Букет из кленовых листьев

Кадзуха хочет спать. Веки слипаются, усталые плечи поникли, а тяжёлая голова так и норовит опуститься на стол с учебниками, тетрадками и множеством листочков. Настольные часы показывали довольно недетское время — 2:41, и в обычный день, а точнее ночь, светловолосый чувствовал бы себя прекрасно, но с учётом того, что вчера он вернулся домой и лёг спать только с рассветом, а отдыхать днём не имел привычки, сейчас сидел, дописывал сочинение и пытался не вырубиться прямо за столом. Красноглазый, ввиду своей личности, речи и других параметров, написал бы отличное сочинение за минут пятнадцать в течение дня, но у него были дела поважнее. Скарамучча всегда будет важнее любых других занятий. Пусть парень и не подозревает, но Каэдэхара восемьдесят процентов времени от урока тайком наблюдает за темноволосым, отточив мастерство подглядывания до совершенства. И какого же было его смущение, когда синеглазый утром на уроке истории, задумавшись, покосился на Кадзуху, считая, что его взгляд определённо трудно заметить. Слегка порозовевшие щёки, нахмуренные брови и бегающий взгляд — парень явно о чём-то размышлял, и это «о чём-то» явно было связано с Кадзухой! Светловолосый в тот момент отчаянно старался делать вид, что ничего такого не замечает, но в его сердце бушевала настолько огромная радость и обожание, что он не сдержался и решился на действия. Тихо достав листочек и прикрыв его рукой, чтобы в случае чего не спалиться перед возлюбленным, Каэдэхара начал тихонько сочинять ему небольшое посланьице. Ну, как небольшое, получился почти полный лист, да и в этом послании красноглазый постарался как можно более объективно вылить свои чувства и случайно не намекнуть на автора поэмы. Момент, на котором Кадзуха расскажет всю правду, должен быть по-истинному особым, таким, чтобы Скарамучча запомнил его на всю жизнь. Пока что светловолосый не знает, когда это случится, но он точно знает одно: его старания окупятся и не пройдут даром. Для такого усердного человека, как Каэдэхара, нет ничего невозможного, и сердце брюнета — не исключение. Исписав весь лист и получив более-менее сносный результат, который достаточно полно выражал чувства красноглазого и был написан не слишком мудрёным языком, ведь Скарамучча явно бы заскучал, читая такое, Кадзуха тихо сворачивает листочек и косится налево. Темноволосый отвлёкся на соседа по парте, и Каэдэхара, подавив так некстати прилившую ревность, как ни в чём не бывало дожидается звонка. Неприятный звон заставил чувствительного на звуки светловолосого поморщиться. Парень с самого детства обладал прекрасным слухом и не любил находиться в шумных местах, постоянно убегая в тишину, подальше от людей. Сейчас, став более взрослым, Кадзуха привык к постоянным шумам и громким звукам, но любовь к тишине никуда не делась. Переждав звонок, красноглазый проморгался и с удивлением увидел Тарталью, который подбежал к объекту воздыхания и, грубо стиснув его запястье, потащил против воли из класса. Темноволосый громко матерился, пытаясь вырваться, на что высокий парень что-то буркнул и вышел из класса, ведя друга за собой. Каэдэхара не мог не возмутиться, накатило сильное желание броситься за ними, вырвать руку Скарамуччи из лап рыжего, чтобы самому схватить ладонь и ощутить мягкую кожу пальцами, увести синеглазого в класс и, выгнав соседку по парте, усадить на стул рядом. Хотелось бы так и сидеть, держась за руку, и посмеиваться, неловко глядя друг другу в глаза. Хотя, скорее, неловко было бы только темноволосому, ведь Кадзуха смотрит на Скару только с восхищением в глазах. С чего бы это вдруг смотреть со смущением на такое прекрасное создание, если оно существует для тебя? Но, всё-таки, были плюсы в том, что возлюбленного так грубо утащили из класса. Чёрный тканевый рюкзак парня остался открытым, как будто только и ждал, пока Каэдэхара подойдёт, воровато оглянувшись и убедившись, что никто на него не обращает внимания, пихнёт бумажку между плотно прижатых друг к другу учебников и как ни в чём не бывало сядет обратно. Казалось бы, дело сделано, но красноглазый не мог просто сидеть и знать, что