Агнозия

"Ясно, — цокает в мыслях Венти ,топая по неизвестному одному ему району, — я в пизде". И опять он заблудился. Не опять, а снова скажет кто-то из вас и будет совершенно прав, ведь для Венти заблудиться в городе, в котором он живёт все свои двадцать с половиной лет, состоящем из пяти районов плёвое дело. Как так получилось? Хах, думается, многим из вас знакомо такое выражение, как "топографический кретинизм". Это когда ты зашёл в пятёрочку только за хлебом, а в итоге уже 30 минут выбираешь чипсы по акции. Шутки шутками, но обычно эту фразу используют в юмористическом контексте. Мол, хаха, опять заблудился по пути на работу, какой же я растяпа. Только если от подобных ситуаций вас спасут те же гугл карты, то для Венти каждый выход из дома — новый выпуск Даши путешественницы на максималках. Дело в том, что при рождение у него проявился дар кривожопости и поэтому, когда его несчастную новорождённую тушку несли на измерение роста и веса, он решил неожиданно изящно выкрутиться так —нашлась тут балерина —, что полетел лбом прямиком на встречу светлому будущему - кафельному полу. Снайпанули в полёте, до степени хорошего такого сотрясения. Врачи, тогда перепугались до смерти, и под трёхэтажные маты его матери, потащили малого в реанимацию. Слава Архонтам он тогда отделался хоть и серьёзным, но сотрясением, а не свёрнутой шеей — и на том спасибо. Вроде бы, всё обошлось, но в свои осознанные пять лет маленький Венти заметил одну странность. Каждый раз, когда его вели в детский сад или на площадку, он ахуевал с поворотов событий. Точнее, ахуевал с поворотов дорог. Каждый дом, каждый заборчик, каждая скамеечка отдавалась в памяти чем-то определённым, но одновременно таким одинаковым, что для него всё разнообразие пространства было архитектурное нечто ,в котором он не ориентировался от слова совсем. Каждый шаг он делал с неуверенностью, потому что напрочь не помнил дороги, хотя по приходу в группу вспоминал и воспитательницу, и друзей, и разноцветные игрушки. Самое странное было, что его мама шла вполне себе непринуждённо, не понимая вопросов сына "а точно ли нам туда?". Всё решилось в один день. День, когда Венти не смог с первого раза найти свою спальню в квартире — помним, любим и скорбим. Глав-врач тогда очень скептично посмотрел в лицо разъярённой женщины, что кричала о слабоумии своего чада, в то время как мелкий спокойной разговаривал, считал до двадцати и читал несложные предложения. Через пару часов мучений, каких-то процедур и анализов выяснилась она. Топографическая агнозия из-за травмы головного мозга при рождении. Это значило, что парень всю жизнь будет теряться в пространстве и искать приключения на жопу. Ну, по крайней мере, так это видел сам Венти. Не помнишь дорогу и ладно, думал он, пока его матушка готовилась к тысячелетней войне с пороком. Она была настроена решительно создать все комфортные условия для проживания сына хотя бы в рамках города. И у неё это получилось, частично. Сквозь слёзы и бессонные ночи парень запомнил все дороги в трёх наиболее популярных районах Мондштадта. Некоторым сложно не забыть список продуктов по пути в магазин, а тут надо уложить в голове каждый ориентир и путь ,из пункта А в пункт Б. Что от аптеки на углу института нужно пройти на север, пока не встретишь большой синий гараж, а от него налево около восьмидесяти шагов до своей родной пятиэтажки разрисованной в цветочек. Что от университета нужно идти прямо, пока не наткнёшься на большой фонтан, а от него на юг до упора всё в ту же пятиэтажку. Что до ближайшего торгового центра топать по центральной тропинке в парке, пока не увидишь бетонную махину с вывесками. Каждая мелочь хранились у парня в голове, каждый адрес отлетал от зубов так, что в повседневной жизни Венти почти не испытывал неудобств. Почти, потому что… полгода назад он переехал в соседний район, к своему парню, и теперь терялся чуть ли не каждый день. Все его друзья уже были на стрёме ,как только он выходил за порог ,и каждый был готов бросить все дела насущные, чтобы патрулировать окрестности на поиски пропавшей жопы. Пару слов о Сяо. Он был поистине великолепным человеком. Из описания "ну, тут есть дома… и, э, деревья… и-и ещё машины… и люди!" он с