Выбор.

       — Амадей. Он всем тело ощущает холод, исходящий от плитки. Той, на которой он сидит. На улице. Вокруг ни души. Тишина, которая давит на уши. Ему от нее бежать хочется, да некуда уже. Он пытался. Правда пытался. Прыгал в прошлое сколько раз. Бесчисленное количество. Столько, что уже сбился, когда в очередной раз снова видел ее смерть. Смерть той, которая была смыслом. Жизни? Нет. Смыслом его существования, наверное. Только лишь из-за нее появился Хооин Кёма. Был. И продолжает жить. Видеть часы было невыносимо. Любые. Электронные. Наручные. Настенные. Один взгляд. И снова все заново. Они стоят. Да, он знает, что это не так, но его больное сознание считает иначе. Просто не может воспринимать их нормально. Да и как? После такого. А дальше снова. Банда головорезов во главе с Моэкой. Или поезд. Или машина. Любая причина. Но исход один. Маюри снова мертва. Он, честно, хочет уже уснуть. Навсегда, желательно. И проснуться снова в той солнечной лаборатории. Снова слышать ворчание Мистера Брауна. Снова ужасаться похабным шуткам Дару. Снова провожать до станции Маюри. Снова быть Хооином Кёмой. Студентом с синдромом восьмиклассника, который даже не думал о таких вещах, как путешествия во времени. Только с одним «но». Курису Макисе тоже должна быть рядом. Ринтаро не особо задумывался, когда противная цундере-ученый стала обязательным условием в его жизни. Да, черт возьми, какое условие? Половину от него оторвала и себе забрала. А как жить без этой половины? Нашлось решение. Протянула свою. И Окабе был бы счастлив, если бы на плечах не висел тяжкий груз. Нет, не так. Если бы Маюри не умирала в каждой мировой линии. Курису ворвалась в жизнь самопровозглашенного Хооина Кёмы, заняла главенствующее место. И должна умереть. Выбор есть. Курису или Маюри.        — Ты вспомнил о моем существовании, Окабе. — снова этот голос. Как у нее. Твою мать. Как они добились этого? Ее голос. Ее внешность. Ее характер. Все такое же, как у Макисе. Только это не она. Просто программа, которую создали люди. Люди, что, наверное, как и он, сидят на грязной плитке, думая о том, какого черта жизнь без этой наглой девчонки блекнет с каждой секундой все сильнее.        — Чем ограничивается твоя память? — Окабе прекрасно все знал. Знал то, что ни черта Махо даже не предполагает, что было между ними. А может, и догадалась. Сейчас плевать на это.        — Я знаю, что Курису Макисе познакомилась с тобой во время своего приезда в Японию. Я знаю все то, что было до этого момента. И снова. Он смеется. Только это уже не смех безумного ученого. Это смех обреченного. Обреченного просто сойти с ума. Как это не произошло раньше? После всех прыжков. После всех смертей. Черт. Окабе тянет свои непослушные волосы. Глушит боль? Возможно. Кусает губы. Тяжело. Да настолько, что выть хочется. Залезть на стенку. Чтобы забыть Курису Макисе. Забыть Мобиловолновку (название временное).        — Снова твои замашки, чунибье. — да она говорит, как Курису. Ну что за вопросы? Это же искусственный интеллект, созданный на основе его верной ассистентки.        — Я... А что он? Он любил ее. Нет, не так.        — Ты любил Курису Макисе. Я знаю. Спросишь откуда? — хотелось бы знать. — Может, я и программа, но создана была гениальными людьми. Я следила за твоим поведением во время разговоров о ней. Ты, возможно, думал, что хорошо маскируешься. Кто знает, может быть это и так. Но... Твое лицо, Окабе. Бесконечная грусть в твоих глазах. Даже мне... Тяжело смотреть в них. А я всего лишь программа. Понимаешь, Окабе? Как бы ты не скрывал то, что у тебя на душе, твое лицо всегда... такое несчастное. Он любит Курису Макисе.