Приключения Ореста Андреевича Беккера

Прошел день с момента ареста Рябушинского и опалы Виктории Николаевны. Орест был освобождён от этого дела — за него взялись другие люди, старожилы русской полиции, если сказать столь точно о них. А тем временем, новый титулярный советник, воспользовавшись моментом своего отдыха, отправился домой — столь родной для него и долгожданный. С кисловатым запахом гераний и всякой разновидной выпечки Екатерина Феликсовны. На квартире он вычистил фрак, уничтожил появившуюся щетину на шее и подбородке, нарушился так, что в комнате не продохнуться. —Куда ето ви, Рэст Андреич? — спросила Екатерина Феликсовна, увидев, как юноша носится туда-сюда по туалетной комнате. —Решить одно очень важное дело, самое последнее, которое решит на кону мою жизнь. —Господь всемогущий, неужто ви деньги проиграли? — ахнула служанка, всплеснув руками. —Да нет же! Какой там проиграть, когда я так надушился? —Ах, ну да. Meine verdammte Vergesslichkeit, — поняла Екатерина Феликсовна, ехидно улыбнувшись. Было около двенадцати и данное время зафиксировал бой часов в Петропавловской крепости. Орест очень волновался, что его планы оборвутся на ровном месте, что этой роковой девушки не будет в салоне, который он уже видеть не хочет, ибо ему хотелось забыть о прошедшем деле и наконец жить настоящим, ни о чем не думая. А вдруг, она и вправду не придет? Подумал Орест, застегивая последние пуговицы и накидывая шинель с новыми погонами — блестящими на свету и столь важными для юноши, хотя от неожиданности и шока он все никак не мог принять, что бог дал ему высокую должность и награду в придачу. Ах, точно! Награда! Орест позабыл прикрепить красную муаровую ленточку с орденом на шею, дабы показать, что он уже не какой-нибудь там жалкий клеришко, а человек, коему все прохожие будут кланяться в ноги и величать «ваше благородие»! Вот так вот, выкусите! Юноша скоро подбежал к лакированной шкатулке, открыл ее и посреди подушечки, приятной на ощупь, блистал орден во всей своей красе. Надел, закрепив пуговицами под воротничком. Все. Теперь можно было идти. Иди бодрым, уверенным шагом, хотя уверенности в юноше не было и капли — все занимало волнение, сердце так и хотело выскочить наружу и убежать в студёную Неву, лишь бы остыть от молодого пыла. Спустя некоторое время, Орест вышел на улицу, пошел как то боком, боком и подле площади Суворова подхватил свободного извозчика. Приказал ему гнать на Литейный прешпект, к салону Кузнецкой. Извозчик молчаливо кивнул, шлёпнул вожжами и понёсся по нужному направлению. Вот, те самые знакомые места, эти улицы — все было как будто бы ново для Ореста. Нав сё он стал смотреть не свысока, но несколько под другой призмой. Улицы сияли и блистали во всей красе, воздух был настолько свеж и чист, что, набрав его в лёгкие сколько есть силы и объему, на выдохе унес вместе с ним все плохое и пугающее. Все переживания во время расследования, негативные эмоции. Его окрыляла новая жизнь, за которыми, кто знает, таятся новые возможности и cadeaux du destin. Вот, свернули раза два, проехали ещё немного. Так как погода была близка к зиме, извозчики стал менять открытые коляски на кареты и сани. Мороз с каждым днём и даже ночью был все крепче и будоражил кровь, заставляя мозг прибывать в некоем экстазе. Ступив ногой на улицу, Орест дал извозчику пятак. Главное не выглядеть нелепо, подумал юноша при входе в переднюю салона, где его встретил тот самый горделивый тип в расписной золотыми завитушками ливрее. —А...Николай Соломонович? — спросил он ленивым голосом. —Нет. Уже Орест Андреевич Беккер, титулярный советник и служитель lll Отделения Его Императорского Величества канцелярии при участковом приставе Ливенвольде. Человек в ливрее так и выпучил глаза, потянулся своими ручонками к шинели Ореста. —Разрешите взять, ваше благородие, — а сам подумал, мол и не таких циркачей видали, даже лучше. Сняв шинель, Орест прошел во внутрь с таким дребезжанием сердца, что его ноги чуть было не стали ватными. Двери открылись. Повеяло запахами смешанных между собой духов дам и их спутников. Слышались нотки полевых цветков, корицы, роз...