точностью до миллиметра определял местонахождение, терпеливо объясняя куда и когда поворачивать. До этого Венти волновался, что его недуг помешает отношениям с будущей второй половинкой, но на деле они познакомились, когда Сяо увидел рыдающего паренька на детской площадке в три часа ночи возле своего дома. Так и закрутилось, завертелось, что от "ты чего это рыдаешь, бля?" они пришли к "солнце, тебе покушать сделать?". Вот и сейчас хотелось позвонить ему, чтобы он успокоил, выслушал и сказал куда идти, но телефон предательски умер в нечестном бою с подзарядкой — или же чья-то ленивая задница забыла о том, что мобильник тоже нуждается в питание. Венти шёл прямо. В его случае это в ебеня. Он шёл, вертя головой по сторонам и махая голубоватыми косичками, солнце постепенно садилось за горизонт, окрашивая небо в алый закат, а ветер завывал всё сильнее и пробирался своими колючими лапами сквозь тонкую ткань толстовки. Сходил в магазин называется. Нет, ну кто же знал, что он свернёт раньше нужного поворота и окажется… где-то. Это "где-то" было не похоже на все те районы, что он учил. Тут были новые детские площадки, стильные девятиэтажки, стоящие ровными рядками, с пластиковыми окошками, коротко подстриженный газон без клумб ,из автомобильных шин, и аллеи начищенных импортных машин. Это "где-то" было не родным уютным местечком, которое сулило скорое возвращение домой в тёплые объятия и поцелуйчик в лобик. Это "где-то" было огромной пугающей червоточиной секреты, которой тебе придётся постигнуть. Это доводило до чёртиков в голове и дрожи в коленях, потому что потеряться не так страшно, как осознавать то, что кто-то себе место не находит и как угорелый ищет твою тушу, а ты тут прохлаждаешься средь новостроек. Грядущая темнота тоже не внушала доверия. Мама конечно преувеличивала, когда говорила, что после девяти вечера из кустов вылезают маньяки и педофилы в поисках маленьких мальчиков и девочек, но всякий сброд, точно, можно встретить в подворотнях, чего не очень-то сильно хотелось. Район, с виду, может и приличный, но кто знает какая местная флора и фауна тут обитает. Судьбу испытывать снова не хотелось, поэтому выше подняв нос и туже завязав шнурочки на толстовке, Венти двинулся в сторону доски с картой и информацией о местности. —Да уж, — на выдохе шепнул парень разглядывая карту, — было опрометчиво надеяться, что я хоть что-то пойму. Сложно, знаете ли, ориентироваться по карте, когда ты даже понять не можешь в какой плоскости находишься. Плохой из него пират, однозначно. Багряное небо быстро сменялось холодными сумерками. Всюду мерещились чьи-то голоса и не добрые силуэты, доставляя внутренний дискомфорт. Вот так вот насмотришься "Следствие вели с Леонидом Каневским " и ходишь, шугаешься каждого звука. Ноги ломило от намотанных километров вокруг домов, а лицо покрылось ярким румянцем. Был бы здесь Сяо, он бы точно чмокнул Венти в кончик носа, натянул бы свою безразмерную кофту поверх чужой и под шутливый протест, потащил бы домой, крепко схватив за руку, отогревать бедную сосульку тёплой ванной и горячим чаем. Был бы здесь Сяо, было бы не так страшно проходить мимо подозрительного контингента гопы, что крышивали домик на детской площадке, раскуривая сигареты и попивая низкосортную алкашку. Был бы здесь Сяо, всё было бы гораздо проще. Но он здесь один, нелепо плетётся средь высоких кустов, с ключами-"заточкой" в руке, к одиноким качелям. Честно говоря, они тоже не внушали доверия, потому что тех самых "высоких кустов" вокруг них не было, но занять себя и успокоить чем-то надо. Качели выбивались из всеобщего колорита новизны и современности, синей потрескавшейся краской, сотни раз переваренными швами и дощатой сидушкой, расписанной школотой. Они были здесь чужими, как и сам Венти. Среди мужчин в строгих костюмах и женщин в изящных платьях до колена, ведущих за руку своих спокойных детей, он выбивался торчащими во все стороны волосами, ярко-голубыми косичками, потерянным взглядом и кучей разноцветных нашивок. Здесь — не как дома, где тебя ждут и принимают любым, хоть с татушкой на пол лица, хоть с выбритыми висками; здесь — ты, неправильный элемент, лишний пазл в утопичной картине создателя. Поэтому эти качели были чем-то