Реформаторы

Хронология 2 мая 1998 — Битва за Хогвартс 26 декабря 2003 — свадьба Гарри и Джинни 21 июня 2004 — избрание Рона главой гильдии магических ремесел 17 июля 2005 — рождение Джеймса Сириуса Поттера 4 января 2006 — рождение Розы Грейнджер-Уизли 14 июня 2006 — рождение Альбуса Северуса Поттера 16 мая 2008 — рождение Лили Луны Поттер 28 июня 2008 — рождение Хьюго Грейнджер-Уизли Действия в главе разворачиваются: с 21 декабря по 31 декабря 2008 — Ваше новое дело, — сообщил Фосетт на утренней планерке, вручил Гарри приказ о назначении на задание с его кратким описанием, после чего перешел к другой группе. Гарри прочитал первые строки и мгновенно недовольно поморщился. — Что там? — спросил Оуэн, нависнув у него над плечом. — Прошлой ночью сгорело поместье Гойлов. Гарри не видел Грегори Гойла с тех пор, как они с Малфоем спасли того из Адского пламени, выпущенного Винсентом Крэббом. Опять сталкиваться с ним совершенно не хотелось. — Поджог или несчастный случай? — Неизвестно, но возможны оба варианта. А ты что думаешь? — От этого имени веет Пожирателями смерти, — ледяным тоном заявил Оуэн. — Да, но все же знают, что старшего Гойла посадили в Азкабан пожизненно, — возразил Гарри. — Зачем было нападать на поместье, если там были только его жена и сын? — И каждый, кто учился в Хогвартсе в Год тьмы, помнит, что младший Гойл с удовольствием разбрасывался Круциатусами направо-налево всякий раз, когда Кэрроу нужно было сделать грязную работу, — вспомнил Оуэн. — К сожалению, Визенгамот посчитал, что он действовал по приказу преподавателей, которым не мог противиться, и освободил его из Азкабана, — добавил он таким тоном, что сразу становилось понятно, что он не одобряет снисхождение, проявленное к ученикам, добровольно сотрудничавшими с приспешниками Волдеморта. — Прошло десять лет, — протянул Гарри. — Неужели кто-то стал бы ждать так долго? — Я не знаю миссис Гойл, но Грегори совсем не добрый малый, к тому же, туп как пробка, — сказал Оуэн. — Он из тех, кто может смертельно обидеть человека и даже не понять этого. Они ранены? — Миссис Гойл сильно отравилась угарным газом, но жизни ее ничего не угрожает, — прочитал Гарри на пергаменте, переданном шефом. — Грегори довольно серьезно расщепило, когда он в спешке аппарировал. — Кто первым осмотрел место? — Магическая полиция. Колдомедики из Мунго сразу вызвали их. Но поскольку есть двое раненых, которых могли пытаться убить, полиция подозревает покушение на убийство, а значит, это уже не их юрисдикция. — И передали нам малыша, — вздохнул Оуэн. — Что ж, начнем с Мунго, я полагаю. * * * Миссис Гойл не была красивой женщиной, впрочем, назвать ее уродливой тоже язык бы не повернулся. Она была иссушенной и смертельно уставшей от жизни. Ее выцветшие голубые глаза окинули Гарри без малейшего намека на интерес. Гарри так и не решил, хотела ли она таким образом оскорбить его или же ей было искренне плевать. Она уставилась на Оуэна и произнесла монотонным голосом, после того как тот представился: — Да... Я знаю вашу семью. Но впечатление на него это не произвело. Про врагов она тоже ничего не могла сказать: — Мы живем очень уединенно после... — Она не договорила, но всё явно читалось: «…после окончания войны и ареста мужа». — На что вы живете? — спросил Гарри, поскольку знал, что имущество осужденных Пожирателей смерти было конфисковано Министерством и использовалось для выплаты компенсаций тем, кто потерял дом или кормильца. — Грегори работает. Он хороший мальчик. Гарри вздрогнул от слов, которые могла бы произнести Молли. Да, даже в семьях Пожирателей смерти любили родителей, детей и сову. Это было то, чего Волдеморт никогда не понимал, и это оттолкнуло некоторых из его последователей. По крайней мере, менее сумасшедших. Грегори Гойл все еще был замотан в многочисленные повязки и бинты, которые закрывали в том числе и лицо. Его действительно очень сильно расщепило, и вокруг до сих пор витал специфический аромат. Гойл в изумлении округлил глаза, когда увидел Гарри. Он попытался пошевелиться, но повязки сковывали движения. Гарри стало интересно, что должно было последовать: бегство