Новый сезон — новые проблемы

      Так, как там говорил Юрий? “Новый сезон — новые проблемы”? Котецу уныло вздохнул и сполз по стенке на пол. Юрий, как всегда, был невероятно прав, прозорлив и вообще зрил в корень, пускай всем корнем зла и бед был сам Котецу. Жаль, что до самого Тигра эта истина доходит очень поздно, с одышкой и через боль. Сама идея первого геройского дуэта на Герой-ТВ, стоило признать, звучала очень даже ничего. Котецу с удовольствием бы принял в ней участие. Но не с этим же Кроликом! Как этот смазливый выскочка смеет его еще поучать? Кто из них двоих ветеран геройских действий: Банни или Котецу? Блин, так ведь и Ллойдс пилит мозг не хуже стереотипной стервы-жены... — Томоэ, не так я себе представлял напарника... — горестно улыбнулся он, почесывая затылок и устало разминая затекшие плечи. — Отнюдь не так...       Ай, чего сидеть и киснуть? Вечный огонь оптимизма вспыхнул с новой силой, и Котецу бодро вскочил на ноги. Ну, переоденется и пойдет развеется. Сняв рабочий костюм и вернувшись в родную повседневную одежду, которую и менять-то не хотелось, Котецу почувствовал себя гораздо лучше. Главное только одно: чтобы ему на глаза не попался Крольчонок Банни, а то настроение опять пробьет дно. Молясь всем богам, которых он знал и не знал, веровал и не веровал, Котецу скрестил пальцы. Кто угодно, лишь бы не Банни. Даже Джейка он стерпит.       Хотя Джейк наверняка занят своими рабочими делами. Вернее, все его дела ограничивались как правило одним пунктиком: увиливать от этих самых дел, а также от кары небесной в виде Агнес. Ну, козел, настоящий козел! Зато сердце золотое. Вроде как. Ну, с ним в детстве он нянчился — пускай и только потому, что Легенда хорошо попросил — и Котецу еще живой остался, а это уже о чем-то да говорит. — Котецу Кабураги, стой на месте.       Нарочито ледяной сухой тон чуть не окатил его ушатом ледяной воды. Пройдут годы, а Юрий будет продолжать пугать его такими вещами. Котецу послушно замер, едва по инерции не упав лицом вниз — так резко он остановился. Мягкие, неторопливые шаги послышались сзади, и Котецу, не выдержав, обернулся. Юрий Петров собственной персоной — неизменное равнодушно-строгое выражение лица, неизменный серый костюм, неизменный портфель, неизменная неприметность. Только разве что в одной руке он держал стаканчик с наполовину допитым шоколадом. И все равно он тут же стирается из памяти каждого, кто его видел редко. Юрий пользовался этим. Таким уж он был очень некоммуникабельным человеком. И ведь случилось ему дружить по-братски именно с самым раздолбайским и несобранным, как говорил Юрий, героем нынешнего времени. — А, приветики, — заулыбался Котецу. — Ты рано сегодня. — Оставил часть работы на потом, — лицо Юрия тут же смягчилось и даже мелькнула тень улыбки. — Никуда не денется. — А заседания? А прочая скучная чепуха? — На сегодня у меня никакой скучной чепухи. Зато завтра обещается аврал. Котецу, как ощущения от командной работы? Как напарник? — А ты сам как думаешь? — ну вот, даже от одного напоминания о существовании “напарника” внутри все грустно вздохнуло. Юрий помолчал, анализируя красноречивость лица Котецу, и выдал: — Ну, у меня аналогичный вывод сложился при виде твоей позорной работы. Все настолько плохо? — Да если бы... Я Каэде обещал прийти поглядеть на ее выступление, — он сокрушенно покачал головой. Юрий продолжал молчать. То ли думал, стоит ли читать старый материал нотаций или нет, то ли вообще пребывал в своем мире. Наконец, Юрий нарушил молчание. — И ты не пришел? — Не пришел. — Неудивительно, — небрежно фыркнул Юрий, допивая шоколад и выбрасывая стаканчик в ближайшее мусорное ведерко. Эта холодная пренебрежительность, которая всегда появлялась в голосе Юрия, когда узнавал об очередном не исполненном обещании дочери, каждый раз резала ножом по сердцу. И ведь не поспоришь: Юрий прав, даже если эту правоту не высказывал. Они прошли в напряженной тишине еще пару коридоров и дошли до выхода. — Думаешь, Томоэ одобрила бы твою