темноволосый сейчас с Тартальей шляются неизвестно где и занимаются непонятно чем. Терпения Кадзухи хватило на секунд десять, после чего он вскочил со своего места и побежал на поиски болтающих парней. Вылетев из класса и чуть не врезавшись в восьмиклассников, парень покрутил головой, пытаясь выцепить взглядом из заполненных коридоров шёлковые тёмно-синие волосы, подстриженные под аккуратное каре. Взор хватался за каждую тёмную макушку, но сразу же скользил дальше, никак не находя объект воздыхания. Светловолосый начал немного паниковать и, навоображав себе много картинок того, что может делать рыжеволосый со Скарамуччей, медленно и с накипающей злостью двинулся в сторону туалета, как вдруг услышал смех Тартальи и шипение возлюбленного где-то на лестнице. Красноглазый, почувствовав небольшое облегчение, подкрался к лестнице и слегка приоткрыл дверь, прислушиваясь. Он встал так, что не мог увидеть парней, но и им было трудно заметить приоткрытую дверь, а уж тем более было невозможно увидеть самого Каэдэхару, а значит, быть пойманным за подслушиванием ему не грозило. Пропустив ребят, которые хотели пройти вниз, Кадзуха, убедившись, что в ближайшее время никто ему мешать своими похождениями на этаж ниже-этаж выше не будет, занял прежнюю позицию и услышал до отвращения самодовольный голосок рыжеволосого: — В общем, вечеринка будет в пятницу и начнётся в 9 вечера в съёмной квартире, адресок я тебе скину, — светловолосый зажмуривается и в какой раз благодарит свою судьбу за то, что она так щедро помогает ему. Прийди он хотя бы на полминуты позже — не услышал бы столь важную информацию, и кто же ему помог, если не сама удача? Скарамучча, похоже, либо мешкается с ответом, либо сверлит лоб Тартальи взглядом. Красноглазый еле сдерживает смех, мгновенно представив сердитого Скару: губы сжаты в тонкую полоску, аккуратный носик вздёрнут, брови нахмурены, а между ними появляется забавная морщинка. Его тёмно-тёмно-синие глаза, сравнимые с глубинами океана, метают искры от злости и пристально смотрят на неудачно пошутившего друга, почти физически прожигая в нём дыру, а ещё если на его щеках проступает нежный румянец… Умел бы Каэдэхара рисовать, он бы обязательно запечатлел эту картину на холсте, но сейчас он может только описывать происходящее в голове. Спустя долгие пару секунд слышится недовольный голос любимого: — …ладно. Там будет Синьора, говоришь? — на последнем предложении интонация сменяется на более осторожную и заинтересованную, и у Кадзухи бешенно начинает колотиться сердце, — Боже, она на это согласилась, вот уж не верю, — то ли с сарказмом, то ли с облегчением говорит Скарамучча, и от того, что у светловолосого так и не получилось понять, накатывает страх, а затем жгучая ревность, — Спаивать кого-то собираемся? — возлюбленный хихикает, а вот Кадзухе уже совсем не весело. Проанализировав разговор и поняв, что всё нужное он услышал, а дальше слушать этот отвратительно-влюблённый рассказ про Синьору нет сил, парень быстро разворачивается и шагает в кабинет, надеясь, что скрип двери был не так слышен и не вызвал желания посмотреть, кем он был вызван. Красноглазый чувствует обжигающую обиду, которая давит на глаза и заставляет ком подкатывать к горлу, а сердце раскалываться на части с каждой секундой осознания. Неужели его стараний и вправду недостаточно? Он ведь буквально делал всё, чтобы узнать Скарамуччу: подолгу изучал его поведение, характер, привычки, путём наблюдения узнал любимый цвет, песню, шпионажем выяснил, где живёт, как выглядит квартира, чем увлекается, в какие игры играет, сколько пар носков, и… Неужели всего этого мало? Буквально минут двадцать назад Каэдэхара увидел смущённый взгляд в свою сторону и решил, что пора действовать, а сейчас темноволосый уже намекает на свою влюблённость к Синьоре? Кадзуха садится за свою парту и жмурится, пытаясь успокоиться и выровнять сердцебиение. Почему он так распаниковался вообще? Какая разница, к кому что чувствует Скарамучча, если он всё равно будет со светловолосым? Чувства лишь немного осложняют обстоятельства, вынуждая постараться ещё больше и потерпеть ещё