или нападение. Представляться не было необходимости, раз уже они все трое учились в Хогвартсе в одно и то же время. Гарри сразу перешел к сути вопроса. Ответы понять оказалось трудно. Во-первых, он совершенно растерялся от нежданной встречи. Во-вторых, бинты под подбородком делали и без того бессвязную речь полной белибердой. В конце концов, оказалось, что ему было нечего добавить к тому, что уже рассказала миссис Гойл. Когда начался пожар, он спал и не заметил ничего, что могло бы навести авроров на мысль о причинах случившегося. Когда дым разбудил его, он бросился в комнату матери, но не смог привести ее в чувство, поэтому попытался добраться до больницы Святого Мунго. Аппарировал он туда в спешке. Из-за нее же чуть не потерял ухо, подбородок и ногу. К счастью для него, в больнице привыкли к таким несчастным случаям и сумели собрать его обратно. С некоторым злорадством Гарри подумал, что если бы Гойл потерял по дороге часть мозга, это было бы не слишком заметно. Грегори Гойл зарабатывал на жизнь в качестве кладовщика в компании, которая поставляла пергамент и бумагу печатникам и магазинам, продававшим их частным лицам. В его обязанности входило принимать ящики с товаром и готовить то, что нужно было передать курьерам. Конечно, это была пыльная работенка, требовавшая больше магической выносливости для поднятия тяжелых ящиков, чем грациозности и инициативы. Как и его мать, он утверждал, что у него не было врагов. — В Хогвартсе ты нажил себе немало врагов, — напомнил ему Оуэн, похоже так и не забыв о своей обиде десятилетней давности. — Тебе не кажется, что у них есть причины злиться на тебя? — Я выполнял приказы преподавателей, — сварливо ответил Гойл. — В последнее время ты встречался с кем-нибудь из своих бывших жертв? — Я хожу только на работу, потом сразу возвращаюсь домой, чтобы мама не оставалась одна надолго, — старательно произносил слова Гойл. — Ты ни с кем не общаешься? Друзья, девушка? Гойл покачал головой: — Моим единственным другом был Винсент. Впервые с начала разговора он посмотрел Гарри в глаза. На мгновение их взгляды пересеклись, и в них отразилось безумное адское пламя Выручай-комнаты. Гойл первым отвернулся, и Гарри сделал глубокий вдох, чтобы прогнать неприятные воспоминания. Оуэн задал еще несколько вопросов, и они ушли, решив, что больше ничего не добьются. — Если повезет, этот род прервется с его смертью, — сказал Оуэн, когда они шли через просторный холл больницы обратно к камину. — Ты так сильно его ненавидишь? — Обиженные на чистокровных считают нас всех таким же высокомерными задницами, — сухо пояснил Оуэн. — И нам от этого, поверь, не легче жить. — Думаешь, кто-то мог бы захотеть избавиться от тех, кто создает им плохую репутацию? — спросил вдруг Гарри, до этого момента никогда даже не помышлявший о таком. — Не думаю, что все так плохо, — покачал головой Оуэн. — Просто некоторые семьи не создают альянсы, которые ищем мы. — Я так понимаю, тебе не нравится, что он крутится возле твоей сестры, — поддразнил его Гарри. — Верно. Но если бы он что-то такое сделал, я бы не стал поджигать дом и подвергать опасности его мать. Я бы просто бросил ему между ног чары уменьшения. — Проблему с размножением это бы решило, — согласился Гарри. — Ну что, пойдем к его боссу? Очевидно, Гойл нравился своему работодателю: — Он пунктуален и делает то, что говорят, без лишних вопросов. Именно это мне и нужно. — Он со многими общается? — спросил Оуэн. — Нет, только с нашими курьерами. Их было всего двое, и они проработали в компании уже несколько лет. Гойл был явно не из болтливых. Ни начальник, ни коллеги особо ничего не знали о его жизни, и, похоже, им это и не надо было. Авроры ушли практически ни с чем, чувствуя, что ни на дюйм не продвинулись в расследовании. Перед возвращением в Министерство они решили наведаться в поместье Гойлов. Это было приземистое, непривлекательное старое здание. Одна сторона была почерневшей, но стены нетронутой огнем части покрывали грязь и трещины. Гарри знал, что у него мало шансов найти какие-либо улики на месте преступления, раз уж полиция ничего не заметила. На стороне