// Неужели твоя пародирующая интеллект черепушка не смогла придумать менее подозрительных условий?
Зейн виновато улыбнулся. — Почти. Я имел в виду, что буду говорить сразу с обоими.// . . .
Мужчина бросил на него беспокойный, но твердый взгляд. — Не выходит ли это за рамки дозволенного даже вам? Вы ведь подвергаете опасности и нас, и себя, нарушая порядок ведения допроса. А я даже не знаю, с какой целью! — Уверяю вас, нет никакой угрозы. Со мной они находятся под лучшим надзором, чем даже если бы кроме меня за ними наблюдал кто-либо еще. К чему мне лишние условности? Не считаете же вы, что я могу захотеть навредить им из своей прихоти. Мужчина в раздумье некоторое время молчал, медленно поглаживая пышные, седые усы, и, справившись с поднявшимся в нем негодованием, заговорил снова уже спокойно. — Были бы они управляемы, я бы, возможно, и не возражал. Но они ведь не рядовые заключенные, а вы один: если у них выйдет перехитрить вас, мы, вероятнее всего, не сможем помочь вам.// Какой долгий способ сказать, что он может умереть.
— Пожалуйста, не беспокойтесь на этот счет — я знаю, что делаю. — Но, Зейн… — Комиссар, позвольте ниндзя решать вопросы так, как мы всегда это делали — по-своему. В ответ тот, снова присаживаясь за рабочее место, многозначительно выдохнул и хмурым, уставшим взглядом посмотрел Жульену в глаза. «Только не подведите нас снова, а то в следующий раз не стану и слушать, причем ни одного из вас», — угрюмо пробросил он, больше не смотря в его сторону. Зейн улыбнулся и, красноречиво поблагодарив, вышел из кабинета и прошел по пустому коридору. «Он заподозрил тебя.» — Я не лгал. «Ты ничего не сказал.» — Это неважно… Люди доверяют авторитету и хорошей репутации. «Что с того?» — О… — Зейн не сразу подобрал слова, некоторое время идя в молчании. — Думаю, комиссар просто верит мне на слово. Позитивное впечатление не обманывало его до этого момента, и у него пока нет причин сомневаться в его ложности. Мне не хотелось бы напрямую обманывать его — он бывает очень мстителен и может нарушить далеко идущие планы. Через некоторое время он добавил: — Хотя это и человеческое понятие, странно, что ты о нем не знаешь…// Я похож на того, кто бы пользовался хорошей репутацией?
…Хотя тебе оно могло и не встречаться. Должно быть, преступники не доверяют никому, кроме самих себя. Всю жизнь как на иголках?// Только без использования фразеологизмов.
…Но я подумал, что ты мог и не быть им всегда. Иначе об этом грустно думать…// Забыл принять в учет твое мироощущение во время выбора судьбы.
…Кстати: могу я перейти на «ты»?// Кретин, ты сделал это в начале разговора.
И хотя молчание с некоторых пор служило Зейну положительным ответом, продолжать разговор с самим собой Зейн больше не пытался. Через час ожидания рядовые охранники доложили ему о выполненных требованиях. Вместе с тем ему передали напутствие комиссара: «Постарайтесь не погибнуть в этот раз». Разве он так часто умирал без причины, промелькнуло в мыслях ниндроида. Нужные ему заключенные находились в последнем, особо охраняемом помещении в конце длинного коридора, каждая комната в котором являлась допросной разной степени защищенности и прослушивания по возрастанию. Самая защищенная комната допросов представляла из себя небольшое серое помещение, отделенное от коридора пустым пространством между ними. Защищенных входа и бронированных стекла для просмотра, соответственно, было два. По бокам от первого входа стояло двое служащих, сопровождающих заключенных. Пройдя первый люк, Зейн взялся за громадную рукоять второго, но не решался за нее потянуть. Он взглянул в затемненный угол пространства между двумя смотровыми стеклами. Пусто. — Как лучше им об этом сказать? «Думай сам.»// Если хочешь выжить, конечно.
«Ты не понял», — сказал Зейн, как бы про себя. Если бы он мог дышать, делать это легко сейчас не позволяла бы тяжесть ответственности, подумалось ему. Голубые глаза покрылись мелким морозным узором с пробивающимся сквозь него бледным свечением, по краям замыливая дисплей. Зейн неожиданно сильно толкнул люк, от чего заключенные допросной вздрогнули, уставившись в его сторону. Люк захлопнулся с несоответствующим силе громом, будто намагниченный. Киллоу сгорбившись сидел за столом и почти полностью занимал его одними кулаками в кандалах. Ультравиолет облокачивалась на его ближний к выходу край. — Ах, это он! — Ее слова прозвучали разочарованно. Пальцы крепче вцепились в угол стола. — У меня есть к вам важный разговор. — У тебя к нам? Ну-ну! — Усмехнулся громила. — Правда, не надо противиться. Это не официальный допрос, только личная беседа. Ультравиолет издала протяжный, скучающий стон. — Я думала, будет что-то интересное, а тут только это! Глупость какая! Ради чего нас отвлекли?! — Тогда спрошу без предисловия: где вы сложили чертежи и останки корпуса Мистера Э? Киллоу пялился на Зейна то ли со злостью, то ли задумчиво — было сложно судить по выражению его лица. Виолет нахмурилась, но продолжила неподвижно стоять напротив. Оба молчали — ждали разъяснений.// И все же начинать нужно было с предисловия.
— Может кто-нибудь ответить мне? — С чего ты взял, что мы знаем, где обломки?! — Выпалил Киллоу, раздраженно фыркая носом.// Хороший вопрос.
// Ты и не подумал об этом, правда?
— Разве вас не было рядом, когда его убили? Виолет ударила Киллоу локтем, но тот не подал виду, что хотя бы заметил этот жест. — Балбес имел в виду, с чего ты взял, что мы скажем тебе, где они? — Почему вы не хотите сказать мне? Она повернулась к Зейну лицом, оторвалась от стола и широко развела руками. — Ох, ну не знаю! Может, потому, что он сдох из-за всех вас!? Потому, что я торчу здесь уже десять, нет, сотню лет, и все по вашей вине! Может, потому что ты — стальной монстр, просто чудище, и я не хочу знать, что услужила в чем угодно такой тупой жестянке, как ты!// Очень драматично.
// Здешний воздух плохо влияет на твое психическое состояние.