родным, тёплым и домашним, что уже не так пугало в этом пластиковом мирке архитекторов. Медленно болтая ножками, Венти раскачивался на качелях, что жутко скрипели — больше походило на звуки из Ада, честное слово. Холод вызывал табун мурашек, а уличный фонарь светил далеко не в его сторону. Холодно, голодно и страшно, комбо, блин. Пытаться дойти до дома было бессмысленно, только больше заблудится, а так в душе теплилась надежда, что его найдут. Найдут, согреют и накормят, в идеале. Венти напевал какую-то малоизвестную песенку, постукивая пальцами по дощечке. Очень хотелось плакать, но нет, нельзя. Плачут только по причине, а тут херня какая-то. "Подумаешь, потерялся, тоже мне проблема "— бормотал он про себя, шмыгая носом. Наверное, уже часов десять вечера и наверное, Сяо уже обзвонил всех общих знакомых, параноидально спрашивая, не видели ли они полторашку с зелёными глазами. Вдруг из раздумий его выбивает пиканье домофона правой многоэтажки. — Венти, блять! А ну дуй сюда! Быстро! — в дверном проёме стоит никто иной как Кадзуха, один из его лучших друзей, в белой растянутой майке-алкашке и полосатых трусах семейниках — красавец нарасхват. Он тяжело дышит, согнувшись в три погибели, а чёлка прилипла ко взмокшему лбу, — Ой, бля, не надо было физ-ру прогуливать… — Уверовал! — крикнул Венти, радостно вскакивая с качелей, подбегая к другу и вешаясь тяжёлым трупом тому на шею. Наконец-то он будет хоть не у себя, но "дома". Наконец-то его обогреют и покормят. Наконец-то всё будет нормально, — Кадзуха, я тебя сейчас расцелую, ты ж мой спаситель! —Отставить слюнявенья, — Кадзуха приобнимает друга за плечи и треплет по волосам. От него пахнет овсяным печеньем и газировкой, его руки тёплые, как сраная термопечка, а сам он мягкий, словно самая сахарная в мире зефирка и кто-то потом ещё спрашивает, что Альбедо в нём нашёл, — Пошли уже, а то мы сейчас себе жопы отморозим и схватим простатит. Венти тихо хихикает и заходит следом в подъезд, подходя к лифту. Внутри всё было будто стерильным, без единого сучка и задоринки и только они выглядели слишком неправильными, слишком живыми в этих белых стенах. Механизм пищит, оповещая о приезде "железного гроба" на первый этаж. Кадзуха затаскивает Венти за рукав толстовки и нажимает на цифру пятнадцать. —Теперь Сяо - мой вечный должник, буду у него матешу катать весь год. —Он меня искал? — невинно хлопая глазками, спросил парень, пока его друг смотрел на него как на идиота. Загадка от Жака Фреско, блин. — Спрашиваешь ещё. Он нам с семи вечера трезвонит о том, что если мы не вернём тебя живым и здоровым, то он нам оторвёт пиписю и прикрепит сиси, по заветам великого анонимуса. Серьёзно, чел, если бы это был кто-то другой, я бы посмеялся, но тут реально верится, что так и будет… Венти прячет улыбку в ладошку, пока Кадзуха заёбчиво закатывает глаза. Сяо для многих выглядел чуть ли не Сатаной во плоти, который словил эмо фазу, но на деле он чертовски милый и заботливый, приносит какаву в постель и постоянно нуждается в обнимашках. Да, иногда он перегибает палку со своей опекой, но, если честно, без неё Венти бы утонул в канаве или потерялся в овраге, так что частично оправдан. Спустя пару секунд они добираются до нужного этажа, и парня опять тащат за многострадальный рукав. Кадзуха ловко крутит ключом в замочной скважине и открывает дверь, приглашая внутрь. Из, предположительно, кухни льётся золотистый свет и пахнет чем-то божественно-вкусным. Дверь напротив прихожей распахивается и оттуда выходит женщина в пижамных клетчатых штанах, длиннющей чёрной футболке с почётной надписью "Мать-героиня", как-то подаренной Кадзухой, и бигудями на голове. — Здравствуйте тётя Нин Гуан! — Венти довольно улыбается и радостно отсалютывает. Он хорошо знает мать Кадзухи, потому что когда они делали проект по географии пол ночи, именно она приносила им чай с печеньками, а после разрешила не идти в школу и отоспаться. —Привет, дорогой.