***
— Ты уж мне поверь. Алекс выглядела лучше, чем написали в «Дейли ньюс». Только доводы её слабоваты. Я бы дал ей девять баллов, а вот само дело тянет всего на три. — А Хоуэлл? — Десять, не меньше. Такой ухватливый малый. Знаешь, Себ, если я надумаю кого-нибудь укокошить, то попрошу, чтобы меня защищал Лем Хоуэлл. И Арти вышел, закрыв за собой дверь. — Я вовсе не хотел бередить раны, — смущенно проговорил Себастьян. — Насчет Лема Хоуэлла он прав. Лора передала тебе список утренних свидетелей? — Твоя секретарша ещё не появлялась. Себастьян был сегодня в своем традиционном облачении — темно-синий блейзер, темно-серые брюки. И хотя ои с Хоукм оба были довольно рослые — в ней пять футов десять дюймов, и это не считая каблуков, — но в гулком пространстве огромного зала они были как мелкие рыбешки в чреве кита. — Список лежит на её столе. Хоук любила, чтобы процесс шёл без помех. И потому заранее определяла очередность свидетелей, дабы они выступали в заданном ею порядке. А за порядком этим предоставляю следить Себастьяну и её помощнице Максин. — Что-нибудь ещё… — Нет. Увидимся в перерыве. — Не сердись, детка. Надо же оценивать наши шансы по-честному. Прости, если я тебя расстроил. — Ты попытался расстроить и ещё кое-что. — Хоук переложила фотографию Анисы Кусланд в тележку. — Ага, то есть я так понимаю: отношения с Анисой ты наладила. Вы помирились. Именно это Хоук и делала в начале всякого слушания дела об убийстве, готовясь к предстоящему сражению. Пройдет какой-то час, и мельчайшие подробности личной жизни этой женщины будут выставлены на всеобщее обозрение — всё то, о чем она говорила лишь с теми, кому доверяла и кого любила. Как только двери суда откроются, в первые два ряда мест для публики набьются репортеры. Следующий ряд отведен для родственников жертвы — там сядет её старушка мать, две сестры, друзья и подруги. А остальные ряды заполнят обычные горожане. Кроме них здесь будут присутствовать и коллеги Хоук из Киркволского управления окружного прокурора, одни придут, чтобы оценить стиль защиты Лема Хоуэлла, другие — чтобы морально поддержать Хоук. И она понимала, что сильных доводов у неё практически нет. Знала слабые стороны дела и стороны сильные, о которых ни двенадцать присяжных, ни четверо запасных ещё ничего не слышали. Себастьян был прав: Аниса Кусланд говорила с Хоук — посредством вещественных доказательств, которые были собраны после её смерти. И в фотографию из морга она так пристально вглядывалась только для того, чтобы напомнить себе: она обязана добиться правосудия. — Детектив Бен Кавин из уголовной полиции северного Киркволла, клянетесь ли вы говорить правду, полную правду и ничего кроме правды? — донесся от дверей зычный голос оппонента Хоук. — Лемюэл Хоуэлл третий. Крадущаяся черная пантера, — отозвался Себастьян, распахивая калиточку в перегородке, которая отделяла публику от мест, предназначенных для адвокатов. Последняя фраза очень точно описывала худощавого, элегантного чернокожего Лема. — Александра, друг мой, с добрым утром! Лем поставил украшенный монограммой кожаный чемоданчик на пол у своего кресла, пожал Себастьяну руку. Потом приблизился к Хоук, взял её за локоть и чмокнул в щеку. Во время беседы он почему-то всегда так и норовил прикоснуться к собеседнику, заглянуть в глаза — видимо, устанавливал контакт. — Выглядишь спокойной и собранной. — Лем побарабанил длинными пальцами по папкам Хоук и вернулся на своё место. — Вы тоже отлично выглядите, адвокат, — заметил Себастьян. — Полагаю, присяжным сегодня будет на что поглазеть. Во всем, что касается сути рассматриваемого дела, Лем был так же силен, как в манере