***
Уроки наконец-то заканчиваются. Первый день хоть и не самый тяжёлый в семестре, но в этой «детской тюрьме» даже он будет выматывающим. Парни, с некоторыми одноклассниками выходят из школы и, прощаясь рукопожатием, разбегаются кто куда. Кто-то спешит на работу, как к примеру Чонгук, кому-то на работу только к 10, как Чимину. Некоторые же просто идут шататься по району, разгуливая сколько дорогими, столько и ненавистными улочками. Всё, только бы подольше не возвращаться домой… к семье. Кто-то в этом году решил взяться за ум и направляется к репетитору. И тем не менее у всех одна боль: их жизнь катится по пропасти. Кто-то неустанно повторяет: “Это лучший период вашей жизни”. Если это, чёрт возьми, лучший период их жизни, то что будет дальше? Они лишатся работы и станут такими же насильниками, наркоманами и пьяницами как их родители? Или что? Люди без надежды – ходячие трупы. Чимин спускается, отходя чуть дальше по длинной аллее перед школой, когда замечает высокого парня, одетого в красивый тёмно-вишнёвый костюм, с аккуратно уложенными волосами и дорогой чёрной машиной за спиной. Которая, к слову, слишком дорогая для людей, живущих здесь. Он окидывает прохожих безразличным взглядом, спокойно докуривая сигарету. Чимину кажется, что он пока не заметил его, и Пак просто продолжает свой путь. “Ким Намджун” – всплывает у него в голове. — Здравствуй, малыш. – со сказочной ухмылкой начинает Ким, и Чимин останавливается всего в нескольких шагах от него. Он всматривается в спокойные драконьи глаза напротив и не понимает, что парень хочет от него. “Что это ещё за «малыш»?” – скептично оседает в голове у Чимина. Он не любит такое, но налетать и слать этого мужчину к хуям, как он частенько любит, не решается. Из-за миловидной внешности паренька местные дебоширы ну уж очень любят к нему пристать, но Чимин-то не пальцем деланный. И глупые упреки по типу “ну и ладно, пидор!” никогда его особо не цепляли. Однако сказать, что ему нравится, когда его оценивают за внешним видом, нельзя. — Добрый день. А… — Я здесь, потому что твой неугомонный, вечно волнующийся братец попросил подбросить тебя домой. – будто прочитав его мысли, отвечает ему парень. — Я могу и на автобусе поехать. Не утруждайте себя. – Чимин опустил глаза, закусывая нижнюю губу. Он уже хотел было уйти, но Намджун его остановил. — Прости, Чимин, но не могу же я вот так подвести твоего брата. Ты же для него самое ценное сокровище. – Ким подошёл ближе, аккуратно снимая шлейку рюкзака с плеча. — К тому же ты будто не знаешь какие бесы здесь водятся. — Я здесь вырос… Думаете не могу постоять за себя? — А что? – с интересом спрашивает старший, вскидывая брови. — Ты из того типа, который называют “маленький, да удаленький”? — Я… — Садись. – Ким прерывает его, открывая перед парнем дверь, и по голосу ясно понятно, что это не просьба. Чимин тихо залазит в просторный кожаный салон. Машина будто новенькая: всё аккуратно, дорого. Намджун садится следом за ним, оставляя рюкзак на заднем сидении. Он украдкой смотрит на паренька, пока заводит машину, и просит пристегнуться. — Эта тачка тихонько не ездит, кроха. Ради твоей же безопасности... — Перестаньте называть меня так. Мне не нравится. – говорит Пак, пристегивая ремень. Намджун промолчал, лишь на миг приподняв уголки губ. Он ведь и правда кроха, самый настоящий. Щечки вон какие, чисто как у какой-нибудь миленькой крошки. Но мальчик-то красивый, ничего не скажешь. Даже брат его не сравнится… Волосы точно мягкие, хоть и окрашены в блонд. Глаза светло-карие, и эти его губы пухлые… Они срываются с места, выезжая на главную дорогу. Чимина слишком резко вдавливает в сидение от неожиданности. Единственное, что всплывает у парня сейчас в голове – это вопрос о том, что прячется у этой тачки под капотом? — Извините, а… — Давай на ты. Я не настолько старый. – просит Намджун, на долю секунды перекидывая на младшего взгляд. — Ладно. А сколько стоит эта машина? – заинтересованно спрашивает Чимин, не