Открытки для профессора

Первую открытку он нашел тридцать первого октября 1992 года. Снейп ненавидел эту дату, ведь именно в этот день — уже много лет назад — умерла она. Обычно в вечер Хэллоуина, когда ряженые в костюмы упырей и троллей студенты бегали по школе, он предавался тоске и ностальгии в одиночестве, заливая горе алкоголем. В тот год, однако, времени на тоску и огневиски не было — Тайная комната была открыта, ученики подвергались смертельной опасности. Все праздничные действа были запрещены, профессора лично следили за должным соблюдением комендантского часа, и Снейп не был исключением. Вечером уставший Северус возвращался к себе и не сразу заметил маленькую самодельную открытку в форме тыквы, прикрепленную к ручке двери. На обратной стороне не было подписи, лишь четыре слова: «Посылаю вам лучик добра». Серьезно? Лучик добра? Ему? На Хэллоуин? Да еще и в такое время? Скорее всего, решил Снейп, это очередная глупая шутка близнецов Уизли. Потом, однако, усомнился в поспешном выводе и достал письменные работы студентов, чтобы сверить почерк. Быстро нашедшийся ответ оказался для Северуса неожиданным — Луна Лавгуд. Странная и всеми называемая сумасшедшей первокурсница с Рейвенкло зачем-то шлет ему открытку с «лучиком добра». * * * Луна Лавгуд не была особо талантлива, не обладала выдающимися умениями ни в какой области, и, тем не менее, разительно выделялась из общей массы. Для профессора Снейпа она оставалась загадкой, ее действия сложно было предугадать. Ее глупые, нелепые вопросы и ответы порой ставили Снейпа в тупик, а также вызывали приступ хохота у ее одноклассников, но ничто, кажется, не могло поколебать ее веру в небылицы. Она словно жила в неком сказочном мире, который, вероятно, сама себе придумала. Ту открытку он бросил на дно ящика и забыл про нее. Но вскоре вспомнил о ней, когда на Рождество обнаружил на своей двери новую открытку, теперь в форме елочки, снова самодельную и с теми же самыми словами. Из услышанного разговора МакГонагалл и Спраут за обедом он узнал, что был не единственным получателем открыток — Луна посылала их каждому преподавателю, не делая исключений. Вторую открытку Северус положил рядом с первой, с интересом задумавшись о том, чем же все это закончится. Новый «сюрприз» стал для Снейпа полной неожиданностью. Девятое января, его день рожденья. Северус не праздновал его уже так много лет, что, кажется, и забыл об этой дате. На сей раз открытка была именной. «Профессор Снейп, с Днем рожденья!», и далее уже известные ему слова. После этого Снейп решил, что все же поговорит с мисс Лавгуд. Но откладывал разговор. И долго не хотел признаваться себе, что в глубине души был тронут тем, что впервые за много лет хоть кто-то вспомнил об этой дате... Последней была Лили. Точки кипения ситуация достигла в День всех влюбленных, когда Снейп снова обнаружил открытку-валентинку с «лучиком добра». На сей раз поздравление вызвало больше недоумения, чем радости... Неужели она влюбилась? Что ж, влюбленность студенток в профессоров в Хогвартсе вовсе не была в новинку. И если одни девушки скрывали свои чувства, другие, напротив, активно их проявляли, стараясь заполучить желаемое. Относительно Дамблдора, например, было известно как минимум четыре истории о студентках, пытавшихся его очаровать. А за Локхартом, который на деле оказался полной бездарностью, девушки и вовсе бегали толпами. Но чтобы влюбились в него, вечно мрачного и ненавидимого всеми студентами профессора Снейпа? Да и кто?! Двенадцатилетняя девочка, которую однокашники прозвали полоумной... После урока Снейп задержал Луну у себя в кабинете. Жестом указал ей на стол, где были вложены в ряд четыре открытки, подаренные ею, а затем жестким голосом спросил: — Мисс Лавгуд, что это? — Это открытки, — ответила она абсолютно спокойно, что было странным, если учесть, что обычно студенты начинали жаться и мяться, оказавшись один на один с профессором Снейпом. — Лучик добра? — хмыкнул Снейп. — Вам не кажется, что эту «деятельность» пора прекратить? — Так мама учила, — начала она так, словно разговаривала не с профессором, а сама с собой. — Она всегда дарила мне лучик добра. Говорила, что мне нужно передать его дальше. А потом круг замкнется, и он вернется ко мне. Неожиданно серебристо-серые глаза посмотрели на Снейпа в упор. Кто бы мог подумать, что одного из сильнейших магов современности можно поставить в тупик простым детским вопросом? Вернее, Северус мог бы ответить ей все что угодно, но смысла в этом не было — вряд ли бы мисс Лавгуд восприняла доводы логики и здравого смысла. — Вы свободны. Снейп дождался, пока Луна покинет подземелье, затем снова зачем-то уставился на разложенные на столе открытки. Тогда он подумал, что новых больше не будет, и почему-то пожалел о своих словах. Но, как выяснилось, зря — на Пасху к его двери вновь была прикреплена самодельная открытка... * * * С тех пор Снейп стал понимать, почему же Луна так выделялась из общей массы — она не просто дарила другим добро, она была добром. Однокурсники потешались над ней, она не держала на них зла. Однажды на глазах у Снейпа и других профессоров один мальчуган наложил заклятье на ее рюкзак, и все школьные принадлежности буквально «выстрелили» из него в разные стороны. — Зря ты это сделал, — повернувшись к обидчику, сказала Луна. — Они могли