безалаберность? — черт, Юрий, хватит задавать такие невыносимо верные вопросы, на которые Котецу определенно точно знает ответ. И потому молчит. Юрий тоже знает ответ. И потому молчит тоже. Прямо на выходе они столкнулись с Барнаби. Все внутри опять протестующе и негодующе завыло лишь от одного вида человека, выполнявшего роль напарника. Барнаби, завидев их, невольно отшатнулся. На прежде прекрасно-холодном лице, где для фанатки всегда найдется натянутая теплая улыбка, просквозило самое настоящее удивление. Котецу не выдержал и покосился на Юрия. Тот еле слышно хмыкнул. — Ага, мальчик-зайчик... — еле слышным шепотом на русском пробормотал он, ровным счетом ни к кому не обращаясь и даже не задавая цель, чтобы его слышали или не слышали. Котецу, у которого были скудные, но все же какие-то знания русского языка, переварил высказывание и прыснул, когда Барнаби остался позади. — Мальчик-зайчик? — переспросил Котецу, когда их точно никто не мог слышать. Юрий просто ухмыльнулся. Черт побери, да это лучшая аналогия его кликухе! Котецу еще какое-то время без остановки смеялся, повторяя эти слова вновь и вновь. И когда он вроде как успокоился, мозг предательски вкинул картинку с Барнаби с ободком на голове, из которого торчали милые розовые ушки зайчика. Ну настоящий мальчик-зайчик! Котецу загоготал во всю. — Как же тебя разнесло, — покачал головой Юрий, с толикой озабоченности глядя на него. — Как дела у Антонио с очками? Тоже все грустно? — Увы, увы, — Котецу вытер выступившие в уголках глаз слезы и перевел дыхание. — Тяжело нам, старикам, знаешь ли! — Да, есть такое. — Эй, а ты ничего такого не рассказываешь! — вспомнил Котецу. Юрий едва слышно выдохнул и отвернулся. Котецу даже словил укол совести: и чего он давит так? Ну было бы чего рассказывать, так Юрий бы рассказал! Наверно. Проблема была в том, что Юрий не видел ничего особенного в своих достижениях, то ли считая их чем-то должным, то ли видя лишь недостатки. — Меня приняли в Министерство юстиций. — ...Что?! — взвизгнул Котецу, и все прохожие обернулись на них. Тихо заизвинявшись, Котецу сбавил голос. Тысячи глаз Штернбилда потеряли к ним интерес, и толпа вновь двинулась единым потоком. — Министерство юстиций, ты не ослышался, — абсолютно равнодушным тоном повторил Юрий, испытывая, кажется, некоторый дискомфорт от столь бурной реакции Котецу. Тот едва поднял челюсть на законное место. — Да ты радоваться должен! Ты ж, считай, в самой верхушке! Выше тебя только богиня! — Да какое “радоваться”? — чуть более резко, чем того хотелось, отозвался Юрий. — Только больше волокиты бумажной и всякой дури. Думаешь, мне хочется сидеть со всеми этими дедами и делать вид, что мне интересно все происходящее? Каждый раз одно и то же. Финансы, экономика, немного болтовни про Аполлон-медиа, немного того, немного сего. Мне интересна только своя сфера деятельности. И ладно бы, если бы я мог спокойно сидеть, заниматься своими делами и агрессивно притворяться торшером... Так нет же! Обязательно всем нужно будет мое мнение! И плевать, что я в экономике смыслю не так сильно, как следовало бы. — Ну, уровень преступности в последнее время увеличился, — осторожно заговорил Котецу. Юрий поджал губы и размашисто и медленно закивал, будто он разминал шею. Иногда мимика и координация движений Юрия оставляла одни вопросы, но Котецу давным-давно привык. — Да. Есть такое. Полагаю, для этого я им и пригодился.       Они прошли еще несколько кварталов, и Юрий продолжил: — Очень увеличился.       Котецу не сразу понял, о чем шла речь. Потом дошло. — Поэтому, полагаю, и увеличивают штаб героев.       Темнело и краснело. Вечерело. Солнце пряталось за здания. Лазурь над головой терялась и растворялась клочьями. — Что-то будет, Котецу. Смотри в оба. Обстановка дурнеет.       Котецу купил в автомате газировку. Сладкая, холодная, приводит мысли в порядок после тяжелого дня. — И следи за своим напарником. Просто так своих никто не продвигает.       