Происшествие

На улице шёл снег. Белоснежные хлопья кружились в бесконечном хороводе, накидывая плотную белую шаль, на Петербург и все близлежащие окрестности. Что уж говорить о регионе близ Ладожского озера. Нынешняя зима выдалась на удивление холодной, почти под стать сибирской; снег лег уже в начале декабря, и вот, дело подбиралось уже к Новому Году, а он не спешил таять, разве что укреплял свои позиции. Кураторы и Менторы решили, что нынешняя погода отличный способ закалить дух и тело воспитанников, и теперь редко какой день выдавался без долгой утренней тренировки, включающей обязательные занятия снаружи. Сегодняшний не стал исключением. Пронизывающий ветер едва ли не сбивал с ног, но, к счастью, время мучений их группы подошло к концу, и Фёдор зашёл в коридор в толпе прочих. Все стучали зубами от холода и вереницей потянулись в тепло – кто в общую комнату, кто к себе. Многие предпочли бы горячий душ, но перепад температур после такого только навредит. Зато чуть позже в душе будет не пробиться. – Хотите чаю, Фёдор? – Ваня так отчётливо стучал зубами, что его было слышно ещё до того, как он подошёл. – Может пойдём вместе? – Нет, – он вытряхнул из носков снег и прошёл по коридору в свою комнату. Максим уже находился там. Его группа закончила раньше, и он уже успел даже вернуться из душа и переодеться. – Ненавижу это всё. Я сейчас стану сосулькой, – ворчал он, сидя на своей кровати и завернувшись в одеяло. Тёмно-русые волосы, все ещё влажные, прилипли ко лбу. – … знаешь, на тебя даже смотреть холодно. Фёдор пожал плечами и стянул свитер. После пробежки он все ещё ощущал прохладу, особенно в области груди, ниже локтей и чуть выше колен. Оно всегда отступало неохотно, и наверняка сейчас будет то же самое. Дыхание слегка сбилось, но все ещё состояние далеко от минимального предела. – Сегодня на пару градусов теплее, чем вчера. Максим смерил его усталым взглядом, в котором читалось нечто среднее между усталым принятием и недовольством. – Сомневаюсь, что на утренней погоде это сказалось. К тому же, мы вышли раньше. Нам было холоднее...хотя вас задержали... – Максим спустил ноги с кровати и указал кивком на кружку с чаем. – Я пойду возьму себе ещё. Принести? Фёдор медленно принялся переодеваться. Голова немного кружилась, дыхание и пульс участились. Он не считал, что оно стоило того, чтобы обращать внимания. – Хорошо. Он вскоре тоже закутался в одеяло и сделал глубокий вдох. В горле ещё першило после бега, а ног он почти не чувствовал. – Вот, возьми, – Максим вернулся вскоре вместе с чашкой. Есть в комнатах им запрещалось, но можно было получить особое разрешение. После тренировок на холоде готовили чай, и в столовой не протолкнуться. Исключение, позволяющее принести чашки в личные комнаты, естественно, делалось, не для всех. Только для лучших и тех, кого Кураторы и Менторы выделяли. А Чёрные Звёзды доказали, что они лучшие и заслуживали поблажки. Впрочем, мало кто из них пользовался собственными привилегиями свыше нормы. – Должен же быть какой-то толк от нашего положения. Фёдор обхватил чашку пальцами и только чуть позже сжал ушко пальцами. Ощущения запаздывали. Жара он практически не ощущал, и стоило послеживать за состоянием чисто автоматически, чтобы впоследствии это не принесло проблем. – Ты имеешь в виду кроме возможности умереть в любой момент? – уточнил он спокойно, отпивая немного. Максим все же фыркнул, оперся ладонью о стол и ответил. – Скорее маленькая награда за это. Меня видеть не хотели, но чай налили без проблем, несмотря на то, что в столовой сейчас очередь. Но наш допуск на кухню даёт и преимущества, – он меланхолично вздохнул. – Так почему вы так долго? Что-то случилось? – Увидели неподалёку судно. – Так ледостав же уже начался давно, – озадаченно нахмурился Максим. – Какое судно на Ладоге посреди зимы, если туда можно гулять идти по льду, если бы с территории отпустили? – Оно застряло. Нас отправили бегать по маршруту, где редко кто бывает. Ваня нашёл, – Фёдор пил чай и объяснял неторопливо. – Пока