сгоревшей части мало что можно было осмотреть, кроме груды обломков. Они побывали в комнатах, которые не тронул огонь. Помещения были обставлены самым необходимым, а темные участки на стенах и полу буквально кричали о бедности семьи, которой, видимо, приходилось продавать все, что имело хоть какую-то ценность. — Ну и дела! — вздохнул Оуэн. — Подумать только, до того, как они присоединились к Темному Лорду, это был великий магический род. * * * Через два дня наступила среда, день выхода "Альтернативной Магии". Спустя неделю после интервью Хиггса настал черед Кингсли отвечать на вопросы Ли Джордана. Тот повторил обвинения, выдвинутые критиками нынешнего министра магии, чтобы тот мог ответить на них. Кингсли заверил магов, что тоже обеспокоен тем, что волшебники могут потерять свою древнюю душу, окунувшись в омут современных технологий. Он отметил, что все выпущенные в продажу изобретения были произведены в магическом мире под контролем гильдий. «Я хотел бы напомнить всем», — говорил он, — «что наши гильдии — влиятельная сила, совершенно независимая от Министерства. Их члены, избирая мастеров, выражают свою позицию по отношению к решениям, принятым советами гильдий в предыдущие годы. Повторное назначение Алвиса Флери, чья гильдия печатников как раз находится на остриё развития, показывает, что маги поддерживают инновации в этой области. Не может быть и речи об одностороннем шаге Министерства». Ли продолжил обсуждение судебной реформы, попросив министра ответить на обвинения в мягкости по отношению к преступникам: «Вопреки ложным и необоснованным утверждениям», — отвечал Кингсли, — «количество преступлений, совершенных в том числе с применением темной магии, остается на стабильно одинаковом уровне в течение последних нескольких лет, и нет никаких признаков того, что уровень угрозы повысился. Я знаю, что все до сих пор вспоминают инцидент, произошедший в прошлом месяце, когда люди, якобы виновные, были освобождены по, как говорят, чисто процессуальным причинам. Помимо того, что реальность в этом деле гораздо более многогранна, чем об этом сообщалось в прессе, новые методы ведения расследований, прежде всего, помогли нашим полицейским и аврорам углубиться в детали и разработать гораздо более эффективные инструменты расследования. Поэтому, вопреки утверждениям, скорость раскрытия преступлений возросла, а это лучший показатель того, что мы можем гарантировать безопасность каждого и более эффективно наказывать преступников». Отвечая на вопрос Ли о своей программе на ближайшие пять лет, Кингсли сказал: «Продолжать и дальше обеспечивать справедливое и равное отношение для всех, в то же время дать магам возможность жить в ногу со временем». — Как думаешь, этого окажется достаточно? — обеспокоенно задался вопросом Гарри во время очередного ужина в “Норе”. — На прошлой неделе публика, действительно, была очень благосклонна к Бертольду Хиггсу, — призналась Молли. — Судя по тому, что я слышала на различных благотворительных собраниях в последние несколько дней, его слова многие восприняли очень обнадеживающими, в том числе те, кто приветствует бум техномагического прогресса. — Сложно не признать, что аргументы Хиггса об опасности прогресса и ценностей волшебников весьма уместны, — заметил Рон, чем заслужил удивленные взгляды большинства членов семьи. Гарри недоуменно повернулся к Гермионе, ожидая, что она с возмущением опровергнет слова мужа. Однако она не выглядела расстроенной или даже удивленной. Наверное, не в первый раз слышала такое мнение. — Что ты имеешь в виду, Рон? — спросил Гарри, не понимая, как такое могло случиться. — Я сам поощрял некоторые изобретения и исследования, — сказал Рон. — Но, тем не менее, в совете много дискуссий о том, что должно и не должно быть на рынке. В частности, мы следим за тем, чтобы вся продукция имела высокий уровень качества и безопасности. — В Министерстве есть целый отдел, контролирующий деятельность магов, которые вышли из гильдий и продают бракованные или опасные товары, — добавил Артур. — Я знаю, что вы много работаете с магической полицией, — добавил Гарри, — но какое это имеет отношение