А вот это была хорошая мысль. Котецу немедленно с ней согласился. Еще было бы неплохо с Антонио перетереть. Наверняка он сейчас в баре, где обычно они собирались втроем, но ему было лень туда переть. А у Юрия еще работа. Бедный, даже не продохнуть от работы... — Ну, тут мы разойдемся, — бодро сказал Котецу на перекрестке. — Хорошо, — Юрий ни капли не изменился в лице, словно ему было все равно, рядом ли Котецу или нет. — Не забудь объясниться перед Каэде. — А, ты про это... — Котецу, будь капельку серьезнее, — нахмурился Юрий, впервые за день проявляя хоть что-то похожее на эмоцию. — Это ты отец, а не я. — Да-да, знаю, — неловко улыбнулся Котецу, в очередной раз признавая его правоту. — Мне передавать от тебя привет? — Как хочешь. Если не успеет повесить трубку прежде, чем ты дашь ей очередное обещание-пустышку, то можешь передать.       “Это ты отец, а не я”. Юрий постоянно это говорит, взывая к родительской ответственности. И даже здесь, в далекой от него сфере жизни, Юрий умудряется оставаться правым! Котецу бы обиделся на эту унылую правоту, если бы не одно но: ну справедливо же все. Котецу балбес? Балбес. Котецу горе-отец? Горе-отец, а иногда и просто горе. Он прекрасно понимал, почему Каэде так хорошо слушается Юрия, хотя видятся, а то и говорят они в десятки раз реже. Даже если Юрий ей что-то запрещает, то Каэде не упрямится и никогда даже не думала упрямиться.       Дома ждала тишина, одиночество и беспорядок, за который Юрий давно бы оторвал ему голову, если бы он был рядом. — Я дома, — пробормотал Котецу, включая свет в прихожей и снимая обувь. Кепка отправилась на крючок вместе с жилеткой. Под ноги попалась позавчерашняя бутылка из-под пива, но Котецу обратил на нее мало внимания. Робкий грустный звон перекатывающегося стекла и вовсе остался проигнорирован. Телефон молчал, пока что не разрываясь от звонков со стороны Каэде и мамы. Мешком рухнув на диван, Котецу схватил пульт и уже хотел было врубить телевизор, чтобы тишина не так сильно давила на нервы, но тут же передумал и вяло кинул пульт в сторону.       Какой же он жалкий.

***

      Этот горе-напарник — иначе Барнаби его и не мог окрестить — вызывал только одну головную боль. Мистер Маверик пытался успокоить своего протеже: зато он опытный, да и публике они нравятся! Однако Барнаби был уверен в другом: Дикого Тигра из обанкротившейся компании подобрали чисто из жалости. Прямо как выкинутого на улицу бродячего кота, ни на что более не способного, кроме как драть обои и гадить по углам. — Мистер Маверик, сегодня я снова встретил Тигра, когда возвращался сюда по кое-каким делам, — неуверенно заговорил Барнаби, отпивая крепкий чай с небольшой долей сахара. — С ним был человек. Высокий, с длинными светлыми волосами, собранными в хвост. Вы его знаете? — Высокий, с длинными волосами?.. — задумчиво пробормотал пожилой мужчина, отложив бумаги в сторону. — А, да, знаю. Это Юрий Петров. Вы с ним еще познакомитесь. Умный и толковый человек. С ним приятно работать. Один из судей, на днях буквально приняли в Министерство юстиций. Тебя что-то удивляет? — Есть немного, — выдавил неловкую улыбку Барнаби, хотя улыбаться совершенно не хотелось. — Если мистер Петров такой, как вы описываете, то я удивлен, что... они, кажется, дружат. Он и Тигр. — Понимаю, — закивал Маверик. — Я тоже удивлялся в свое время. А потом мистер Кабураги в свое время обмолвился, что они с детства дружат. Тогда все встало на свои места. Юрий, кстати, и предложил идею с геройским дуэтом. Был готов лично поручиться за Тигра. — Видимо, он не такой умный и толковый, как вы сказали, — с туманным холодком пробормотал Барнаби. — Какой успех с этим Тигром? Сплошное расстройство. Дилетантство и раздутое самомнение, не более. — И все же, — мягко возразил ему Маверик, вставая из кресла и поворачиваясь лицом к огромному окну, за которым ночной Штернбилд был как на ладони, — я верю Юрию. Он ни разу не подводил. К тому же, ни у тебя, ни у Тигра нет выбора, кроме как вместе срабатываться, — он немного помолчал и чуть тише добавил. — Помни, ради чего все это делается. — Да, сэр, — еще тише ответил Барнаби, повесив голову. — Я помню.       