяжело в этом мире. Добиться свободы практически невозможно, — вздохнула она. — Для девушки есть только два пути — либо выйти замуж, либо стать женщиной для удовольствий. Но даже выйдя замуж, она останется обычной крестьянкой и будет зависеть от мужа… Поэтому, — голос Сакуры стал твёрже. — Я приняла решение. Чтобы помогать другим, нужно быть кем-то более значительным, нежели была я. А такую власть и относительную свободу действий может дать только Император. Я пришла во дворец не с целью тихо сидеть в гареме, купаться в шелках и золоте… Да, я, как и другие, хотела получить титул, но для меня титул открыл новые возможности, которые прежде были доступны лишь мужчинам. Я люблю и Наруто, и тебя, Саске-кун, — несколько подавленно произнесла она. — Но вы бы не смогли дать мне то, что дал Император.       — Возможно… это был правильный выбор, — осмыслив её слова, кивнул головой Саске. — Останься ты в Конохе, ты бы не добилась ничего, а здесь и правда можешь управлять жизнью страны.       «Пожалуй, из Сакуры получилась бы более амбициозная Императрица, нежели из Хинаты», — про себя добавил Саске, когда шуфэй рассказала ему о своих дальнейших планах по благоустройству города. Сакура и правда серьёзно взялась за дело, претворяя свои идеи в жизнь, тогда как Императрица даже не покидала своего дворца. Впрочем, пока ей не оставались ничего, как заниматься новорожденным наследником.       «И что я здесь делаю? — сам себя отчитал Саске, когда следующим днём после аудиенции и очередных препирательств с Орочимару пришёл в дворец Императрицы. — Пока брата нет, слоняюсь от одного Учихи к другому…»       Ему и правда внезапно захотелось увидеть младенца. Хотя это была не только собственная прихоть — перед отъездом Итачи попросил его присматривать за детьми и осведомляться об их здоровье. Саске проворчал, что сделает это и думал просто дать указание главному евнуху, однако в итоге пришёл сам.       «Может быть, появился пресловутый отцовский инстинкт?» — про себя хмыкнул он, приветствуя Императрицу. Молодые люди обменялись обоюдными поклонами, после чего Саске взглянул на колыбель.       — Его Величество велел мне справляться о здоровье сына, — проронил он, рассматривая малыша со всех сторон. От его рождения прошло совсем немного дней, и он практически не изменился. Был таким же крошечным и сморщенным, зато мирно спал.       — Он очень хорошо ест и много спит, — мягко ответила Хината, смотря на него вместе с Саске. — Его Величеству незачем беспокоиться.       — И всё же, — пробормотал Саске, до сих пор не веря, что это крошечное существо может быть его сыном. — Не стоит ослаблять бдительности. Во дворце много опасностей, а вы и он слишком беззащитны. Если вас будет что-то беспокоить, даже какая-то незначительная мелочь, сообщите мне, — попросил Учиха.       — Хорошо, я буду осторожна, — кивнула Императрица. — Я рада, что вы беспокоитесь за своего племянника, как и Его Величество, — улыбнулась она. — Ведь он станет Учихой, в отличие от меня.       «И будет наследником», — про себя вздохнул Саске, даже не представляя, каким он станет, когда вырастет. Ведь его родители — полные противоположности. Будет он кротким, как Хината, или агрессивным, как сам Саске? В идеале было бы хорошо, чтобы у своих родителей он взял и того, и другого, чтобы вспыльчивость осаждалась смиренностью, а робость перекрывалась упорством.       — Хотя, кажется, это и есть характер Итачи, — пробормотал Саске, покидая дворец Императрицы. Весь текущий день и вечер он размышлял о тех чертах характера, что были у него и у брата, у их матери и отца. Что они унаследовали, а что так и не передалось никому. Саске плохо знал отца-Императора. Он редко его видел, редко с ним говорил и всегда боялся его. Фугаку был с ним весьма холоден, черств и немногословен, и Саске всегда казалось, что он чем-то перед ним провинился, что он его не любит и интересуется только старшим братом. Правда, было несколько моментов, когда прежний Император пытался сблизиться с ним… но тепла Саске так и не почувствовал.       «Сначала я думал, что эту чёрствость и высокомерие перенял и Итачи. Но оказалось, что это была лишь маска. Нии-сан гораздо мягче и сердечнее него. Возможно, отец тоже носил такую же маску, а мягким был только с мамой?»       Пожалуй, угрюмость и резкость Саске унаследовал именно от него, а от матери сильную эмоциональную привязанность. А вот Итачи… Он никогда не был суровым и неотзывчивым, как их отец, хотя и старался таковым себя показать. В то же время, нельзя было сказать, что ему передалась кротость и нежность матери. Саске никогда, ни разу — ни в прошлой жизни, ни в нынешней — не видел, чтобы брат выходил из себя, впадал в ярость или кричал. Даже если он был разгневан или раздражен, его гнев был холодным, а ярость расчетливой. В нём не было жажды власти или крови, впрочем, пожалуй, и любви со страстью он жаждал не так, как жаждал Саске. Он был вообще другим.       «Необыкновенным», — про себя улыбнулся младший Учиха, упав на кровать в своих покоях после насыщенного вечера с Какаши, где они снова перебрали с вином из слив. Он всё думал и думал о брате, почему тот с самой юности был мудрым, непоколебимым, рациональным и бесстрашным, тогда как младший Учиха собрал в себе всё иррациональное и всегда зависел от эмоций, не в состоянии строить хитроумных планов. Лишь после двадцати лет ему, наконец-то, удалось обуздать свои эмоции, но он до сих пор принимает решения, основываясь на своих чувствах.       Всю ночь Саске думал о себе, о брате, об отце, о матери… как вдруг проснулся. Нет, не потому, что выспался и не потому, что наступило утро. Когда он открыл глаза, было ещё темно. Но больше удивило его то, что он оказался не в своих покоях. Перед глазами было тёмное, глубокое очень красивое ночное небо с десятками ярких звёзд. Где-то вдали светил месяц растущей луны, но, казалось, свет от звёзд исходил ярче, чем от него. Саске некоторое время лежал не шевелясь, всё смотрел и смотрел на это небо, как вдруг понял, что лежит он на чьих-то коленях, и над ним возвышается чьё-то лицо.       — Нии-сан? — первым делом прошептал он, желая увидеть своего брата. Человек опустил голову, и в первые секунды, когда их взгляды пересеклись, Саске подумалось, что так и есть, однако стоило ему вглядеться чуть лучше, как он едва не лишился дара речи. И правда, этот человек был очень похож на Императора…       — Мама?.. — рассеянно прошептал Саске, не веря своим глазам. Образ матери настолько глубоко был запечатан в памяти, что он поначалу её даже не узнал. Императрица-мать была молода и очень красива, а её распущенные длинные волосы, мягкая улыбка на лице и теплый взгляд больших тёмных глаз были совсем как у старшего брата. Саске запомнил её другой. Более строгой и величественной, с высокой прической, золотом в волосах и дорогих шелках. Сейчас же она была очень простой и очень родной.       — Ваше Высочество, я… — Саске хотел было подняться, чтобы поклониться ей, однако Микото прижала палец к губам и покачала головой. Одновременно она тронула сына за плечо, удерживая его подле себя.       — Уже не нужно, ничего не нужно, Саске, — мягко произнесла она, проводя рукой по его торчащим волосам. — Всё уже позади.       — Мама, это правда ты? — спросил Саске, ощущая, как сдавило горло, а глаза заслезились, отчего её образ помутнел. — Это ведь сон, да? — тут же скривил губы от горечи он.       — Сон, — легко отозвалась Микото, на лице которой так и сияла тёплая улыбка. — Я так хотела тебя увидеть, Саске, — проронила она, направляя свой взгляд к небу.       — Я тоже. Тоже очень хотел, — сипло отозвался младший Учиха, украдкой смахивая слёзы, которые беззвучно скатились по щекам.       — Саске, я так рада, — она снова перевела взгляд черных, как сама ночь, глаз на него. — Что ты вырос таким сильным и красивым. Настоящий принц Огня, — горделиво добавила она.       — А для меня вы единственная Императрица, — благоговейно прошептал юный Учиха и прерывисто вздохнул, прогоняя ком из горла. — А Император? Вы ведь вместе? — поинтересовался он.       — Да, он тоже горд, что его сыновья достойно правят страной и продолжают дело предков, — ответила Микото и внезапно погрустнела. — Саске, прости меня, — с чувством произнесла она, а её ладонь легла на его лоб. — За то, что оставила тебя, за то, что скрывала правду, за то, что заставила страдать…       — Ты не виновата, — замотал головой Саске, видя, как тёмные глаза заволокло слезами. — Ты не могла мне сказать, я ведь был ребенком и ничего бы не понял, лишь испугался. Ты оберегала меня…       — И всё же, — горько возразила она, — я была плохой матерью. И для тебя, и для Итачи… — её дыхание прервалось, — особенно для Итачи. Ведь я знала, что он родится с таким же проклятием, как и мы, и всё равно пошла на этот шаг, обрекая его на страдания и раннюю смерть.       — Поэтому моё рождение стало искуплением? — пробормотал Саске, вспоминая о словах Орочимару. — Я ведь был рождён не как запасной вариант, а чтобы спасти его?       — В этом я тоже виновата перед тобой, — прошептала Императрица-мать. — Приносить одного сына в жертву другому… — она покачала головой, — мне нет прощения.       — Единственный, кто принёс себя в жертву — это Итачи, — понуро возразил Саске. — Мои страдания не сравнятся с его. Наоборот, теперь я рад, что родился, — пытаясь утешать маму, мягко произнёс Учиха. — Ведь если бы не было меня, он бы действительно уже умер.       — Саске, я так люблю тебя, — с нежностью в голосе произнесла Императрица и, склонившись, поцеловала его в лоб. — И больше всего на свете хочу, чтобы ты был счастлив. И твой брат тоже. Саске, прошу тебя, — с мольбой во взгляде прошептала Микото, — позаботься о нём. Не отказывайся от него из-за наших ошибок. Теперь только вы есть друг у друга, а Итачи, хоть и кажется сильным, на самом деле очень хрупок внутри. Он всё делает сам и не просит о помощи, хотя нуждается в ней. Стань его поддержкой и опорой, помоги ему…       — Помогу… — выдохнул Саске, снова ощущая в глазах неприятную резь. — И никогда не откажусь от него. Если бы только я знал обо всём раньше, то избавил бы его от этих страданий. Можешь не волноваться, мама, я всегда буду рядом с ним. Я позабочусь о нём, обещаю. Итачи больше не будет страдать, будь спокойна.       — Хорошо, — на лице Микото тут же появилась облегченная улыбка. — Я не хотела тебя заставлять, но вижу, что твои слова и намерения искренние. Теперь я и правда спокойна…       Её тело начало медленно исчезать, становясь полупрозрачным и сливаясь с ночным небом. Саске поймал её за руку, пытаясь удержать, однако вскоре его пальцы ухватились лишь за воздух. До последних секунд исчезновения на её лице сияла слабая улыбка, и Саске не смел даже моргнуть, чтобы не потерять ни мгновения. На небе ярко сияли звёзды, и луна продолжала расти.       — Мама! — Учиха резко оторвал спину от земли и сел, внезапно оказавшись в своих покоях. Его сердце встревоженно билось, тело было горячим, а на лбу выступил холодный пот. Саске несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что сон спал. Он был настолько реальным, что перед глазами до сих пор стоял образ Императрицы-матери. Юноша прижал ладонь к голове, ощущая головокружение и жажду. За окном уже начало светать, занималось раннее утро. Он поднялся с кровати, чтобы попить воды, но не успел сделать шаг, как обо что-то споткнулся. Этим «что-то» оказался Какаши, который лежал на полу прямо возле его кровати.       — Что ты здесь делаешь? — пробормотал Саске, всё-таки добираясь до кувшина с водой и выпивая её залпом. Дворцовый страж со стоном перевернулся на спину и разлепил свой зрячий глаз.       — Вообще-то, я доставлял вас до покоев, Ваше Высочество, — хрипловато пробормотал тот, тоже испытывая жажду. — Но на обратную дорогу сил не хватило.       — А, — Саске снова потёр свой лоб, припоминая, что случилось вечером. Они с Какаши решили выпить вина и поужинать вместе, а затем почти до полуночи наслаждались танцами наложниц. Уж очень нравились наставнику изгибы тел и воздушные наряды юных прелестниц…       — Мы ведь… с ними ничего предосудительного не делали? — на всякий случай спросил наследник, абсолютно не помня, чем закончился этот ужин. Саске всё думал и думал о брате, отчего бесконтрольно пил, незаметно пьянел и терял связь с реальностью.       — А ты хотел бы? — Какаши тоже попытался подняться, а когда сделал это, то его повело в сторону, и если бы не рядом стоящая кровать, то он снова бы упал на пол.       — Тц, это же женщины Императора, — проворчал Учиха, передавая наставнику воду. — Простому смертному на них вообще-то даже смотреть нельзя, ты должен быть благодарен, что у тебя такие связи во дворце, — с усмешкой добавил он.       — Я благодарен, благодарен, юный господин, — после воды Какаши стало чуть легче, и голос наполнился бодростью. — Почему ты так рано встал? Солнце едва всходит.       — Да, — Саске тут же нахмурился, вспоминая о своём сне. — Похоже, я всё-таки нарушу приказ Императора, — тяжело вздохнул он. — Мне нужно увидеть его.       — И почему же? — удивился наставник. — Разве приходили дурные вести?       — Нет, ничего не приходило, — замотал головой Саске. — Но… — он приложил ладонь к сердцу и сжал одежду на груди. — Я должен убедиться, что с ним всё в порядке.       — Но если не приходили никакие новости, значит, с ним всё в порядке, — пробормотал Какаши. — К тому же, с ним Минато-сан и…       — И всё же, — перебил его Саске, замотав головой. — У меня дурное предчувствие. Я должен быть там, рядом с ним. Прикажи седлать Аматерас, я еду прямо сейчас, — он начал снимать с себя придворные шелка, чтобы облачиться в дорожную одежду.       — Но ты не можешь взять и так просто оставить дворец, — попытался образумить его наставник, ловя его платья на лету.       — Знаю, — процедил Учиха сквозь зубы, оставшись в нижних белых одеждах. — Брату это не понравится, но придётся доверить трон канцлеру или главному советнику. Может, присмотришь за ним?       — Нет, — внезапно категорично возразил Какаши. — Я еду с тобой.       — Это ни к чему, я доберусь один, — отмахнулся Учиха, одевшись во всё чёрное и удобное для верховой езды.       — Саске, тебе не следует забывать, что теперь ты не обычный простолюдин, до которого никому нет дела, — серьёзно напомнил ему Какаши. — Ты — наследный принц, у которого есть враги. Хочешь ты этого, или нет.       — Какие ещё враги, — иронично хмыкнул младший Учиха, затягивая пояс потуже, а затем закрепил на предплечьях кожаные наручи. К ремню он также прикрепил кожаную кобуру с коротким, но острым кинжалом.       — Такие, — наставник был непреклонен, поэтому Саске лишь обреченно вздохнул.       — Вряд ли какая-либо лошадь сможет угнаться за Аматерас, — предупредил он. — Ты либо задержишь меня, либо загонишь коня.       — Я постараюсь не делать ни того, ни другого, — тон Какаши немного смягчился, когда наследник пошёл на уступки. — Если позволишь мне выбрать самому.       — Мгм, любая лошадь из императорских конюшен твоя, кроме Аматерас, — распорядился наследный принц и захватил Кусанаги. — Я к Орочимару, жди меня у конюшен.       — Как скажете, Ваше Высочество.       