переставая разглядывать её. — Нравится? – Ким на секунду отвлекается от вида дороги из-за пришедшего уведомления, но быстро выключает телефон. — Д-да. — Дорого, малыш. Очень. Чимин не понимает, от чего его берет некий мандраж. И всегда только возле этого Намджуна... Он-то вообще когда в жизни заикался? В 4 года? Что за нафиг? Возле Кима чувствуешь себя каким-то чересчур уязвимым. Будто можно сделать всё, что он скажет, дай только в глаза посмотреть. Будто ты больше не тот парень, к которому не пристают, зная, как может уложить. Пак хоть и хороший, поможет если надо, здраво и справедливо оценит ситуацию, ещё и рассудит потом (за ним поэтому и полшколы девчонок бегают), но как бы там не было, он и трёхэтажным матом покрыть может, и избить, так что мама не горюй… А в их районе по-другому и нельзя. Нежность нежностью, доброта добротой, а не сможешь постоять за себя – сожрут и даже кости не оставят. Так что новеньких сразу предупреждают, чтобы на Чимина и его дружков не лезли. Ну, а уж если кому что-то не ясно, они на практике расскажут. Но вот тут появляется какой-то Ким Намджун, которого Чимин видит от силы 3-ий раз в жизни, и он что, и правда весь такой нежный и добрый? Чимин сам по себе ведь совсем не такой. Не такой же? И откуда у его брата такие друзья? Он, конечно, знаком, кажется, с половиной этого мира, но вот таких людей… Чимин видит впервые. Его это раздражает, и он старается собраться. Следующую часть дороги они молчат. Чимин время от времени шмыгает носом из-за начавшейся сезонной аллергии, перебирая край пиджака. Киму же кажется абсолютно всё равно, он так спокоен и расслаблен, что кажется, Пака и вовсе в машине нет…Чимин только сейчас подмечает, насколько тот красив. Чётко выраженная линия скул, татуировки на шее, что наверняка продолжаются дальше по телу. Русые уложенные волосы, которые по бокам чуть короче. К тому же этот парень ещё и умудряется вести этого зверя одной рукой, другую держа на окне. Собственно, из-за этого самого открытого окна Чимин сейчас и страдает. Хосок, наверно, поэтому и не хотел, чтобы братец сам домой добирался. Он уже начинает чихать и, переводя красные глаза на Намджуна, старается нормально сказать: — Извините… то есть извини. Не мог бы ты закрыть окно? – сказав, Чимин снова чихает. —У тебя что аллергия? – точно подмечает парень, закрывая это злосчастное стекло. Старший, к слову, уже заметил это, но ждал, когда же эта кроха решится покончить со своими мучениями. — Да. Сезонн-ая, – чих. — Весенняя аллергия. — И ты, зная это, не имеешь при себе лекарств, которые бы тебе помогли? – удивленно спрашивает Ким. — Я уже выпил то, что у меня было… — Тогда заедем ещё в аптеку. – строго говорит Ким. Отчего вообще так печётся о нём? Он ведь мог и не забирать эту крошку со школы, но Хосок был таким занятым, а тут ещё и их ссора с братом. Мог бы на него ещё больше наорать. А Намджуну-то что, помочь другу… пустяки. — У меня есть лекарства дома. Н-не стоит. Правда… – пытаясь убедить парня, говорит Чимин. — Ты думаешь я стану тебя слушать? — У меня нет денег. Я не могу купить их. – снова цепляясь за край пиджака, бормочет Чимин. — У меня есть. Не волнуйся, тебе не нужно будет мне ничего отдавать… — А брату? – перебивает Чимин, внимательно смотря на Намджуна. — И ему тоже. Заехав в ближайшую аптеку, Намджун говорит парню оставаться в машине, а сам заходит в аптеку за лекарствами. В конце концов после двух таблеток Чимину становится легче, и они направляются дальше. Наконец-то доехав, Намджун даёт парню пакет и просит передать брату, приказывая обязательно сделать это сегодня. Чимин уходит и Ким провожает паренька приятной улыбкой, после чего уезжает по делам.***