убеждения. Когда Хоук только начинала стажироваться в Управлении окружного прокурора, он был её наставником — лишь много позже он перешел в богатую адвокатскую фирму. Лемюэл Хоуэлл третий обладал красноречием великих чернокожих проповедников, находчивостью и остроумием первоклассного защитника и внешностью киноактера. К концу предварительного собеседования с присяжными — в данном случае заседателей отбирали из 182 кандидатов — большинство из них смотрели на него чуть не с обожанием. Он положил на стол стопку бумаг, извлек из нагрудного кармана золотую авторучку. Разгладил свой бежевый пиджак. — Ну что, красавчик? Большую часть года ты исполнял распоряжения Александры, а виновника так и не нашел. — Если твой клиент скажет нам, кому он заплатил за это убийство, возможно, я уломаю Хоук пойти на мировую. — Так ведь он не может сказать то, чего сам не знает, верно? — Оставь эту чушь для присяжных. — Себастьян похлопал Лема по спине. — И особо не наседай на неё, мистер Три Довода. Ты же знаешь, Хоук не любит проигрывать. Прозвище Три Довода Лем Хоуэлл получил из-за своей привычки давать всему тройное определение. На вчерашнем слушании, например, он назвал дело «на редкость непрочной, рвущейся, как папиросная бумага, хилой паутиной измышлений». А своего подзащитного — «ни в чем не повинным, ложно обвиненным и ужасно расстроенным». Вернулся с наполненным графином Арти Трамп. — Стороны готовы? Хоук кивнула, а Лем бросил краткое: — Да, сэр. Трамп отпер дверь зарешеченной комнатушки, где временно находился Брендан Кусланд. Его доставили сюда из «Могильника» (так называют в просторечии кирквольскую тюрьму). При этом охранник снял с него наручники, дабы присяжные не догадались, что рассмотрения дела Брендан дожидался в заключении. Сегодня на обвиняемом был элегантный костюм от Бриони. Он был высокий, как Себастьян, но более плотного телосложения, а в каштановой шевелюре его виднелись седые пряди, хотя ему только недавно исполнилось тридцать пять. Проходя по залу суда, он так и буравил Хоук взглядом, который казался зловещим оттого, что правый глаз его из-за травмы, полученной в детстве, сильно косил. — Я открываю двери, — сообщил Арти. — Ставлю на тебя, детка, — шепнул прямо в ухо Хоук Себастьян. — Постарайся их убедить, хорошо? И он направился к дверям, сказав на прощание: — Увидимся в перерыве. Первые пять репортеров выстроились в очередь к Хоуэллу. Окружной прокурор установил строгое правило, запрещавшее обвинителям разговаривать с журналистами вплоть до завершения процесса. А вот из Лема Хоуэлла, начиная с этой минуты и вплоть до вынесения приговора, слова будут литься как из рога изобилия. Что ж, мне оставалось только смириться с этим и молча сидеть за столом. — Положите все газеты и журналы под стулья, — громовым голосом потребовал Трамп, обращаясь к публике, наполнившей зал. — Продукты и напитки убрать, мобильные телефоны отключить. Соблюдайте тишину. Всем встать, председательствует — достопочтенная Верховная Жрица Джустиния V. Дверь судейской гардеробной отворилась, и Джустиния, сохраняя на лице выражение суровости, прошествовала к своему месту. — Доброе утро, мисс Хоук, мистер Хоуэлл. — Доброе утро, ваша честь, — хором ответили они. Секретарь суда Джонетта Пирс объявила: — Обвиняемый и его защитник присутствуют, помощник окружного прокурора присутствует. Можно пригласить присяжных, ваша честь? — Вы готовы к слушанию дела? Никаких предварительных пожеланий? — Готова, — ответила Хоук и потянулась к толстой лиловой папке. Арти открыл ещё одну дверь и в зал вошли присяжные. Шестнадцать человек — двенадцать избранных присяжных заседателей и четверо запасных — уселись в два ряда в непосредственной близости от стола Хоук. Трудно было представить себе, как могли они выполнить приказ судьи не слушать телепередач и не читать статей, посвященных этому громкому делу. В то утро крупный заголовок в «Киркволл пост»: «М» ОЗНАЧАЕТ «МАГНАТ»: МУЖЕНЕК НАНИМАЕТ УБИЙЦУ» — можно было увидеть во всех киосках на улицах и в метро. Хоук открыла папку и удивилась, обнаружив в ней маленький желтый, исписанный рукой Лема листок бумаги — должно быть, он сунул его туда, когда здоровался с ней. «Алекс, если ты помнишь хотя бы половину того, чему я тебя учил, не начинай с Кей». Джустиния, обведя взглядом зал, указала на Хоук своим судейским молотком: — Вызывайте первого свидетеля, мисс Хоук. В горле у Александры пересохло, и, даже не глядя в сторону Лема, она заранее знала, что он торжествует: одно очко он уже выиграл. — Будьте добры, назовите присяжным ваше полное имя. — Кейролин Милд. Для друзей — Кей. Хоук стояла у самого конца скамьи присяжных, стараясь привлечь к себе взгляд Кей Милд. — Сколько вам лет, миссис Милд? — Тридцать четыре года. — Вы замужем или одиноки? — Замужем. Моего мужа зовут Престон Милд, он банкир. Для присяжных эта дамочка явно была человеком другого, далекого от них мира. Все эти девять мужчин и три женщины были простые киркволльские работяги в возрасте от двадцати семи до шестидесяти двух лет. Они с любопытством смотрели на ухоженное лицо Кей, на её рыжеватые, удерживаемые черепаховым обручем волосы. Бледно-розовый костюм свидетельницы казался таким же строгим и несминаемым, как она сама. — У вас есть дети, миссис Милд? И Хоук чуть повела подбородком в сторону присяжных: напоминая свидетельнице, что рассказывать свою историю она должна им. Однако лицо Кей оставалось застывшим, а тревога, которая ею владела, была почти осязаемой. — Есть, — ответила она и впервые с момента появления в зале суда улыбнулась старшине присяжных. — У нас трое детей, все учатся в начальной школе. — Какая-либо работа вне дома у вас имеется? — Нет. Правда, я участвую в деятельности нескольких благотворительных фондов. На добровольных началах. Хоук повела рукой в сторону стола защиты: — Вы знаете обвиняемого по этому делу, Брендана Кусланда? — Да, знаю. Мы познакомились, когда мне было шестнадцать лет. — Не могли бы вы рассказать нам, где вы с ним познакомились? — Конечно. — Эта просьба никакой тревоги Кей не внушала. — Я училась в школе при монастыре Андрасте. Кое-кто из присяжных наверняка знал, что это лучшая в городе частная церковная школа, а плата за обучение в ней составляет двадцать пять тысяч долларов в год. — Как раз там мы с Анисой Кусланд — правда, тогда она была Анисой Катц — и подружились, еще в пятилетнем возрасте. И в тот день, когда мы познакомились с Бренданом на футбольном матче, мы сидели рядом, Аниса и я. Он только-только приступил к учебе в «Круге», а мы были в выпускном классе. Руководимая отступниками школа «Круг» бесплатно готовила к поступлению в университет молодых людей ортодоксальноого вероисповедания, сдававших, чтобы стать её учениками, очень серьезные экзамены. — То есть вы присутствовали при знакомстве Анисы и Брендана Кусланда? — Нас всех познакомил мой брат. — И Кей Милд улыбнулась присяжным. — Брендан заметил Анису с другой стороны поля и спросил у моего брата, кто она. Хоук передала служащему суда, стоявшему возле скамьи для свидетелей, вещественное доказательство № 1. — Взгляните, пожалуйста, на эту фотографию. Узнаете ли вы изображенных на ней людей? — Да, узнаю. На ней Аниса, Брендан и мой брат, он играл в школьной футбольной команде. Фотография взята из школьного ежегодника. — Ваша