Не замёрз? Давно потерялся? К тебе никто не приставал? — женщина подходит ближе, треплет парня по голове — это у них семейное или что? — и заваливает его вопросами. —Да нет, всё нормально, не переживайте! — он стягивает с ног обувь и под локоть с Кадзухой идёт мыть руки. —Мам, а Бэй дома? —Салам коротышки. Вам кушать накладывать? —Да! — в два голоса кричат мальчики и ломятся на кухню. Венти помнит, когда ещё Кадзуха жил только с Нин Гуан, помнит их старую двушку с перманентно розовыми обоями, помнит как его друг ахуевал, когда в их мирную жизнь ворвался всё крушащий ураган по имени Бэй Доу, но вот эти хоромы, хоть ты тресни, не помнит. Они смиренно сидят на кухне и ждут, когда им отдадут законные порции жареной картошечки. Кадзуха отправил Сяо фотку довольного Венти, что играет в нинтендо свич и бесконечно тепло улыбается в экран — энимал кроссинг это любовь на веки. —Рота, ужинать! — женщина ставит перед ними тарелки и треплет по волосам — точно семейное. Нин Гуан стоит в дверном проёме и протягивает свой капучино, любвеобильно смотря на ребят. Бэй Доу слишком идеально подходила трудоголичной Нин Гуан, особенно со в своей футболкой "Самый лучший дед!", которая, опять же, была подарена Кадзухой. От девушек веяло теплом и заботой, и даже их разногласия в некоторых аспектах, не могли сломить эту идиллию. Мальчики поблагодарили за ужин и спокойно приступили к трапезе, иногда совещаясь на тему игр. Кадзуха сказал, что Сяо скоро должен прийти, ведь его "понял, иду." расшифровывается как "понял, пиздую со скоростью света и звука в квадрате, умноженные на 1000-7 с модулем". —Тётя Нина, а вы же это, раньше в другом доме жили, разве нет? — Венти упоительно запихивает ещё одну вилку в рот и выжидающе смотрит, будто сейчас ему скажут, что они видятся в первый раз и у него шизофрения. —Совершенно верно, наши трухлявые пятиэтажки снесли и отстроили новый район, а так как здесь мы жили до этого, то в качестве замены компания предоставила нам новое жилье здесь, — женщина решительно посмотрела на свою девушку, что тихо хихикала, пытаясь не подавиться, — А трёшку нам дали вместо двушки, потому что одна неугомонная балда пол жизни провела в море, катая товары с алика. —Прошу заметить, не товары с алика, а ценный груз! —Ага, фиолетовые дилдаки тоже туда входят? Или вибратор с фонариком и блютус колонкой? —Поняла, молчу. Кадзуха недовольно на них зыркнул, мол "мам, не позорь меня", а Венти сидел и довольно качал ножками, потому что в компании этих "взрослых" ему было более чем комфортно. После великой трапезы тарелки благополучно полетели в посудомойку, Нин Гуан пошла снимать, как она выразилась, сраные бигуди ,прихватив с собой Бэй Доу в помощники, а Кадзуха благополучно съебал в туалет играть в бравл старс, потому что это единственное место в доме, где он может спокойно поиграть — и вообще, чемпионат по броулболу это вам не хухры мухры. Сквозь спокойную череду мыслей и съеденных конфет пробивается трель дверного звонка. Кто-то яростно вдавливает бедную кнопку в собственный корпус и отступать не намерен. Кадзуха пулей выбегает из туалета, натягивая трусы повыше и майку по приличней. —Привет Сасяо, давно не виделись, Венти там, и, нет, он не помер, жив-здоров, не благодари, — тараторит друг с праведный лицом, захлопывая дверцу. Сяо выглядел слишком взъерошенным и растрёпанным, будто бежал сто метровку на скорость — ага, а почти четыре километра за пятнадцать минут не хотите, нет? — и у Венти появилось непреодолимое желание расчесать это лохматое нечто. —При-ивет, Сявочка, а я тут- Парень не успевает договорить, как к нему подлетает это самое "нечто" и крепко обнимает, прерывисто дыша — запыхался, бедняга. Он тыкается ему носом в шею и плюхается на коленки, потому что полторашки-потеряшки в сидячем положении ещё более низкие. Венти тихонько обнимает его в ответ, любовно распутывая слипшиеся волосы и поглаживая по взмокшей скуле. Нин Гуан, вышедшая из комнаты, в роли роковой богини — коей, собственно, и являлась — многозначительно на них посмотрела и утащила Кадзуху за собой со словами "а ну пойдём, тут у нас программа «Жди меня», а ты на Игоря Квашу не очень-то смахиваешь". —Венти, пожалуйста, говори мне куда ты идёшь перед выходом, хорошо? Я уже успел десять раз подумать, что ты помер в какой-нибудь канаве, — Сяо умоляюще смотрит прямо в душу, что хуй теперь откажешь. —Так уж и быть, — не без выебонов, конечно, но короткий чмок в щёку, местному Мухтару, прилетает. —Домой? —Я уж думал не предложишь.