проверяли, прошло больше времени, чем рассчитывали. Оказалось, оно там с самого ледостава. Так и застряло не так далеко от берега. Трупы замороженные, но сохранились не лучшим образом. Тогда ещё плюсовая температура стояла днём. Максим развёл руками, не зная как отреагировать на подобные новости. Фёдор ставил на лёгкую растерянность и удивление, но, скорее, непонимание. – Каким образом они не выбрались? Берег не так далеко, и до Комплекса оттуда рукой подать, – озвучил Максим собственные раздумья. На его лице читался откровенный скептицизм. – Убили друг друга, – Фёдор поправил одеяло. Стало уже лучше, но не так, как могло бы. – Произошла ссора, вероятно. Прошло больше двух недель, сложно определить точную дату. Двое попытались убить третьего и, вероятно, столкнули за борт. Тела нет, следов не осталось. Только личные вещи и следы крови на гике. Ещё двое в каюте. Женщина попыталась убить мужчину. Удар в область затылка, вероятно, проникающее ранение в печень. Но они боролись. Она также истекла кровью и умерла, но позже него. Пыталась что-то сделать, забинтовала себя. Повязку наложила относительно грамотно, но на застрявшем во льдах судне у неё не было шансов. – Ментору рассказал? – Максим спокойно и внимательно его слушал, даже увлекшись в некотором роде. Напоминало неплохую бытовую драму. Разве что на удивление близко к ним. Замена телевизору или интернету, которые только у Менторов и Кураторов. Весь Комплекс сплетничать будет о случившемся до самого Нового Года. – Да. Все осмотрел, после расписал вероятный порядок событий. Внутри было на пару градусов теплее, так что я воспользовался возможностью, – лаконично пояснил Фёдор. Разговор длился не так уж и долго, но, постепенно, он приходил в норму и брал под контроль собственное тело. Возможно если бы не сбитая терморегуляция и не любовь персонала к подобным увеселениям, он бы быстрее восстанавливался. А возможно сыграло роль недавнее задание. – И что они намерены делать? Вызовут полицию? – в голосе звучал скепсис. Фёдор понимал причины подобной реакции. Комплекс слишком близко, а это закрытая территория. Сюда ни журналистам, никому хода нет. Хотя многие пытаются. Однако труп, найденный фактический на их территории привлечёт много внимания. – Вероятнее всего. Можно избавиться от трупов, но не от судна. По крайней мере, сейчас, посреди зимы, – он прикрыл глаза. – Не говоря уже о владельце. Судя по реакции Ментора, какой-то известный бизнесмен. Таких обычно ищут. Потому проще сразу вызвать полицию и разобраться с формальностями, чем заметать следы преступления, к которому мы не имели ни малейшего отношения. – Значит скоро здесь будет очень шумно. Ты намерен этим воспользоваться? – Максим говорил очень обтекаемо и выбирал выражения, несмотря на то, что, по идее они были в безопасности. Камера и подслушивающие устройства стояли в коридорах, но подсматривать за каждым студентом персонал считал ниже своего достоинства. Для слежения и контроля есть СОиКА, кто о чем болтает они и в общих комнатах и учебных залах слушают рано или поздно, ведь в личные запрещено приглашать кого бы то ни было, так что приватные комнаты и душ – своего рода иллюзия личного пространства. – Возможно. Посмотрю, как дело пойдёт, – Фёдор задумчиво посмотрел на стену. Иногда ему казалось, что легче терпеть шум в общей комнате. Лишь бы посидеть на окне спокойно с книгой. – А тебе кажется, что это может быть шансом? Максим страдальчески поморщился. – Не то, чтобы казалось, но, по крайней мере, это хоть какая-то возможность. К тому же верхушка будет занята тем, как бы не позволить никому увидеть лишнего, – он рассуждал пусть и в упрощённой манере, но почти в такт его логическим выкладкам. Не то, чтобы Фёдор ожидал чего-то особенного. – Поговорим об этом позже. Полагаю, уже через пару дней начнётся расследование. Пойду в душ, – он отставил чашку, скинул с плеч одеяла и, взяв из шкафа полотенце и необходимые другие вещи, вышел из комнаты. На следующий же день тренировки утром не было; вместо