честь, я хотела бы приобщить эту фотографию к материалам дела. — Возражения имеются? Лем Хоуэлл даже не потрудился встать. — Нет, сэр. Он понимал, что благополучная и даже романтическая история знакомства супругов Кусланд лишь поможет представить его клиента в выгодном свете. — Фотография приобщается к материалам дела, — сказала судья. — Миссис Милд, я хотела бы перейти к событиям третьего октября прошлого года. Вы помните тот день? Глаза молодой женщины широко распахнулись. — Да, — сказала она. — Вы видели в тот день Анису Кусланд? — Да, видела. Третьего октября я завтракала с Анисой за час до её смерти — до того, как её убили. Хоуэлл был слишком умен и не стал возражать против такого пространного ответа — он понимал, что эту информацию Хоук всё равно так или иначе доведёт до сведения присяжных. И в тот момент они даже подались вперед, чтобы не пропустить ничего из сказанного. — Не могли бы вы взглянуть еще на один снимок? — Хоук достала из тележки увеличенную, наклеенную на картон фотографию. — Узнаете? Милд шумно вздохнула: — Я сама его сделала в тот день. — Где? — В бистро «У Аришока». Было тепло и солнечно, поэтому мы сидели снаружи, под тентами. Я перед этим ходила на школьный утренник, где выступала моя дочь, и отщелкала почти всю пленку на одноразовом фотоаппарате. Оставался всего один кадр, вот я и сняла Анису. — Ваша честь, я хотела бы приобщить к материалам дела и эту фотографию — как второе вещественное доказательство. Сделанная за час до убийства фотография показывала, что на шее Анисы никаких отметин не имелось. — Принимается, мисс Хоук, — сказала судья. — И на этот раз я хотела бы предложить обе фотографии вниманию присяжных. Пока присяжные разглядывали снимки, передавая их друг другу, Хоук попросила Арти Трампа установить перед всеми мольберт — до этого он был прислонен к стене в углу зала. Часто обвинение даже не пытается показать в зале суда убитых такими, какими они были при жизни. А Хоук хотела, чтобы присяжные увидели, какой веселой и жизнерадостной была Анисаа Кусланд за несколько часов до того, как на неё навели объектив другой камеры — уже в морге. — Теперь, миссис Милд, давайте вернемся к истории, которую вы нам рассказывали. К тому времени, когда Аниса стала встречаться с обвиняемым.***
— Они начали встречаться через неделю после того, как познакомились. — В годы учебы в школе вы часто проводили время вместе? — Постоянно. Наши родители не хотели, чтобы девочки ходили на свидания в одиночку, поэтому мы старались держаться вдвоем. Серьезных увлечений у Анисы не было — ни в школе, ни после поступления в вышку. За ней многие ухаживали, однако она зациклилась на Брендане. — Вы присутствовали на бракосочетании Анисы и обвиняемого? — Да, конечно. Я была подружкой невесты. — Когда состоялась свадьба? — Через неделю после окончания университета. Анисе тогда только что исполнилось двадцать два года. Рассказ Кей помогал присяжным составить представление о социальном происхождении жертвы и её мужа. Хоук тщательно выстроила допрос так, чтобы защита не могла сказать, что она оперирует слухами, поскольку факты, изложенные свидетельницей, были известны ей из первых, что называется, уст. Отец Анисы владел империей, занимавшейся операциями с недвижимостью. И компания многое сделала и для превращения кирквольского нижнего города в жилой квартал. Поскольку Аниса единственная из трёх сестер вышла замуж за человека, которого интересовало семейное дело, её отец с радостью стал учить любознательного зятя, получившего в Круге степень магистра бизнеса, всему, что знал сам. И незадолго до смерти — а умер он от сердечного приступа — Ричард Катц