***
Оливия чувствует себя разбитой. Сломанной, вывернутой наизнанку, такой... Лишней. Оливия оказывается на зимней улице, в наспех накинутой ветровке и кедах. Мелкие снежинки плавно скользят в воздухе, кружатся вокруг темной макушки и падают на землю. Девочка в полной растерянности, с собой у нее ничего нет, кроме пары синяков и десяти рублей в кармане. Оливии приходится ночевать на Витебском вокзале. Спать на промерзшей насквозь деревянной лавке, гнилые палки которой еле-еле выдерживают худенькую девочку и опасно прогинаются под ее спиной. Она чутко ощущает, как кости ломит от холода и каждого порыва ветра. Чувствует, как на ее лицо приземляются снежинки. На утро она ошивается по переулкам Санкт-Петербурга, скитается и не может найти себе крова, в пальцах перебирая единственную десятку. Крутит монету по карману, ища в этом действии единственное успокоение. Оливии четырнадцать лет и она не знает, что будет дальше.***
Оливии девятнадцать лет и она стоит на балконе в трёхкомнатной квартире. Она не уверенна ни в чем и ни в ком, слабо представляя себе свое будущее. Одинокими вечерами ее настигают плохие воспоминания и разрушительные мысли. Она каждый раз выходит на балкон, оглядывает окрестности двора, засматривается на россыпь звёзд в темном небе и пытается отогнать от себя печаль. Выходит неудачно. В вечерней темноте мелькает яркий огонек, вспыхнувший лишь на доли секунд. Оливия губами смыкает сигаретный фильтр и затягивается. Белый дым клубьями растворяется в холодном воздухе и смотрится это великолепно. Сплошное эстетическое наслаждение. Оливия чувствует себя мазохисткой, ей ужасно холодно, она окаменелые пальцы с трудом сгибает, но с балкона уйти не собирается. Не может. Она с некоторой агрессией втирает бычок в серые облупившиеся перила, тушит сигарету и выбрасывает ее прочь. Взглядом провожает, пока бычок не рассыпется пеплом по асфальту. Стар думает о матери, думает, что ненавидит ее, а следом за ней и весь людской народ. Оливии больно настолько, что в груди щемит, пульсирует сгусток невыпущенной злости. От обиды щиплет глаза и щекочет под рёбрами.За что?
Оливия сжимает ледяные пальцы в кулак, вдавливает их так, что костяшки белеют, а ногти врезаются в кожу. Она делает что угодно, раз за разом причиняя себе столько физической боли, лишь бы не заплакать. Стар считает, что если кто-нибудь смеет увидеть ее слезы, так сразу ее репутации придет конец. Она падёт в глазах остальных, хотя казалось бы, а куда уже ниже? Тело не слушается ее, и слезы непроизвольно скапливаются, образуя перед темными зрачками непроглядную пелену. Оливия содрогается от очередного порыва ветра, а голые плечи покрываются мурашками. По щеке медленно скатывается слеза.Нет, пожалуйста!
Девушка плачет и старается не издавать ни звука, лишь бы никто ее не видел, лишь бы никто, лишь бы никто... – Оливия?Блять.
Она замирает, надеется на то, что ей просто показалось. Балконная дверь хлопает. – Что ты здесь делаешь? Его тонкий и несколько дрожащий голос раздается непозволительно близко и прежде чем Стар успевает придумать ответ, ее плеча касается тёплая ладонь. И по телу словно проходится электрический разряд, следом за собой разливая тепло. Оливия резко поворачивает голову, ее волосы черными вихрями рассыпаются в воздухе и ниспадают на спину. Ботаник перед ней выглядит то ли виноватым, то ли пытается сочувствовать. Что? Сочувствовать? – Чего тебе? - как можно агрессивней старается ответить она, не желая чтобы ему показалось, словно она расстроена. Но это не срабатывает. – Ты плакала? И это ее добивает. – Нет! Нет, блять, я не плакала! – что есть мочи кричит она, уже не зная, старается она переубедить его, или себя, – Все нормально, грёбаный Ботан, отвали от меня! – ее трясёт и по щекам бегут слезы, которые она сдерживала слишком долго, – Просто оставь меня в покое! – намного тише произносит она и почти падает. Ботан подхватывает ее за локоть. Держит ее за предплечья пару секунд, а потом медленно придвигается и прижимается своим телом к ее, обвивая ее спину руками. Влад кладёт голову ей на плечо. А по ее телу вновь проходится тепло. Она уже не сдерживает себя и выплакивает все накопившиеся обиды, начиная с матери и заканчивая всем, что ей довелось пережить на зимней улице. За все блядские снежинки, которые она терпеть не может. За всю холодную стужу, будь она проклята. За все вокзалы. И десяти рублёвые монетки. Он ничего не говорит и почти даже невесомо улыбается, понимает и впитывает все, как губка.И ей становится легче дышать.
Ботан отстраняется, ей кажется, что он сейчас оставит ее и уйдет, как она заслуживает. Как и всегда к ней относились. Но этого не происходит, он крепко берет ее за руку, даже слишком крепко для того, который как огня ее боится и не выносит. Вместе с новым порывом вечернего ветра они заходят обратно в квартиру. Он осторожно касается Оливии, словно боится повредить, сломать, как фарфоровую куклу, на которую она сейчас и походила, проведя на морозе почти полтора часа. А потом садит ее на диван в гостиной, сам пристраивается рядом. Кладёт теплые ладони на ее плечи и прижимает ближе к себе. – Пожалуйста, прекрати так много сидеть на балконе, ты же простынешь, - слышит она шепот совсем рядом. Оливии всё ещё девятнадцать лет и она хоть немного начинает верить в светлое будущее.