Наглядный пример

– Ты чего вздыхаешь? – поинтересовалась Бернадетт, переводя взгляд с книги на друга. Александр и не заметил, что вздыхал, он вообще отрешился от мира, уйдя вглубь себя. После фиаско, в котором его убогая сестра уничтожила его ключ к богатству и славе, он сильно приуныл, хотя и старался держаться бодрячком. Пусть у него больше не было магии времени, его знания и навыки остались при нем. За Академию было оплачено на годы вперед, поэтому он не волновался насчет отчисления. Он был своим в Драмкружке, даже после падения, но пресловутая гордость была раздавлена. Он был растоптан, да и кем? Надей. Ужас какой! – Ты снова это делаешь, – заметила Бернадетт, лениво перелистывая страницы. – Не приставай к нему, – сказал Пьер. – У него явный стресс из-за всей этой шумихи с его сестрой и их группой. – Меня это не волнует, – отмахнулся Алекс, теперь ещё думая и об этом. – Тогда ты пойдешь на вечеринку? – спросила Бернадетт. – Не хочу идти туда одна… – Эй, – возмущенно отозвался Пьер, но был проигнорирован. – … Без тебя всё будет не то, – невозмутимо продолжала та. Алекс безучастно смотрел в ответ, думая о предложении. – Я найду тебе просто сногсшибательный наряд, – пообещала она, заискивающе глядя в глаза. – Годится, – важно кивнул он, соглашаясь. – Так уж и быть. Спущусь к этим сирым и убогим, и я хочу атласный жилет. Пусть Алекс и потерял «Шмепси», но он не потерял себя. Встать с колен было непросто, но он не был бы собой, если бы позволил себе барахтаться в грязи среди нищих. Нет, он не такой. Он всегда был иным. Поэтому среди элиты он был своим. Его уважали за подход к делу и за его пусть и скандальную, но всё же выдающуюся личность. Подкупить Кракена остатками «Шмепси» было делом простым, тот был отходчивым моллюском. Бывший Директор, а ныне покровитель ещё не популярного научного кружка, также благоволил ему. Немного ужимок, немного его мастерства и, вуаля, он снова карабкается на вершину, где ему и место. Поэтому он лучший. Он не удовлетворялся нынешним положением дел, он рос дальше. В отличие от отребья, как его сестра и её дружки. На вечеринке было скучно, но Алекс хотя бы пришел в сопровождении своих дорогих друзей. На сцене были Толстяк, Жираф, Цветная капустка, Красавчик и его персональная головная боль – Надя. Было бы проще, родись он один, без досаждающего недоразумения в ее лице. Они бренчали что-то на фоне, окруженные толпой девчонок из Академии. Припомнив что-то про популярность их вокалиста, Алекс присмотрелся к блондину на сцене. Он помнил его. Вечно пытался влезть в их круг, хотя к нему не принадлежал. Много амбиций, хотелок и самолюбия, почти идеальный кандидат в Драмкружок, если бы не одно «но». По мнению Алекса, у Владимира напрочь отсутствовала гордость. В попытках что-то кому-то доказать тот продавал себя совершенно не ценящему его сброду. «Как жалко», – считал Александр. Себя он расценивал как абсолютный эксклюзив. Только для избранных. У него была версия для убогих, представленная в виде Нади. Пусть ей и тешатся. – Ал, прекращай, – строго сказала Бернадетт, – мы пришли веселиться. – Кого будем поливать грязью сегодня, Берди? – игриво спросил он, стараясь убрать лишние мысли. – Вот это мой Ал, – улыбнулась она, протягивая ему бокал. – Они могли бы играть получше, не будь у них кривых рук. Алекс хмыкнул, соглашаясь. – Опять скалитесь на простой люд? – спросил подошедший Пьер. – Ты опоздал, – заметила девушка, парень скривился. – Потерял приглашение, – недовольно признался фокусник. – Снова. – Это даже мило, – заметил Алекс. – Ты вытаскиваешь вещи из ниоткуда, знаешь кучу фокусов, требующих тщательной внимательности, но в жизни весьма рассеян. – Из твоих уст это почти комплимент, – покраснев, буркнул Пьер. – Пожалуйста, – отозвался брюнет, подмигнув. – Мы говорили, – напомнила о себе Берди, – об ущербности «Полночного бунта». – Жесть, – сказал Алекс, а Пьер кивнул, – даже я их название не знаю. Бернадетт закатила глаза. – По мне, нормально играют, – сказал Пьер, – но вот оформление… Где яркость? Где эффектность? Так серо на сцене. У меня на репетициях цветов больше. Боже… Алекс и Бернадетт хихикнули, слушая причитания