Судьба

Судьба по каким-то причинам желала сводить Тобираму с Учихами настолько же сильно, насколько сам Тобирама с ними общих дел иметь не хотел. На этот раз к нему на лечение попал Учиха Шисуи — бывший хоккеист. Если его судьба — Учихи, то это плохая судьба. Тобирама застонал. Тобирама ещё раз посмотрел на бланк. Парня ждала операция на ноге. Полная анестезия — хорошо, что нет аллергии на компоненты, — и три часа кропотливой работы с его стороны. Тобирама — один из лучших хирургов в этом городе, и Учиха с хорошей страховкой, конечно же, попал к нему. Он вздохнул, глядя на фамилию пациента. Учиха. Опять Учиха в его жизни. Ещё один. Будто ему не достаточно тех, что уже были. Тобирама бы предпочёл с ними никогда не пересекаться. Вообще. Хотя он и согласился на операцию, вести этого пациента дальше не будет. Тобирама убеждал себя, что взял его исключительно из врачебного долга. Словно он был единственным хирургом в городе. Убеждение трещало по швам. Неужто он всё-таки сожалеет о том, что… Тобирама мотнул головой: не стоит об этом думать. Со стороны это выглядело, словно он смахивает со лба мешающие пряди — никто из его коллег не подумал бы, что холодный и расчетливый Тобирама может о чём-то сожалеть. Тобирама ещё раз посмотрел рентген. У парня раздроблена кость. Есть шансы, что она срастётся как надо, если правильно собрать и закрепить. Но даже при самом удачном раскладе нужно будет время, много времени. И сил. И веры, что он сможет стать на ноги — добавил про себя Тобирама типичную фразу Хаширамы и хмыкнул. Он признавал рациональное звено этой идеи. Чтобы преодолевать трудности, людям нужна цель. Людям нужна надежда на лучшее, чтобы терпеть боль. Без цели теряются, без надежды пропадают. Когда Тобирама зашёл в палату, пациент спал. Неприязненный взгляд, которым он окинул парня, быстро смягчился. Спящий Шисуи Учиха не выглядел виноватым хоть в чём-то. Его ресницы во сне подрагивали, и Тобирама задержал на них взгляд, подумав, что ему может сниться. Как врача его больше волновало состояние парня: пульс, артериальное давление. Рот мальчишки приоткрылся, и Тобирама, хорошо знающий тела на ощупь в силу своей профессии, невольно почувствовал мягкость его губ. Нужно будет его будить, а жаль. Учихи хороши мёртвыми и спящими. Тобирама немного подумал. Этот казался лучше спящим. И окликнул Шисуи. Тот дёрнулся от резкого звука, но проснулся не сразу. Скорее всего, ему давали что-то из успокоительных, надо будет посмотреть в карте, что именно. Тобирама собирался объяснить, что его ждёт. Моральной подготовкой он не занимался. Смотрел на пациента и делал выводы уже о том, как будет проходить реабилитация. Учиха Шисуи выглядел подавленным и потерянным. Ещё бы, всего восемнадцать, а тут такое… Полгода в гипсе, может быть. Да ещё и хоккеист. Бывший. Тобирама хмыкнул. Лучше в большой спорт не возвращаться, если он не хочет ногу потерять. Учиха смотрел выжидающе. Глаза у него были большие и серьёзные, не ждущие и не таящие подвоха. «Наивный мальчик, — бегло подумал Тобирама и тут же про себя добавил: А Учихи вообще бывают наивными?». Изуна вот, например, когда ему нужно было, строил из себя невинную наивность, но наивным никогда не был. Тобирама посмотрел пристально. Этот, похоже, не притворялся. Хотя… кто его знает? Тобирама остановил сам себя. Какая вообще разница? Шисуи Учиха — его пациент, и не более того. Тобирама не хотел вспоминать ничего связанного с Учихами. Он положил карту и выложил Шисуи, что его ждёт. — Я буду ходить? — спросил Шисуи прямо. — Гарантий я тебе не дам, но шансы есть, — увидев, как озадаченно помрачнел парень, усмехнулся и добавил: — Сделаю всё возможное. — Мне сказали, что это везение. То, что вы согласились меня оперировать, — Шисуи поднял на него взгляд, полный просьбы. Это не было попыткой сделать комплимент — это было надеждой, что его врач действительно так хорош, как о нём говорят. Шисуи смотрел выжидающе, словно хотел вытащить из Тобирамы что-то ещё, какие-то ободряющие слова. — Посмотрим, — уклончиво ответил он. — И увидим через полгода. — Тогда, — Шисуи откинулся на подушку и взгляд его стал прозрачным, какой бывает, когда человек уходит в себя или, наоборот, теряется в пространстве. Ещё пару секунд он смотрел сквозь вещи, а потом вернулся к Тобираме, — это будет самое трудное испытание в моей жизни. Мне придётся верить в вас и в себя. Ведь я в ваших руках, — добавил он неожиданно. Тобирама едва не поперхнулся от этих слов и слегка вжался в спинку, словно Шисуи находился не на кровати в паре метров, а прямо перед ним. Словно… уселся на руки. Тобирама выдохнул — на пару секунд словно принял на себя его фантомный вес, — отряхнулся, прогоняя наваждение и задумчиво поправил волосы. — Завтра у тебя операция в двенадцать, так что никакого завтрака и никакого питья с утра. Понял? Шисуи кивнул. — Если мне ничего не принесёт медсестра, то и нечего будет съесть. Так что не волнуйтесь, — Шисуи улыбнулся. Тобирама не волновался, только слегка закусил губу изнутри. У Шисуи была острая нехватка общения. Тобирама учуял вкус одиночества в этой палате, увидел его отражение в глазах Шисуи. Самого Тобираму одиночество не волновало, но вот парню, похоже, было важно общение. Подготовка проходила успешно, Тобираму никто не раздражал, ассистенты работали нормально. Шисуи уже лежал без движения. И Тобирама вдруг захотел, чтобы этот парень встал на ноги. И, увы, это был не только профессиональный интерес… Тобирама вздохнул. Да, лучше признать сейчас, что он сожалеет о том, что тогда всё именно так получилось. Чтобы это не отвлекало его от операции. Он сожалеет, но он не виноват. Он далеко не единственный, кто был замешан в случившемся, и никто не мог предугадать стечение обстоятельств, а уж тем более — его контролировать. Эти мысли — самые честные, они не вызывают сопротивления. Тобирама вдохнул и выдохнул, обретая спокойствие. И начал операцию, разрезая скальпелем ткани. *** Тобирама пил кофе. Старшая хирургическая сестра, его бессменная ассистентка Тока подошла словно по делам, но Тобирама уже предчувствовал что-то неладное. По виду Токи он мог определить, когда она недовольна и хочет об этом поговорить. — Пациент Учиха спрашивал о тебе, — Тока подравняла края бумаг, делая вид, что пришла сюда за тем, чтобы