немножко. Главное, чтобы оно того стоило, и красноглазый уверен — Скарамучча будет стоить всех его стараний в жизни. Будильник заставляет вздрогнуть и поднять со сложенных на столе рук голову. Боль бьёт по вискам, гудит в голове роем пчёл, а слипшиеся веки не хотят разлипаться. Каэдэхара трёт их тыльной стороной ладони, параллельно прогибаясь, чтобы размять затёкшую спину. Неужели он и вправду заснул прямо над недописанным сочинением? Кадзуха смотрит вниз, мутным взглядом обводя раскиданные по всей площади стола учебники, тетрадки и какие-то листочки. Взор падает на настольные часы, которые показывают чётко 06:32. О боги… Красноглазый устало выдыхает и встаёт, опять потягиваясь и слушая характерный глухой хруст суставов. Парень оборачивается и смотрит на недописанное сочинение. Когда его вообще доделывать? Сдавать сегодня, в школе его будут все отвлекать, а если он сядет сейчас, то опоздает. Пунктуальность — одно из достоинств светловолосого, ведь он считал, что опаздывать равняется проявлению неуважения по отношению к остальным. К учителям, к одноклассникам и школе в принципе, и даже если ему было абсолютно плевать на них, то ради того, чтобы выглядеть лучше в глазах Скары, он готов выкладываться на максимум. Но сейчас не оставалось иного выхода, поэтому Каэдэхара садится обратно и берёт ручку, после чего перечитывает вчерашние записи, чтобы вспомнить тему и подхватить мысль, и с ужасом понимает, что в тексте куча логических и орфографических ошибок и надо переписывать абсолютно всё. Кадзуха теряется и не знает, что делать, ведь с одной стороны, если он останется писать, то точно опоздает на первый урок, а то и вообще пропустит его, что является недопустимым для такого пунктуального человека, как Кадзуха, но с другой стороны, если он не напишет, то получит плохую оценку и выговор от учителя, что тоже является недопустимым для такого прилежного человека, как Кадзуха. Но, выбирая из двух зол меньшее, парень решает, что опоздать на геометрию лучше, чем получить двойку по русскому языку. Наверное, Скарамучча бы сделал так же, да и разочаруется он больше, если красноглазый скатится в учёбе, пускай и всего лишь на одну двойку, поэтому тихо выдыхает и, беря другой листок, начинает переписывать без ошибок. Всё-таки хорошо, что однажды, чтобы узнать, во сколько возлюбленный выходит из дома, светловолосый вставал несколько дней на полчаса раньше, чем обычно, да так и забыл перевести будильник обратно. Организм более-менее привык вставать раньше, да и теперь можно было не так торопиться по утрам. Каэдэхара выводит ровные буквы, старается как можно более хорошо преподнести свою мысль. Тема была простая на первый взгляд — «Природа в осеннюю пору», но требования учительницы были очень высоки, ведь, по её словам, «вам не хватает навыков описания чего-либо, и высокие баллы на экзаменах вы точно не получите, так что следует потренироваться», поэтому отнестись к сочинению следовало серьёзно. После не слишком долгих раздумий парень решил описать столь банальную, но многозначущую для него вещь — деревья, а именно в памяти вспыхивал тот клён, который рос у дома Скарамуччи. Почему-то на ум сразу приходил он, и Кадзуха решил, что лучший объект для описания нельзя было найти: раскидистое растение, имеющее на себе облака кленовых листьев самых что ни на есть разных оттенков: от ослепительно-золотистого до тёмно-багрового, почти кровавого цвета. Переливаясь на солнце, они казались маленькими зеркалами, отражающими солнечный свет будто через цветные стёкла, и красноглазый бы вовсе хотел снести к чертям эти режущие яркими бликами фонари, заменив на прекрасные клёны. Расписывая идею, парень сильно увлекается, и поток мыслей невозможно остановить, остаётся только и продолжать выливать его на бумагу. Несколько страниц были уже позади, и светловолосый приближался к заключению. Красноглазый старался забыть про время и не поглядывать на часы, ведь это собьёт его с мысли и отвлечёт, а спешка сделает только хуже. И когда Каэдэхара поставил последнюю точку и поднял голову, то сразу увидел две белых цифры на дисплее часов — 07:46. Он и вправду справился