С началом школы возвращаются и вечно заполненные дни, вычеркивая из времени слово “свобода”. Раньше это порядком печалило Чона, так хотелось веселиться, дурачиться, играть с друзьями. Однако сейчас ему ничего не осталось, разве что смириться. Все-таки так проще… Хоть и грустно порядком. На каникулах он мог оставаться с Тэхёном сколько душе угодно. Они долго болтали… Точнее Тэхён, у него это всё же лучше удаётся, но Чонгук внимательно и заворожённо слушал его. Они смотрели много разных фильмов, Ким изредка что-то печатал и часто ходил к Юнги. Теперь же времени будет совсем мало. К тому же парню придётся добираться от работы к дому, и как бы там не было, не много не мало, а все равно час. Благо, сейчас потеплело и можно на велосипеде ездить, что значительно ускоряет путь. Многие отказываются от работы из-за выпускного класса, но что делать Чонгуку? Он работал всегда до последнего, пока мистер Кан буквально не переставал пускать его в магазин, ссылаясь на то, что он не подготовиться к экзаменам и расстроит не только маму, но и его. К тому же Чонгуку нужны деньги. У Тэхёна началась “всеобщая криза”, как он это назвал. Писать почти что не может, а если и пишет, по его мнению, получается ерунда. Соответственно продавать стихи некому, и основная прибыль не приходит. Юнги начал давать ему больше денег, но и этого недостаточно, учитывая, что Тэхён теперь живёт не один и платит почти за всё он. Чонгук же ему говорил, чтобы Тэхён комнату сдавал как бы в аренду, но парень сказал, что он не желает брать с младшего деньги. Добавляя к своим аргументом и то, что он сам притащил Чонгука в свой дом. Ко всему прочему Тэхён начал отдавать деньги Чону за продукты. Не всю часть, но половину… Так что теперь, кое-как сводя концы с концами, Тэхён уже начал подумывать, не устроиться ли ему лично на работу. Но Чонгук зная то, как Тэхён не любит тяжёлый труд или, к примеру, обслуживать людей, понимал, что это будет для него довольно сложно и выматывающе. Таким людям, как он, вообще всё это противопоказано. У него же душа как струны, если что порвётся, даже понять не успеешь. Ему жить нужно, где-нибудь в тихом провинциальном городке Японии. Он в своей жизни пережил уже столько, что Чонгуку даже и не снилось, и это он ещё всего не знает. О таком думать страшно, а он ещё как-то умудряется жить дальше и смеясь говорить об ужасах своего существования. Тэхён же на самом деле уже жил так, как многие здесь даже не мечтают. Встречался с интересными людьми, кушал в самых дорогих ресторанах Европы, жил себе беззаботно, рисуя картины и выписывая стихи, пока его почту заваливали письма от поклонников и издательств, желающих опубликовать его творчество. Но видимо, чем выше ты летишь, тем больнее падаешь, и вот от перламутровых золотых облаков он снова упал в сточную канаву. Тэхён не жалуется, он жил здесь раньше и никогда этого не забывал, но иногда Чонгук встречается с ним глазами и видит, как на дне спокойного моря плещется никуда не девающийся страх. Страх, что он снова будет нищим, что опустится до уровня людей, которых здесь частенько можно встретить на улице, и их, конечно же, нельзя винить, но Тэхён боится. Боится, что тоже станет зол на весь мир, закроется в себе и больше никогда не впустит никого в своё сердце, он много чего боится. К примеру, что в один день не сможет писать ни стихи, ни даже обычную прозу. Что ему в принципе всё, что интересно, перестанет быть таковым. А ещё, как бы иронично не было… он ужасно боится потерять память. Поэтому это самое время “всеобщей кризы” для него очень щепетильное. Он буквально ходит весь как на иголках, не зная куда себя деть. Пишет что-то и тут же перечитывает, разорванная скомканная бумага летит в урну с мусором; он сидит, зарываясь длинными пальцами в кудри, потирая голову от непонятной боли в висках; потом он сдаётся, начинает думать где взять деньги, выкуривая сигарету за сигаретой, измеряя комнату несколько раз длинными шагами. И так снова и снова. Просто чёртов замкнутый круг. И вот Чонгук сидит и чувствует, как с каждым днём что-то в Тэхёне меняется, как крушится на маленькие частички, которые Тэхён тихонько подбирает и прячет в кармашек, чтобы никто не заметил. И думает как ему помочь. Поэтому сейчас Чонгук стремительно направляется на работу и собирается просить у мистера Кана немного дополнительной работёнки. Всё, только бы Тэхён не боялся. Всё, только бы увидеть в его глазах спокойствие.***