их упорядочить. — И что? Можешь ответить, что у меня всё в порядке. Операция прошла успешно, у него тоже всё будет в порядке, если кости нормальные, — Тобирама посмотрел на часы, выпивая свой допио, и не глядел на Току. — Он спрашивает, почему ты не заходишь? — её строгое лицо склонилось к плечу, и пристальный взгляд словно ждал ответа на вопрос. — Мне показалось, он тебя ждёт. Ты ему ничего не обещал? — Обещал операцию, и я её провёл, — Тобирама холодно пробежался взглядом по своей кузине. — Я хирург, а не терапевт, — поболтал кофе в чашке, и добавил: — И не психолог. — Хотя мозги ты выносить умеешь, — усмехнулась она. — Но именно ты сейчас этим занимаешься, — он посмотрел на неё осуждающе. — Иди работай. — Я пойду, — Тока посерьёзнела. — И всё же, если у тебя будет свободное время, загляни к Шисуи. Он явно будет рад. — Ты уже и имя знаешь? — хмыкнул Тобирама. — И не только имя, — подыграла ему Тока и снова перешла на серьёзный тон: — Он общительный, но общения ему здесь явно не хватает. Тобирама, прежде чем ответить, задумался. Парня действительно не навещали даже родные. — Что с его семьёй? — спросил. — Друзья? Родственники? — Его отец Кагами не может приехать к нему, у него дела в Онтарио. Шисуи сказал, что его собирается навестить Итачи… Есть ещё троюродный дядя Мадара. Может, позвонить ему, если ты не хочешь уделять своё время? «Мадара». На этом имени Тобирама непроизвольно скривился. Он не потерпит его ещё раз в своей больнице — с травмами или без. Такой подход был совершенно непрофессионален, но Мадара выходил за рамки всего, что можно, и по этой причине общие правила к нему не применялись. — Не стоит звонить этому человеку. — Так ты зайдёшь к Шисуи? — Тока хитро усмехнулась. — Зайду. Тобирама посмотрел в своё расписание: полчаса можно было выделить на визит. Двери палаты Шисуи распахнулись как-то слишком тихо, и внутри было тоже тихо. Почти по-мертвецки спокойно. Тобирама даже слегка поёжился, но быстро расправил плечи. Шисуи свернулся в клубок, насколько позволяла зафиксированная нога, словно боялся этой тишины. — Ты сегодня ел? — нарушил молчание Тобирама, подходя ближе. — Немного, — Шисуи, оказывается, не спал; повернул голову и улыбнулся, прищурившись. Обрадовался — отметил Тобирама и одобрительно кивнул. — Опять овсянка. Я соскучился по бургерам. — Нет ничего хорошего в бургерах, — с лёгкой, почти благодушной усмешкой сказал Тобирама. Волосы Шисуи растрепались и торчали в разные стороны. Захотелось зарыться в них рукой и потрепать ещё. За окном пахла сирень, а лучи солнца едва проскальзывали сквозь жалюзи. «Нужно их открыть, — подумал Тобирама. — Такой солнечный день», — и снова посмотрел на Шисуи: — Лучше ешь овсянку. — А нет у вас в клинике ничего другого? — Шисуи надул пухлые губы, Тобирама вздохнул и сложил руки на груди: неужто собрался капризничать? — Или, может, овсянка — ваше любимое блюдо? — А если и любимое? — ответил вопросом на вопрос Тобирама, приподняв бровь. Этот парень был не так прост, как казался. Главное — не думать, что он Учиха. — Ну ладно тогда, — опустил голову Шисуи, — если это любимое блюдо главврача, то придётся есть овсянку. Хорошо, что вы зашли. Тобирама смягчился и его взгляд потеплел. Всё-таки Учихи милее Шисуи он не встречал. Едва удержал руку, чтобы не зарыться в смоляные, вьющиеся, как виноградная лоза, волосы, вместо этого придвинул стул поближе и присел. — У тебя есть ко мне вопросы? Может, по поводу реабилитации? — Тобирама не хотел звучать строго, но вышло довольно официально. Шисуи ссутулился, словно у него заболел живот. Что ж, Тобирама не умел говорить задушевно и располагать к себе с первых секунд, как брат, зато его точности и профессионализму позавидовали бы многие. Не было смысла пытаться играть не свою роль, и Тобирама расслабился. Он был хорошим врачом и признанным в обществе человеком. Его уважали. Ему не нужно стараться, чтобы расположить к себе Шисуи. Скорее, не хотелось его как-то огорчать. Тобирама сцепил пальцы в замок. — У меня не так много времени, так что если хочешь что-то узнать — спрашивай. Идти окольными путями — себя не уважать. Тобирама привык говорить по делу. Шисуи ответил не сразу и не смело: — Вопросы есть, но не по реабилитации, — сказал и неуверенно замолчал. Тобирама смотрел в его макушку, как он вдруг, набравшись духа, поднял глаза. — Я бы хотел узнать побольше о вас, если это не будет слишком нагло. — И это тебе важнее, чем здоровье? — Тобирама повёл бровью. — Я всё равно не знаю, что спросить о здоровье сейчас, а это само крутится в голове, — щёки Шисуи зарумянились, как яблоки на солнце, он явно пользовался моментом и немного лукавил. «Ну что за прелесть», — подумал Тобирама. — Спрашивай, — сказал. И подумал: с чего же я так расщедрился? Ведь если разрешил спрашивать, отвечать придётся. — Расскажите немного о себе, что любите и не любите, чем увлекаетесь. Ну, кроме медицины. Тобирама хмыкнул. Шисуи вряд ли какой-нибудь разведчик конкурентов, потому что спрашивает не о том. Неужто влюбился? Тобирама подумал, что только этого ему и не хватало, но ведь и сам-то проявлял к мальчишке интерес. Судя по тому, что перелом у Шисуи был самый натуральный, то и интерес его искренний. Да, вряд ли им светит дружба — подумал Тобирама, задерживая взгляд на губах. Шисуи усмехнулся — то ли заметив это, то ли просто так, и явно ждал ответа. Тобирама негромко вздохнул. А не высокий ли ты берёшь полёт, птичка? Не обожжёшься там, куда летишь? — Для начала могу тебе общие новости рассказать. Не уверен, что ты их знаешь, — осторожно сказал Тобирама, закидывая ногу на ногу. — Ну хоть что-то, — Шисуи не выглядел разочарованным таким ответом. — Канада и США открыли друг для друга безвизовый режим. Лейкерс выиграли NBA, и айфон новый, кстати, в этом году не выпустят… — А вы бывали в Канаде? — не смог удержаться Шисуи. — Ну да, бывал, — хотел было коротко ответить Тобирама, но глаза Шисуи смотрели жадно, а сам он был похож на птенца, ждущего еды, и Тобирама продолжил: — Несколько раз по работе и два раза — по семейным обстоятельствам. Хаширама говорил, что позитивный настрой и живое общение помогает пациентам выкарабкаться. И будь он неладен, если это не так. — Это были приятные обстоятельства? Тобирама вздохнул. — Один раз мой брат женился на девушке