достаточно быстро, что не могло не радовать, однако на первый урок парень вряд ли успеет. Поэтому Кадзуха встаёт, снова разминает затёкшие мышцы и направляется на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Ощущение пустоты в желудке и его недовольное урчание подгоняют красноглазого, и он наспех готовит себе яичницу-глазунью, с мастерством орудуя сковородой и лопаткой. Когда еда оказалась на тарелке, плита выключена, а сковорода с лопаткой в раковине, светловолосый сел за стол, быстро расправляясь с завтраком. О ногу трётся что-то пушистое, и Кадзуха с неким удивлением переводит взгляд под стол. Миниатюрный белый котик просит у парня корм, видя, что тот завтракает, и глядит своими огромными глазами прямо в сердце. Прямиком в душу. Кадзуха замер. Кот, кот, конечно, у него есть кот, как он мог забыть? У него есть… У его брата был кот, чью кличку запомнил только лишь покойник, что оставил несовершеннолетнего Каэдэхару совсем одного. В тот день у младшего что-то, что так старательно берёг брат, с треском обломилось. Томо умер, оставив лишь своего безымянного белоснежного кота в память о себе. Кадзуха переживает внезапный приступ… чего? Паника ли это? Флешбеки? Плечи и ноги мелко дрожат, а мурашки вовсю бегают по молочной коже, заставляя обхватить свои предплечья ладонями. Животное всё ещё сидит внизу, будто с напускной беззаботностью смотря на парня, слегка помахивая пушистым хвостом. Алые глаза не могли оторваться, слишком много воспоминаний нахлынуло в один момент, слишком внезапно всплыло всё то, что светловолосый хотел забыть. Томо всегда был готов поддержать. Томо всегда был единственным человеком, на которого мог положиться молодой Каэдэхара, которому мог поплакать в плечо или же рассказывать о своём прошедшем дне. И старший брат честно выслушивал, с усердно скрытой усталостью улыбаясь, и эта улыбка согревала душу лучше любых костров и каминов. Помогал с домашним заданием, заменял всё и всех: друзей, родителей, родственников, а потом в один день просто умер. Как? Оказался не с теми людьми совсем не в нужное время. Кадзуха не знал подробностей, будучи в шестнадцатилетнем возрасте потрясённым до глубины души. Он просто знал, что потерял всё. Единственного человека, который был столь близок и заинтересован в его жизни, просто не стало. Психическое состояние парня медленно, но верно ухудшалось, а тот всё отрицал. Но через какое-то время подавленность сама собой улетучилась, светловолосый снова стал жить как раньше, просто постаравшись забыть неприятное прошлое, и тратить оставленные братом средства на психотерапевта так и не пришлось. Парень уверен, что сейчас он в полном порядке и волноваться о своём самочувствии не имеет смысла. Ну и, как минимум, сейчас у него появился человек, которому он ни за что не даст уйти из своей жизни.

***

Кадзуха вихрем влетает в собственную квартиру, кидает рюкзак в угол комнаты и игнорирует вопросительное «мяу?». Парень всё-таки пропустил первый урок, но зато сдал сочинение, и теперь оставалось только ждать, когда преподаватель проверит и поставит оценку. Сегодня в школе Каэдэхара сделал две вещи: первое — подкинул ещё одну записку с более конкретным содержанием, называя в нём Скарамуччу по имени, а второе — он услышал обрывок разговора с Тартальей, в котором возлюбленный упомянул, что пойдёт сегодня на подработку и, будучи занятым, не сможет погулять с другом. А светловолосый, естественно, зная, где работает любимый, сразу же захотел его «случайно» навестить. Поэтому сейчас, сразу после школы, он торопливо переодевается в более привычную, но не менее элегантную одежду, поправляет перед зеркалом молочные пряди и, накинув на плечи рюкзак, выходит из дома, оставив котика недоумевать, куда же так спешит хозяин. Идя по мокрым листьям, скрывавшим асфальт, красноглазый ещё раз прокручивает в голове текст письма. Идея написать записку пришла спонтанно, слишком сильно захотелось поделиться своими чувствами, но ни в коем случае нельзя было оставлять намёков на личность автора, и, на всякий случай, Кадзуха даже не стал называть получателя письма по имени или как-либо описывать. Но со