кто вообще её придумал?

Своё доброе утро, Ривай привык встречать в Йегерских объятиях, ловить губами мягкие поцелуи и улыбаться с прикрытыми глазами. Его улыбка была редкой, но только не для того, кого запустил в своё вовсе не холодное, сердце. Он умел искренне любить всей душой, только этого оборванца внезапно ворвавшегося в его жизнь и подарившего яркие эмоции, что пробирали от макушки до кончиков пальцев. Парень был неприлично красив в свои двадцать, чем естественно цеплял взгляды во время их прогулок. Как бы сильно Аккермана не раздражали приструнившиеся пираньи ввиде весьма навязчивых особ, всё-таки был рад, что Эрен душой и телом принадлежит только ему. И Ривай невыносил одиночество. Ненавидел давящую тишину всеми фибрами души, но что поделать, когда человек, что разгонит вредные тучи, сейчас находится в таком же душном кабинете на другом конце города? Он не отдает отчет своим действиям, когда роняет опустевшую бутылку виски, разбивая ту в дребезги. К чёрту Йегера. Как бы тот не оправдывался всякий раз, военный в отставке чувствует, что парень лжёт, строя своими глазами пушистую невинность. Что он ответил, когда мужчина спрашивал о причинах задержки на работе? Что у них важный проект и как только всё закончится, Эрен получит повышение? Пиздёж. Бесстыдный. Аккерман недавно узнал о новой сотруднице, что так старательно обхаживает засранца, носит фамилию Ривая и он руку на сердце кладя, готов заявить об изменах. Крышу окончательно сносит от мыслительного потока. Ревнивая натура вновь даёт о себе знать, на не трезвую голову. Срывая пальто с плечиков, съеденный противной тоской мужчина больше не мечется, направляясь в ближайший, молодежный клуб. Пока в глазах плывёт, ноги изо всех сил двигаются. Задымлённое здание и музыка беспощадно дерущая уши, приглушают любимые мысли и обладатель стального взгляда отпускает себя, цепляя в дальнем углу фигуру. Похож. Направляется к цели, мозг уже расплавился, а значит дополнительная выпивка ему не нужна. Вблизи его жертва, может и неказист, но с Йегерской мордой ни в какое сравнение не идёт. Но почему — то это его не останавливает, когда ловя на себе горячие касания в переулке он поддатливо выгибается и льнёт под них. Извивается, как чёртова шалава с обочины. Чужие, сухие губы мажут по собственным внезапным осознанием, пробегая током по всему телу. От чего Ривай вздрагивает и тут же швыряется на другой конец здания. Мыслительные шестерёнки вновь крутятся в кипящем разуме. Какого хрена? Что ты вообще творишь, козел? “ Эрен… Эрен… Эрен… ” несётся в голове, только он, только его, здесь и сейчас. Какой же ты идиот, Ривай. Любимый мальчишка, как он может врать? Ты снова всё себе выдумал? на старости лет совсем тормозов не чувствуешь? Как Йегер вообще на тебя смотрит ты видел? Видел, чёрт тебя побери?! Эти прекрасные глаза, цвета лесной густоты, сверкают золотыми кольцами, каждый ёбанный раз, когда он видит тебя. Тебя. Как же противно от самого себя. Придя домой во всё ещё пустующую квартиру, мужчина устало оседает на теплый пол, стискивая меж пальцев смольные волосы. Отвратительно. Какой же он сейчас грязный, хоть кожу в кровь срывай. Зачем туда попёрся? Совсем последние мозги вылило? В замочной скважине слышится треск вращающегося ключа, после чего в дверном проёме появляется он. — дорогой, я до-… Ривай? Что случилось? Серые глаза наблюдают за тем, как парень тут же подбегает к нему, опускаясь рядом и не сдерживается, остервенело накидываясь на возлюбленного с лихорадочными объятиями. — пожалуйста… пожалуйста, Эрен… В темноте слышен сбитый шёпот и отчаянные всхлипы. В своём безумии мужчина сжимает одежду, так словно от этого зависит его жизнь. Целует так горячо, словно в последний раз, кусает, лижет, прижимается. Спальня, едва ли не полыхает огнём обоюдной страсти, когда двое теряя крупицы разума отдают себя друг другу. Нетерпеливо. Ревностно. Ривай извивается, едва успевая вдохнуть, до чего же ему сейчас хорошо. Эрен был молод и необуздан в своих порывах, с положенной грубостью, зажимая под собой горестного любовника. В ход шло всё. Яростные укусы, багровые засосы россыпью украшающие бледную кожу вперемешку с перламутровыми шрамами. Ответом на несдержаные вспышки, служили наполненные удовлетворением вскрики со сладкой просьбой “ ещё «, “ больше «. Ривай хватался в метаниях за простынь, скомканную под телами, за отросшие волосы своего избранника, с жадностью сжимая их. — прошу, прошу тебя, чёртов засранец… с придыханием эти слова срывались с припухших губ. Когда же Аккерман почувствовал, желанную заполненность и пронзивший всё тело импульс, волной растекающийся по взбудораженным нервам, то понял раз и навсегда, что это чудовище от себя никуда не отпустит и сам не сойдёт с верной тропинки. Дыхание в легких окончательно спёрло, когда он оказался на животе, а задницу распирало от буквально раскалённого члена. Стоны вырывались сами собой, а бедра уже вовсю подмахивали на долбящий ритм. У самого уже стояк тяжело упирается, пачкая простынь вязкими каплями, голова кругом от слегка саднящей боли. Как же это чертовски прекрасно. Йегер принадлежащий с концами только ему, сейчас не сдерживает себя, шепчет слова о любви и сжимает его руку в своей. И пусть несчастная сука Аккерман подавится. Пусть все дружно пойдут в ебеня. Идеальный член сейчас трахает только Ривая, а губы — мокрая мечта всех гадюк, бросают свои поцелуи на кожу мужчины. Не в силах себя больше сдерживать, он тут же сливает, рефлексом сжимая в себе гонящий ствол, ощущая текущее внутрь семя. Лёжа на простынях, успокоенный объятиями любимого человека, черноволосый, принимает ленивую ласку и довольно улыбается. — всё хотел спросить, чьим одеколоном от тебя несёт?