из Канады. Второй раз — разводился. — Символично, — задумчиво произнёс Шисуи. — я долгое время жил в Канаде, но здесь мне климат больше нравится. — А мне наоборот — в Канаде, — Тобирама неожиданно легко поддержал разговор. И это не было просто вежливостью — парень так легко плёл нить диалога, что невольно вызывал интерес. — Могу понять, — Шисуи посмотрел на его бледную кожу. Тобирама не любил подобные рассматривания и всякий раз хотел укутаться в одежду — жаль, лицо и руки нельзя было спрятать. Шисуи заметил тонкую складку между бровей и неловко улыбнулся. — Здесь жарко, а вам приходится носить рубашки с длинным рукавом, иначе обгораете. Прозвучало это без доли злорадства или насмешки, спокойно и мягко, но Тобирама не смог расслабиться. Он не общался так со своими пациентами, и сейчас нужно было принять решение, хочет ли он с ним сближаться. Шисуи смотрел завороженно. И завораживающе. Эти чёрные глаза — омуты, в которых и черти тонут, казались понимающими и миролюбивыми. Ни озорного лукавства, как в глазах Изуны, ни холодной ярости, как в глазах Мадары. Сколько Тобирама не зарекался… Обычно его раздражало, когда интересовались его личностью, именно личностью, а не достижениями, но сейчас ему было всего лишь неловко, он не понимал, , почему это всё происходит. Хочет ли он знакомиться дальше? Ближе? — Вы зайдёте ещё? Пожалуйста. С вами так приятно общаться, — сказал напоследок Шисуи. — Да? Хорошо, — Тобирама усмехнулся. — Но не говори, что тебе было интересно, как я переношу жару и на ком женился мой брат. — Но мне было интересно. Это правда, — Шисуи смотрел серьёзно. — Вы же придёте ещё? — Если будет время, — ответил ему Тобирама. И подумал: будет, конечно. Для тебя — будет. Даже если он совершает ошибку, так хочется её совершить. — И моё любимое блюдо — не овсянка. — А какое? — В следующий раз узнаешь, когда я приду. «Ну что тут такого, — думал Тобирама в следующий раз, — парня можно немного побаловать». Своим любимым блюдом, правда, но Шисуи был не против: обрадовался и уминал за обе щеки. После месяца овсянки, как он выразился, любая еда раем покажется. А эта всё-таки была из любимого ресторана Тобирамы. Не из чёртового ресторана Мадары, хотя готовили там очень даже вкусно. Тобирама из принципа там не заказывал, да и Мадара бы если узнал, что он заказывает — тоже бы не обрадовался. Сам Мадара готовить не умел, но любил вкусно поесть, а с шеф-поваром ему просто повезло, да и Хаширама много ему в этом деле помогал. Мысли прервал зазвонивший телефон и Тобирама посмотрел на вспыхнувший экран, отобразивший номер Мито. Кивнув Шисуи, он отошёл прежде, чем ответить. — О, Тора, хорошо, что ты взял трубку! — послышался жизнерадостный голос на той стороне, и принадлежал он вовсе не Мито. Тобирама цокнул языком. — Хаширама, я же просил не называть меня так. Особенно когда я на работе, — он потёр указательным и большим пальцами переносицу. — Вы с Мито снова съехались или что-то более важное случилось? — Ничего не случилось, — голос Хаширамы перешёл в обиженный тон. — Кроме того, что восемьдесят лет назад родился дед Мито, — Тобирама хлопнул себя по щеке. Ну, конечно. Нет, он не забыл, просто… отодвинул это на задний план. Что почти равно — забыл. Тобирама вздохнул. Неужто дед захотел закатить вечеринку и позвать всю родню? Тобирама не боялся банально дарить деньги, считал что это лучше бесполезных подарков. А так как у Ашина Узумаки денег было достаточно, то на подаренные он вполне себе мог покупать то, что душа пожелает. Да и вообще, для людей в его возрасте важнее всего компания и общение. Видеть родных здоровыми и вставлять им мозги на место, когда требуется. — Он пригласил нас, да? — уточнил Тобирама. — Ага, — весомо подтвердил Хаширама; по ту сторону провода что-то упало, и Хаширама на несколько секунд затих, прежде, чем продолжить: — Мадару тоже. Ну это я на всякий случай говорю, чтобы не было сюрпризом. Тобирама вздохнул. Прекрасно. — Спасибо, что сказал, — он принял это как данность, сухой факт, но в голосе всё равно проступило огорчение. Мадара сулил грозы посреди ясного неба, и ничего хорошего их встреча не предвещала. — Это всё? — Дейдара тоже хочет пойти, но я как-то не уверен в его поведении… Мито просила, чтобы Сенджу и Учиха не ссорились… — Ха. Как будто Узумаки и Учиха не ссорятся. — Но тем не менее, Тобирама. Никто пока не переплюнул тебя с Мадарой. Даже старики Буцума и Таджима, говорят, лучше ладили. — Хаширама, я на работе, — Тобирама нахмурился, не желая поднимать эту тему. — Тогда работай. Но не забывай отдыхать. Целую, — Хаширама отключился, легко поняв намёк. — Ага, — сказал уже в тишину смартфона Тобирама, и посмотрел на часы. Время перерыва выйдет через пятнадцать минут. Успеть бы ещё выпить кофе. До дня рождения деда Мито оставалось две недели. — Вы какой-то озадаченный последнее время, — произнёс Шисуи, очищая яблоко от шкурки. Тобирама повадился проводить свободное время у него в палате. Не заметил, как это стало комфортной привычкой. Здесь ему никто не мешал, болтовня Шисуи на удивление не раздражала. То ли он умел говорить нужное, то ли вовремя замолчать. Лишь Тока смотрела на Тобираму каким-то хитрым понимающим взглядом, когда он уходил к Шисуи. — Да. Хаширама сказал, что дарить только деньги на юбилей не ок, — Тобирама продолжал скроллить варианты, но всё же взял паузу: прикрыл глаза и оторвался от телефона. Когда открыл глаза — посмотрел на Шисуи. — Теперь я ищу подарок восьмидесятилетнему старику, — и в следующую секунду снова погрузился в поиск. — О-о, — Шисуи выглядел искренне заинтересованным. — А кто это такой долгожитель? Хаширама — ваш друг? — Долгожитель — наш дальний родственник. А ещё дед бывшей жены моего брата. А Хаширама и есть мой брат. — О, так вы же можете совместный подарок сделать, или нет? Тобирама прокашлялся, отложил телефон и скрестил руки на груди. — Можем. Но я не хочу обиженных родственников. Хаширама с Мито каждый год выбирают подарки, я дарю просто деньги, потому что, — Тобирама развёл руками, словно искал поддержки, — это и есть лучший подарок. Но, — он невесело усмехнулся, — они говорят, что на юбилей я не имею права дарить только деньги. Хорошо, что у Ашина хотя бы список пожеланий есть, — он вздохнул. — Но вот скажи мне, на кой чёрт восьмидесятилетнему