Чонгук возвращается домой ближе к одиннадцати. Он заходит внутрь, тяжело вздыхая, и садится прямо на пол, когда снимает свои изношенные кеды. Некоторое время он сидит так, смотря на свет, выливающийся из гостиной. Он, как обычно, горит только там, тёплыми пальцами добираясь до коридора. В квартире совсем-совсем тихо, будто никого и нет. Чонгук, наконец-то поднявшись, бесшумно заходит в комнату. Его встречает самая любимая картина, которая только могла быть, ведь с Тэхёном всегда так – спокойно, тихо и комфортно. На небольшом столике возле дивана расположилась печатная машинка, какие-то бумаги и несколько рукописей, которые так любит писать Тэхён. Конечно же стакан с виски и пачка его терпких сигарет. Ким как-то проговорился, что ему так легче писать. На большом диване, где и сидит сам парень, у кого на руках расположился рыжий комок, лежит очередная книга, которую Тэхён уже дочитывает. Его голова спокойно покоилась на спинке дивана, а грудь легко вздымалась вверх. Он ездил сегодня к морю. Снова. Чонгук сделал вывод, что каждый раз, когда старшему плохо, неспокойно или тревожно он отчего-то рвётся именно туда. Будто там есть тот, кто может рассказать ему что же делать. Будто само море может его спасти. Поэт так и остался в том, в чём Чонгук ещё мельком застал его с утра: чёрная водолазка, поверх которой ранее был кардиган, который теперь спокойно покоился в прихожей, и темно-серые брюки. На море явно было прохладнее из-за ветра, но Тэхёна холод никогда особо и не волновал. Чон улыбнулся уголком губ и прошёл в комнату. — Спишь? – тихо спрашивает он, присаживаясь возле Кима. — Нет. – бормочет Тэхён тяжело вздохнув. — Я закончил несколько стихов и, наверное, этого будет достаточно. Так как я уже несколько минут пытаюсь что-то придумать, но совсем ничего не получается… – он переводит взгляд на Чонгука. — Как там первый день в школе? Не устал? — Да нормально. Ни чё нового. Чимин, правда, сегодня был чуть расстроен. Хосок, блять, сказал, что, если тот не будет хорошо учиться, не позволит ему работать. А тот чувствует вину, что виснет на шее у брата и грызёт себя, что не может ему помогать. – спокойной рассказывает младший, откидываясь на спинку дивана. — Как по мне Хосок и сам отлично справляется. Всегда справлялся… Да и Чимин не глупый парень, сможет справиться и с тем, и с другим. — Я ему то же самое сказал. Но этот Чим, знаешь, если придумает себе что-то – фиг переубедишь. – Чонгук осмотрел бумажки, лежащие на столе, и остановился на одной из них. — Можешь прочесть? — О, нет, Чонгук. Знаешь, Кафка говорил: «Высказанная вслух мысль сразу же и окончательно теряет значение; записанная, она тоже всегда его теряет, зато иной раз обретает новый смысл.» И я с ним согласен... Но порой бывают мысли, которые даже на бумаге не обретают ничего и сравнить их можно только с тем, как если бы я прокричал их на центральной улице Сеула. Меня бы услышали, но всем бы было всё равно, и никто бы не слушал. Так что… Это не то, что можно произносить вслух, пусть лучше останется в моей голове и имеет хоть какое-то значение. – со скривлённым будто от ужасно кислого лимона лицом ответил писатель. — И вообще забери это от моих глаз… А хочешь вообще выкинь. — Тогда прочти то, что можно. Мне так хочется послушать твой голос. – как-то абсолютно спокойно ответил Чонгук, подбирая листок и быстро пробегая глазами по нему. Конечно, Чонгук не выкинет. Он вообще порой собирал смятые бумажки по полу, выравнивал и складывал в свой альбом с фотографиями. Потому что для него слова Тэхёна всегда имели смысл, они всегда были прекрасными. Поэт порой замечал это, но ничего не говорил. Эти листки не попадались ему на глаза и это радовало. Тэхён усмехнулся и потянулся за небольшой рукописью. На одной из страниц лежала красная бархатная лента – закладка. Он сделал глоток виски, чуть прочистив