Пьера о важности атмосферы на концертах. Алекс наконец смог расслабиться, слушая колкие препирательства друзей. У него отлегло от сердца, заботы стали покидать его голову. Группа Нади уже давно ушла со сцены, играло что-то модное, электронное, студенты Академии ушли в пляс. Алексу даже подумалось пойти поискать сестру, чтобы поиздеваться, но ему было весьма комфортно в их тесном кругу, к которому ещё присоединился Жан. – Изабель не пришла? – поинтересовался Алекс и сразу же заметил, как все замолчали. – Боже, Ал, только не говори, что не знал, – прошептала Берди, делая большие глаза. – Насчет? – Она же теперь встречается с конспирологом из группы твоей сестры, – проинформировала его подруга, на что он присвистнул. – Тусит теперь в Музкружке. – Жуть, – протянул Алекс. – Я как-то упустил это из виду. Ну и пусть, нам-то какое дело, если ее тянет к убогости. – Да ещё и такой сомнительный выбор, – скривился Пьер. – Да, ладно бы Владимир, он хотя бы хорош собой, – поддакнула Бернадетт, ловя косой взгляд Алекса. – Но ты у нас лучше всех, Ал. – Я в курсе, что объективно он привлекательней меня, – сказал брюнет. – Но он не лучше. – Конечно, – хмыкнула Берди. – Ты же не пустышка с красивым личиком, хотя твоя сестра его фанатка. – Каков товар, таковы и потребители, – вставил Пьер. Они злословили бы вечность, дай им волю. Но на горизонте замаячила знакомая макушка, и Алекс отвлекся на сестру, отходя от их столика. – Сестра, какой неприятный сюрприз, – сказал он. – Я думал, ты слилась, как и ваша музыка. Надя мгновенно покраснела, от чего её веснушки стали больше выделяться. С ним такое же происходило, поэтому он старался не выходить из себя, чтобы не портить личико. – Братец, просто свали, – сквозь зубы сказала она. – И в кого ты такая грубиянка? – спросил он, улыбаясь. – Я хотел поздравить тебя с выступлением, ты почти не лажала, но я передумал. Она сверлила его подозрительным взглядом, пока он милейше улыбался. – А где твои друзья? – невинно спросил он. – Поняли, что ты днище, и свалили? Понимаю их. – Ты просто козел, Алекс, ты в курсе? – задетая за живое, рьяно ответила она. – Где твои-то друзья? Наверное, поняли, что ты болван! – Думаешь, в отличие от тебя, мне нужна поддержка, чтобы заговорить с тобой? – отбил он. – Я помню, как ты подлизала им, чтобы прийти в Драмкружок и встретиться со мной. Надя стала вся свекольная от его скабрезных комментариев. – Было скучно повидаться с тобой, – попрощался он, видя, как к ней возвращались ребята из группы. Алекс вышел на задний двор, чувствуя себя не удовлетворенным таким диалогом с сестрой. Музыка перестала бить по ушам, отчего думалось лучше. Разговор с Надей мог бы пройти веселее. Маленькая неудача подбивала его настрой в минус, поэтому побыть одному было важнее сейчас. Как говорил Жан: «Гармония с собой постигается только наедине». Ему как раз это и было нужно. Гармония. Вернуть себя на своё место. Дверь хлопнула, и он увидел вокалиста. Высокомерия во взгляде было немерено, но Алекс знал, что это лишь маска, прикрывающая слабости и старые раны. – Александр, – поприветствовал его блондин. – Владимир, – в тон ему ответил брюнет, ожидая, что собирается выкинуть вокалист. – Я хочу расширить свою аудиторию, – непринужденно начал блондин светскую беседу, – хочу примкнуть к обществу Драмкружка. Алекс хмыкнул. – Вот как, – протянул брюнет, поправляя рукава своей рубашки и оглаживая шикарный жилет. – С чего такое самомнение? Думаешь, ты кому-то нужен в Драмкружке? – Надя сказала… – Надя сказала? – перебил его Алекс. – Даже боюсь представить, что пришло в её бедовую головку. – Она считает, что мне самое место среди вас, – уже не совсем уверенно произнес Владимир. – Я думал, что ты того же мнения. Вы же двойняшки. – Ты подумал, что мы – два по цене одного? – ехидно спросил Алекс, чувствуя, что «двойняшки» бьют по больному. – Ты ошибся. Я один по цене трех. Тебе не осилить, Владимир. – Я популярен, – твердо сказал блондин. – Это факт, ты не можешь его оспорить. В голове Алекса засигналило сообщение о предстоящей забаве. Ему даже не нужно было стараться, Владимир сам давал все карты ему в руки. Учитывая, что блондин был