старику гончая? — Ого, да ваш дед не промах, — рассмеялся Шисуи. — Морочит всем голову своими днями рождения, — буркнул Тобирама. — Ну, это жестоко так говорить. Он же хочет, чтобы вы все собрались, — улыбка Шисуи стала тёплой и грустной, — пообщались, — уголки глаз заблестели. — Старик любит смотреть, кто как живёт и чего достиг. И поиздеваться, — хмыкнул с кривой усмешкой Тобирама. — Будь у тебя здоровые ноги, мог бы тоже пойти. Ты ведь Учиха, а, значит, тоже какой-то ему родственник. «К тому же, такой милый мальчик», — Тобирама едва заметно растянул губы в улыбке. Шисуи внезапно погрустнел и опустил глаза. Нет, неужели он хотел на этот долбанный праздник? — Правда, думаете, меня бы пригласили? Я бы хотел познакомиться с роднёй. — Ну, успеешь ещё… В следующем году, если дед доживёт, то и тебя пригласит. — В следующем году… — Шисуи тяжело вздохнул. Поднял на Тобираму сощуренные глаза, в которых наверняка скрывался измученный взгляд, и натянуто улыбнулся. — Это должно сработать как мотивация, да? Тобираме стало почти больно от этого тона и вида. Он не замечал за собой раньше подобных слабостей, его редко задевали эмоции других, но сейчас ему захотелось помочь, даже если это будет неразумно и неуместно. Зато не скучно, хмыкнул себе Тобирама прежде, чем сказать: — Я могу рассказать о тебе старику Ашина. Если он согласится, поедешь на праздник, где будет куча народа, в коляске? — Мне будет стыдно, но… — Но? — Если я смогу одеться в хороший смокинг, то да. — Если мы, конечно, найдём смокинг с одной штаниной, — оскалился Тобирама, сверкнув зубами в лучах солнца, пробившихся сквозь открытые жалюзи. Лицо Шисуи стало смешным в непонимании, а потом опечаленным. Конечно, он верил своему врачу даже когда тот шутил. — Да сможешь ты надеть смокинг, — ободрил его Тобирама, но не забыл припечатать: — Наверное. Шисуи выдохнул. — Я ведь уже два месяца никуда не хожу, кроме как на процедуры. Так что я постараюсь. Тобирама представил, как это будет выглядеть. Представил лицо Мадары. Конечно же, он узнает в Шисуи Учиху, даже если они не будут знакомиться. Что будет. Тобирама вернулся рассматривать породистых собак на сайте питомника. — Если у вас найдётся время, вы бы лучше к ним съездили, посмотрели на собак вживую, — сказал Шисуи, нагло заглядывая в экран смартфона. Тобирама посмотрел на него, Шисуи взгляд выдержал. Широкий вырез его футболки оттопырился и открыл Тобираме вид на грудь и плоский живот. От чего-то стало тепло внизу живота, словно он увидел какой-то секрет, хотя ничего тайного в теле мальчишки, конечно, не было. Даже если не учитывать то, что Тобирама врач, Шисуи наверняка ходил без футболки хотя бы на пляж. Пляж… А он бы сводил Шисуи на пляж. Опрокинул бы в воду или в песок. Шисуи бы не сопротивлялся, позволил себя раздеть. Позволил бы? Тобирама подумал, что да. Касаться его обнажённого тела было бы приятно, а Шисуи бы смеялся и разрешал Тобираме всё. Сейчас он всё ещё касается его как врач, но уже не только как пациента. Видит ли Шисуи разницу? Он ведь с самого начала хотел познакомиться с Тобирамой ближе, а Тобирама теперь хотел видеть Шисуи здоровым и радостным. Чтобы он отдавался и позволял себя любить не потому, что не может сопротивляться, а потому что хочет. Хочет Тобираму. Шисуи ждал ответа. — Да, — сказал Тобирама. — Я, пожалуй съезжу к ним. Может, это даже сэкономит мне время. — И у меня нет смокинга. Возьмите деньги с моей карты и, пожалуйста, на ваш вкус. Тобирама закатил глаза. Если уж его заинтересовал этот мальчишка, то и забота о нём теперь ложилась на его плечи. Но он ведь сам предложил ему выйти в люди. Ну как выйти… Выехать. Шисуи внимательно и как-то трепетно посмотрел в его лицо. Тобирама подумал, что Учихи не в меру смелые и иногда совершенно по-дурацки безбашенные. Но конкретно этот Учиха вызывал в нём редкую нежность. И желание подмять под себя. Услышать, как его голос меняется на пике оргазма. Увидеть искажённое сладкой судорогой лицо. Если на все эти мысли Тобираму навел оттопыренный ворот футболки Шисуи, то Тобирама крупно влип. Завтра он возьмёт себе выходной, оставит клинику на Току. И пусть она же выберет Шисуи нормальный смокинг в пару к его. Тобирама усмехнулся. Да, он заморочит ей этим голову. Потому что нечего было смотреть на него с понимающей усмешкой, когда он уходил в палату Шисуи. И намекать на свои прежние слова, что его нелюбовь к Учихам — следствие подавленного влечения. Говорила она это, когда Тобирама раздражался на её встречи с Хикаку, незадолго до того, как он сам стал встречаться с Изуной. Теперь Хикаку — муж Токи, а Изуна мёртв. Но это уже детали. До дня рождения Узумаки Ашина оставалось две недели. — Вы купили пса? Шисуи встретил его преувеличенно радостно, словно его подзарядили из какого-то неведомого аккумулятора или он умудрился проглотить солнце. Тобирама не заходил к нему неделю из-за накопившихся дел, но теперь Шисуи светился изнутри. Не иначе как проглоченным солнцем. Если же это всё-таки аккумулятор, то Тобираме не мешало бы его найти, чтобы тоже время от времени подзаряжаться. Иногда это было очень нужно. Он слышал от Токи, что Шисуи, наконец, навестили родственники. Итачи и Саске, кажется. Второму всего двенадцать, но приехал же из другого города вместе с братом — какая целеустремлённость. Либо ревность. Либо любовь. Может, они Шисуи так обрадовали? Или он всегда такой, когда общается с людьми? Или же соскучился по Тобираме и так рад его видеть? — Да, купил, — коротко ответил Тобирама. — Английский фоксхаунд, — продолжил, опережая следующий вопрос. — А фото есть? — Шисуи подпёр подбородок рукой и расплылся в довольной улыбке — не зря он давал свой совет. Его искренний интерес ко всему происходящему всегда подкупал Тобираму. Но времени делать фото не было. Тобирама мотнул головой. — Могу на сайте показать, он там есть. Шисуи расстроенно надул губы, но кивнул. Тобирама разблокировал смартфон. — Вау! — послышалось спустя несколько секунд. — Но почему именно он? — Шисуи повернул к нему голову и посмотрел в лицо. Тобирама усмехнулся. О, ему было что ответить на этот вопрос. — Рыжая шерсть должна напоминать старику о внучке, и о дочке, которая сошлась с ирландцем. А взгляд, ты видишь, да? — Он словно говорит, что его всё достало, — Шисуи рассмеялся