горло, и начал своим тихим басистым голосом: — “Этот город был выжжен огнём, всё в нём стремилось к этой жажде тепла. Дрожа от нелепых громких слов и слухов, ты не верил собственным словам”. Чонгук устал. В школе он то и дело не мог ни на чём сосредоточиться из-за того, что толком и не спал. На работе припёрся какой-то бухой мудила, которого пришлось буквально выталкивать из магазина. Ещё ему пришлось таскать ящики овощей на склад, что тоже нелегко. Чонгуку не привыкать, но почему-то сегодня это особенно тяжко. Он не будет говорить об этом Тэхёну. Конечно нет. Он же не хочет, чтобы тот волновался. И совсем не желает видеть в его и без того уставших медовых... лесных глазах грусть. Так что лучшим способом привести себя в чувство... хотя бы какое-то, и отдохнуть –будет послушать как Тэхён читает собственные стихи, слышать, как дрожит его голос, когда вдруг попадают под язык слишком личные слова. Видеть, как улыбка мягко касается губ, когда стих вдруг начинается с чего-то до трепета важного ему. Чонгук живёт этим образом. Дышит и насыщается им. И он любит как Тэхён вдруг прерывается, извиняясь, и начинает быстро выводить слова на бумаге. К вечеру погода стала прохладнее и открытые двери балкона были совсем не кстати, но никого из них это ничуть не смущало. Комнату всё также освещал мягкий тёплый свет одного торшера, не позволяя темноте ночи поглотить их, но и не давая ей оставить. Тао ушёл в другую комнату, оставив парней наедине. Чонгук тянется к сигаретам, лежащим на столике, и понимает, что не может найти зажигалку, тогда Тэхён спокойно отрывается от бумаги и достаёт её из кармана, освещая маленьким лучиком огонька их лица. Подносит к сигарете, которую Чонгук уже зажал между губ. Если честно, ему всегда кажется такие моменты слишком интимными, и именно в эти моменты… Тэхён аккуратно касается его подбородка, поворачивая голову Чона к себе. Шепчет в самые губы: “Выдохни”. Слишком. Что это, чёрт возьми? Чонгук выдыхает, не отрывая глаз от его губ. Слишком. Близко. Тэхён втягивает сизый дым и, как и Чонгук, не отводя глаз от его уст, медленно оттягивает нижнюю вниз. Чону кажется, что стук его сердца можно услышать даже за 1000 километров от них, он судорожно делает ещё одну затяжку, пока Тэхён, вглядывающийся в его глаза, шёпотом спрашивает: — Я же пожалею потом, да? — Скорее всего да… – Чонгук еле держится, сплетает их пальцы и чувствует весь жар, исходящий от соседнего тела. В отличии от Тэхёна, у него какие никакие, а чувства и, если честно, ему иногда очень сложно держать себя в руках возле этого парня. Но может чувства не только у него? — К черту. – выпаливает Ким и впивается в чужие губы, будто ждал этого момента уже слишком долго. Парень хоть и вцепился жадным собственническим поцелуем в чужие губы, но целовать по-другому как нежно, мягко… тягуче сладко, он не умел. Язык Чонгука мягко проталкивается в чужой рот, исследуя его, совсем не спеша, зная, что сегодня можно без разрешения вторгнуться и командовать там. Он касается чужого языка, нежно сплетая их, и углубляя поцелуй. Тэхён отстраняется, стараясь перевести дыхание, насытиться кислородом, которого предательских не хватает. Легкие прожигает огнём, а сердце, что зашлось в бешеном ритме, кажется, вот-вот вырвется из клетки в виде льда и камня. Поэту приятно. До покалывания в пальцах и разноцветных бликов перед глазами. Чонгук чувствует слишком незаметную дрожь тела Техёна и откидывает его книгу на стол, а сигарету в пепельницу, еле успев затушить её, укладывается на диван, быстро потянув того за собой. Он смотрит на большие, поражённые чем-то, глаза Кима, в которых над океаном рассеялись фейерверки. — Ещё не жалеешь? – спрашивает Чонгук, когда Тэхён моститься под боком и укладывает свою макушку на его плечо. — Мне кажется, – от чего-то тянет Тэхён, — я не уверен, но… я думаю ты мне нравишься. – Чонгуку кажется, что Тэхён чуть сжимается от этих слов, поэтому тот крепче обнимает его. — И это даже не алкоголь. Но похоже в этом моя беда.