ударить кого-то по голове или в глаз. — Полоумная! — хихикнул кто-то у нее за спиной. А как еще можно назвать человека, который улыбается в ответ на удары? Скорее всего, думал Северус, она свихнулась после потери матери. Что ж, многие из тех, кто знал самого Снейпа и его историю, предполагали, что он тоже свихнулся после смерти Лили. С той лишь разницей, что он ненавидел весь мир, а Луна всех прощала. Она, казалось, вообще не умела злиться или обижаться и тем самым очень напоминала Снейпу другую девушку... девушку, которую он когда-то любил. — Минус тридцать баллов с Рейвенкло! — рявкнул Снейп в сторону обидчика Луны. Тот заслужил. С той самой поры — короткого, но неприятного разговора после урока — Снейп более ни разу не заговаривал с мисс Лавгуд. Но нередко ловил себя на том, что непроизвольно наблюдает за ней. По Зельеварению он стандартно ставил ей «Выше ожидаемого» — большей оценки она не заслуживала, а ниже ему ставить не хотелось. Если кто-либо при нем обижал Луну, то Снейп снимал с обидчика баллы, но не очень много и не слишком часто, чтобы никто, Мерлин упаси, не узрел в его действиях личные мотивы. Хотя, о каких мотивах может идти речь? Глупая девчонка просто относится к той категории людей, которые нуждаются в постоянной опеке. Равно как и Поттер, следить за которым он обещал как Дамблдору, так Лили, воспоминания о которой так тщательно хранил все эти годы. С возрождением Волдеморта времени для душевных терзаний оставалось все меньше, однако свою традицию — своеобразным способом «отмечать» день рождения и чтить день смерти Лили в компании четырех стен и бутылки — он так и не оставил. Разве что прибавился к этому еще и новый, абсолютно к Лили отношения не имеющий «ритуал»: всякий раз под действием алкоголя Северус доставал и открывал коробку с открытками, которых набралось уже два десятка, и принимался их пристально разглядывать, хотя были они по большей части незамысловаты и однотипны. Подозрение закрадывалось медленно, но неотвратимо. Неужели я испытываю интерес к студентке?! Немыслимо! Впрочем, подобное в Хогвартсе тоже имело место быть. В давние времена некоторые профессора даже делали учениц своими любовницами или женами, и истории о таких союзах жили в веках. Но Снейп не пойдет на поводу у сиюминутных эмоций — он выше этого! Тем более, сейчас все физические и умственные силы надо посвятить борьбе с Волдемортом, а все остальное может подождать. Жаль, только Поттер и его безбашенная компания этого не понимают. * * * На сей раз Поттер в степени идиотизма превзошел сам себя — с первой же «подачи» Волдеморта ринулся в тщательно подготовленную ловушку, подставив под удар не только себя, но и своих друзей, а также немногочисленных членов Ордена Феникса, из-за чего, собственно, и погиб Сириус Блэк. Нет, по Блэку Снейп сильно не скорбел, но с ужасом думал о возможных последствиях столь легкого проникновения Волдеморта в мозг Поттера в будущем. Тут из задумчивости его вывел тихий оклик. — Профессор Снейп! Это Луна. Ее едва выпустили из больничного крыла — помнится, в схватке с Пожирателями она немало пострадала. — Профессор, спасибо вам. — За что? — За то, что позвали членов Ордена. Северус непроизвольно улыбнулся краем губ, отметив про себя, что она, должно быть, единственная, кто вообще это заметил. — Это вам, — Луна смущенно протягивала ему что-то. Открытка. Конечно, что же она еще может ему подарить? — Спасибо... Как же редко профессор Снейп произносил это слово! Он не хотел думать о том, насколько успел привязаться к этой странной «полоумной» девушке. Но попробовать вразумить ее нужно... Или хотя бы не дать ей заподозрить себя в том, что ждал новой открытки. — Но все же, мисс Лавгуд, сейчас идет война, а на войне нет места лирике и сантиментам. Дарить открытки и праздновать нужно после победы. Но ее не будет, если сейчас слишком много отвлекаться на праздники, открытки, поздравления... любовь. Луна не возражала, не пыталась оправдаться, просто говорила то, что думает и чем живет. — Я думаю, что каждому, кто будет сражаться, важно знать, что его помнят и любят. — Победу одерживают силой. Любовью еще никто не побеждал. — Разве? А вспомните маму Гарри... Северус резко развернулся и, не сказав ни слова, зашагал прочь. * * * Он действительно вспоминал. Еще долгие месяцы после того разговора... Была ли Лили победителем или нет? А что вообще можно назвать победой? Если считать таковой спасенную жизнь одного несносного самоуверенного мальчишки, то да, Лили победила. Сама Лили была уверена в этом. Но что бы она сказала, узнав, что для достижения этой самой победы ее любимый Гарри должен умереть? Это Северус узнал от Дамблдора и ему же пообещал охранять Гарри вплоть до того самого момента. Потом он обещал Альбусу убить его самого, если Драко с этим не справится. Обещал присматривать за школой, когда нынешнего директора не станет. И обещал присматривать за Луной Лавгуд. Не Дамблдору — себе. Лили Эванс тоже верила в любовь, верила до последнего и умерла с этой верой. Луна еще жива. Возможно, однажды он, Северус, тоже сможет поверить в любовь. Сможет, забыв прошлую боль, отчаяние и одиночество, полюбить снова. Сможет дарить другим добро, как невероятно бы это сейчас ни звучало. Сможет стать счастливым... А Луна Лавгуд однажды найдет у себя на двери особенную открытку. Обязательно.