и тут же охрип, пришлось прокашляться. — Взгляд должен напоминать старику меня. Шисуи с долей восхищения посмотрел на Тобираму, задорно улыбнулся. — А вы любите этого дедушку, да? — даже Шисуи, оказывается, мог говорить с сарказмом. Тобирама пожал плечами, возвращая ему хитрую усмешку. — Что-нибудь вроде путёвки на Мадагаскар ему Хаширама подарит. А я… В общем, все знают, кто я и какое у меня ко всему этому отношение. «Интересно, что подарит Мадара?» В чём они были с этим человеком похожи — так это отношением к праздничной суете. Но, в отличие от Тобирамы, Мадара был большим выпендрёжником. И артистизма этому мудаку тоже было не занимать. И он тоже умел выбирать подарки с иронией. Должно быть весело. — А мне можно будет пойти с вами? — спросил вдруг Шисуи. Судя по взгляду, он не забывал об этом вопросе ни на минуту. «Если Тока купит тебе смокинг», — подумал Тобирама. Ответил: — Ашина дал добро. Но я напомню: не пойти,а поехать. Ты будешь в коляске. — Да-да, — посетовал Шисуи. — Беспомощный и в ваших руках, — он склонил голову к плечу и Тобираме показалось, что подмигнул. — Тебя что-то не устраивает? — Тобирама тоже склонил голову на его манер, но выглядел скорее строго, как на допросе, чем игриво и соблазнительно. Может быть, такая холодность и жёсткость, пусть и не настоящие, Шисуи и возбуждала. Он замер, а потом с придыханием сказал: — Я не против. Тобирама смягчился до улыбки и погладил его по голове. Шисуи вдруг схватился за неё руками и в испуге посмотрел на Тобираму, чем напугал и его. Тобирама даже отдёрнул руку. — Подождите, а что же я подарю? — спросил напуганный Шисуи. Тобирама вздохнул, отмирая, и в следующую секунду нахмурился. — Я закажу именной ошейник для собаки. Собака и ошейник с поводком будет нашим общим подарком. — Мне, правда, неудобно. Я вас так обременяю, — сказал Шисуи, словно только сейчас осознал это. — Если бы я не хотел обременяться, то не обременялся бы. Тебе скоро на процедуры, — Тобирама посмотрел на часы. — А потом отдыхай. Шисуи поджал губы и кивнул. Конечно, ему здесь было скучно. Он поднял руку, словно хотел дотронуться до Тобирамы, но опустил, передумав. Тобирама не любил, когда его трогают, зато любил трогать сам. Конечно, у всего бывали исключения, но Шисуи словно был создан для того, чтобы его трогали. Одни только вьющиеся волосы постоянно хотелось погладить. — Хочешь, я принесу тебе каких-нибудь книг? — спросил Тобирама, поднимаясь. — Книги я скачал, — Шисуи слабо улыбнулся. — Спасибо. Вот чего я хочу — так это пасту с моцареллой, томатным соусом и базиликом. Тобирама усмехнулся: — Желудок прежде головы? — спросил лукаво. — На голодный желудок голова не работает, — ответил ему в том же духе Шисуи. — Тебя недокармливают? — Тобирама вдруг издевательски усмехнулся. Что-то в Шисуи, во всём его образе, немыслимом соединении порочности и невинности, его возбуждало. — Мне в следующий раз тебя самому кормить, чтобы убедиться, что малыш Шисуи сыт? «Малыш?» — переспросил сам себя Тобирама. Не стоило так говорить, но оно само слетело с языка. Может, Шисуи не заметил? Вряд ли, конечно. Что ж, в любом случае Тобирама теперь не собирался стыдиться своих слов. Шисуи опустил голову, Тобирама мог видеть, что он смутился. — Простите, я, видимо, перегнул палку. Мне приносят достаточно еды, — сказал он. «Хотя она не очень вкусная», — добавил за него мысленно Тобирама и сказал серьёзно: — Будет тебе паста, я понимаю, что ты соскучился. Шисуи осторожно поднял на него взгляд, Тобирама ободряюще улыбнулся и не отказал себе в удовольствии заправить выбившуюся прядь ему за ухо. Шисуи удивлённо следил за его рукой, скосив глаза, но не отшатнулся. Потом взгляд Тобирамы зацепился за съехавшую с плеча футболку. Ну что за небрежность. Шисуи словно прямо здесь пытается соблазнить его. Тобирама футболку поправил, зацепив пальцами ключицы. Вышел и закрыл за собой дверь, оставив Шисуи недоумевать. К нему уже шла Кушина — любимая подопечная Токи. К концу недели Тока наконец-то подобрала Шисуи вишнёвый смокинг в пару к тёмно-синему Тобирамы. Она показала ему свою находку и Тобирама одобрительно кивнул. Ему нравилось сочетание цветов; вишнёвый, к тому же, идеально гармонировал с глазами Тобирамы. До события оставалось несколько дней. Тобирама решил не откладывать примерку и пошёл к своему подопечному. Он нёс ему новый красивый смокинг, а вдобавок — только что привезённую пасту из итальянского ресторана. Шисуи должен был обрадоваться. Тобирама улыбнулся себе и открыл дверь. — У меня для тебя два подарка, — сказал Тобирама прежде, чем понял, что Шисуи в палате нет. Удивлённо посмотрел вокруг. По расписанию процедур у него не было, тогда где он? Дверь за его спиной открылась, и на костылях вошёл Шисуи в сопровождении Кушины. Заметив Тобираму, он неловко улыбнулся. — Шисуи был в душе, — без стеснения оповестила его Кушина. — Это всё сюда? — она вскинула брови, кивнув на пакеты, и посмотрела на Тобираму также понимающе-хитро, как смотрела Тока. Тобирама прокашлялся. Как же его раздражали такие взгляды. Раздражали и вызывали у него, вечно собранного, неловкость. — Это для дела. Шисуи приглашён на юбилей. Не может же он прийти в джинсах и толстовке? — как можно более строго выразился он, добавив суровый взгляд. Кушина усмехнулась и со словами «хорошо, оставляю вас» прикрыла дверь с той стороны. Шисуи казался напуганным. Чтобы дать ему время успокоиться, Тобирама присел на стул и откинулся на спинку. — Я принёс тебе пасту. И смокинг. Советую сначала взяться за пасту. Упоминание пасты подействовало на Шисуи волшебным образом, он словно сразу забыл о всех своих страхах и нелепо улыбнулся. Тобираме нравилось наблюдать, как он ест то, что действительно любит. Столько удовольствия, столько жадности… Интересно, он может так же делать кое-что ещё? Например… Тобирама оборвал себя на мысли, стояк ему сейчас был ни к чему. Просто Шисуи соскучился по вкусной еде, вот и всё. И расслабился. Когда он вытер руки, можно было приступать к следующему пункту, но Тобирама решил прежде сводить его к умывальнику, чтобы случайно не испортить дорогие вещи остатками жира на пальцах. — Я могу выйти, если ты сам оденешься, — сказал Тобирама, разминая плечи Шисуи. Ненавязчиво и в то же время нагло касаться его оказалось так