вторым письмом всё по-другому: оно получилось больше, и там парень конкретно расписывает то, что ему внешне нравится в Скарамучче. Светловолосый опасался, что возлюбленный не поймёт, кому адресовано письмо, поэтому решил, что надо чётко показать, что признание написано именно для него. Только после того, как Каэдэхара подкинул свёрнутую бумажку, он задумался: а может ли Скарамучча воспринять его как маньяка или насильника? Определённо, красноглазый не являлся ни тем, ни тем, но серьёзно задуматься стоило. Дело было в том, что Кадзуха не испытывал особого сексуального влечения к темноволосому. Он считал, что Скара прекрасен во всех его состояниях: Скарамучча улыбается? Это чудесно, улыбка так идёт его мягкому личику. Скарамучча плачет? Это прекрасно, мутные слёзы восхитительно смотрятся на его бледном лице. Скарамучча сердится? Это мило и забавно, ему идёт морщинка между бровями и хмурое выражение лица. И не сказать, чтобы Каэдэхара не воображал себе всякого с синеглазым, но это уже природные потребности, а не истинные чувства. В любом случае, светловолосый очень надеялся на то, что любимый правильно поймёт его посыл и не станет думать, что парень хочет его изнасиловать где-то в подвале. Всего лишь скрыть от всего мира, чтобы быть единственным свидетелем жизни Скарамуччи. Но это всё потом, а пока что он уверенно подходил к нужному адресу, чувствуя нарастающее предвкушение. Небольшая кафешка на углу приманивала людей яркой вывеской над стеклянными окнами, а табличка «Открыто!» безмолвно приветствовала посетителей. Под звон колокольчиков над дверьми Кадзуха входит в помещение и осматривается. Обои в холодном жёлтом цвете, что так напоминали свет далёких звёзд, неприятно резали глаза, сильно контрастируя с тёплой жёлтой обивкой диванов, почти что медового цвета. Белый кафель и такие же белые столы блестели, явно вымытые чисто-начисто, но в самых дальних углах можно было увидеть грязь, служившую доказательством некой халатности уборщиков. Красноглазый окидывает взглядом интерьер, замечая множество свободных столиков, и, подходя к одному из них, садится. Кресло мягкое, и Каэдэхара на секунду расслабляется, прикрывая глаза. Даже будучи достаточно уютным и хорошим заведением, посетителей было совсем немного. Скорее всего, это можно было обусловить тем, что сейчас будний день, но так даже лучше. Светловолосый крутит головой и пытается разглядеть среди находящихся в помещении тёмную макушку возлюбленного. Сквозь приоткрытую дверь на кухню то и дело видно снующих туда-сюда людей, и, наконец, оттуда выходит официант. Вернее, официантка. Русые волосы, подстриженные под опрятное каре, крупные светло-зелёные глаза, выглаженная до идеала форма и снующий туда-сюда взволнованный взгляд. Девушка замечает Кадзуху и, оживляясь, подходит к нему. — Здравствуйте, добро пожаловать в наше кафе! Уже выбрали то, что хотите заказать? — вежливо поинтересовалась официантка и слегка склонилась над столом, ненавязчиво вглядываясь в алые глаза Кадзухи. Парень подавляет обиду на то, что к нему подошёл не Скарамучча, и пробегает взглядом по надписи на бейджике. — Ноэлль, верно? Спасибо, но я ещё не решился. Не волнуйтесь, я подойду к кассе, когда сделаю выбор, — приветливо улыбнулся светловолосый. Официантка мило кивнула в ответ. — Хорошо! — девушка отошла к другому столику, за которым уже ждали клиенты. Каэдэхара вздыхает и обводит взглядом зал. Некоторые люди едят, некоторые ожидают своего заказа, Ноэлль и ещё пару официантов снуют туда-сюда на кухню и обратно, но любимого нигде не видно. Красноглазый начинает волноваться. Где же он? С кем? Неужели решил всё-таки прогулять работу? Проблема была в том, что Кадзуха не мог просто подойти и узнать у администратора или ещё кого-то, ведь это было бы слишком уж подозрительно. Скарамучча, услышав, что некий молодой юноша со светлыми волосами и чуть ли не алыми глазами интересовался его местонахождением, мог запросто понять, что автором писем является никто иной, как Каэдэхара, а раньше времени это случиться не должно. Поэтому парень продолжает сидеть, с надеждой вглядываясь в любого выходящего из кухни