Ночью гулять самое то, особенно если знать места. Настроения общаться с фанатками и папарацци не было. Барнаби хмуро уставился на браслет. Время близилось к десятому часу. Хотелось посидеть в тишине и прохладе, благо что сейчас лето и можно гулять хоть круглыми сутками, было бы желание. Барнаби забрел на пустующий неосвещенный стадион в глуши парка. Смотря под ноги, чтобы не споткнуться об какую-нибудь незаметную в темноте ступеньку или выпирающую ножку сидений, Барнаби прошел немного вперед. Тут же он почувствовал огорчение: здесь уже кто-то был и отдыхал от мирской суеты. Впрочем, какое ему может быть дело до людей? Он тоже имеет право отдохнуть здесь. Ничего плохого не случится.       Приблизившись к размазанному в темноте силуэту, Барнаби узнал в нем того самого человека, с которым видел Тигра. И этот человек его тут же заметил и едва заметно кивнул головой, не то приветствуя, не то приглашая сесть рядом с ним. Барнаби на всякий случай кивнул в ответ, но мужчина, чье имя, как назло, вылетело из головы, уже не смотрел в его сторону, продолжая гипнотизировать заросшее футбольное поле. Отчего-то робея и нервничая, Барнаби подошел поближе и сел рядом. Тишина. Знакомый незнакомец первое время не реагировал. Даже не было слышно его дыхания. — С одной стороны, я рад, что этот стадион не собираются реконструировать, — негромко признался мужчина, все так же не смотря в сторону Барнаби. — Здесь всегда пусто. Никто не запрещает приходить и уходить в любое время. — А с другой? — вежливо поинтересовался Барнаби, продолжая его мысль. На самом деле ему было абсолютно плевать на стадион и его судьбу. Ему просто хотелось отдохнуть. — А с другой было бы выгоднее все же привести его в порядок, а не строить новый. Чем дольше про него не помнят, тем больше денег на его оживление потребуется. Через год-два будет справедлива мысль, что какие-либо действия с ним будут экономически невыгодны. Впрочем, не я мэр этого города, так что и судить не мне. — Хотя вы судья, — хмыкнул Барнаби. Мужчина повернулся к нему и очень внимательно посмотрел. Вообще непонятно, о чем он думает. А еще от него пахло медом и чем-то холодным, очень недружелюбным и могильным. Барнаби даже не мог понять, хочет ли ему как-то доверять или нет. — Да, верно. По работе судья и куратор, но сейчас я просто отдыхающий от суматохи и шума человек, — он протянул руку. — Юрий Петров. Рад знакомству. — Барнаби Брукс. Взаимно.       Рука у Петрова оказалась неожиданно горячей. От этого по всему телу Барнаби пробежали очень неприятные мурашки. Есть приятный жар, как от костра, камина или горячего чая. А этот жар был каким-то неприятным, похожим на лихорадку. Однако, судя по всему, Петров чувствовал себя замечательно и на самочувствие не жаловался. После рукопожатия Барнаби долгое время сжимал одну руку другой, будто обжегся. Этот человек странный. Он не мог понять, почему так считает, но какое-то стойкое, неприятное, липкое ощущение было. — Это... это правда, что вас приняли в Министерство юстиций? — вновь попытался завязать диалог Барнаби, чтобы до конца понять, что его так напрягло. Петров дернулся и что-то пробормотал на другом языке. Скорее всего, на русском. И, судя по интонации, весьма нерадостное. Наверное, с этим вопросом до него не докопался только мертвец. Наконец, Петров вскинул голову и даже как-то смягчился в лице. Но Барнаби был уверен: все это вежливость и формальность. Он тоже умеет притворяться. — Да, это так. — Вы... вы удивительно молоды для такой позиции, — очень осторожно заметил Барнаби, почти что со всей искренностью. Взгляд Петрова дернулся куда-то вверх, а в зрачках промелькнуло что-то очень нехорошее. Но, возможно, это был всего лишь далекий отблеск лампы. — Да, — и в голосе блеснула холодная сталь, — мне тридцать один. Возраст не скрываю.       