этого их собрали в Главном Зале, где толкнули речь, смысл которой сводился к следующему: «неподалеку будет вести расследование полиция, и, возможно, кто-то из них зайдет на территорию. Будьте вежливыми и Бог Вам поможет, если вы откроете рот и расскажете что-нибудь лишнее». Фёдор ожидал данного развития событий, потому молча вышел вместе со всеми и направился в сторону аудитории, послушивая чужие разговоры. Хороший способ сбора информации. Впрочем, пока ничего нового для себя он не вынес. Ещё пара дней прошла почти без изменений, а после Куратор позвал его к себе и недовольно сообщил, что его вызовут к себе в ближайшее время, поскольку именно он осматривал место преступления. Недовольство на лице читалось настолько очевидно, что будь его воля – запретил бы. Но, вероятно, не мог без веских причин. Возможно его ждёт очередной тяжёлый разговор, который и разговором-то не назвать. Ведь Достоевский снова влез не в свое дело, и теперь это аукнулось неприятными последствиями всем. Впрочем, обычные междуусобные склоки в верхах. Просто ситуация в очередной раз осложнилась из-за инцидента. К тому же Куратор так отчаянно пытался держать своего подопечного подальше от всех крупных игроков, а тут такой промах. Но здесь смотря для кого, и что именно назвать промахом. Выслушав длинный список того, что нужно и не нужно говорить, Фёдор только склонил голову в знак того, что всё понял и покинул кабинет. Его вызвали, когда Куратора не было в Комплексе. Он понадобился кому-то из Высшего Совета в Петербурге. Едва Фёдор об этом услышал, сразу и понял, что стоит ждать приглашения. Молодой мужчина ждал его возле выхода из здания. Он носил длинное тёмное пальто и черные сапоги, и держал трость с набалдашником в виде черепа. Вместо шапки на нём были пушистые тёмно-синие меховые наушники. Его короткие чёрные волосы были зачесаны назад, а ярко-зелёные глаза горели неестественным дьявольским огнём, отчётливо выделяясь на лице с тонкими чертами. – Здравствуйте, – вежливо поприветствовал мужчину Фёдор, подходя к нему и чуть склоняя голову в знак приветствия. – Фёдор Достоевский, S ранг. – Михаил Булгаков, старший проверяющий по этому делу, – представился мужчина вежливо, улыбнувшись мягко. – Мы можем поговорить там, где нет лишних ушей? Возможно, пройдемся по улице? Сегодня хорошая погода. – Как вы сочтёте удобным. Фёдор обулся и достал свою одежду из номерного шкафа, а после направился следом за мужчиной. Что-то в его тоне и улыбке ему показалось странным. Он некоторое время перебирал подходящие маски в его арсенале, прежде чем остановился на подходящем варианте. – Старший проверяющий. Вы не полицейский? Булгаков махнул кулаком, в котором сжимал трость, а после оперся ею о заснеженную поверхность. – Фактически один из членов Высшего Совета, но также я работаю в Следственном Комитете и выезжаю на те дела, которые считаю достаточно интересными для меня, – он с лёгким интересом на него поглядывал. – Знаешь, Фёдор, исходя из документов, которые здесь собраны на тебя, ты однозначно не тот человек, который будет праздно интересоваться. Идеал даже по их меркам. – Человеческое любопытство не подходит под мерки идеала, принятого здесь за абсолютную константу? – спокойно поинтересовался он. На его лице не дрогнул ни один мускул. Но он моментально понял, в чем дело. Не только как дали ознакомиться с делами воспитанников, но, похоже, ввели в курс дела касательно многих деталей. Или же он заполучил информацию тем или иным способом. Обычных полицейских так далеко бы не допустили. Он приехал сюда не ради расследования, и он действительно опасен. – Что ж, подходит, – мужчина смотрел на него с все тем же весёлым любопытством, ничуть не смутившись. – Не переживай, Фёдор. Мой интерес сугубо личный, а это дело – лишь предлог. Нет, естественно, я хочу послушать твои соображения, но я здесь не за этим. – Вы уже поняли, что там произошло, но я слабо представляю, чтобы член совета приехал бы сюда ради расследования очевидной семейной драмы на судне, в