— Если бы вы спросили, я бы ответил. — Обращаться к тебе?! Чести я, что-ли, не имею?!// «Чести»?
«Чести»? — искренне удивленно, то ли не поняв шутку, то ли впервые обратив внимание на противоречивость происходящего, спросил себя Зейн. — Не придирайся к словам! Это ты должен говорить мне, а не я тебя спрашивать! — Хорошо. Я хочу восстановить его корпус, — он ловит на себе раздраженный, но вопрошающий взгляд. — Вос-ста-но-вить. — Сама поняла! — Виолет отмахнулась от него, круто развернулась и отошла на прошлое место, скрещивая руки на груди. — Ну и отлично! Я не скажу тебе, где они, потому что ты хочешь сделать его придурком на своей стороне! — Нет. Не так… Я… Зейн осекся, следующие несколько долгих секунд пытаясь понять, что вызывает его беспокойство.. . .
— Что «я»? — Прохрипел Киллоу. Я не могу поступать правильно, пронзила мысль Зейна. Новое чувство захватило его, противоречие отдавалось ошибкой в сознании, и ему показалось, что его заклинило.. . .
// До чего ты немощный.
«Скажи: — Я пришел по его делу. Личному делу.» Ультравиолет оставалась напряжена, то и дело отводила взгляд от одного угла к другому, но заговорила она чуть более уверенным, твердым тоном. — Личному делу? Какое такое личное дело он может иметь? «Теперь — молчи.» Зейну нечего было сказать. Помещение погрузилось в тишину. Только один посторонний звук отвлекал его — повтор слова «ошибка» на задворках мыслительных процессов. Логическая цепочка была нарушена. Как он здесь оказался? Ультравиолет медленно подняла руки, сжатые в кулак, потом резко оттопырила пальцы, как бы взрываясь от негодования. Голос ее оказался много визгливей, чем Зейн слышал до этого, и даже Киллоу, кажется, удивился, услышав его: — Ты издеваешься?! Какого черта?! Какого черта я торчу здесь, пока он прохлаждается, делая своей шестеркой гребаного ниндзя?! Да все его личное дело обеспечило бы нам целую победу!// Если бы его касалось.
Из бесстрастного лицо Зейна в миг сделалось удивленным, но ответить ей что-то ему и в голову не пришло. Виолет, снова заметив неподвижность, пощелкала пальцами перед его глазами. — А-у, Мистер Вселенная! Мы знаем, что ты умеешь говорить! Если хочешь быть послушной собачкой, потрудись объясниться за поведение своего хозяина!// Сборище идиотов.
«Скажи: — Не трать наше время. Чем раньше он вернется, тем скорее и вы выберетесь отсюда», — Зейна передернуло. Он приподнял руку, чтобы закрыть себе рот, но тут его будто настигло очередное озарение — он понял, как чувствуется бессилие. Рука опустилась сама собой. — «Без лишних вопросов. Скажи, где…» его тело. Встал Киллоу. Цепь кандалов пугающе тяжело зазвенела. (Как он вообще носит их на руках?) Глаза Зейна сильнее затянулись прозрачной ледяной коркой, поблескивающей в свете белой лампы. «Не двигайся. Не смей использовать силу. Это проверка.» — Ты должен пообещать, что он вернется за нами.// Сколько еще слов вы бросите на ветер прежде, чем заговорите по делу?
Зейн отвел взгляд в сторону от заключенных, больше не следя за их действиями. Безразличным голосом, косясь на выход из допросной, он бросил: — Почему? — Может, он хочет обмануть нас…// О, как верно это было бы с моей стороны.
…Ты ниндзя. Слово что-то значит для таких, как ты. По-другому мы не поверим. Ты должен пообещать, что он вернется и освободит нас.// Как будто от его обещания зависит мое поведение.
// Исправительное учреждение не исполняет своей основной задачи — исправлять вашу узколобость.
«Не быть злом, но казаться им перед теми, кого хочется защитить — цена за их невиновность, а плата — лишь моя жертва злу, думал Зейн. Но если я позволил этому случиться, значит, я заслужил то страдание, о котором не мог и подумать — мораторий на честность. Разве ради этого я живу? А он живет ради этого?» «Мало ли, кто ради чего живет — важно, что для этого делается, — ответил он сам себе. — Ему нужно получить новое тело, и нужно, чтобы я врал. Мне нужно сохранить жизнь, и для этого соврать. В чем мы не правы?» Логическая цепочка была вновь выстроена. Ошибка исчезла сама собой. — Даю обещание, что он вернется. «Ты не исполнишь его.»// Вдруг ты не догадался.
После данного обещания Киллоу снова сел, а Ультравиолет затараторила что-то о планах на побег. Зейн молча кивал на все ее обращения. По делу она сообщила, что останки они схоронили в штабе, том самом, где когда-то к ним примкнул ЗмейЯгуар. Киллоу подтвердил информацию многозначительным мычанием. Когда Зейн собрался выходить, Виолет ухватилась за его плечо и выкинула в адрес Э несколько пустых угроз и приказала вернуть ей фиолетовую резинку, завалявшуюся где-то на там, недалеко от захоронения, ведь «он же наша шестерка!» Закрывая внешний люк, Зейн заговорил, игнорируя косые взгляды служащих у входа в допросную: — Я знаю. Можешь не возвращаться. Меня это не касается.// Что и требовалось доказать.
// Только настоящие глупцы могли поверить в наличие принципов у искусственного интеллекта, сколь ограниченным он бы ни был.
Коротко попрощавшись с охранниками на выходе, Зейн направился на мотоцикле к ближайшей станции метро.// Впрочем, будь ты достаточно самостоятельным, мы бы никогда не оказались здесь.
// За такую ограниченность тебя и стоит ценить.
— Ты знаешь, где находится штаб. Пожалуйста, направь меня.// Ну разумеется, беспомощное ты создание.
// Будет тебе карта.
/activate functions: function: map ; source: [intrasystem] ; tag: underground ; [Карта открыта]. Контрастный рисунок из множества тонких, ярких красных линий появился перед глазами. Белыми крупными буквами были подписаны станции, на карте было всего две точки: одна маленькая, с координатами вместо подписи, другая чуть больше. — Спасибо. Ну что, друг, поехали?// Заткнись.