Барнаби не сдержался и охнул. Тридцать один! Его очевидно стоит уважать хотя бы за невероятный труд, который он проделал, и здоровье, которое уж точно пожертвовало собой. Этого человека надо бояться. Кто знает, сколько конкурентов он подмял, проглотил живьем и выплюнул? — Скажите, мистер Брукс. Почему вы стали героем?       Огонь. Нет, точно не из-за огня. Барнаби замялся. Надо выдать что-то стандартное, что-то, что с удовольствием услышал бы куратор Героя-ТВ. — Чтобы... помогать людям. Спасать их. Побеждать зло. Это то, что необходимо Штернбилду.       Петров хмыкнул. Барнаби был готов поклясться, что это было самое холодное, презрительное, надменное и невыносимо-циничное хмыканье, которое он когда-либо слышал за всю свою жизнь. Вот уж чего-чего, а не такое ожидал он получить в ответ на свою, как ему казалось, верибельную ложь. — Понятно. Ничего нового. Золотые сердца, платиновые души, — Петров встал, уже желая закончить этот разговор. — Тогда желаю вам поладить с напарником, раз уж у вас одинаковая мотивация. Следуйте своему кодексу справедливости. Доброй ночи. — ...доброй, — запоздало пробормотал Барнаби, решив остаться здесь еще ненадолго.       Странный и страшный. И как этот тюфяк-Тигр с ним дружит? Уже спустя несколько минут общения с ним Барнаби чувствовал себя истощенным, уязвленным, раненым и каким-то беззащитным. Лучше просто держаться от этого человека подальше, дабы в лишний раз нервы не портить. Если он и правда так дружит с Тигром, то последний точно нажаловался на отвратный рабочий день и на самого Барнаби. Может, поэтому Петров так холоден с ним? Барнаби тут же отбросил эту мысль в сторону. Петров не показался человеком, склонным к поспешным решениям на основе чужого предвзятого мнения. Он не понравился сам по себе Петрову по какой-то другой причине.

***

      Этот юноша мог бы врать и поубедительнее, решил про себя Юрий, направляясь домой. Особенно в ответе на вопрос про мотивацию становления героем. Ну блин, ну не ради людей ты стал героем — так и сказал бы! Юрий же не стал бы его бить по голове за такое! В целом, мнение о Бруксе сложилось неоднозначное. Ну, человек вроде неплохой сам со себе, а в душе — сплошные потемки. Ай, черт с ним, пусть Котецу разбирается. Вот уж кому точно удачи следует пожелать.       В кармане пиджака завибрировал телефон. Недовольно цокнув, Юрий посмотрел на экран. Вот же ж... — Да, пап? — Почему ты ничего не сказал! — возмущался отец. Знать бы еще на что... Юрий перебрал в голове все грехи, которые совершил за тридцать один год жизни. Вроде за все успел ответить и перед папой, и перед мамой. Так, придется вытягивать ответ щипцами. — Папа, конкретнее, я после работы и ни черта не соображаю. — Почему мне Джейк звонит и говорит, что Котецу ему сказал, что ты ему сказал, что ты получил должность в Министерстве? — продолжал громко восклицать папа. На фоне слышался голос мамы. Ее слов не разобрать. — Потому что... — так, чего бы ляпнуть, чтобы папа отстал? — потому что я не успел сообщить? Я еще домой не пришел. — Для таких вестей необязательно приходить домой! — самым боевым тоном назидательно вещал отец. Был бы рядом — еще бы с размаху хлопнул по плечу. Кажется, мама вздохнула. Наверно, еще и приложила ладонь к лицу. Ее излюбленный жест. — Пап, я устал и хочу домой. Поговорим завтра. — Юра, стой! — закричал папа так громко, что Юрий поморщился и дернул головой подальше от телефона. К сорока годам оглохнет на одно ухо, а еще через десять и второе пострадает. Н-да, в молодости Легенда очень зычно и эффектно читал речи, даром что от природы громкий голос. А сейчас-то зачем так орать? Пап, ты на пенсии, угомонись... — Я прямо сейчас перехожу дорогу. Мне остановиться и дождаться, когда меня собьет машина?       Папа пропустил утомленную колкость мимо ушей. Привыкли, знаем, и вообще это у него от мамы, та в юности тоже той еще язвой была. — Завтра у тебя же выходной, да? — Да, — вздохнул Юрий. Он уже догадывается, к чему идет дело. — Загляни, а? Отметим твое повышение! И Котецу затащи! Посидим все вместе, по-домашнему. — Не отвечаю за жизнеспособность Котецу, но так и быть, зайду. — Только пораньше зайди! А не как обычно! — Пап, я когда приду домой, то покормлю кошку и сразу спать лягу. И буду спать до обеда, потому что с моей работой высыпаться невозможно. А уж с новыми обязанностями тем более следует забыть о “пораньше". Когда приду — тогда приду.       