* — Ты же не из тех людей, кто станет раскидываться такими словами… Почему ты говоришь это? — Потому что я думал об этом уже сотню раз и девяносто девять раз был уверен. Но “нравишься”, не значит “люблю”, Чонгук~а. – Тэхён поднимается на локтях и заглядывает в глаза напротив. Мнётся и не знает стоит ли говорить. — И знаешь, с тобой мне от чего-то вспоминаются все стихи, которые когда-либо трогали меня... — Хочешь сказать, что это не звучит как “я тебя люблю.”? – с легкой усмешкой. — Нет. – нет, чёрт возьми. Потому что это звучит больше, — Что… – нечленораздельно бубнит парень. Если честно, можно подумать, что он вот-вот потеряет сознание. Но его можно понять. В конце концов он никогда не признавался в своих чувствах, ему вообще не свойственно влюбляться слишком быстро и уж тем более разбираться в собственных чувствах. Это в него всё время влюблялись, ему всегда признавались, а Тэхён лишь покусывал губы и отказывал, объясняя это тем, что он не может быть с плохо знакомыми людьми и отдавать им любовь взамен не сможет и, зная как это порой неприятно людям, не хотел строить ложных надежд. В его жизни было два счастливчика, но и им пришлось постараться, чтобы заполучить сердце этого юноши. К слову, он совсем не помнит, когда в последний раз так смущался или вёл себя как какой-то неопытный юноша, у которого начались первые отношения. У него же не первые, так что это с ним? Тем более он даже в предыдущих отношениях редко был таким. Хотя к чему тут предыдущие. Это же не те люди и уже не тот Тэхён, и вообще… — Ммм? Что говоришь? – переспрашивает Чон, и Тэхён тут же ложится обратно, пряча горящее лицо в изгибе меж плечом и шеей Чонгука. — Что ты думаешь насчёт этого? Ты что-то чувствуешь… ко мне? — Думаю, ты мне больше, чем “нравишься”, но чуть меньше, чем “люблю”. – на деле это признание Тэхёна волнует парня куда больше, чем может показаться. И на долю секунды в его глазах загорелись огоньки и тут же были спрятаны непоколебимостью. — И, если честно, я ужасно устал и вот-вот усну, но я очень рад этому. – Чонгук зарывается носом в мягкие волосы и оковывает Тэхёна “кольцом” рук. И шёпотом, так чтобы больше никто-никто не услышал. — Очень… “Очень.” — Почему я чувствую себя глупым влюблённым подростком. Кому из нас вообще 17? – бубнит Тэхён. На самом деле ему тоже очень хочется спать, но он держится. Из последних сил держится, чтобы не зарыдать… и не уснуть, конечно. — Не знаю, Тэ. Не знаю… Парни молча лежали в обнимку, согревая друг друга. Тэхён водил пальцем по груди Чонгука, вырисовывая какие-то узоры, в то время как он сам уже был одной ногой в царстве Морфея. Сон Тэхёна с каждой секундой будто всё больше отходил от него, и он всё больше погружался в собственные мысли и воспоминания. Чонгук третий парень, который зацепил Тэхёна в романтическом плане. И первый, кому Тэхён признался сам. Он и не планировал делать это так скоро, сам же осознал, что не ровно дышит к Чону, только недели две назад. Думал походит ещё, подумает… Но что бродить вокруг да около, когда он весь вот такой живёт с тобой в одной квартире, спит в одной кровати. Парень, который умеет готовить, убираться, знает как помочь или поддержать; тот, кто умеет слушать; тот, кто заботлив и мил, не смотря на место жительства и самую “темную” часть района. Чонгук, который не похож ни на одного парня до него и которому, кажется, совсем далеко до некоторых, но Чонгук, который так по-своему особенный. С этим своим пристрастием к играм, фотографиям, и кажется, к тэхёновому голосу тоже. И этот список можно продолжать и продолжать… Но главное в этом всём то, что Чон не схож с парнями этого района. Да, он матерится, не читает книги и не расскажет Тэхёну историю каждой картины Лувра. Да, у него нет много денег и вообще он школьник, который может работать разве что на подработке, но этот парень... Он не из тех, кто может просто взять и ударить тебя даже “по-братски”, он не из тех, кто будет напиваться в хлам даже на