сделал Брендана своим деловым партнером. — Аниса Кусланд где-нибудь работала, миссис Милд? — В первые три года после свадьбы она работала в семейном предприятии. В отделе по связям с общественностью. Но когда Брендан получил руководящий пост, она решила устраниться. Снять с него нагрузку, понимаете? Избавить от чрезмерного внимания, которое к нему проявляли как к зятю владельца. Ответы на все эти вопросы Хоук знала не хуже, чем Кей. Не знала она лишь одного, и это не давало ей покоя: что имел в виду Лем, когда предупреждал насчет Кей? Было такое ощущение, будто где-то на пути заложена мина, но вот когда она даст о себе знать? — Чем занималась Аниса после этого? — Главным образом работала в благотворительных фондах. — А дети у Анисы были? — Нет, детей у них не было, — ответила Кей. — Известно ли вам, беременела она когда-либо? — Да, беременела. У Анисы было три выкидыша, мисс Хоук. Когда случился третий, четыре года назад, я навещала её в больнице. Очень тяжелое было время. — Вы с Анисой часто беседовали? — Практически каждый день. И потом она часто заходила к нам в гости. — После того как Аниса вышла замуж за обвиняемого, ей случалось ночевать в вашем доме? — спросила я. — Почти никогда, — ответила Кей, явно занервничав. — Разве что… перед тем как умер её отец. Тогда она оставалась у нас несколько раз. — Можете вы сказать, почему она оставалась у вас? — Возражение. Показания с чужих слов, ваша честь, — сказал Лем. — Это потребует… — Принимается. Лем широко улыбнулся, демонстрируя присяжным свою победу. — Миссис Милд, когда Аниса Кусланд впервые провела у вас ночь, она сделала это по вашей просьбе? — Нет, ничего подобного. — Можете ли вы сказать, когда это произошло? — Пять лет назад, в апреле, насколько я помню. Она приехала к нам поздно вечером, среди недели. Если быть точной, в час ночи. — Она позвонила вам перед тем как приехать? — Да. Из такси, направляясь в отель, так она мне сказала. — Возражение! Вот теперь Лем Хоуэлл взялся за дело всерьез. Начиная с этой минуты он будет держать Хоук в строгих рамках правил дачи показаний. А продемонстрировать постепенное разрастание супружеского конфликта без его жертвы, способной рассказать, как все происходило, ей будет трудновато. Судья взглянула на Кей: — Не следует пересказывать нам слова миссис Кусланд. Вы имеете право рассказывать только о ваших собственных наблюдениях и поступках, но не о том, какие разговоры она с вами вела. Хоук предупредила Кей о том, как будет проходить допрос, однако последнее замечание судьи её явно обидело. — Можете вы описать состояние, в котором пребывала Аниса Кусланд, когда она появилась у вас той ночью? — Она была в истерике и рыдала. Это я вправе сказать, ваша честь? Я никогда её такой не видела. Аниса плакала, и я никак не могла её успокоить. — Не говорите нам о том, что она вам сказала, миссис Милд, — предупредила Хоук. — Скажите только, объяснила ли она вам причину своих слез? — Да, объяснила, — ответила Кей и, поморщившись, взглянула на Брендана Кусланда. — Она провела у нас пять дней и ночей и выходить из дома отказывалась. — А с обвиняемым вы в те дни виделись? — Один раз. Два дня спустя Брендан приехал к нам, рано утром. Я сказала ему, что Аниса не желает его видеть. — Он спрашивал вас о состоянии своей жены? — Слова Брендана Кусланда защита почему-то не сочла показаниями, основанными на слухах. — Нет. Он хотел знать только одно: знает ли еЁ отец, что Аниса ушла из дома. Я ответила — нет, пока ещёе нет. Брендан попросил меня уговорить Анису не рассказывать отцу о том, что произошло. А он, в свою очередь, сделает всё, чтобы вернуть её. Хоук была рада, что удалось