человека и так же сильно разочаровываясь, когда надежды вдребезги разбивались. Время утекало, Ноэлль и другие работники изредка поглядывали на одиноко сидящего за столиком светловолосого, а тому пришлось заказать чай, чтобы не выглядеть слишком подозрительно. Любимого чая Кадзухи не было, но был другой, не менее вкусный зелёный чай, и сейчас парень, немного расслабившись, просто наслаждался напитком. Согревающая жидкость растекалась энергией по всему организму, даря мутное, глубокое спокойствие. Красноглазый прикрыл глаза, растворяясь в этом ощущении. Он прождёт Скарамуччу столько, сколько потребуется, хоть до закрытия просидит, но не уйдёт. Его старания непременно будут вознаграждены, верно? — Извините, Вам принести счёт, или… Кадзуха? — верно. Названный вздрагивает и открывает глаза, чувствуя, как удивлённый голос пробирает до пяток и вызывает волны мурашек по всему телу. Скарамучча стоит возле его столика, его прекрасные глаза цвета вечернего неба округлились, и он переспрашивает: — Кадзуха, это ты? Не ожидал тебя встретить тут, — в его голосе скользит приятное удивление, и Каэдэхара хочет бесконечно слушать этот голос, этот звучный и прекрасный голос. — Скара, здравствуй! И вправду, столь неожиданная встреча, — светловолосый хихикает, не имея возможности оторвать взгляда от глаз обожаемого, — Ты подрабатываешь в этом месте? Довольно уютное заведение, мне нравится проводить здесь время, хоть я и впервые. Не желаешь присесть и поесть в моей компании? Темноволосый немного опешил, начав осматриваться. — Ну, знаешь, я не голоден, да и работаю, так что сорян, но нет, — неловко пожимает плечами, и Кадзуха давит сильное, очень сильное желание сгрести парня в охапку, зарыться рукой в волосы и уткнуться носом в шею, прикусив ключицу и вдохнув запах тела. — Ты уверен, что не хочешь подкрепиться? Это займёт в худшем случае десять минут, даю слово, — Каэдэхара рукой указывает на диван напротив, хотя бы потому, что взгляд у него находится ровно на глазах синеглазого, — Я могу договориться с администраторами, если ты того желаешь. Скарамучча колеблется. Это хорошо заметно по его нахмуренным бровям, скользящему туда-сюда взгляду, а также тихо постукивающим по столу пальцам. — Да ладно, не надо ни с кем договариваться… Подожди секунду, — видимо, сдался всё-таки и решил сам всё уладить. Красноглазый наблюдает, как парень подходит к Ноэлль, что-то сбивчиво говорит, а она улыбается и затем переводит взгляд на светловолосого. И хоть он и тоже улыбается в ответ, но в душе чувствует только неприязнь — заканчивала бы уже болтать и отстала от его Скарамуччи, а то аж противно становится. Объект воздыхания будто слышит мысли Каэдэхары, быстро возвращаясь к столику, что немного пугает. — Что ж, заказывай тогда, я принесу и посижу минутки две, — немного смущённо объявляет темноволосый, и Кадзуха искренне тепло кивает в знак благодарности. — Раз уж на моём столе уже есть чай, то лучшим решением будет взять десерт, — рассуждает вслух парень, наблюдая за реакцией синеглазого, — Тогда, я закажу вот этот чизкейк, лимонно-творожный, — тыкает пальцем на аппетитную картинку блюда в меню, затем поднимая глаза на своего официанта, — Две порции. Скарамучча любит десерты по типу печенья, пирогов или чизкейков, потому что его мама часто их готовила или покупала, и красноглазый это знает. Темноволосый немного запинается при записывании слов «две порции» и вопросительно глядит на клиента, но тот только улыбается в ответ. — Хорошо… Скоро принесу, — всё ещё неловко почёсывая щёку, произносит возлюбленный, прежде чем удалиться. Кадзуха снова благодарно кивает, жадным взглядом провожая Скарамуччу, а затем поворачивается к окну и смотрит на улицу. Даже сквозь стекло слышны разговоры прохожих и шум дорог, деревья, некоторые уже начавшие потихоньку облетать, одиноко возвышались среди каменных стен, и как-то тоскливо становилось на душе при виде всего этого. Молочного цвета облака висели над городом уже несколько дней, холода не заставляли себя ждать, а листья приобретали более тёмные оттенки. Время шло своим ходом, лето давно уже сменилось осенью, и всё, что