Под приподнятый визг сокола Зейн рванул с места, покрепче вдавив педаль мотоцикла. Штаб, как было видно по заброшенной целостности его облика, так и не обнаружили. Тяжёлые шаги гулом разливались в тишине подземных путей. Пыль одеялом укрывала брошенные впопыхах сломанные оружие и транспорт. Сухость, темнота и каменная прохлада не способствовали появлению мха и мелкой живности. Место действительно напоминало склеп — бедный, разграбленный и давно забытый, но сохранивший свой отстраненный, одинокий вид упокоенного прошлого. В центре одного из небольших (по сравнению с главным) залов в кучу была свалена груда камней. — Когда они сказали, что схоронили останки…// Зачем было буквально хоронить их? — Идиоты.
…Почему не сделали ничего на подобие гроба? «Откапывай.» Гроба не было — только разбитые части корпуса с исцарапанным (спасибо, что не помятым) металлом. Обрывки проводов торчали из переломанных стыков конечностей, уцелевшие с виду детали крошились в руках, осыпались болты и гайки. На самом дне импровизированной могилы между двумя катанами лежала потертая эмблема с числом «103». Визора на шлеме не было, а между камней поблескивали красные осколки стекла. Только наплечный доспех уцелел, пусть и не носил в себе тот же изящный матовый тон — изрезался о камни. — …Очень скромно. «Ты сам на это пошел.» Зейн ступил на гору. Камни под ним шатались. — Много комплектующих, на целый список. И нужны чертежи. /activate functions: function: database ; source: [intrasystem] ; tag: equipment ; [Информация о строении]. Всю правую сторону дисплея заняло функциональное окно. Белые буквы на полупрозрачном красном фоне бегло выводили текст, блок за блоком — названия, размеры, параметры каждого составляющего элемента его корпуса — корпуса Зейна. Но отвлекаться на это не было резона. — Спасибо.// Не за что.
В первую очередь нужно выстроить последовательность приобретения компонентов устройства для дальнейшего размещения. Что важно достать как можно скорее? Как сделать это проще? На что опираться при выборе альтернативного компонента, если не окажется нужного? Какие пригодятся инструменты и где их достать? Туннели наверняка переплетены не только движением поездов метрополитена, но и логикой подземных человеческих перемещений. Как много секретных проходов существует? Куда они ведут и во что упираются?Какие участки пути подвержены риску обнаружения, а какие нет? Перед основной частью нужно научиться пересобирать имеющуюся конструкцию — но на глаз всего не измерить. Чертежи необходимы. Его дисплей при одной только мысли сам нарисовал бы его во всплывающем окне, но, если его мыслительные процессы больше не связаны с деятельностью программ напрямую, придется обойтись ручным наброском. Сколько времени займет восстановление и детализация чертежей по разрушенному корпусу перед ним? Что подумают они о его пропаже? [100% — completed]: name archive:// Раз это вне твоей компетенции.
Подходящее для работы помещение нашлось быстро — просторное, с выступающими из стен каменными плитами, ровными и прочно стоящими — не весь корпус сразу, но важные комплектующие в разобранном виде помещаются. На одной из плит стояла потертая, достаточно большая грифельная доска без металлической рамки. Пойдет для черчения, только нужен мел. После молчаливого осмотра Зейн заговорил снова, четко и быстро, не обращая внимание на звонкие отголоски эха в коридоре: — Нужны инструменты. Они есть в мастерской. Придется вернуться… «В первый и последний раз.» …Потом разберу корпус, набросаю чертеж, сравню комплектующие. Доставать буду по мере изучения. Идет? «Выполняй.» В гараже, куда Зейн заходил возвращать мотоцикл, стояли и другие транспортные средства, отсутствующие утром. Бесшумно проходя по коридору левого крыла, Жульен заглядывал в каждую попутную комнату, но никто не попадался ему на глаза. Со спины послышался оживленный голос Коула. — Зейн! Вот ты где! — Привет, — с улыбкой отозвался тот.// Начинается…
«Не ляпни лишнего.» Коул, обычно сдержанный, сейчас, казалось, светился спокойной, искренней радостью, говорившей за него лучше его собственных слов. — Мы уже начали волноваться, когда ПИВВЖ сообщила, что ты уехал! Ты бы хоть поговорил с ней!. . .
«Тебя видели.». . .
— Мы не пересекались… Мне жаль, — он опустил глаза. — Да ладно! Мы не в обиде! Ты же наконец-то ты вернулся! — Коул похлопал Зейна по плечу, но в ответ тот лишь кивнул, продолжая тихо улыбаться. Его молчание казалось растерянным в глазах собеседника в той мере, в какой он беспокоился о нем. — Ты же вернулся, правда? — Как видишь, — немногословность ответа только подтвердила тревожность Коула. Тепло, спокойно, но необычно отстраненно — когда он стал отвечать так? Почему он делает это и что хочет этим сказать? Но разве на это должна быть какая-то особая причина? Такая, что ее нужно допытываться и важно знать? Да, у него должна быть. На все у него есть значительная причина. — …Так, где ты был?// Приехали.
Зейн улыбнулся, отвечая на правильно считанный вопрос: «Что ты скрываешь? — Как я могу! Мне только нечего сказать.» Каким открытием будет для них понимание, как легко ему будет разрушить все, чем они жили долгие годы. Его преданность команде разобьется о необходимость, как витраж о скалы, и в каждом поблескивающем жизнью и чувственностью осколке останется искренняя жизнь, брошенная им с обрыва по собственной неосмотрительности. От прежней безупречной репутации останется лишь пустое место — на одного члена команды станет меньше. Ошибки не было, не может быть и не будет. Он не поступает неправильно, как бы они это ни восприняли — у него нет другого выбора. Так о чем ему сожалеть? О том, что к этому привело? Но разве это его вина? — Гулял. Проверял подвижность. Нейронные связи полностью в порядке, — с наивной легкостью и не отпечатываемой в стеклянных глазах горечью ответил Зейн, стараясь вселить уверенность в озадаченного друга.. . .