результате которой жена в сговоре с любовником убили мужа, а после неудачной попытки избавиться от любовника женщина умерла сама. Даже если этот человек – очень известный дворянин и по совместительству владелец ряда корпораций, – Фёдор говорил спокойно и равнодушно. Для него произошедшее казалось совершенно очевидным. К тому же, сплетни уже начали ходить по Комплексу. Следовало только уметь слушать и обмениваться информацией с кем следует, чтобы узнать больше, чтобы достать недостающие кусочки паззла. – Но я не считаю себя достаточно серьезной персоной, чтобы стать причиной вашего визита. Так что привело вас сюда, Господин Булгаков? Мужчина остановился и, зажав трость локтем, чтобы не мешалась, медленно хлопнул в ладоши дважды. – Досье на тебя всё же не лгало, – улыбка стала чуть менее весёлой, скорее изменилась, почти трансформировалась. Фёдор не понимал как к этому относиться. Он и раньше воспринимал мир как вполне враждебную обстановку, а прочих, за парой исключений, вероятных противников, но большая часть не представляли никакой угрозы, если не спровоцированы и не собрались в очень большую толпу – незакрашенные серые пятна в чёрно-белом мире. Скучные и практически бесполезные кроме редких случаев. Но этот человек был опасен. – Смотря что там написали, – наконец, сказал он, не сводя взгляда с белеющих сугробов возле ближайшего здания. – Но, полагаю, им виднее, что я из себя представляю. – Вот об этом я и говорю. Пытаешься соответствовать тому, что в тебе хотят видеть. Всегда и во всём. Скажи, Фёдор. Тебе не надоело являться сосудом для чужих идей? – Булгаков прошёл вперёд, взмахнул тростью и развернулся к нему, раскинув руки в сторону. Его глаза сияли, словно их что-то подсвечивались изнутри. Очень яркие. Фёдору говорили, что его собственные глаза неживые, но яркие, нечеловеческие. Как-то он мимолётно видел человека, о котором мог сказать также. Но теперь окончательно осознал, что окружающие имели в виду, когда произносили эту фразу. – Я не понимаю, о чем вы, – Фёдор просчитывал варианты, пытаясь понять, сколько знает этот человек и кто являлся его источником информации. Вероятно, он владеет способностью добывать информацию. Нет, не он. Кто-то, работающий на него? Да, так вероятнее. – Ты можешь обмануть их. Тех, кто не хочет видеть очевидное, но не меня, – он положил руку ему на плечо, – и заглянул в глаза. – Тебе предстоит узнать многое. Ты и сам это чувствуешь, верно? Когда ты просто несёшь чужую волю, это ведь совсем не то, что выбирать свой путь самому, – пальцы в черных перчатках почти коснулись висков, но в последний момент он замешкался, а после резко мягко сделал несколько шагов назад. Вероятно, он увидел что-то в непроницаемом взгляде темно-фиолетовых зрачков. – Фёдор, разве тебе не говорили, что пытаться убить человека в первые минуты после встречи – дурной тон? – Так быстро заметили. Досадно, – Фёдор сунул руки в перчатках в карманы куртки и посмотрел в сторону. – Досадно, – он помахал рукой и закрыл рот перчаткой. – Милая реакция. Но ты всё же не убил меня. – Если я убью члена Высшего Совета без приказа, даже у меня могут быть проблемы. Мы вне поля зрения камер, но действие моей способности будет очевидным, – негромко отозвался он, просчитывая варианты. Если Булгаков появился здесь с определённой целью, вряд ли расскажет что-либо Куратору. Тот говорит о нем с величайшей неохотой. Жуковские и Булгаковы всегда конфликтовали. – Что вы хотите от меня? – Твой ответ. Фёдор смотрел на него бесстрастным взглядом, хотя просчитывал вероятности. Ради чего этот человек желает перетянуть его на свою сторону. У него нет резона предавать Куратора, но, в то же время, нет резона оставаться ему верным. Пальцы рефлекторно коснулись шеи, которую не раз оплетала плеть. Не говоря уже о том, что он уже вот несколько лет как ждал подходящего момента для реализации собственного плана. Вот только отсюда нельзя сбежать так просто, или он давно бы оставил позади это место. – Вы думаете, – медленно начал он. – Ваши идеи лучше