другом его сестры и вроде как очень близким, он мог славно повеселиться и перебить вкус недавнего разочарования с Надей. – Не могу, – согласился Алекс, предчувствуя забаву. – Ты как «Шмепси». Тебя все хотят, но ты всем доступен. Ты не эксклюзив. Он подошел вплотную к Владимиру, насмешливо смотря в светло-карие глаза. – Любой… – тихо шептал Алекс, кладя ладони на небрежно распахнутую рубашку блондина. – …может… – Он застегнул пуговицу, глядя в расширившиеся глаза Владимира. – …просто… – И ещё одну. – …подойти… – И последнюю у самого горла. – …и… – Он схватился за растрепанный галстук. – … взять тебя, – закончил он смаковать момент, туго затянув галстук. – Понимаешь? – мило спросил он, отходя от Владимира на пару шагов. – Вот в чем отличие. Вот почему ты не в Драмкружке. В глазах вокалиста блестел шок, и Алекс удовлетворенно хмыкнул. Вот теперь идеальная беседа. Теперь он счастлив. Он мог бы долго наслаждаться произведенным эффектом, но момент всегда хорош тем, что должен вовремя закончиться. На самых сладких или драматичных нотках. Он уже собирался уйти, как Владимир преградил ему путь собой. «Ах, обыватели никогда не могут уйти вовремя со сцены, ну что за беда», – тоскливо подумал Алекс, вопросительно уставившись на блондина. – То есть ты думаешь, что неприкасаемый? – упрямо спросил Владимир, и Алекс понимал, в какую сторону тот хотел повернуть диалог. Вокалист пытался нависнуть над ним, но они были одного роста, что совершенно не произвело впечатления. Но тот всё равно умудрился прижать его к стене. «Кажется, он хочет поиграть со мной», – ухмыльнулся про себя брюнет. – Ты мыслишь так материально, – отозвался Алекс, полностью владея ситуацией. – Дело не в «потрогать», а в том, что тебя берут во всех смыслах. Даже больше – ты сам это позволяешь. – А ты нет? – Никто из нас, – гордо ответил Алекс. – Только если не позволяем, что большая редкость. Поэтому я здесь, а моя сестра там, там же где и ты. – Или ты просто пустослов, который несет чушь, – нахально парировал блондин, и у Алекса был готов задергаться глаз. Либо тот полный идиот, либо его берут на «слабо». Зачем Владимиру провоцировать его в такой момент было неясно, но Алекс был готов сорваться. Он любил опасность, а ещё выигрывать. Алекс облизнулся и отметил следящий взгляд Владимира, опустившийся на его губы. Тайна разгадана. Кое-кто пытался его попросить о кое-чем, не произнося вслух желаемое. Видимо, с умением давать появлялось и умение просить, пусть и специфически. Алексу это было неведомо – он просто брал, если хотел. – Ты сам горазд болтать, – заметил Алекс, накручивая чужой галстук на ладонь. – Но что ты можешь, помимо свечением своей милой мордашки? – Ты считаешь меня милым? – ухмыльнулся Владимир, который не испытывал никаких неудобств. – Объективно привлекательный, – поправил и его, и себя брюнет. – Я не идиот отрицать очевидное. А ты? – Нет, – сказал Владимир, и их губы, наконец, встретились. Поцелуй вышел резким. Алекс непреклонно брал инициативу, хотя Владимир пытался доминировать. Дыхание мгновенно сбилось, и Алекс даже почувствовал себя обычным человеком от того, что у него сильнее забилось сердце. Он удерживал Владимира за галстук, не позволяя отстраниться. Только когда он сам захочет, тогда тот уйдет. Языки жестко сталкивались, что заводило сильнее. Алекс не привык к явному сопротивлению, от чего игра была увлекательнее. Ему было приятно, и он стал отдаваться поцелую сильнее. Руки Владимира обхватили его за талию, также притягивая, но Алекс не был против. Объятия – не поводок на шее. Ощутив чужой стояк, Алекс почувствовал себя польщенным. Так неприкрыто его мало кто хотел. В бытие директором Шмепси его хотели за его статус и деньги. Когда Алекс низвергнулся в бездну невезения, только единицы единомышленников остались при нем, что подтвердило поговорку: «Друзья познаются в беде». Но те знали, что он мог вновь встать и крушить горы. Его не хотели, просто потому что это он. Если Владимир пытался таким образом пробиться через постель в Драмкружок, то Алекс впечатлен. Алекс оттянул его немного от себя, облизываясь, ловя чужой вкус. Бальзам для губ. Он кратко поцеловал Владимира, уже