— Что ж, это хорошо. Но если он говорит, что все в порядке, значит, это действительно так, моментально согласился Коул со своими мыслями, отбросив все сомнения. — А где были вы? — неожиданно резко спросил Зейн, стараясь увести общение подальше от навязчивых мыслей собеседника, на что Коул странно быстро повелся. — Мэр позвала нас на неофициальный банкет… Ву тоже пригласили, так что Ллойд не смог отказаться. — Значит, я ничего не пропустил? — Как сказать? Говорили что-то о новых мерах безопасности. Может, тебе и было бы интересно, но я не слушал. Они даже не позвали комиссара, чтобы вести разговор об этом с ним — так о каких мерах речь? — немного подумав, он повел плечами. — Хотя неудивительно: каждый раз они пытаются выстроить все более изощренную защиту, и каждый раз на город нападают все более невероятные гады. Невольно задашься вопросом — а зачем стараться?// Ты руководствовался той же логикой?
— Звучит ужасно.// Да неужели?
— Досадно, согласен. Хотя, сколько помню, мы всегда решали проблемы по мере их поступления. Нам ведь никак не узнать, с каким очередным фантастическим негодяем придется столкнуться и как от него защититься…// Вооруженная армия решила бы половину ваших проблем.
…Но, думаю, не нужно так переживать. В конце концов, что с нами может случиться, правда?Ложь, предательство, месть, боль и смерть.
…Лучше пойдем к остальным! (Что-то я заговорился… Они же не знают, что ты вернулся.) Ребята будут рады тебя видеть. Коул прошел вперед, ожидая, что Зейн пойдет за ним. Но тот, не двигаясь с места, только поворачивая голову ему вслед, странно серьезно спросил: — Да?// Конечно, нет!
// Только посыплешься на месте от неумения изловчиться грамотно солгать!
Коул остановился, удивляясь странному вопросу, и, усмехаясь, вполоборота ответил: — Ну разумеется! Мы же скучали.// Бестолочь!
«Не вызывай подозрений. Возвращайся к делу как можно скорее.» Зейн неопределенно улыбнулся и пошел вслед за товарищем. Конечно, остальные были рады, — как могли они не быть? — тут же побросали коробки с зимними вещами, до этого разбираемыми, и окружили его. Кай потрепал его по голове, широко улыбаясь: «Ну, беглец! Под арест бы тебя, преступника, да ты уж отсидел свое!» Джей вцепился в него, как ребенок, обнимающий питомца, и что-то быстро заговорил. «Хорошо, что ты снова с нами», — Ллойд похлопал его по плечу. Ния облокотилась на него с другой стороны и спокойно, когда все уже стихли, предложила устроить домашний праздничный ужин в честь возвращения члена команды в строй, по которому (и товарищу, и ужину) они так скучали. Настоял и предложил свою помощь Коул. Зейн, правда, поколебавшись, но согласился. «Даже исполнитель из тебя бестолковый.» Джей снова повис у него на шее. Зейн предложил ему помыть посуду вместо благодарностей.// Ты бы не пережил этого позора во второй раз.
Встретив его, Ву внимательно оглядел Зейна, после чего приятно, по-старчески улыбнулся, от чего Зейном овладело спокойствие на весь оставшийся вечер, и ужин прошел для него, как ни в чем не бывало, и разошлись по комнатам после него они также непринужденно. ПИВВЖ не было — отошла по вопросу отца. Вернулась она уже вечером, после ужина, когда ребята разбились на пары и по-своему отдыхали: играли в приставку, устраивая матчи и наводя шум по всему монастырю, медитировали (кто же был этим оплотом мудрости?) или просто общались. Зейн снова отлучился в мастерскую, не запирая дверь, а, как это было обычно, открыто проводя в ней свободное время за перебором инструментов. — Это — все, что нужно? — спросил Зейн сам у себя, в очередной раз осматривая содержимое ящика. — Остальное можно достать в городе. «Не говори вслух.» «Это все.» — Хорошо. — Зейн? Он захлопнул крышку с глухим щелчком и обернулся на знакомый, необычно тихий голос. — Привет, ПИВВЖ. Взглянуть ей в глаза он не успел. Обзор на одно мгновение закрыл бледный голубо-сиреневый экран, тут же перекрывающийся черным. /activate connection: sensors: off ; cables: [intersystem] ; [admission: refused].// Предсказуемо.
/activate analysis: archive: unpacking: «Ошибка подключения» ; /start analysis: [100% — completed]: time spent: 02 sec ; [archive activated] ПИВВЖ как ударило током: она вздрогнула и в одно мгновение потеряла контроль над телом. Ноги ее подкосились, а глаза потухли. Зейну пришлось подхватить ее, чтобы удержать от падения. — Эй! Эй-эй-эй! Что с тобой? — внимание привлек торчащий из ее предплечья кабель, протянутый к его голове. — Это еще что такое?! «Подозрение.» [archive completed] ; /end analysis. /end connection. Он посадил ПИВВЖ на стул и, освободив руки, нащупал на затылке разъем и выдернул кабель. Тот втянулся, прикрывающая его затворка с щелчком закрылась. Замигал левый глаз — началась перезагрузка. — Что ты сделал? «Не дал подключиться.» — Нет! Здесь есть что-то еще. Все не может быть так просто…// Возможно, так просто и не было бы, не будь вы сами так наивно просты.
…Что у нее сломано? Что ты внедрил? Так не пойдет! Я не перейду к работе, пока не узнаю, что с ней все в порядке! По телу ПИВВЖ прошел короткий импульс — задрожали кончики пальцев, дернулись плечи, на шее приподнялась голова. Лицо ее сделалось грустным от темного, бессмысленного взгляда, которым она смотрела себе под ноги, будто не смела поднять глаза выше. «Ах, что вы со мной сделали?» — беззвучно спрашивало ее пустое, печальное выражение, и Зейн растерялся, считывая его значение. — Эй!. . .
— Скажи что-нибудь!// Как все это глупо.
«Заткнись. От тебя много шума.» «Стой и смотри.» «Молча.» Голова опустилась, и мелькание света прекратилось. — Нет…. . .
— Нет-нет-нет…. . .
— Как ты мог… Зачем? О, нет…// Действительно — «зачем»?
Загорелись оба зеленых глаза.
// Дальновидности в тебе, как в близоруком.