просто. Чувствовать в своих руках его удовольствие, как Шисуи вздыхал и словно таял — это кружило голову даже Тобираме. Шисуи нравилось, но он всё ещё напрягался от таких касаний. Пока что. Скоро он разрешит много чего. Шисуи кивнул на его предложение. Тобирама нехотя направился к двери — так было вежливо, правильно, уместно. Как вдруг его остановили: — Я не уверен, что справлюсь сам, — едва румяные щёки, беглый взгляд на Тобираму и снова в сторону. Ну что за прелесть. Конечно, самому одеваться с переломом неудобно. Так и быть, Тобирама ему поможет. Шисуи слишком легко стянул с себя бежевую кофту. Каким-то чудом его мышцы всё ещё оставались в форме — может, он качал пресс даже на больничной койке? А вот спортивные штаны он снимал долго. Верх смокинга сел на Шисуи идеально. Тока постаралась, да и вишнёвый цвет выгодно оттенял светлую кожу Учиха, изящно сочетался счёрными волосами, с глазами. Тобираме нравилось всё. Он помог Шисуи надеть брюки, Шисуи был в восторге — он сияющими глазами посмотрел на Тобираму и попытался подняться, но пошатнулся и упал Тобираме на руки. И в это время как раз умудрилась заглянуть Тока. Увидев Шисуи на руках у своего кузена, она не смутилась, но всё же застыла на пару секунд в удивлении. Придя в себя, усмехнулась, заставив Шисуи покраснеть. Он попытался подняться, но у него это не получилось, и он плюхнулся обратно на колени Тобираме, который не очень-то хотел его отпускать. Тобирама нахмурился, глядя на Току. — У тебя что-то срочное? — спросил. — Хотела напомнить, что через полчаса пациента выписывают, нужны твои печати. А вечером у тебя конференция. Но вижу, я не вовремя. Хотя ты же сам говорил, Тобирама, что устав — никаких личных отношений на работе. Тобирама закатил глаза. Если сказать, что так случайно вышло — ни за что не поверит. — Я бы предложила свою помощь, но вижу, оно вам не надо, — Тока усмехнулась и внезапно посерьёзнела, убрав и намёк на насмешку: — Не забудь только про печати и конференцию, ладно? Она вышла, а Шисуи заёрзал на коленях. — Неловко получилось, простите, — сказал он, то ли пытаясь подняться, то ли что. Тобирама положил его руку на своё плечо, и у Шисуи наконец получилось нормально встать. Тобирама придержал его за бёдра, якобы чтобы он не упал снова. Шисуи больше не падал и посмотрел на него через плечо; руки пришлось убрать. — Спасибо, — сказал Шисуи. — Вот ты и готов к выходу в люди, — ободрил его Тобирама. — Да, — Шисуи улыбнулся и неловко замялся. — А теперь это всё нужно снять. Тобирама помог ему. Снимая рубашку, хотя Шисуи мог сделать это и сам, задел соски, погладил голую кожу, снимая штаны и помогая одеть спортивки. — Спасибо, — сказал ему одетый обратно Шисуи и осторожно приобнял. Тобирама не стал сопротивляться, и Шисуи поцеловал его. Хорошо. Тобирама положил ладонь на его макушку, зарываясь в волосы и углубил поцелуй. Если Тока зайдёт опять, ему плевать. Шисуи в его руках оказался мягким и податливым, его словно нецелованный рот легко смялся под напором Тобирамы. Но Шисуи не был неопытным, он действовал аккуратно и умело. Тобираме нравилось: Шисуи не мешал хозяйничать у него во рту, а дополнял их поцелуй своими ласками, сплетая их действия в нечто похожее на танец. Словно первобытное танго, каким оно было когда-то — просто красивым выражением страсти. Тобирама посмотрел на часы, и Шисуи отстранился, будто почувствовав этот жест. — Мне пора. Увидимся, — сказал Тобирама просто чтобы что-то сказать, а не уходить по-английски. Конечно, он бы хотел сейчас остаться, а не уходить по делам. Вечером его посетила крамольная мысль — не остаться ли с Шисуи на ночь. Но поцелуи — это одно, а к чему-то большему Шисуи не готов ни физически, ни, скорее всего, морально. Да и непрофессионально это — трахаться врачу с пациентом в клинике. Вздохнув, Тобирама поехал к себе домой. То, что не случилось вечером, случилось ночью. У Шисуи кожа была гладкая, словно бархатная; когда Тобирама к нему прикасался — хотелось гладить и гладить. Он так стонал, что его голос пробирался под кожу, в поток крови, щекотал позвоночник мурашками и подымал свежие волны желания, напрягая мышцы внизу живота. Тобираме казалось, что ночь и желание трахать Шисуи неиссякаемы, и что под ними тёплый и сладкий океан расплавленной магмы. Шисуи покорно и развратно раздвигал ноги, с приоткрытыми губами смотрел на Тобираму и просил ещё. Тобирама входил до упора, крепко сжимая бёдра, и спустил внутрь под стоны Шисуи. «Прекрасно, — подумал Тобирама, когда проснулся. — Я выебал Шисуи во сне. Теперь я обязан сделать это в жизни». Чуть погодя подумал: «Но если мои намерения окажутся недостаточно серьёзны, Мадара меня убьёт, — он усмехнулся. — Ну, он меня не простит в любом случае, — Тобирама усмехнулся шире, но невесело. — Потому что Шисуи — Учиха, и потому, что не храню верность Изуне». «Но это всё не его дело. Учихи — не его собственность. И я — тем более. И вообще, он должен был лучше смотреть за своим братом, раз уж так его ценил». Шисуи вёл себя как ни в чём ни бывало в предвкушении своего светского выхода; даже Тобирама, казалось, нервничал больше, хотя это было ему вообще несвойственно. Так как он пригласил Шисуи, то он и будет за него ответственен весь вечер. Ещё и возить в коляске. Или, может, всё-таки лучше взять костыли? Коляска безопаснее — решил Тобирама, и не стал спрашивать у Шисуи. Первым их встретил Хаширама в бархатном зелёном смокинге и такого же цвета бабочке. Даже Тобираме пришлось признать, что на нём этот костюм смотрелся очень выигрышно. И он ведь тоже пришёл в бархате; единственное — почти в последний момент они с Шисуи веселья ради поменялись бабочками, словно подчёркивая, что они вместе. Теперь Тобирама очень удивился бы, если бы за вечер никто не пошутил, что братья Сенджу подчёркивают своё родство даже в одежде. — Привет, — у Хаширамы в руке уже было шампанское. — Тока мне говорила о вас. А ты даже не удосужился познакомить меня со своим… другом. Тобираме не понравилось, как брат выделил последнее слово, но Шисуи это никак не смутило. Для него это был первый выход в люди, да ещё и на такое мероприятие; вряд ли он не обратил внимание, скорее, это потерялось в общем восторге и напряжении. — Шисуи, это мой брат, Хаширама. Хаширама — Шисуи, — устало произнёс Тобирама. Он не