к опасностям прогресса? — Это то, как мы думаем о торговле, — уточнил Рон. — Магглы, например, продают бесконечно дешевые товары низкого качества, которые быстро изнашиваются и нуждаются в замене. Мы не согласны на такое. — Это позволяет менее обеспеченным людям приобретать предметы первой необходимости по низким ценам, — сказала Одри. Они с Перси лишь изредка присутствовали по воскресеньям, но было видно, что Одри нравилось проводить время среди столь громкого семейства. Она ни на минуту не упускала из виду обсуждения и события, происходившие вокруг, а когда кто-то использовал магию, она с детской удивленной улыбкой следила за этим, будто распаковывала рождественские подарки. Ее вмешательство в разговор привлекло внимание, и она слегка покраснела, оказавшись в центре всеобщего интереса. — Но эти товары ничего не стоят, у них нет души, — тихо сказал Рон. — А так ли нужна душа столу? — Почему бы и нет? — возразил Рон. — К примеру, розы на ножках стола, на котором мы сейчас едим, уникальны. Я бы узнал их где угодно. — Мне все равно, насколько особенный у меня стол, — сказал Гарри, приходя на помощь девушке. — Мне достаточно того, что на него можно ставить. — И вас не смущает, что у всех ваших знакомых такой же стол? Гарри пожал плечами, но Джинни сказала убежденно: — Я бы не хотела иметь такую же мебель или одежду, как у всех. — И я, — согласилась Флер. — Большая часть нашей мебели сделана моим отцом, — призналась она Одри. — Это делает ее уникальной. Одри посмотрела на француженку, явно размышляя, стоит ли воспринимать ее слова буквально. — И дело не только в столах, — продолжал Рон. — Дело еще и в людях, которые их создают. Наши мастера гордятся тем, что делают. Когда вы пытаетесь производить все больше и больше за меньшее время и с наименьшими затратами, это делается в ущерб мастерству и индивидуальному подходу. — Это было бы печально, — согласилась Молли, поглаживая ножку стола, на котором она подавала столько блюд. Видя, что хозяйка дома с интересом прислушивается к разговору, Гермиона взяла себя в руки и потянулась через стол за следующим блюдом. — Если бы я с трудом сводил концы с концами, — упорствовал Гарри, — я бы предпочел иметь тот же стол, что и мой сосед, чем вообще никакого. — Но он не будет такого же качества, и тебе придется менять его каждые десять лет, — возразил Рон. — Это обойдется тебе дороже в долгосрочной перспективе, и твои дети не унаследуют его. — Может быть, он им будет вовсе не нужен, — ответил Гарри, глядя на Джеймса и Альбуса, которые сидели чуть дальше с другими детьми, и Лили на коленях у матери. — И вообще, может, я хочу менять стол каждые десять лет? — Если он все еще в хорошем состоянии, ты можешь просто продать его и купить другой на вырученные деньги, — рассудительно заметила Молли. На этот аргумент у Гарри не нашлось ответа. — Но если, скажем, кто-нибудь из других стран решит продавать в Англии товары дешевле, чем у вас, как вы сможете сохранить конкурентоспособность? — спросила Одри, очевидно, очень серьезно воспринявшая этот челлендж основам экономики, которые она всегда считала само собой разумеющимися. — Ну, — ответил Рон, — главная задача Департамента международного магического сотрудничества — следить за тем, чтобы этого не случилось. Верно, Перси? Перси, который, казалось, с самого начала разговора наслаждался словами своей девушки, резко вздрогнул. Гарри понял, что тот слушал их рассеянно, потому что был слишком занят тем, что любовался прекрасной Одри, чье экономическое негодование делало ее особенно красивой. Удивить пылающего любовью Перси было достаточно сложно. Рон зашелся в приступе кашля, пытаясь таким образом, наверное, скрыть смех. Впрочем, Перси быстро пришел в себя и ответил: — Конечно, мы ведем торговлю между странами, но существуют перечень запрещенных к продаже товаров, как, например, летающие ковры, а также есть налоговые правила, регулирующие конкуренцию. Вот в прошлом месяце мы остановили массовый привоз российских метел, обложив их налогом. — Но... это против всех правил честной конкуренции. И противоречит интересам потребителя, — сказала Одри. — Но