Саске выскочил из своего дворца, сбивая по пути нескольких слуг, которые не успели упасть перед ним на колени. Он приказал им собрать что-нибудь в дорогу и принести к конюшням. Добежал до Зала размышлений и тишины, захватил оттуда нефритовую императорскую печать, которая хранилась в дорогой изящной шкатулке с секретным многоуровневым замком и ключ от которой сейчас был у Саске. Открыл шкатулку, забрал печать и направился в поместье главного советника. Орочимару, естественно, ещё спал, и будить его Учиха не намеревался, чтобы не тратить время на бесконечные объяснения (тот наверняка бы попытался его задержать). Вместо этого на столе он оставил записку, а печать спрятал в корзине с травами и ухмыльнулся, понадеясь, что советник изрядно поломает голову, прежде чем найдёт её. Впрочем, только он отряхнул руки, как почувствовал справа чей-то взгляд. Юный Учиха недовольно цокнул языком, думая, что Орочимару всё же засёк его, однако это оказался его подопечный.       — Ваше Высочество, — Кимимаро учтиво поклонился, а Саске поджал губы, как делал всегда в его присутствии. От этого парня слегка веяло холодом и отстраненностью, хотя возможно дело было в своеобразной внешности, но Учиха не знал, о чем с ним говорить.       — Вы хотели видеть главного советника? — словно читая его мысли, первым спросил Кимимаро.       — Не то, чтобы, — пробормотал Саске. — На несколько дней я отлучусь из дворца, хотел предупредить его.       — Вы уезжаете… — проронил молодой человек и едва заметно нахмурился. — Случайно не к северным границам?       — Да, я еду к Императору, — кивнул головой Саске.       — А вы не могли бы… — Кимимаро внезапно подался вперед, — взять меня с собой?       Его вид показался юному Учихе немного взволнованным. Несколько секунд он сверлил его своими черными глазами, пытаясь понять, хочет он таким образом сбежать или имеет какие-то другие планы.       — Ты хочешь уйти от Орочимару? — в итоге настороженно спросил Саске. Кимимаро потупил взгляд, однако отрицательно покачал головой.       — Нет, дело не в этом. Просто…       — Что такое, Кимимаро-кун? — оба молодых человека от неожиданности вздрогнули, так как Орочимару подкрался к ним совершенно бесшумно. Кимимаро наверняка обдало холодным потом, поскольку главный советник возник прямо у него за спиной. — Тебе здесь не нравится? — прошипел он, сжимая ладонями его плечи. — Разве я не достаточно забочусь о тебе? Даю кров, еду и одежду?       — Нет, мой господин, всего достаточно, — покорно ответил Кимимаро, опустив глаза. — Я просто хотел побывать в родных местах.       — Это не обязательно делать в тайне от меня, — прокаркал Орочимару, тон которого немного смягчился и стал не таким угрожающим. — Мы можем отправиться туда вместе. Я очень давно не покидал дворец и непрочь немного попутешествовать.       — Боюсь, вашу поездку придётся отложить, — резко прервал их Саске, который торопился. — Орочимару, мне нужно покинуть дворец на несколько дней. Ты останешься за главного.       — Что? Опять?! — вскипятился главный советник, мгновенно выпустив все свои иголки и из стелющейся змеи превратился в дикобраза. — Император назначил тебя регентом, ты не можешь взять и уехать! Это просто непозволительно!       — Эй, я думал, ты всегда мечтал о троне, — не понимая, почему тот так разошёлся, проворчал Саске. — И ты всегда брал всё в свои руки, когда нас не было или когда брат болел.       — Да, но сейчас у меня появились более важные дела и какая-никакая личная жизнь, — огрызнулся тот. — И куда же ты собрался в отсутствии Императора? Хотя о чем я спрашиваю, — он возвёл глаза к небу. — Конечно же ты поскачешь к нему! Что за детские капризы, они всё-таки взяли над тобой верх! — он разгневанно тряхнул широкими рукавами и спрятал в них руки.       — Так или иначе, я тебя предупредил, — Саске не стал разводить с ним тирады и произнёс это предельно холодным и жёстким тоном.       — Без указа Императора ты не можешь делегировать такие полномочия мне, — ядовито добавил главный советник, на что Саске лишь отмахнулся и направился к выходу.       — Как-то же раньше ты без указов справлялся!       