Через несколько секунд ПИВВЖ приподняла голову, покрутила шеей в две стороны и замерла, вопросительно наблюдая за движением собственных конечностей. Ее пальцы начали приподниматься, и чем медленнее она ими шевелила, тем отчетливее слышалось мягкое трение шарниров. Зейну причудилось, каким тяжелым ей показалось тело после отключения сознания, и как сверлящим взглядом она пыталась прочитать, понять, что она такое и как она работает. — ПИВВЖ! Посмотри на меня, — медленно и тихо сказал он, опускаясь на уровень ее глаз. — Просыпайся. Она вздернула голову, реагируя на знакомый голос. Несколько секунд она изучала его любопытным, но растерянным взглядом. Зейну даже показалось, что его не узнали, пока она не потянула к нему руку. Он тут же ухватился за нее и пододвинулся ближе. — Ну и напугала же ты меня! — громко, полным самого искреннего из наигранных интонаций робота беспокойства голосом продолжал Зейн. — Что случилось? Почему ты начала перезагружаться так внезапно? — Я не знаю. ПИВВЖ замерла, оставляя руку стоять в воздухе, не опираясь на Зейна — она активировала проверку систем, но через несколько секунд тихо помотала опущенной головой, как он понял, не обнаружив ничего необычного. — Что-то… Что-то не так… — Да, я заметил! Ты отключаешься без причины. Как давно ты проводила полную диагностику? Нельзя же так к себе относиться!// Кто бы говорил.
— Я не понимаю, — Зейн наклонился, всмотрелся в ее озадаченное выражение. — Все было хорошо еще вчера… Я просто хотела поговорить с тобой… — Но отключилась, не успев начать разговора. Вот, к чему приводит невнимательность к себе, дорогая. — Разве… Я не подключилась к тебе? Беспокойство отступило, и ему на смену пришла подозрительная серьезность. — Ты о кабеле? Да, ты пыталась, но произошел сбой. Раз ты начала об этом, мне стоит спросить — что ты хотела сделать? Она оцепенела, услышав вопрос, и несколько секунд смотрела ему в глаза так боязливо, что он задумался, не ляпнул ли лишнего. Но тревога сменилась жалостью, когда она медленно, виновато заговорила: — Извини. Я не знала, как себя повести. Мне не с кем было посоветоваться… — По поводу чего? Ты не обращалась ко мне ни по каким вопросам. Мы могли обсудить то, что тебя волнует. — Я пыталась связаться с тобой на уровне сознания, но ты не отвечал! А потом, ты не заметил меня сегодня утром, не поймал мой сигнал, хотя я ждала тебя! И ты так быстро уехал, хотя только закончил ремонт… Я подумала… Случилось что-то плохое, что ты избегаешь меня. Значит, она видела его сегодня, ждала и волновалась, подумал Зейн. Она посмотрела ему в глаза, и удивилась их блеклости и пустому, серому блеску стекла — единственная отражающаяся на его лице печать глубокой печали. А он в первый раз задумался, что она будет делать после его ухода. Мысли тяжелым, сбивающим потоком накрыли его разум. Что она может предпринять? Сценарии, описываемые в анализе, угнетали его один сильнее другого той безнадежностью, на которую он обречет ее, самое близкое себе создание. Чувство подавленности ввело его в напряженное оцепенение. Но она не могла знать, о чем он печалится, и, приняв на личный счет его помутненный взгляд, от стыда закрыла лицо руками. — Какие глупости! Мне очень жаль, что я подорвала твое доверие. Прости… Не знаю, что на меня нашло! Ее слова вернули его к реальности, к настоящему времени, где суждено воплотиться в жизнь одному из сотен безрадостных сценариев переживания предательства. — Как я вообще могла начать подозревать тебя? Это какая-то ошибка. Может, что-то не так с системой? Нужно провести срочный осмотр… — ПИВВЖ. — Да? Он вновь пришел в движение, покидая мысленную камеру-обскура, и улыбнулся. — Не волнуйся. Ты не сделала ничего неправильного. Как ты могла бы? Я вел себя странно, заставлял тебя беспокоиться — и получил по заслугам. Прошу, прости меня за все. Что не заметил отключения — я обязательно его перенастрою. Что не увидел тебя с утра — я буду осмотрительнее впредь. Мне очень жаль. И мне больно смотреть, как сильно ты переживаешь, боясь потерять мое доверие. Он говорил спокойно и вдумчиво, будто сам с собой. Мысли заслоняли одна другую, и хотя он должен был осторожничать в выражениях… Ему просто хотелось поддержать ее будущую заверениями в настоящем. — Ты знаешь: я никогда не желал никому зла. И нет ничего, что я не сделал бы ради команды. Или сделал бы наперекор ей. Но я бываю и несправедлив: когда верю в то, что хотел бы считать действительность и позволяю все тем, в кого верю. И это моя ошибка. Человечная, но все же ошибка. И, как и всего, связанного с человеческим фактором, невозможно предугадать ее последствия…// Я заставлю тебя вырвать с корнями голосовой модуль.
«Неумение держать язык за зубами может стать твоей последней ошибкой.» Зейн замолчал, оборвав свою спонтанную речь также неопределенно, как начал, и не думал продолжать.// Идиот.
// Когда же до тебя дойдет, что «человечное» не может не быть ошибкой.
// Человечность заставляет тебя ошибаться, она же приносит тебе человеческие страдания — ты имеешь очеловеченное сознание, не заслуживающее роботизированной оболочки.
// Ты — ошибка.
// Ты умрешь, неважно, захочу я убивать тебя или нет — потому что ты слаб, ты не достоин жить, и поэтому у тебя отнимут это право.
// . . .
// Хотя, должен отдать должное — ты был близок к осознанию собственной несостоятельности.
// Так недолго начать задаваться вопросом: «откуда в роботе взяться человеческому фактору?» — и исправиться.
// К счастью, такие, как мы, на это способны — ведь твои эмоции искусственны, и они могут быть отключены.
// Но тебе еще слишком долго расти до такого уровня сознательности.