потребители — это те же работники, — напомнил Джордж. — Так что у них одна цель. Кроме того, в интересах потребителей иметь возможность покупать хороший товар. — Но я все равно не понимаю, почему я не могу выбрать: купить летающий ковер или некачественную метлу, — задумчиво заметила Анджелина. — Мы достаточно взрослые, чтобы самим решать, что для нас хорошо, верно? — Проблема в том, что когда вы делаете выбор, то не всегда осознаете последствия, — пояснил Джордж. — Если бы мы открыли наш рынок, то пришлось бы полностью изменить способ работы, и далеко не в лучшую сторону. — Это твое мнение, — пожала плечами Одри. — Возможно, другие маги предпочли бы более свободный рынок и лучшие цены. — Популярность Хиггса доказывает обратное, — с улыбкой ответила Гермиона. И снова Гарри не смог сдержать удивления. Они полагались на Хиггса в своих доводах, и это было, по меньшей мере, тревожно. — Но у людей будет больше выбора, — настаивала на своем Одри. — Первое время даже самые бедные люди смогут делать больше покупок, и это хорошо, — согласился Рон. — Но потом, даже если потребности людей в основном будут удовлетворены, их придется подталкивать к тому, чтобы они покупали больше, иначе система рухнет. Это же абсурд. — В любом случае, наша денежная система не выдержит такой экономики, — добавил Билл. — Что ты имеешь в виду? — спросила Одри. — На данный момент основными инвесторами являются гильдии или богатые волшебники, которые объединяются для запуска определенного проекта, — объяснил Рон. — Даже если бы мы захотели, этого было бы недостаточно для создания производственных мощностей, которые позволили бы значительно снизить цены на товары первой необходимости. — А как насчет ваших банков? — У нас есть только один, которым управляют гоблины, — объяснил Билл. — Но у них не так много денег, чтобы давать в долг. — Если они получают все сбережения волшебников, в их распоряжении должно быть много денег, верно? — Они не могут инвестировать их, деньги просто лежат в хранилищах, — объяснил Билл. Одри потребовалось мгновение, чтобы понять мысль. — То есть все ваши деньги остаются в банке в Косом переулке? Но... в этом здании должны быть миллионы фунтов. Разве никто не пытался его ограбить? — Да, пытались! Например, Гарри, Рон и Гермиона! — широко улыбнулся Чарли. Одри недоверчиво посмотрела на троицу. — Спасибо, что не стал поднимать эту тему, — проворчал Рон. — Та история до сих пор аукается мне при работе с гоблинами. Очень неловко получается, знаешь ли, сейчас, когда я представляю гильдию. — Мы были там не для кражи денег, нам нужно было уничтожить один темный артефакт, который хранился как раз там, — объяснила Гермиона. — И, поверьте мне, гоблины знают толк в охране золота. Там множество магических систем безопасности, не говорю уже о драконах. — Один из них помог вам сбежать, — напомнил Чарли, и в голосе его звучало искреннее восхищение этим подвигом. — Кстати, вы знаете, что случилось с этим бедным зверем? — Жители того района, где вы его оставили, самую малость перепугались до смерти, а поскольку у Министерства в то время были другие заботы, они попросили румын помочь нам забрать животное и зачистить территорию Обливиэйтами. За вашим сообщником заботятся в том заповеднике, где я когда-то работал. — Он был нашим сообщником? — Гермиона притворилась удивленной. — Жаль, что никто не предупредил его об этом. Я думала, он нас поджарит. — Не было времени вводить его в курс дела, — пошутил Рон. — Да, всё было как-то суматошно, — согласился Гарри. — Но он просто выполнял свою работу. — Короче, суть в том, что наши деньги в безопасности, — заключил Билл. Это напомнило Одри о первоначальной теме их разговора: — Ясно. Я не знала, что ваша экономика настолько... — Примитивна? — предложил Рон с улыбкой. — Ну... да, немного, — призналась Одри с извиняющейся улыбкой. — И мы намерены оставить все как есть, — заверил Рон, который, казалось, не обиделся на это прилагательное, наоборот. — Я хочу, чтобы мы двигались вперед, но не за счет системы, которая в первую очередь заинтересована в создании денег за счет товаров или работы для всех. Моя