оставалось делать людям — просто наслаждаться каждым мгновеньем. Кадзуха знает, что Скарамучча, вроде как, не питает особой любви к какому-то времени года: летом слишком жарко, осенью слишком уныло и грязно, зимой слишком холодно, весной слишком дождливо и переменчиво. Сам светловолосый решает, что больше всего любит осень за неописуемую красоту увядающей природы. Частые дожди ласкают слух, играют роль колыбели, настукивая тихую мелодию по крыше и подоконнику, будто пытаясь донести что-то на азбуке Морзе. И была такая мысль у Каэдэхары — учить морзянку, но, почитав статьи, в которых говорилось, что тогда люди сходят с ума и совсем не могут уснуть от стука дождя, передумал. Спать хотелось, как бы красноглазый не пытался отрицать, и терять и так неполноценный сон точно не хотелось. — Ещё раз привет, вот чизкейки, — выводит из мыслей сладкий голос Скарамуччи, и Кадзуха поворачивается к нему, встречаясь взглядами. — Благодарю, присаживайся, — кивает на место напротив, даже не посмотрев на принесённый заказ. Синеглазый слегка переминается с ноги на ногу, прежде чем сесть, а затем начинает прям будто разглядывать парня. Светловолосый, усердно делая вид, что в упор не замечает, ставит перед обожаемым одну из порций и тянется к чайнику. — Чай наливать? — Скарамучча активно качает головой, показывая, что ему и еды хватает, на большее совести просто не хватит, — Хорошо, как скажешь. Как самочувствие? За трапезой беседа получилась очень и очень уютная, в приятной атмосфере и обстановке, почти что интимная, и через минут десять парни смеялись с каких-то нелепых шуток друг друга. Красноглазый успел в начале разговора незаметно включить диктофон и положить телефон на стол экраном вниз, так, чтобы темноволосый точно не смог заметить запись звука. И Каэдэхара был очень доволен собой, потому что сегодня Скарамучча смеялся искренне и от души, и этот смех хотелось переслушивать из раза в раз, как и всё, что когда-либо было произнесено этим прекрасным ртом. Осеннее небо быстро темнело. Фонари включились внезапно, играя тусклыми бликами на стекле, и Кадзуха смотрит на улицу. Друзья уже давно всё доели, и теперь просто болтают о всяких мелочах, совсем потеряв счёт времени. Слушать голос синеглазого было и вправду похуже наркотиков: получаешь нереальный кайф от каждой секунды, а когда Скарамуччи рядом не будет, наступит чуть ли не настоящая ломка. Светловолосый почти что горестно вздыхает, страстно желая о том, чтобы иметь возможность слышать голос возлюбленного на протяжении всей своей жизни, а судя по заинтересованному блеску в глазах напротив, темноволосый и сам хочет почаще общаться с одноклассником. Этот взгляд придаёт сил и уверенности, и Каэдэхара уже чуть ли не кладёт свою руку на руку Скары, когда тот бросает случайный взгляд на часы и вскакивает. — Фух, ну мы и засиделись. С тобой было реально круто потусить, спасибо и ещё раз извини, мне правда нужно бежать! — парень уже хотел было уйти, как вдруг, будто вспомнив что-то, начал шарить по карманам. — Ты хочешь что-то отыскать? Скарамучча с победным «ага!» вытаскивает помятую жизнью купюру и кладёт на стол. — Вот, это тебе за чизкейк, а счёт я сейчас быстренько принесу, — отозвался темноволосый и побежал на кассу. Кадзуха, не выдержав, смеётся. До чего, до чего же мил его возлюбленный в своём смущении! Парень вскоре возвращается и, потыкав что-то на терминале, обращается к красноглазому: — Ты наличкой или картой оплачивать будешь? Каэдэхара мягко улыбнулся. — Картой, а это оставь себе, — с этими словами берёт оставленную на столе банкноту и опускает в специальную баночку для чаевых. На щеках Скарамуччи проступает румянец, и тот запинается, опять что-то пикая на устройстве. — Л-ладно, прикладывай… — светловолосый тянет карточку и слышит короткое «пип», после чего убирает её обратно в рюкзак, — Спасибо за то, что пришёл и посидел, приходи ещё как-нибудь! Кадзуха кивает, широко улыбаясь, забирает со стола телефон и выключает диктофон, сохраняя запись. — Непременно! — хлопает Скарамуччу по плечу и направляется к выходу, прокручивая в голове недавние события. Всё идёт просто прекрасно.