***
Смотреть на Киту было невыносимо. Белоснежные волосы с чёрными кончиками — мех полярной лисицы, считали братья — закрывали лицо. Плечи мелко подрагивали. — Цуму, ты уверен? — Саму, хватит уже дергаться. Помнишь, когда я заболел, но хотел продолжать тренироваться? Он тогда наорал и на меня, и на команду, велел убираться к чертям. А в раздевалке я обнаружил пакет с едой для меня и записку, чтобы хорошо питался, и больше отдыхал. И Саму! Там были эти чертовы маринованные сливы!!! Смотреть на Киту и ничего не делать уже нестерпимо, и Ацуму, наконец, решается: — Хей, кэп! У нас в холодильнике пиво мерзнет. Пошли, устроим тебе достойные проводы! — И булочки с мясом! Много! — из-за плеча брата добавил Осаму.***
На кухне у братьев царил полумрак, было уютно и как-то спокойно. «Как в лисьей норе», — почему-то подумал Кита. Осаму уже вовсю шуршал пакетами, щелкал клавишей микроволновки и вскоре дом наполнился запахом выпечки. Напряжение сходило волнами, Кита прикрыл глаза и даже не заметил, как в руках у него оказалась булочка, чашка кофе вместо обещанного пива, а ноги укрыты пледом. Сердце заполнилось такое грустной нежностью, что глаза опять подозрительно защипало. Атсуму и Осаму — как кофе и булочка к нему. Почему, что бы он ни делал, мысли всегда возвращаются к невозможному — быть с ними вместе, дышать одним воздухом, стать воздухом для них. Атсуму и Осаму. Кита медленно куснул булочку, а второй рукой обнял чашку, с наслаждением вдыхая аромат. Судя по звукам из ванной, близнецы принимали душ. Даже там вместе, неразлучники. И снова спорят о чем-то, чего-то опять не поделили. Ха-ха, его, наверное! Мысленная шутка отдалась неожиданной пульсацией в паху, и Кита вскочил — помыть посуду и отвлечься. Раньше это всегда срабатывало. Кита был глубоко уверен, что его действия по наведению порядка в быту сродни магическому ритуалу, который автоматически наводит порядок в мыслях и жизни. Еще в детстве бабушка говорила ему, убирая дом: «Духи всегда следят за тобой. Все должно быть чистым». И Кита старался. Одежда, еда, спортзал, расписание, тренировки, расстановка игроков — все было идеально. Он даже драил до блеска туалет в их спортклубе, чем вызывал поначалу недоуменное переглядывание товарищей по команде, потом они привыкли. Только в своих чувствах порядок навести так и не получилось. Что же получается, сейчас духи видели все его грязные мыслишки? Стыд-то какой! Грязная посуда в раковине переместилась на полки — чистая и вытертая, но легче почему-то не стало. Теперь домой? Сзади раздались легкие шаги, кто-то уткнулся носом ему в ключицу, выбирая в себя его запах, а затем медленно выдыхая через рот. Кита дернулся: — Осаму! Что?.. Договорить ему не дал Атсуму. Запустив руку в волосы капитана, он довольно резко сжал пятерню и потянул, разворачивая его лицом к себе и накрывая губы не терпящим возражений поцелуем. Кита протестующе замычал, но тело повело себя как предатель, не слушая лихорадочных сигналов разума, посылаемых мозгом. По венам словно потекла расплавленная медь, заставляя руки бессильно опуститься вниз, а рот — разжаться, впуская требовательный язык. Осаму уже забрался руками к нему под футболку и принялся исследовать ладонями пресс, полуоткрытыми губами продолжая оставлять нежную дорожку следов на шее своего капитана. Атсуму прервал поцелуй, давая Ките рвано вдохнуть воздух, но затем быстро прижался сзади всем телом и довольно ощутимо впился зубами ему в загривок. «Совсем как животные, — пронеслось в голове Киты. — Волки, хотя, скорее, лисы — вон какой взгляд хитрющий». Вполне в духе близнецов — отдаться минутному желанию поймать, схватить, съесть, чтобы тут же забыть и переключиться на новое занятие. А что будет с ним завтра? С его чувствами, мимоходом изгрызенными острыми зубами? С его опустошенной душой, которая вряд ли скоро оправится от этой потери? С его телом, которое огнем горит под их прикосновениями сегодня и лишится их завтра? Плевать! Сейчас они рядом, такие горячие, пахнущие гвоздикой и полынью, невыносимо прекрасные, с такими алчными глазами. Плевать, пусть грызут! Пусть съедят его целиком, без остатка, у него хотя бы будет эта ночь, это восхитительное чувство нужности, желанности. Духи! Вы же всегда смотрите за мной? Что ж, сегодня вам будет на что посмотреть.***
«Вот оно как бывает, — беспорядочно металось в голове у Киты при пробуждении. — Сплестись в единый клубок, задыхающийся от невыносимой нежности, восторга и боли. Стать с ними одним существом, пожирая и сжигая самого себя, чтобы воскреснуть вновь, встретив рассвет с двумя пушистыми макушками, двумя парами обнимающих рук». Хотя, кого он обманывает. За весь вечер братья так и не сказали ему ни слова. Конечно же, им самим сейчас будет неловко, что вчера они поддались этому порыву снять стресс. Духи! Он не вынесет это утро и их виноватые глаза. Кита осторожно высвободился из объятий близнецов. Те заворочались, но тут же привычно придвинулись, уткнулись друг в друга и снова мирно засопели. Он быстро оделся и, не оборачиваясь, вышел из квартиры, которая уже почему-то казалась совсем привычной и … родной? Наверное, потому, что всюду был ИХ запах. От хлопка входной двери Атсуму резко открыл глаза. Киты и его одежды не было видно. Они так и не пообщались толком вчера, не до этого было. Атсуму в раздражении затряс головой, отгоняя сон, резко сжал кулаки. Разве не понятно они объяснили всё на своем, на лисьем: «Мы привели тебя в наше жилище, разделили еду и постель. Теперь мы — одна семья». Неужели может быть как-то по-другому? Вот же болван песцеголовый!. Путаясь спросонья в штанах, он решил не тратить время на другие предметы одежды, выскочил босиком и с голым торсом в холодное мартовское утро. Глядя вслед удаляющемуся капитану, Атсуму со все нарастающей болью понимал, что прямо сейчас теряет что-то невосполнимо важное, жизненно необходимое. Если так ничего и не сказать. — Ой! Кита! Не оглянулся. — Кита! Все это хотя бы что-то значило для тебя? Кита не оглянулся. Кита даже не замедлил шаг. Кита низко наклонил голову и прошептал куда-то себе в шарф: — Что-то….