продвинуться в этой истории так далеко. Возможно, предупреждение Лема было просто хитрой уловкой, попыткой вывести её из равновесия. — И что вы ответили обвиняемому? Теперь Кей смотрела прямо на старшину присяжных. — Я сказала, чтобы он убрался из моего дома. И что даже не подумаю выполнять его просьбу. — А когда вы разговаривали с обвиняемым в следующий раз? — На шестой день. Накануне Аниса допоздна беседовала с ним по телефону. Он уговорил её вернуться и утром заехал за ней. Я попрощалась с ними, когда они уезжали. Хоук расспросила Кей Милд о других случаях, когда Аниса неожиданно появлялась у неё на пороге, — это случалось по меньшей мере раз в полгода. Всё это доказывало, что отношения с мужем у жертвы складывались отнюдь не идеальные. Расспросы Хоук заняли полтора часа, после чего они вернулись к событиям 3 октября. — Вы сказали, что сделали снимок, который стал теперь вещественным доказательством, именно в тот день, верно? — Да, около двух часов, незадолго до того, как нам принесли счет. — Скажите, пожалуйста, для протокола, будет ли правильным утверждение, что Аниса улыбалась? — Она была очень радостной и оживленной в тот день. — И Кей кивнула присяжным. — Где находился в тот день, третьего октября, Брендан Кусланд? — Он был в Тевинтере, мисс Хоук. Против этих показаний, явно полученных с чужих слов, Лем Хоуэлл ничего не имел. — Вам известно, чему так радовалась Аниса? — Да, известно. Она всерьез задумалась о будущем и решилась на развод. Она сказала мне, что… — Возражение. — Поддерживается. Вы не должны рассказывать нам о том, что она сказала. — Простите, ваша честь. Я дала ей визитную карточку слесаря, который менял нам замки. И договорилась с ним, что на следующее утро он сменит замки в доме Анисы. Мы простились с ней минут через десять-пятнадцать после того, как я сделала этот снимок. — Кей достала вышитый носовой платок, приложила его к глазам. — А после этого вы с Анисой разговаривали? — Да, я позвонила на её сотовый около трех часов. Престон предложил пригласить ее к нам на обед, поскольку она осталась одна. — Это был ваш последний разговор с Анисой Кусланд? — Нет, мэм, — ответила Кей и потупилась. — Что же произошло после него? — У меня зазвонил телефон. Должно быть, она нажала кнопку повторного набора номера, потому что зазвонил он почти сразу после того, как мы закончили разговор. — Возражение, ваша честь. Это предположение, домысел, «должно быть» не означает «именно так»… — Поддерживается. Постарайтесь придерживаться исключительно фактов, мадам. — Я открыла крышку мобильного, — сказала Кей Милдс, — и услышала вопль Анисы. Долгий, жуткий вопль. — Она произнесла что-либо такое, что вам удалось разобрать? — «Взволнованные восклицания», как они названы в законе, не относятся к числу сведений, полученных с чужих слов. — Поначалу Аниса просто кричала. Я слышала только её страшные вопли. А потом она заплакала и заговорила с кем-то. — У вас есть какие-либо соображения относительно того, с кем она могла говорить? Кей отрицательно покачала головой. — А произносимые ею слова вы слышали? — Очень отчетливо. Она сказала: «Это Брендан послал вас, верно? Брендан послал вас, чтобы вы убили меня». Но тот человек лишь рассмеялся, мисс Хоук. Аниса снова закричала, а он лишь продолжил смеяться... Хоук помолчала, давая присяжным возможность усвоить услышанное. — Вы можете описать нам этот смех, какие-либо его особенности? — Я помню только очень низкий, хриплый голос. Мне показалось, что это смех сумасшедшего, было такое ощущение, что, терзая Анису, он испытывает наслаждение. — Она снова прижала к глазам носовой платок. — А потом телефон смолк...