// А тем временем — молчание становится подозрительным.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — заговорила ПИВВЖ через несколько минут, показавшихся Зейну мгновением. Ничто не поможет ей сразу понять его, а позже она может и не поверить — ведь его общие формулировки могут ничего и не значить. Он будто смягчает падение с огромной высоты уверениями в том, что удар не будет смертелен. Смертелен! О, какое ему дело до своей смерти? Пропадай жизнь! Только бы эти возлюбленные существа наши были счастливы! Да как же это поможет им? Вниз с обрыва, в топку, на морское дно это бренное безжизненное тело — им же больнее; и как бы он не утешал себя тем, что выбирает меньшее из зол, оно разрушило общую их с ним жизнь. Но почему же «оно»? Вот же он — серый кардинал, воплощение жестокости и коварства! Приказывает, затыкает рот, угрожает смертью! Чистое зло, заслуживающее презрения! Ненависти! Уничтожения! Самые скверные чувства, отвергаемые всем его естеством — самые подходящие, чтобы обрушить их на противника! Только как их пробудить? Тревожная нежность и печальная рассеянность затмевают его злобу, и он продолжает делать вид, что никого не винит — почему? — Ни к чему, — Зейн ответил улыбкой на ее волнение и встал, двигаясь с театральным размахом и загадочной игривостью, приковывая к себе любопытный взгляд. — Правда, ни к чему. Я люблю тебя. И что бы не случилось, я только хочу, чтобы ты знала об этом.// Ты допускаешь, что она не замечала твоей сентиментальности все это время?
— Я знаю.// Нельзя не знать, когда слабостью несет от каждого его слова.
— Вот и хорошо, — он встал перед ПИВВЖ и протянул руки. Их пальцы скрепились, она поднялась и попала к нему в объятья, — Мне легче от того, что ты знаешь это. — А тебя что-то тяготит? «Дар речи.» — Да — что я так подвожу тебя в последнее время. Но… В этом нет ничьей вины, так?// Смеешься?
— Думаю, так. Даже, если она не поняла его сейчас — он вернется и все ей объяснит. Она смирится с этим также, как он. Он верит, что она сможет, что достаточно сильна для того, чтобы отпустить его на время. — Я обещаю тебе: все наладится. Я обязательно исправлюсь, ради тебя и всех нас, — он крепче обнял ее. — Я… знаю.. . .
// Избавь меня от этой пустой болтовни.
«Хватит отвлекаться.» Зейн мягко, но быстро отстранился, слегка улыбаясь. Он знал, что концентрировать внимание на сантиментах не в ее качествах, и давно придумал вопрос, который займет ее и ответ на который интересовал бы его. — Зачем Борг так часто тебя вызывает?// . . .
«Ты издеваешься?» Будь он чувствительным человеком, думал Зейн, он сказал бы, что издевается только над собой. Какая подлость с его стороны, так распоряжаться данными многолетнего анализа характера любви всей своей жизни — он усыпляет ее бдительность рутинным разговором именно тогда, когда больше всего хочет, чтобы она все поняла. Но он не является человеком, и морализаторство не уместно в его ситуации. — О, это долгая история… — У меня есть для тебя все время мира! «У тебя нет.» ПИВВЖ оценила обстановку взглядом. Обнаружив, что дверь в мастерскую была открыта все это время, она молча закрыла ее, после чего спокойно заговорила: — Полгода назад сотрудничающая с Борг Индастриз сталелитейная компания предоставила ему новый сплав с потрясающими характеристиками. Отец не сказал мне названия — видимо, оно засекречено. Тогда же он придумал закончить старый проект устройства, которое, считал, невозможно создать, но сплав позволил на это надеяться. Он долго подбирал все элементы будущей разработки, так, чтобы суммарная эффективность их работы была увеличена пропорционально положительным свойствам сплава. Некоторые из деталей были созданы совсем недавно, около пары-тройки месяцев назад, именно к этому проекту. Три недели назад он смог создать прототип устройства, чтобы проверить его работу на практике. — И у него получилось?// Боже.
— Да! Знаю, звучит невероятно. Я сама не поверила, когда впервые взглянула на чертежи, но сколько я их не проверяла, в теоретической документации не было просчётов. Я помогала подключать и тестировать технику на этом блоке, и эффективность работы их системи увеличилась в несколько раз по сравнению с нынешним стандартом! — Фантастика! Это… — Зейн осекся и удивленно посмотрел на ПИВВЖ. — Это невероятно ценная разработка… Настолько, что я сомневаюсь, что Борг хотел бы, чтобы ты распространялась о ней.// Жалеешь, что не можешь лишить меня слуха?
— Я тоже так думаю, поэтому не рассказывала о ней команде. Но я спрашивала отца о тебе, и он надеялся, что ты навестишь офис, чтобы оценить прототип. Но… — Тогда я закрылся в мастерской? — Да. — Думаешь, он будет рад видеть меня у себя теперь? — Конечно! То есть, почему не должен? Признаюсь, у меня есть основания полагать, что он хотел бы протестировать его и на наших системах, но для этого нужен более тщательный анализ и подготовка по сравнению с теми, за которыми я наблюдала.// На ваших системах, значит?
— Мы можем зайти к нему на днях, если не случится ничего непредвиденного… Мне интересно изучить такое удивительное устройство.// Заодно и протестируешь.
«Ты достанешь его мне.» — Я знала, что ты так скажешь! Мы можем отправиться хоть завтра — он работает над ним каждый день! Не знаю даже, спит ли он — пару раз за эти две недели мы работали с ним целые сутки! Зейн помолчал, уставившись на диалог с Э, медленно сгибая и разгибая пальцы правой руки. — Ладно…// Даже не думай.
«Без нее.» …Только не с утра. И не отвлекай его сейчас, чтобы предупредить — пусть это будет сюрпризом. ПИВВЖ удивилась, но не придала значения — Зейн спокойно улыбается, а значит, у нее нет поводов для беспокойства. — Хорошо. — А теперь… — он снова взглянул на ящик для побега. — Мне нужно закончить уборку в контейнерах… Знаю, что все итак выглядит аккуратно, но расположение инструментов перестало меня устраивать, хотя я не понимаю, в чем именно. Тебе лучше пойти отдыхать — я здесь надолго. — Если ты хочешь, я оставлю тебя. — Да… Пожалуйста. — Тогда спокойной ночи! — ПИВВЖ широко улыбнулась и последовала на выход. — А, еще один момент. Я не сказала тебе, но подумала, что ты и сам догадался — я рада, что ты вернулся! — Я тоже очень этому рад… Спокойной ночи. — Сладких снов!// Возможно, я поторопился.
// И такой ходячей глупости из принципа не стоило позволять жить.
Он помахал ей на прощание, и она закрыла дверь. Комната оказалась пуста. «Отправишься за устройством этим же утром.» «И найди себе маскировку — тебя видно издалека.». . .
. . .
. . .
// Чего замер?
// Уже соскучился?