принимая решение. Потянув его подальше от двери, в тень деревьев, Алекс собирался взять своё сполна. Уже притеснив собой Владимира, брюнет вновь поцеловал его. Но теперь медленно, не спеша, смакуя чужие губы и юркий язык. Владимир застонал в рот, чувствуя, как изменился их темп. Алекс вновь отпрянул, отпуская зеленый галстук. Он будет скучать по этим губам. – Что ты… – хрипло прошептал блондин, но Алекс приложил палец к его губам. – Не шуми, – предупредил он, аккуратно опускаясь на колени. На какие жертвы он шел, честное слово. Пятна на брюках от земли – невиданное дело! Алекс умело расправился с чужим ремнем, щелкая застежкой. Владимир тихо застонал от прикосновений к напряженному члену. Его взгляд опустился вниз, встречаясь с шальными, властными глазами брюнета. – Видишь? – насмешливо прошептал Алекс, целуя головку и проводя пальцами по всей длине члена. – Я беру, что хочу. Член Владимира качнулся, тот закусил губу, чтобы не застонать от такой картины. Он тяжко дышал, весь трясся от медленных, сводящих с ума ласк Алекса. Пока он не просил ещё, но Алекс умел убеждать. Брюнет томно посасывал головку, пальцами лаская, дразня яички. – Возьми его в рот уже, боже, – простонал Владимир, решаясь схватить Алекса за волосы. Но брюнет мигом схватил его руки, удерживая рядом со своей головой и не давая ее коснуться. Губами он придерживал головку, полизывая её и пуская слюну. – А волшебное слово? – ехидно спросил Алекс. – Побыстрее, – умоляюще простонал Владимир. – Да ты черный маг, – съязвил брюнет, беря в рот член. Он сжал его губами, медленно насаживаясь глубже и глубже. – Господи, – простонал блондин, на что Алекс утвердительно замычал, посылая вибрации по горлу. Владимир не мог оторвать взгляда от звезды Драмкружка, ебущего его член ртом, иначе он это назвать не мог. Его руки ослабли, но брюнет продолжал их удерживать. Алекс поднял взгляд, блестя влажными глазами. Даже таким он полностью владел ситуацией, пока шерстил своим языком по его плоти. Думать об этом было сродни греху. Если Владимир кончит сейчас, магия рассеется, и Алекс уйдет в свой недоступный кружок, забирая его самовлюбленное сердце с собой. Поэтому он сдерживал себя, как мог. Алекс также медленно возвращал голову обратно, освобождая горячую, влажную головку. По взгляду Алекса можно было решить, что тот всё прекрасно знал и наслаждался его метаниями, невозмутимо посасывая головку. Алекс отпустил одну его руку, чтобы вернуть её ласкать яйца. Он стал ритмично брать в рот, уже без томления и нежности. Владимир постанывал, чувствуя, как оргазм подходил к нему. Казалось, что ещё секунда, и он точно кончит. Алекс следил за ним, покраснев от усердия и давления. Незаметно для самих себя, они сплели пальцы, пока другая рука Владимира поддерживала подбородок Алекса. Тот жадно заглатывал член, продолжая доводить блондина до экстаза. Мгновение, и тот изогнулся, чувствуя охватившее его удовольствие, низвергающееся в рот Алекса. Владимир жадно глотал воздух, а Алекс немного отодвинулся, сплевывая часть спермы. Остатки он слизал языком, ловя при этом похотливый взгляд вокалиста. Алекс отпустил чужую руку, расцепляя их пальцы. Отряхнув брюки, скорее по привычке, чем из надобности, Алекс потянулся, разминая затекшее тело. Приняв божеский вид за считанные секунды, он выглядел довольным и сытым жизнью. – Всё ещё считаешь, что я пустослов? – насмешливо спросил Алекс, продолжая их беседу, прерванную минетом, словно его и не было. – Ну, – заторможено реагировал Владимир, собирая себя заново по кусочкам, – ртом ты отлично работаешь. – Какой изысканный комплимент моим талантам, – проворковал брюнет. – Я польщен твоей оценкой. Владимир, наконец, застегнул брюки, тяжело дыша. Нельзя быть таким невозмутимым после такого, но у Алекса выходило. – А ты? – запоздало спросил Владимир. – Вот мы и подходим к развязке нашего спора, – криво улыбнувшись, сказал Алекс. – Я взял то, что мне нужно, а ты мне это дал. Сам брать ты не умеешь. Люблю наглядные примеры. Алекс дерзко блеснул зубами, облизываясь. Владимир сглотнул, понимая, что теперь каждый раз будет думать о том, что этот рот его нагло выебал. Во всех смыслах.