Орест огляделся, представ пред посетителями во всей красе. Во фраке, с орденом на шее, в перчатках и лакированных туфлях — вот эталон лаконичной мужской красоты, элегантности и вкуса, а не какие-нибудь там камзолы, лабутены да парики! Как и в первое посещение, публика ахнула. —Ба! Какое счастие! Мой спаситель и тут! — воскликнула Зинаида Александровна, ставшая быть в салоне намного чаще, чем раньше. Хозяйка салона немедленно отвлеклась от всех бесед, которые имела до того и мигом подошла к новому посетителю. —Нас будут АРЕСТовывать? — скаламбурила публика. Орест обменялся парой слов с хозяйкой, делая это исключительно шепотом. Потом, Зинаида Александровна ответила. —Ан нет, дамы и господа! Сегодня мой верный друг попросил меня оказать ему услугу, но об этом я вам не буду говорить...пока, — Кузнецкая улыбнулась и взглянула на юношу к которому прилепилась, обхватив его локоть. — Присаживайтесь, Орест Андреевич. Я пока принесу вам шампанское. Не беспокойтесь, меня известили, что Евгения Христофоровна скоро приедет. Он сел, ещё раз осмотрелся. Ждать ещё было мучительным процессом, от которого сидеть на одном месте потягивая шампанское было вообще неуместно. Ох уж эти женщины, что они делают с великими умами! Доподлинно точно неизвестно, сколько ещё бедный юноша ждал, однако каждая минута казалась для него часом, а то и неделей...кто знает, вдруг и годом? Впрочем, что скупиться на слова, когда можно сказать про целую вечность? Наконец, открылись двери. Пришла она. Она! Вместе с нею в помещение внесся не только запах свежести, но и тонкого аромата французских духов, как будто сделанных специально для нее и не для кого более! Евгению Христофоровну подхватила Зинаида Александровна и перекинувшись парой слов, подвела гостью к Оресту. —Какая встреча! Да вы, я вижу, уже и при орденах, — подшутила Мандельбаум, устроившись рядом с юношей. — Так и знала, что вы из полиции. Меня невозможно обмануть, знайте это заранее. —В ходе дела я был вынужден скрыть свои настоящие данные, дабы не раскрыть все карты. Понимаете? —Понимаю, — улыбаясь, ответила Она, помахивая веером. — Как я вам и говорила, мы встретимся. Кстати, как вас...? —Орест Андреевич Беккер, но для вас просто Орест. Евгения Христофоровна засмеялась: —Весьма интересно. А говорили, что Николай Соломонович Рутенберг! Орест сначала нахмурился, отвёл взгляд в пол. Некоторое время помолчав (за этим с неподдельным интересом наблюдала сама Евгения Христофоровна), юноша всё-таки решился заговорить, но уже в некотором серьезном тоне, что буквально сбило улыбку с лица роковой красавицы. —Пустое. Это не так важно, как более важно то, что я вам хочу сказать. Можно подумать, что я выставлюсь перед вами полным идиотом, которого вы отвергнете и позабудете как только отведете свой взгляд от меня. —Что же вы этим хотите сказать? —А то, Евгения Христофоровна, что я питаю к вам бо́льшие чувства, чем просто приятельские. Может, я правда что-то не так скажу, но ваш взгляд и ваш голос показался мне чем-то знакомым. Тем, что я как будто бы знаю вас с самого детства, а может быть и с рождения. —Боже, оставьте! Что вы такое говорите? —Если вы не примете меня, я не уйду, но я откажусь от этого ордена и буду жить в бедности, раздав все деньги беднякам и извозчикам, ибо все, что у меня сейчас есть на данный момент, попало в мое распоряжение только из-за мыслей по вас. Ваш образ, столь желанный мною, не давал мне покоя и я сделал все, что только было в моих силах. —Я согласна, — сказала Мандельбаум. — Но не потому, что вы меня уговорили, а потому, что вы хороший человек, который добился всего сам, а не пользуясь связями и выйти в свет исключительно через них, как делают мои многочисленные поклонники. Тем боле, можно рассудить, что вы очень храбр (из-за того, что ваше имя у всех на устах) и мил (потому что осмелились мне сказать столь чувственные слова, которые я не слышала ещё ни от одного мужчины, добивавшийся моей руки и одобрения). Орест вознёсся в самый рай. Он боялся, что будет все иначе. Он и вправду не намеревался уговорить даму сердца, а наоборот — доказать, что он способный молодой человек, который на самом деле может добиться чего угодно, лишь бы этого захотеть. Это оказался второй самый лучший момент в жизни Ореста. У него закружилась голова, но не от шампанского, которое захлебнул целый бокал от волнения, а от переполнивших его эмоций. Он просто был счастлив. Конец