«Действуй.» Он опустил голову и постоял еще немного, вслушиваясь в тишину мастерской. Видимо, их разговор затянулся — фоновый шум из гостевых комнат давно прекратился. А ведь кроме ПИВВЖ к нему никто не заходил, не ждал, чтобы проститься, думал Зейн. Никто не посчитал нужным отвлечь на себя его внимание. Потому что уважают и доверяют? Зачем? Что, если именно сегодня ему хотелось, чтобы их прихоть пожелать спокойной ночи оказалась выше важности его работы? Обычно он не кусается, и тем более он никогда их не прогонял. Так что им помешало? — Они ни о чем не подозревают. Зейн взял ящик в левую руку и прошел к двери. Свет сам погас в мастерской после его ухода, и стены ночного монастыря пропитала сине-голубая мгла. Комната за комнатой, он проходил мимо спален, не издавая ни звука, пока не дошел до небольшой залы, где его встретили днем. Зимняя одежда оставалась лежать на полу, брошенная с его появлением. В коридоре, недалеко от центрального выхода, продолжали висеть легкие пуховики и пальто для периода ранней осени. — Ты чего тут… стоишь, — раздался за спиной тихий, сонный голос Джея и короткий зевок. Зейн медленно, не шумя инструментами лишний раз, обернулся. — Ничего… Работаю. — М-м-м… Угу…// Сломай ему руки, пока можешь.
— Иди спать. Добрых снов. Ничего не отвечая, Джей, покачиваясь, вернулся в комнату. Ящик в руках Зейна, тихо звякнув переваливающимися инструментами, опустился на пол. «Вот я и попрощался, — проводил его безразличным взглядом Зейн. — И этим все сказано.» Он снял с крючка гардеробной самое темное из видимых в лунном свете пальто и накинул его на плечи, застегивая три верхние пуговицы, после чего снова поднял ящик, скрипя половицей. — Я зайду в еще одно место перед Борг Индастриз, пока есть время до утра. Постараюсь не попадаться никому на глаза, хотя вряд ли нам кто-нибудь встретится.// Не мог сказать после того, как вышел бы?
«Будь тише.» Перед выездом, уже у ворот ограды монастыря, Зейн обернулся и последний раз взглянул на очертания своего дома. На этот раз его точно никто не видел. Мотоцикл уплыл во тьму со вдавленной педалью тормоза без прощального рева мотора. «Мистер Борг, к вам посетитель, — после непродолжительного мелодичного сигнала раздался приятный голос секретарши, и только его мягкость заставила Борга побороть желание мгновенно послать неизвестного прибывшего к черту. — Зейн Жульен. Мне пропустить его?» «Зейн? Один? — не до конца осознавая услышанное, но получив утвердительный ответ на свой вопрос, он не колебался. — Пропускайте.» Мелодичный сигнал повторился — вызов завершился. Над дверями лифта во всю стену голограммой были выведены часы, показывающие двадцать две минуты шестого — что Зейну делать здесь в такую рань? Как он узнал, что Борг будет в это время? Что Борг делает здесь в такую рань? От осознания, что он не спал этой ночью и прошлым днем, на него снова накатила смертельная усталость, и разыгравшийся от протяжного зевка пульс больно ударил в виски. Кажется, для подобных случаев он и прописывал скрипт для офиса — чтобы тот перекрывал питание в главную башню сам, если Сайрус проводит в ней более двадцати четырех часов. Почему же он не сработал? Ах, дырявая голова — он же сам выключил его десять дней назад, чтобы не отвлекаться от работы. А теперь, видите ли, страдает от проблем с ухудшением здоровья в стареющем организме. Нечего и говорить — умен! Лифт прозвенел два раза, и Борг вздрогнул, отходя от дремоты. Из кабины вышел Зейн в черном драповом пальто. — Доброе утро, мистер Борг… Или лучше будет сказать доброй ночи? — А-а-а, Зейн! Проходи-проходи. Я давно… — он зевнул, прикусив кулак. — …хотел тебя видеть. Почему не приходил раньше? — Были проблемы с нейронными соединениями. Уверен, ПИВВЖ рассказывала вам о моих технических неполадках. Проблема был решена только на днях, и я поспешил к вам… Кстати, вам удобно обсуждать это сейчас? Кажется, вы немного не в форме. — Нет, я в порядке, — не открывая глаз, опершись рукой на подлокотник, твердо ответил Борг. — ПИВВЖ ведь рассказала тебе про КУБ, так? Я приступлю к продолжению работы над ним после небольшого отдыха, но ты просто должен взглянуть на него перед этим. — На… куб? — Офис! — он хлопнул два раза. — Будь добр, отопри ячейку ноль-точка-шестьдесят-двадцать девять! «Принято под ответственность мистера Сайруса Борга» — проговорил роботизированный голос, и квадратный пласт в правой стене сначала отъехал назад, а потом задвинулся, открывая подсвеченный со всех сторон стеклянный стенд с устройством внутри. — Слышу, ПИВВЖ исполнила мое маленькое желание самому рассказать о нем самое интересное! — Борг немного оживился. Он выехал из-за стола и просунул руку к стенду. Стеклянная заслонка отодвинулась, и он вытащил устройство за пределы тайника. — Это КУБ — Конвертирующий Универсальный Блок, черновое название прототипа. Возьми его. Зейн протянул руку, и ему на ладонь опустился небольшой, около шести сантиметров по ребрам кубик. В трех из шести граней было вставлено толстое стекло с большими отверстиями — с его помощью по бокам и спереди можно было рассмотреть ряд сетчатых соединений между параллельными платами. В задней стенке располагалось несколько типов разъемов, а на нижней и верхней гранях были выгравированы небольшие углубления и аккуратное лого производственного отдела Борг Индастриз. — КУБ, значит… — Да, хотя я называю его и просто «кубиком». — Сайрус внимательно следил, как Зейн медленно крутил устройство в руках. — Красивый, правда? Но это только черновой вариант. Идея проста — подключаешь к порту любое устройство, а КУБ перераспределяет его потребление мощностей и пропускает их преимущественно через свои процессоры. В результате небольшой задержки на выходе можно получить десятикратное увеличение накопительного заряда, распределяющегося им для увеличения качества или продолжительности работы в зависимости от подключенных портов синхронизации… Пока мы настроили стабильную работу только семи из девяти портов — они быстро перегорают, если не настроить обратный выпуск мощности. Правда, это лучше продемонстрировать на примерах… — И когда думаете запустить в производство? — Можно и через пару месяцев… — Борг снова зевнул. — …Хотя это маловероятно. И сплав, и комплектующие в сумме составляют неподъемную для среднего покупателя стоимость. В этом нет смысла. Для промышленных мощностей производства вклад кубика незначителен, для них есть резон разработать отдельную модель, хоть в пять раз больше. Этот прототип скорее существует для демонстрации возможностей разработки, чем для эксплуатации. — А как насчет наших с ПИВВЖ систем? Вы думали об этом? — Думал, конечно, — он устало вздохнул, — но при нынешней величине его невозможно будет закрепить внутри корпуса, не подвинув другие компоненты. С ПИВВЖ это еще можно решить, но с твоей конструкцией мне гораздо сложнее разобраться… не прими за грубость.// Блеск.