жаловал официальные знакомства, если они не несли какой-то прямой выгоды. Хаширама лучезарно улыбнулся и пожал Шисуи руку. Тот, в свою очередь, с интересом рассматривал нового знакомого. Хаширама со звонким смехом откинул волосы за спину. «Если сейчас начнёт флиртовать, я его не прощу», — подумал Тобирама и грозно посмотрел на брата. Хаширама умел очаровывать и славился своим простым обаянием, отличным от того, что источал Тобирама, у которого резко появилось желание встать между ними, чтобы разглядывания не длились слишком долго. Мало ли. Лучше всего было отвлечь их друг от друга. — Он не выходит из больницы, так что ты не смог бы таскать его по барам и казино, — обратился он к Хашираме. Брат ожидаемо отвлёкся и посмотрел на него. — Зачем ты так, Тобирама? — он рассмеялся и похлопал стоящего рядом Тобираму по плечу. — У меня же подопечный, который недавно поступил в университет. И его жизнь, ну, очень насыщенная, на троих хватит. Ты не представляешь, мне даже некогда ходить в казино, — посетовал он. Тобирама хмыкнул: конечно, брат преувеличивал. Минимум раз в месяц он в казино ходил. Мог себе позволить: всё-таки лучший юрист их семьи, один из лучших в городе. Тобираме всегда приятно было думать, что каждый из них достиг высот в своём деле. — Ну, если у тебя будут дети, не важно откуда, — Хаширама посмотрел на Шисуи, — может, и узнаешь, каково это, — в своей излюбленной непринуждённо-насмешливой манере сказал он. — Не всем везёт на таких сорванцов, как Дейдара, — ехидно сказал Тобирама. — Но ты его заслужил, это карма, — и с усмешкой вернул брату похлопывание по плечу. — Где он, кстати, сейчас? Хаширама состроил страдальческое выражение лица. — Он с Обито. И я надеюсь, что он ничего тут не подорвёт. — Да, порой мне кажется, что ты приютил сумасшедшего, — усмехнулся Тобирама. — И не говори, — согласно покачал головой Хаширама. — Зато, я вижу, ты изменил своей традиции одиночки и разжился собакой? — Это подарок для Ашина, — хмыкнул Тобирама. — Это тоже успех, — подмигнул ему Хаширама, Тобирама слишком привык, чтобы как-то реагировать на подобные жесты. Раньше он поджимал губы, качал головой или закатывал глаза. — Ох, Мито идёт, сейчас позову её сюда, — Хаширама отсалютовал Шисуи бокалом и направился к рыжеволосой женщине в длинном блестящем платье, Тобирама легко узнал в ней Мито. — Ох, Шисуи. Ты отлично выглядишь, правда, — сказала она после знакомства. — Ну и мне тоже нравится, когда есть личный водитель, — она кивнула на Тобираму, намекая, что он привёз сюда Шисуи, да и вообще помогает ему с коляской. Тобирама усмехнулся — он был доволен своим решением и никакие остроты не могли этого испортить. — Тобирама поставит тебя на ноги, будь уверен, — добавила Мито. Шисуи слабо улыбнулся, но потом погрустнел — может, вспомнил о заброшенном спорте. — Но тогда тебе самому придётся водить машину, — она заговорщически улыбнулась. — А вы с Хаширамой опять съехались, что ли? Или почему он мне с твоего номера звонил? — решил перевести тему Тобирама. — Нет, — Мито рассмеялась. — Но иногда встречаемся. Это гораздо лучше, чем жить вместе. — О да, — подтвердил Хаширама, обнимая Мито за талию и целуя в щёку. — Кстати, предлагаю сделать ставки. — Какие? — Мито сощурила глаза, глядя на Хашираму. — И на что? — По сто баксов, — пожал он плечами. — Я ставлю на то, что Тобирама не догадывается, какой я сделал подарок. — Я ставлю на то, что догадывается, — легко приняла вызов Мито. — Это же так легко, если Тобирама, конечно, смотрел список пожеланий. — Да, я смотрел, — без энтузиазма ответил Тобирама. Он не разделял азартного увлечения брата, и весь этот цирк. — Он подарит собаку, — поиграл бровями Хаширама, кивнув на фоксхаунда. — Конечно, он видел список. Мито радостно улыбнулась этой новости. — Тогда, — она посмотрела на Тобираму, ожидая его слов. Тобирама вздохнул, ему не хотелось вести себя грубо при Шисуи, и он сухо предположил: — Путёвка на Мадагаскар? — Это я подарила, — удивлённо сказала Мито, и оба посмотрели на Хашираму. — Да, я был готов проиграть, — рассмеялся он, — и мог бы, если бы Тобирама заглянул в список вчера. Дед добавил в свои пожелания ни с того, ни с сего бонсай, и я только рад был привезти ему один из лучших. — Наверняка, это после общения с тобой, — буркнул Тобирама. — Ладно, держи свои сто баксов, — Мито достала купюры из сумочки и засунула Хашираме в карман, похлопав ладонью сверху. — Сегодня тебе повезло. — Смелым везёт, — отметил Хаширама. — Кто не рискует, тот не пьёт, — и с этими словами он опустошил свой бокал. Мито и Тобирама скептично переглянулись. Внезапно их внимание привлёк шум чуть поодаль. Тобирама обернулся, разворачивая и коляску Шисуи, чтобы ему было удобно смотреть. — Это Мадара, — вдохновенно произнёс Хаширама. — Похоже, он всё-таки купил деду байк. — Господи, — Тобирама скрестил руки на груди. — Я не удивлюсь, если наш старик на этом байке и разобьётся. Не взяла старость, возьмут люди. Или же не имей врагов, имей в друзьях Мадару. — Мадара — родственник, — поправил Хаширама, Тобирама посмотрел на него недоверчиво: мол, ничего это не меняет. Родственник — ещё хуже. — А ты к нему слишком предвзят, — завершил свою речь Хаширама, и Мито покачала головой, воздержавшись от любых комментариев. — Я надеялась, что байк деду не подарят, — спустя несколько секунд сказала она. — В молодости его было не оторвать. Кто знает, как будет сейчас. Мадара вышел из толпы с абсолютно наглой ухмылкой и уверенной походкой направился к ним. Его чёрный смокинг с красными лацканами и такого же цвета галстуком вкупе с хищным оскалом навевал Тобираме мысли о Дракуле, который обманом затесался среди людей и пьёт их кровь. Мадара, похоже, изначально заметил только Хашираму, а потом обратил внимание на всех остальных, потому что при виде Тобирамы лицо его сильно изменилось. Когда он увидел Шисуи, стало ещё хуже. Шисуи же поёжился при встрече с предполагаемым родственником, и Тобирама выступил вперёд, готовый его защитить. Хаширама схватил Мадару за руку и со словами: «Пойдём, я тебе аквариум с акулой покажу» потащил Мадару прочь. Мадара поддался, понимая, что это не лучшее место для выяснения отношений, но Тобирама и, увы, Шисуи запомнили его взгляд. Там были ненависть и презрение. Мадара обернулся прежде, чем