Мама, кажется, поддержала намерение сына отоспаться. Еще смутно послышалось что-то про Котецу. Наверно, она напомнила папе, что Юрий, в отличие от Котецу, всегда был той еще совой и было бы глупо ждать от него ранних подъемов. Папа что-то добродушно проворчал в ответ, но согласился с ней. — Ладно, Юра, до завтра. Спокойной ночи! — Спокойной.       Папа иногда тот еще клоун. И все равно Юрий его любит. Домой он дошел с усталой улыбкой. У ног радостно защебетало и замяукало пушистое серо-кремовое тело с самыми честными, добрыми, красивыми глазками. — Привет, Вафелька, — все, его черствое ледяное сердце опять растаяло. — Скучала?       Вафелька замурлыкала небольшую трель. Не дав ей договорить, Юрий ловко и легко подхватил ее и прижал к себе, продолжая почесывать за ушком. Так, надо не расчувствоваться и не забыть проверить ее миску. Неожиданно корм в ней оказался почти нетронутым. — Ты не ела? — Вафелька терлась об его руку мягкими щечками, невольно не позволяя лишние почесушки. — А чего так?       Конечно, Вафелька ему не ответила. Вафелька никогда не отвечала на его вопросы. Впрочем, Юрий и не настаивал. Его королева имела право делать и не делать что угодно. Продолжая держать кошку на руках, Юрий сел на диван и одной рукой расслабил галстук. Так, главное прямо здесь не отключиться. Казалось бы, всего ничего надо сейчас сделать: принять душ, переодеться, шмякнуться спать. Но последовательность действий казалась невыносимо большой. Хотелось сразу перейти к последнему пункту. Еще и Вафелька так умиротворяюще мурчит под боком, нализывая лапку... Так, точно, надо же еще Котецу промониторить.             Котецу, ты поговорил с Каэде?       Ответ не заставил себя долго ждать. Юрий честно полагал, что Котецу уже спит и должен был ответить только завтра. Ну, не спит и не спит, чего бубнить-то...             Да. Она обиделась       Вау. Удивительно. Ладно, он не будет лишний раз ерничать, Котецу определенно нужно это в последнюю очередь.             Ясно. Ты завтра будешь свободен? Понимаю, вопрос с подвохом, но я завтра к родителям иду. Тебя тоже звали.       И вроде как должны же понимать, какой нестабильно-плотный график у героев... Может, взывают к силе его непопулярности? Это же всяких крутышек зовут на интервью и прочую цирковую хрень. А где Котецу и где интервью? Да, верно... Кажется, отец умнее, чем Юрий иногда полагает. Юрия-то тоже многие считают умным. А это они просто не видели, что они с Котецу и Антонио творили в студенчестве...             Ээээ... не знаю!!! Но надеюсь буду!!! А во сколько???????       Да хрен знает. Так, ладно, Юрий сейчас попытается подсчитать время. Подсчитать не получилось. Он гуманитарий. Причем потомственный.             После обеда где-то. Зависит от того, когда я проснусь.       Нет, ну правда, во сколько Юрий может проснуться? Ну, наверное, в одиннадцать... А там пока позавтракает, пока себя в порядок приведет, пока налюбуется Вафелькой, пока то да се... Еще часа три может пройти. Минимум. Два с половиной из них будет занимать восхищение Вафелькой.             Хмммм.... Ну надеюсь буду свободен!! А ты еще не спишь???       Котецу, ну ты же умный, ну пораскинь мозгами...             Пока нет.       Котецу, ты же не собираешься еще что-то спрашивать? Юрий честно хотел сообщить, что может в любой момент отрубиться прямо здесь, с телефоном, но почему-то передумал.             Ты офигел!!! Иди спи!!       А, понятно. Вопросов нет. В такие моменты Котецу лучше слушаться, даже если он за несколько километров от него.       Осознание ошпарило его кипятком. Завтра не выходной. Завтра работа. А выходной послезавтра. Если бы у Юрия оставались силы, он бы заорал.       К а к ж е о н у с т а л.