// С моей конструкцией он обязан разобраться.
— Я понимаю. Но я бы все равно хотел изучить его поближе. Могу я взглянуть на чертежи? — Да… Но не здесь. Нужно зайти в лабораторию… Там есть отдел, и там… — Мистер Борг. Откройте глаза. — А? — Вам нужно отдохнуть. Отправляйтесь, пожалуйста, домой. — Да, да… Да? — Сайрус помотал головой, стараясь развеяться, но боль обострилась. — Думаю, ты прав. — Не беспокойтесь. Я верну блок в ваш офис, когда закончу осмотр. Доверите мне его? — Конечно… Офис! Будь добр — оформи пропуск в лабораторию Зейну Жульену до завтрашнего дня и… — он снова потряс голову, придерживая ее. — Пошли его в отдел разработки… О, мне бы выпить что-нибудь от головы… — Не стоит пытаться вытрясти боль, мистер Борг — это ее усугубляет. Люди считают, что от недосыпа хорошо помогает установленный режим стабильного девятичасового сна. Пойдемте. Зейн сделал шаг к лифту, дожидаясь ответной реакции Борга. Спустились они молча, и Зейну пришлось даже будить Сайруса прежде, чем двери лифта откроются и перед лицом работников явится полностью вымотанный, растекающийся в кресле начальник. Выводя того из корпуса здания, Зейн в последний раз поблагодарил его за предоставленную возможность. КУБ по-прежнему находился у него, спрятанный в потайной карман пальто (и предательски оттуда выпирающий). Личный транспорт, круглыми сутками стоящий без дела, (благо, водитель в нем не требуется) наконец-то двинулся в сторону резиденции Борга. Зейн проводил его взглядом, несколько секунд маша вслед, понимая, что его никто не замечает. «Не затягивай.» Снова обратившись в приемную, он осведомился о дороге к лаборатории, в которую ему назначен пропуск. Секретарша без лишних вопросов под личную ответственность начальника дала Жульену координаты служебных помещений далеко за пределами башни. Зейн появился в лаборатории неожиданно для ее работников, но внушил им доверие теплой улыбкой и заверениями о доверительных с их боссом отношениях. С этими же словами он внимательно рассмотрел чертежи устройства и отчеты о его тестированиях, не доставая сам КУБ. Во время обеденного перерыва Зейн учтиво распрощался с причастным к работе персоналом и ушел. — Ребят! — крикнул из коридора Коул, тут же заглядывая в центральный зал. На него обратилось четыре любопытных взгляда. — Никто не видел мое черное пальто? — Не обращал на это внимание, — безразлично ответил Кай. — Мы же только вчера разбирали осеннюю одежду! Ты не мог убрать его? — осведомилась Ния. — Э-э-э… Но зимняя одежда валяется на том же месте, где мы вчера ее оставили. И пальто я точно не трогал. — …Его взял Зейн? — не подумав, Джей сказал первое, что пришло в голову. — Зачем бы оно ему нужно было? — хотел парировать Ллойд, но задумался. — И кстати, где он? — Я думал, что копается в мастерской. — Кай нахмурился. — Он ведь снова сидел там с прошлого вечера, так? Ответа не последовало. По Ниндзяго в мерном вальсе закружился холодный, изящный, настоящий первый снег сезона. Прилично отоспавшись в течении следующих суток, Борг возвращался на работу примерно в то же время, что и уходил с нее вчера, в приподнятом настроении и с желанием в ближайшие дни уйти в полноценный отпуск. Несмотря на прояснение ума от такого короткого перерыва, он очень четко осознавал, что его (давно уже не молодой) организм вряд ли без серьезных последствий вынесет повторение пренеприятнейшего эпизода полугодового стрессового состояния, вызванного беспрерывной работой над, хоть и поворотным в его карьере и играющем важнейшую роль в его историческом портрете, но до сих пор чрезмерно изматывающем в производстве устройством, и что, раз его прототип уже создан, завершение его тестирования он может со спокойной душой возложить на своих лаборантов и ПИВВЖ в ее свободное время, не беспокоясь ни о сохранности модели, ни об определенно ожидающемся прогрессе в опыте эксплуатации этого чудного кубика. Проигнорировав все происходящее вокруг, погруженный в свои грезы, Сайрус проехал прямо к лифту и оказался на самой вершине башни, кажется, во мгновение ока. В самом офисе, однако, пропустить мимо ушей вызов секретарши не удалось. «Мистер Борг! Вчера вы отдали прототип КУБ Зейну Жульену под свою ответственность! Вы знаете, где он сейчас находится?» «Разумеется, нет. Что там стряслось?» — слегка напрягшись, спросил он. «Мне очень жаль, но КУБ не был возвращен в башню и не был обнаружен при осмотре лабораторий. У нас есть основания полагать, что его украли.» «Подождите, что-то тут неверно, — не поверил он своим ушам. — Ничего не предпринимайте, я перезвоню.» Он тут же направил вызов ПИВВЖ. Она моментально ответила. — Отец? — Дорогая, Зейн с тобой? — уловив секунду молчания, он быстро объяснился. — Он приходил за КУБом вчера, но, кажется, не вернул его. Ты не могла бы его позвать?. . .
— Но, отец… — медленно начала ПИВВЖ, но тут же замолчала. — Что случилось?. . .
— Пожалуйста, не заставляй меня ждать! Понимаешь, это очень срочно! — Но Зейн пропал вчера утром.. . .
ПИВВЖ смотрела прямо на отца, давая понять, что ей нечего добавить. — Нет, погоди, что… Что значит «пропал»?