вечеринке, где это сделают все, и скорее будет тем, кто будет контролировать, чтобы всё и все были в порядке. Тэхёну всегда нравилось узнавать новых людей, ведь некоторые могут сочетать в себе столько всего, что никто бы в этом мире даже не додумался бы. Знать столько всего, что тебе даже и не снилось… И пусть ему всю жизнь нравились мужчины старше его, статнее и умнее, Чон Чонгук может оказаться единственным исключением. — Чонгук~а. Ты спишь? – спрашивает Ким шёпотом, прислушиваясь к ровному размеренному дыханию над ухом. И когда ответа не следует, он аккуратно поднимается, уже собираясь выползти с дивана, как на него ложится большая тёплая рука и в тишине квартире звучит слишком громко чонгуковое хриплое: — Ты куда? — Ты просто начал засыпать, и я решил сходить за пледом. – объяснил Тэхён, не в силах оторвать глаз от губ Чонгука. — Идём в кровать. Тут фиг выспишься. – констатирует факт Чонгук и быстро поднимается, смазано поцеловав Тэхёна. — Угу. – с медленно багровеющими щеками. Будто и впрямь… вновь 17.***
Неделя быстро подошла к концу, оставляя за собой однотипные будни. Пятница – последний день перед выходными, и вот Чонгук сможет поваляться с Тэ в кровати, отдохнуть и выспаться. Вторая неделя школы заканчивается, а Чонгук уже потерял любое желания ходить в неё. Он и раньше делал это через “не хочу”, чтобы не доставлять маме проблемы. К тому же куда бы он делся? Дома с отцом оставаться желания никогда не было, а шляться по району весь день, скрываясь от знакомых… Чонгуку никогда не нравилось. И конечно же, он бы мог забить на это и просто спокойно прогуливать школу, как это делают всё, в конце концов пойти в другую часть района, где его банально бы никто не знал... Но Чон числился на ряду тех редких прилежных учеников, которые старались присутствовать всегда. И, наверное, именно это играло большую роль, ведь он просто не хотел портить репутацию. Но теперь план немного изменился. Он живет с Тэхёном и оставаться дома хочется куда чаще. Особенно после тэхёнового, так называемого, признания, особенно если младший знает, что Тэхён будет дома весь день. С Кимом приятно быть наедине, в компании... всегда. Он каждый раз сможет найти тему для разговоров, даже если кажется, что они просто исчерпались. Он делает самый вкусный кофе и чай на целой планете и у него чудесно получается печь булочки. Даже сам Чонгук, который готовит в разы лучше его, не может повторить за ним. Он, не осознавая, создает возле себя теплую и до мурашек комфортную ауру. Тэхён удивительный... И Чонгуку правда бы хотелось проводить с ним как можно больше времени, ведь он уверен в том, что за его загадочной поэтичной личностью прячется ещё столько всего, чего следует разгадать, что это просто не может не манить юношу. К тому же после признания Тэхён особо не показывал, что что-то изменилось, будто бы ещё сам не осознал или не признался себе. Только изредка, когда Чонгук уходил раньше него, он останавливал парня, выбегая из спальни или гостиной и быстро чмокнув в щеку, поправлял пиджак и отправлял на учебу. А ещё иногда делал ужин, хотя особо готовить не любил. Ну, и обнимал перед сном… А так ничего такого. Никакие глубоких медовых поцелуев и секса, которого так жаждал Чон. Однако он старался держать себя в руках и не спешить в развитии их отношений, дабы не разорвать и без того тонкую ниточку, что только-только проявлялась между ними. Хотя Чонгук уже сейчас готов был поклясться, что Тэхён его судьба и, наверное, если бы у него спросили, он бы уверенно ответил, что слышал звук колокольчиков в первую их встречу, даже несмотря на то, что это был обычный звон в ушах из-за потери сознания. С Тэхёном было хорошо, скорее неприятно без него. Кажется, будто ранним зимним утром у тебя отняли тёплое одеяло, скинули с кровати и заставили куда-то идти. К примеру, в школу... Вот Чонгуку и не хочется отдавать это чудесное теплое одеяло в лице Ким Тэхёна и покидать его, оставляя буквально на весь день. Он вообще считает, что видятся