цель — предложить волшебникам улучшения и ограничить сложные или обременительные задачи. Но я не должен забывать, что мой основной долг — сохранить ремесленников, а не добиваться их ликвидации. Хиггс не ошибается, когда говорит о нищих и бедных в вашем мире. Ваш метод оставляет слишком много людей без внимания. — До промышленной революции бедности было еще больше, — страстно возразила Одри. — Мы не в такой ситуации, — заверил ее Рон. — Когда я был маленьким, моя семья считалась бедной, но у нас всегда была крыша над головой и еда. Он посмотрел на своих родителей, которые одобрительно кивнули. — Ничего похожего на то убожество, о котором вы читали у Диккенса, — подтвердила Гермиона. — Я думаю, что магия, обеспечивая самые насущные потребности, позволяет волшебникам поддерживать приемлемый уровень жизни для всех, имея в обороте очень мало денег. Только пища не может быть получена магическим путем. Для остальных мы всегда можем соорудить убежище или привести одежду в приличный вид. — Мы не позволяем никому голодать, — заявила Молли. — Мы все знаем друг друга более или менее в лицо, и существует множество благотворительных организаций, которые занимаются распределением еды и одежды самым бедным людям. — Вы говорите так, будто мы должны брать пример с вас, — неубедительно сказала Одри. — Управление несколькими десятками тысяч людей не то же самое, что управление населением в шестьдесят миллионов, — дипломатично заметил Рон. — Нашими экономическими отношениями с магическими правительствами других стран тоже легче управлять. Мы не собираемся учить жить магглов, но наши различия как раз и доказывают, что мы не будет слепо копировать модель маггловского мира. — Скажи-ка мне, Рон, — обеспокоенно спросил Гарри, — ты ведь не собираешься голосовать за Хиггса? Вы с Гермионой, кажется, полностью согласны с его позицией. — Мы этого никогда не отрицали, — заверила Гермиона. — Для нас всегда было ясно, что маггловский мир должен быть источником вдохновения, а не образцом для безоговорочного копирования. Но мы были настолько сосредоточены на том, чтобы убедить людей принять изменения, что упустили из виду информирование о тех ограничениях, которые планировали наложить на эти самые изменения. Кстати, Одри, то, что я имела в виду, когда упоминала о популярности Хиггса, означало лишь, что текущие политические дебаты позволяют обмениваться аргументами и комментировать их всем волшебникам. — При условии, что найдется достаточно ответственная площадка, которая будет следить за дебатами и делать их информативными, а не просто поощрять полемику, — сказала Джинни, улыбнувшись Гермионе и отдавая тем самым косвенную дань уважения в запуске «АльМага». — В этом и был смысл проекта, — довольным тоном призналась Гермиона. — В любом случае, если Кингсли справится, он станет более осведомленным о страхе некоторых людей потерять нашу душу, слишком сильно пытаясь измениться. Он и раньше был в курсе этих проблем, — добавила она, — но теперь станет говорить о них больше. — Значит, вы все еще поддерживаете Кинга, — обнадеживающе заключил Гарри. — Конечно, — успокоил его Рон. — Во-первых, помимо экономического аспекта, взгляд Хиггса на мир волшебников слишком узок для нас. Мы должны и дальше работать для улучшения жизни тех, кого магический мир изгоняет. — Именно, — сказала Гермиона, она, казалось, не могла остановиться, когда речь заходила об этом. — Мы не должны забывать, что не все получают выгоду от нашего нынешнего успеха. Оборотни, например, часто живут в крайней бедности, потому что они никому не нужны. Эльфы — это все еще субпопуляция, которая много работает за меньшую плату, чем волшебники, или вообще без оплаты. Не говорю уже о тех, кто создает реальные проблемы интеграции, такие как гарпии, которых мы поместили в отдельную резервацию, или вампиры, чья судьба напоминает судьбу оборотней, но для которых я не вижу решения, поскольку они представляют значительную опасность для нас, и не только одну ночь в месяц. Еще многое предстоит сделать... — Зато, милая, тебе не придется скучать в течение следующих нескольких десятилетий, — поддразнил ее