Пока Саске добирался до конюшен, он подумал, что по правилам дворца, при отсутствии Императора и его наследника, и без указов, трон должен перейти к самому ближайшему родственнику. Прежде, кроме Саске никого не было, но теперь во дворце есть ещё целых два Учихи. И один из них рано или поздно станет прямым наследником.       «Получается, мне нужно было назначить Мадару, а поскольку он ещё маленький, регентом сделать Императрицу…»       Саске на мгновение задумался, что возможно, так поступить было более правильным, однако он сомневался в политических способностях Хинаты. Если уж на то пошло, Сакура к этой роли подошла бы больше.       «Интересно, что на это скажет брат?» — Саске разволновался, предвкушая их встречу и недовольство со стороны Итачи, поскольку он ослушался его приказа. Он, наконец, добрался до конюшен, где сразу же услышал знакомое ржание и у входа заметил оседланного Аматерас и ещё одну серую лошадку. Не очень приметную на первый взгляд, гораздо ниже вороного скакуна, но очень крепкую и спокойную. Аматерас бил копытом, предвкушая дальнюю дорогу, а его сородич спокойно жевал траву прямо из рук Какаши. К сёдлам обоих были привязаны небольшие вещевые мешки с едой и флягами.       — И кого ты выбрал? — насуплено спросил Учиха, не впечатлившись выбором наставника. Он забрался на своего вороного и натянул поводья, едва сдерживая его.       — Просто… лошадь? — пожал плечами Какаши, тоже садясь в седло.       — Какую-то неказистую, да ещё и кобылу! — возмутился Учиха. — Она точно из императорских конюшен?       — Точно-точно, — ухмыльнулся наставник, похлопав её по шее. Саске, не став больше придираться, наконец-то дал волю Аматерас и пустил коня галопом. Тот сорвался с места и тут же помчался к воротам. Какаши же пришлось пару раз ударить коленями по бокам своей лошади, чтобы та сдвинулась с места. Так или иначе дворцовые стены они покинули вместе, да и из столицы тоже выехали вместе. Впрочем, в городе Аматерас не мог скакать в полную мощь, но как только все препятствия в виде зданий исчезли, Саске позволил ему самому выбрать темп и скакать так, как он пожелает.       Знакомые ощущения порывистого ветра будоражили его воспоминания. Саске вспомнил, как он первый раз покинул дворец на Аматерас, как они неслись во всю прыть, и он мечтал вот так куда-нибудь убежать, но не мог этого сделать. Ни тогда, ни сейчас. Впрочем, сейчас он мчался не навстречу свободе, возможно поэтому не так сильно ощущал её вкус. Он также вспомнил о своей поездке с братом в горы, которая подарила ему гораздо больше восторга и приятных впечатлений. Он невольно повернул голову вправо, вспоминая, как они с Итачи шли вровень. И тут с удивлением заметил, что Какаши практически не отстаёт от него, хотя едет чуть поодаль.       — До северных границ три дня пути, — через несколько часов они сделали небольшой привал у ручья, давая напиться лошадям. — Возможно придётся поменять лошадь.       — Ничего, она справится, — Какаши был настроен крайне оптимистично, поглаживая своего нового напарника по шее.       — Ладно, как знаешь, — сдался Учиха, видя, что его наставник испытывает к этой животине какие-то тёплые чувства. — Но если ты отстанешь, ждать я тебя не буду. Догоняй как хочешь, — резко заключил он.       — В такие моменты мне кажется, что ты совсем не изменился, маленький упрямец, — вздохнул Какаши и одновременно усмехнулся, ощущая себя совсем как прежде.       После обеденного привала они скакали до самого заката практически без остановок. Аматерас сначала мчал быстрым галопом, но, подустав, перешёл на более спокойный аллюр и держал этот темп на протяжении всего пути. Саске, хоть и выразился достаточно грубо, все же порой оглядывался и смотрел, сильно ли отставал Какаши. Как оказалось — не особо. Да, он ехал позади, иногда даже в нескольких метрах за его спиной, однако каким-то образом всегда умудрялся нагонять и даже порой равнялся. Его кобылка, несмотря на невзрачность, была очень выносливой и такой же флегматичной, как её хозяин, поэтому, когда Аматерас сдавал темп, приходя в себя, она его нагоняла. Это напомнило Саске о Цукуёми — тот поступал точно так же, хотя уступал в скорости своему другу.       — Кажется, я раскусил твой хитрый план, — после захода солнца, когда тьма стала непроглядной, они сделали ещё один привал, на этот раз более существенный с ночёвкой. Разожгли костёр, пожарили кое-какого мяса, нашли пару лепешек в своих вещевых мешках и с аппетитом подкрепились.       — И какой же? — Какаши, сидя у костра, скептически приподнял бровь.       — Ты намеренно выбрал кобылу, — процедил сквозь зубы молодой Учиха. — Аматерас себя странно ведет, вечно сбавляет темп и как будто ждёт её, чтобы покрасоваться. И сейчас весь фырчит и гарцует.       — Ох, для меня пол не имеет значения, — хмыкнул наставник. — Просто лошадь мне приглянулась, и я только потом узнал, что это кобыла.       — Ну конечно, — хмыкнул Саске, кутаясь в плащ и прижимаясь к стволу дерева. Над полянкой повисла тишина, нарушаемая умиротворяющим треском сверчков и костра. Юного Учиху начало клонить в сон, однако он заставлял себя открыть глаза и смотреть на костёр. Давно он не скакал целый день, поэтому ощутил усталость. Какаши, сидя у костра, порой перемешивал угли и подкладывал хворост, не давая ему затухнуть.       — На самом деле, — раздался его хрипловатый голос, вытащивший Саске из очередной дрёмы. — Кажется, я мечтал об этом всё то время, что мы жили в Конохе. Мечтал, что когда-нибудь мы с тобой уйдём оттуда и вот так будем путешествовать вместе, — он слабо улыбнулся. — Скакать по лесам и полям, посещать незнакомые города и деревушки, узнавать людей и мир.       — Прости, — глухо проронил Саске, так и смотря на огонь, — что не дал этой мечте осуществиться.       — Ну, хотя бы на пару дней, — улыбнулся Какаши. — Хотя мысль о том, что мы едем на войну, немного удручает. Твой брат очень любит воевать, — недовольно посетовал он.       — На самом деле, всё совсем наоборот, — нахмурился Учиха, в черных глазах которого отражалось пламя. — Он ненавидит пролитую кровь и смерть больше всего, но вынужден защищать и расширять наши границы, чтобы не допустить неожиданного и сокрушительного вторжения. К тому же, он принимает и мирные решения, сберегая жизни, — усмехнулся Саске, вспомнив о его браке с принцессой Рек. Наверное он бы на месте брата запросто развязал вторую войну.       — Ладно, я понял, теперь ты полностью на его стороне, — снова заворчал Какаши, подкидывая хвороста в костёр.       — Не хочу его оправдывать или выгораживать, — возразил Саске, — просто я стал понимать многие вещи, на которые раньше не обращал внимания, ослепленный своей местью.       — Хм, — на этот раз хмыкнул Какаши, — мне кажется, или ты снова ослеплён? Только теперь уже не местью.       — Нет, теперь я абсолютно трезво смотрю на этот мир, — буркнул Саске и, поплотнее укутавшись в плащ, прикрыл глаза.       — Да, и именно поэтому мы, бросив всё, сбежали из дворца и почти без отдыха мчимся к северным границам, — промурлыкал под нос Какаши. Саске, к счастью, не расслышал его комментарий, поскольку пытался сесть поудобнее, чтобы корни и кочки не впивались в тело.       — Поспи немного, я послежу за костром, — чуть громче добавил Какаши.       — Это не обязательно. Как только начнёт светать, сразу двинемся в путь, — ответил наследник. — Так что сам можешь вздремнуть.       — Эй, кто из нас наследный принц? — ухмыльнулся Какаши. — Ты и так пренебрёг всеми правилами и отправился в путешествие без свиты. Позволь хотя бы мне позаботиться о тебе.       — Ладно, — в итоге сдался Саске, понимая, что спорить бесполезно, да и отдохнуть действительно хотелось. — Только разбуди меня перед рассветом. Не хочу терять ни минуты… — его голова тяжело склонилась на бок, а Какаши, вздохнув, подкинул ещё хвороста в костёр.       — Как скажете, Ваше Высочество.