скрыться, и в его глазах можно было увидеть обещание, что они с Тобирамой ещё об этом поговорят. И Тобирама разозлился — это было их личное с Мадарой дело, Шисуи здесь ни при чём. Хорошо, что Мадара не обернулся ещё раз, потому что во взгляде Тобирамы читался прямой и ясный посыл. Драка таки могла завязаться, и даже мягкие газоны, так приятно проминавшиеся под ногами, не спасли бы от травм. До конца дня Хашираму и Мадару не было видно. Скорее всего, они развлекались вместе и, в то же время, Хаширама держал Мадару от них подальше, за что Тобирама был ему благодарен. А, может, они уже и забыли обо всём и смотрят что-нибудь на плазме или играют в бильярд. Ашина несказанно обрадовался подарку Тобирамы и смерил их обоих мудрыми старческими глазами. — Благодаря тебе, я могу, не волнуясь, садиться на этого коня, — он указал на байк, подогнанный Мадарой, — и мчать со скоростью ветра, зная, что ты меня соберёшь даже по частям, — он подмигнул Шисуи, чтобы взбодрить, и Шисуи правда воодушевился. — Я бы не рекомендовал гнать со скоростью ветра, — скучающее ответил Тобирама. — Я всё-таки не всесильный, — отметил он, прекрасно зная, что старик поступит, как захочет. Но что самое главное — с переломом придёт точно к нему. Тобирама, несмотря на то, что сам сказал ранее, почему-то был уверен, что Ашина не разобьётся, но добавить ему работы может. Вечером вживую пели Дип Пёрпл, а Тобирама и Шисуи тихонько подпевали. — Я бы хотел сходить на их концерт, когда выздоровею, — сказал Шисуи уже в машине, прервав «Чайлд ин тайм». — Когда выздоровеешь, я тебе даже футболку их подарю. И сходим, почему бы нет. — Спасибо, — Шисуи зажевал губы. — Вы для меня так много делаете. Я бы тоже хотел быть чем-то полезен. Тобирама размял шею, не отрывая взгляда от дороги. — Я делаю, потому что могу и мне хочется. Ты мне не в напряг. А полезным ты сможешь быть, когда встанешь на ноги. Пока отдыхай. — Но… — Шисуи замялся, и Тобирама ждал, что он скажет. Посмотрел на него в зеркало заднего вида и вернулся к дороге. — Я смогу остаться с вами, когда выздоровею? Тобирама довольно усмехнулся: это то, что он хотел услышать. — Посмотрим, как ты будешь себя вести. Когда они приехали обратно в клинику и Тобирама помог ему раздеться, Шисуи поинтересовался: — Могу я задать вопрос? Судя по тому, как он отводил взгляд и мял простыни, либо ответ заранее пугал его, либо сам вопрос был неловким. «Только бы не о Мадаре», — подумал Тобирама, но удача на этот раз была не на его стороне. — Почему тот мужчина так смотрел на нас? Тобирама вздохнул. Шисуи бы рано или поздно всё равно узнал эту историю. Особенно, если он хотел остаться с Тобирамой, то ему бы точно рассказали. Лучше он узнает её сейчас из его уст. — Я когда-то встречался с парнем по имени Изуна. Он тоже был Учихой и, вдобавок, братом Мадары. Да, Мадара — тот, кто смотрел на нас так… неприязненно, — Тобирама немного смягчил фразу. — Изуна попал в аварию. Ехал он как раз от Мадары и ехал в нетрезвом виде. Мы с ним до этого поссорились, и всё ещё были в ссоре. Он попал по скорой в мою клинику, и скажу тебе честно — лучше бы он попал не сюда, — Шисуи нахмурился, пытаясь вникнуть в суть дела, но пока не улавливал суть. Он слушал внимательно, плечи свело в напряжении. — Я отдал его другому врачу, — Тобирама заметил, что рассказ не даётся ему так легко, как хотелось бы, и прочистил горло, — хорошему врачу. Я не хотел, чтобы меня отвлекали личные мысли. Я думал, так будет лучше. Врач… не то чтобы допустил грубую ошибку, он просто не успел. Это была вторая операция за день, это могло сказаться на скорости. Мадара считает, что если бы его оперировал я, Изуна бы не умер. Он считает, что я не хотел его спасти, что специально отправил к уставшему врачу. «Что я не любил его и думал только о себе». «Он ехал к тебе тогда, сволочь», — Тобирама вспомнил слова Мадары, и хотя не считал их справедливыми, они резанули по сердцу. И тогда, и сейчас. — Но почему Мадара не остановил Изуну? — спросил Шисуи, то ли пытаясь понять картину в целом, то ли оправдать своего собеседника. — По его словам, он уже тогда спал, — Тобирама скрестил руки на груди и хмыкнул. — То, что Учихам законы не писаны, рано или поздно выходит боком, и, увы, не только им. Шисуи опустил голову и принялся рассматривать свои руки. — К тебе это не относится, — сказал Тобирама, вдруг вспомнив, что Шисуи тоже Учиха. — Я считаю, что вашей вины в этом нет, — решительно сказал Шисуи. Мадара просто не может смириться с потерей брата. «Уже три года как не может. Мёртвых надо отпускать, — обратился Тобирама к Мадаре мысленно. — Ну не слабак ли ты? Отравляешь жизнь мне, себе и даже Хашираме с Мито, потому что не хочешь посмотреть правде в глаза. Никто не виноват — просто так сошлись обстоятельства». Если бы умер Хаширама и в этом был кто-то замешан — эта мысль пробрала неприятным холодком — Тобирама бы принял решение, что с этим делать. Какое бы решение не принял, следовал бы ему. Если бы решил наказать причастных, то поставил бы точку в течении года. Если бы доказал сам себе их невиновность, то они бы даже не узнали, что он на них зол. Тобирама не стал бы растягивать сомнительное удовольствие на года. Но Мадара же артист, он любит, чтобы драму было видно. Учихи вообще любили выставлять свой способ жизни напоказ. Не пора ли уже заканчивать эту трагедию? Мадаре, увы, она пока не надоела. Или нравится бесконечно пытаться заставить Тобираму чувствовать себя виноватым? Или же он до сих пор не может принять однозначное решение и ходит из стороны в сторону? Или это и есть его решение — мучить годами? В любом случае, лучше им не пересекаться. Но теперь-то это вряд ли возможно. Тобирама чувствовал, что эта история должна приблизиться к своей развязке, и не собирался этому мешать. Какой бы ценой эта развязка не пришла, главное — чтобы Шисуи остался жив. — Может, останетесь со мной на ночь? Если я правильно понял, вы живёте один, — Шисуи проникновенно посмотрел на Тобираму. «А он смышлёный. И внимательный», — не без удовольствия отметил Тобирама и сказал: — Хорошо, останусь. Он принял душ, а затем лёг в кровать рядом с Шисуи. Не забыть бы встать раньше, чем придёт Тока, иначе скажет, что он тут бордель устроил. Тобирама усмехнулся. Шисуи полез целоваться, и Тобирама был не против.