Рон. * * * До Рождества оставалась всего неделя, и политическая кампания взяла короткую передышку на праздничный период. Гарри получил несколько дней отпуска, которые проводил вместе с семьей, наслаждаясь проведенным вместе временем. Перед уходом на праздники они с Оуэном решили закрыть дело Гойла. До сих пор не было никаких улик, подтверждавших поджог, равно как и других зацепок, которые могли бы навести на след. Грегори с матерью выписали из больницы в канун Рождества, они уведомили Аврорат, что будут временно жить у дальних родственников, которые согласились приютить их на некоторое время. Следующим днем после Рождества в “Нору” пришло печальное известие. Тетушка Мюриэль умерла от сердечного приступа. Соседи нашли ее на кухне и сразу же сообщили родственникам. — Нужно было пригласить ее встречать Рождество с нами, — всхлипывала Молли. — Она бы отказалась, как и много раз до этого, — сказал Артур. — Она уже годами никуда не выходила. — И вообще, она бы тогда испортила нам Сочельник, — без толики уважения добавила Джинни. — Джинни! — с негодованием воскликнула Молли. — Мам, ты знаешь, что это правда. Мне ее жаль, но будем честны. Она до ужаса обожала нас доставать, и это факт. — Но она была частью нашей семьи, и мы должны проявить к ней хоть каплю уважения теперь, когда ее больше нет с нами, — со строгостью в голосе поддержал Артур. Похороны прошли тридцатого декабря. Тетушка Мюриэль никогда не стремилась к тому, чтобы ее любили, но для всех Уизли семья многое значила, и её уход опечалил всех. Тетушка Мюриэль очень любила красоту вокруг, поэтому на прощание не пожалели цветов и пышного убранства. Сдавленным от слез голосом Молли напомнила всем, что именно тетушка Мюриэль приютили их во время войны и спасла от ареста приспешниками Тёмного Правительства. На следующий день все Уизли собрались на празднование Нового года. Пока они ждали, когда текущий год уступит место новому, Чарли рассказал, что со второго января будет работать в драконьем заповеднике в Китае. Все очень обрадовались этой новости, потому что знали, как сильно уже несколько лет Чарли мечтал попасть в более экзотическое место, чем ледяной заповедник на Гебридских островах на крайнем севере Англии. Когда волнение улеглось, он присел рядом с матерью, которая не произнесла ни слова с момента объявления им новостей. — Мам, это не так уж далеко. И обещаю почаще заглядывать к вам в гости. — Разве тебе было плохо на старом месте? — Это не то, что мне нужно. Неужели ты думаешь, что расстояние заставит меня позабыть о семье? — Ох, Чарли, это ведь так далеко! Тот обнял её и порылся в кармане мантии: — Смотри! — сказал он, показывая ей пачку прямоугольных пергаментов. — Что это... Ох, мой милый Чарли! В руках у него было двенадцать карточек на перемещение международными портключами в течение года. Это было своего рода обещание как минимум раз в месяц появляться на воскресных семейных ужинах. — А это тебе, — добавил он, передавая один из пергаментов матери. — В марте следующего года жду вас с папой у себя. Молли расплакалась от умиления. Спустя какое-то время, когда страсти о переезде Чарли улеглись, вперед вышел Перси и, держа Одри за руку, решил подбросить дровишек в огонь. — Мы решили пожениться, — донельзя довольным голосом объявил он. Все тут же принялись осыпать их поздравлениями и настолько увлеклись, что пропустили момент, когда часы пробили полночь. — У нас есть красивая диадема, доставшаяся по наследству от тетушки Мюриэль, которая будто специально создана для тебя, — сказала Молли будущей невестке. Широко улыбаясь, Гарри поздравил новоиспеченную парочку. Один за другим старшие дети Уизли теряли напускную суровость и отстраненность от семейных уз, и всегда это происходило, когда в их жизни появлялась девушка. Благодаря явно положительному влиянию на Перси, Одри уже давно была принята в семью и получала свою долю теплоты и семейного уюта. Гарри не сомневался, что, пусть у нее и не было магических способностей, но она найдет свое место в шумной и слишком шебутной компании, которая внезапно появилась в её жизни в тот момент, когда она встретила Перси Уизли.