их? И более того достойны? Разве это не признак того, что вы просто считаете себя лучше чем мой Куратор и некоторые другие люди, но сами от них не отличается? Булгаков усмехнулся. – Как ты там сказал? Ты можешь сам судить обо мне, исходя из собственных впечатлений. Если считаешь, что я ставлю себя выше других, значит так и есть. Разве ты пользуешься не тем же принципом? – он провел пальцами по золотому набалдашнику своей трости и спокойно продолжил. – Я могу предложить тебе небольшую помощь, если она тебе требуется. Но только если ты хочешь выбрать идти вперёд сам. Я не вижу перед собой то, что написано в досье, а что видишь ты – выбирай сам. Мне нет до этого дела. Фёдор не доверял ему. Ни на йоту. Но что-то в его словах все же задело. По меньшей мере, он мог этим воспользоваться. В конце концов, он так долго ждал шанс и будет нерационально его упускать. – Я подумаю над вашим предложением.. Но я понимаю, что вам что-то от меня нужно. Вы не стали бы помогать просто так. Что вам от меня нужно. – Пока ничего, – Булгаков пожал плечами безмятежно. – Мне действительно было интересно, что ты из себя представляешь. Я подсоблю твоей цели извне, не напрямую. Поговорим мы потом, если преуспеешь. Мне нужно то же, что и тебе по своим причинам. Фёдор легко читал чужие оговорки, оставленные вне контекста. И постепенно, медленно заинтересовался. Действовать по чужим правилам, почти не зная собеседника ему было непривычно – всего несколько раз ему доводилось играть таким образом. Он посмотрит, что из этого получится. Проходя мимо, Булгаков шепнул несколько слов, и Фёдор кивнул, не мигая и глядя в сторону дорожки, откуда вынырнул кто-то из старших. – Что ж, полагаю, тебе стоит вернуться. Не стоит отлучаться надолго. Мы ещё увидимся, – мужчина махнул ему рукой. – Господин Булгаков, – тихо сказал Фёдор, и мужчина на мгновение остановился, дав понять, что слышит его. – Я всегда сам выбирал и буду выбирать то, что ведёт меня, – он говорил просто и легко, но его посыл кристально ясен: не гордитесь тем, что ваши слова меня привлекли. Я вам не доверяю. Мужчина несколько мгновений помолчал, словно раздумывал о чем-то, а после спокойно ответил: – Я никогда не сомневался в этом, Достоевский. Поэтому и пригласил тебя, – он оглянулся, и последнюю фразу Фёдор прочитал по губам. А после Булгаков ушёл. Исчез также неожиданно, как и появился. Фёдор развернулся и отправился обратно в Комплекс. Предстояло сделать очень многое. Больше тянуть нельзя.

***

Вокруг все пылало. Отовсюду доносились крики тех, кто не успел спрятаться в убежище. Но им повезло больше тех, кто успел там скрыться. Они живы и имеют шанс на спасение. Хотя, что считать спасением. Тем, кто находился внутри, спасение уже даровано. Фёдор шагал по траве, и за ним всё ещё оставались кровавые следы. В окне, где находился пункт управления СОиКОй, что-то громыхнуло. Сердце на мгновение забилось сильно, и пришлось остановиться и переждать, пока приступ пройдёт. Но все стихло. Стоило поспешить. Ещё одно здание почти перевернуло – Ваня не отказал себе в удовольствии. Младший из них, он легко шел вразнос, если ему дать повод. Но сейчас это только на руку, а контроль дело наживное. Привычный пейзаж, привкус гари на губах, пропитанная кровью рубашка, прохлада летней ночи. Все это создавало невообразимый коктейль ощущений, которые Фёдор сам себе объяснить не мог. Он вдохнул горячий воздух полной грудью, запрокинул голову, всматриваясь в задымленное небо, и широко улыбнулся. Когда Максим и Ваня присоединились к нему у ворот, где уже приготовили машину, он всё ещё улыбался. Следующая остановка – посёлок персонала в нескольких километрах отсюда. Нужно доделать незаконченные дела. А после они сделают то, что собирались – залягут на дно и сменят методы. Если не произойдет ничего из ряда вон выходящего. Но даже если да, он будет готов. И найдет способ ответить. Ведь теперь они свободны. Даже если им придется зваться крысами. А это забавно. И подходит. Крысами и будут. Крысами мёртвого дома.