они нормально около 5 раз в неделю: когда Чонгук успевает прийти раньше домой, когда Тэхён просыпается позже или ложится когда придёт Чонгук, ну и на выходных, конечно же. В другое время Чонгук застаёт Кима спящим, но это всяко лучше, чем обнаружить под своим боком пустоту. Вот сегодня, к примеру, младшему повезло, и он смог застать Кима в кровати, когда проснулся. Чонгук уже был полностью готов и почти приготовил завтрак, а Тэхён только вышел из ванны и на кухню зашёл с полузакрытыми глазами. Его пушистые волосы были растрепаны, и сам он был немного уставшим. Всю неделю он просыпался рано утром, ехал на море, потом к Юнги. Порой сразу шёл к нему, и они долго засиживались за работой. — Доброе утро. – прохрипел Тэхён, искренне желая только спать. — Доброе, Тэ. Садись, я приготовил твои любимые блинчики. – с улыбкой говорит Чон и обнимает сонного Тэхёна, целуя в шею, пока тот набирает воду в стеклянный стакан. — Спасибо, Чонгук~а. Но я не очень хочу. Оставь, я потом съем. И так уже почти две недели. Чонгук волнуется. Потому что Тэхён исхудал и всегда выглядит уставшим. На все предложения покушать Чон слушает одни и те же отговорки: «я обещал Юнги, что позавтракаю с ним», «я сегодня поеду в город, зайду там в кафе», «у меня нет времени, прости» и тд. Чонгук порядком устал и понимает, что за всё последнее время Тэхён покушал с ним только один раз. И он не может быть уверен, точнее он почему-то совсем не уверен, что Тэхён кушает хорошо. — Тебе не нравится то, что я готовлю? – вдруг выпаливает он. — Что? – одними губами произносит парень. Тэхён проспал, у него чертовски болит голова, и он вовсе не здесь. — Мне нрав… — Если нравится, почему никогда не кушаешь со мной? – перебивает Чонгук. — Ты думаешь я не вижу что происходит? Ты же почти не ешь! — Я ем… у Юнги. – спокойно, даже как-то чересчур флегматично, говорит Тэхён. — М, у Юнги. Конечно… – сердито бубнит младший. — Почему ты злишься? — Потому что я волнуюсь! Ты всё время то и дело оставляешь еду мне. Порой мне кажется, что ты кроме как виски, водой и сигаретами больше ничем не питаешься… Ты даже кофе перестал пить! – громко тараторил Чон, активно пытаясь объяснить Тэхёну весь его страх. — Не кричи. – почти что шёпотом просит старший, тяжело вздохнув. — Да я не могу! – Чонгук горит внутри. Одной искры хватает для огромного взрыва, если эмоции скрываются и умалчиваются. — Ну так постарайся. – выходит как-то слишком надломлено и холодно. Тэхён сильно сдавливает пальцами переносицу, что начала нещадно ныть. — Сегодня ужинать будем вместе. – уже более спокойно говорит Чон и направляется к выходу. Тэхён медленно сползает на пол и так и сидит, уставившись усталым взглядом в потолок. Ну и как ему, чёрт подери, объяснить? Насколько, чёрт возьми, это глупо?..***
Чимин уже обувался, как вдруг из спальни спустился Хосок. Вначале он прошёл мимо, а потом поняв, что Чимин обувается, вернулся и уставился на парня сонным, ничего не понимающим взглядом. — Ты куда это? – спросил он, сводя брови на лбу. — Как куда? – удивленно переспросил младший. —В школу. — Сам? — Что за глупые вопросы с самого утра, Чон Хосок? – с насмешкой спросил Пак. — Ну да, сам. – вообще-то нет. Чимина за поворотом дома ждёт Намджун. — В школу просто пораньше нужно прийти. Учитель попросил помочь. — А чего мне не сказал? Я бы проснулся пораньше, подвёз тебя… — Да я как-то забыл. — Ладно, иди, а то ещё на автобус опоздаешь. Таблетки взял? – уже вдогонку спрашивает брата, на что в ответ прилетает громкое «да!». Чимин уже несколько раз приходил и уходил в школу сам… И Хосоку совсем не спокойно, потому что шепчет что-то в нём, что не сам он ездит. Аллергия у Чимина жуткая, он порой даже на улицу выходить лишний раз не хочет, а здесь сам в школу, из школы… Странно это. Хосок некоторое время стоит в коридоре, смотрит на темную входную дверь, а затем быстро обувается и тихо выходит за братом, быстро пробегая лестничные пролёты. Не так давно парни поссорились из-за того, что Чимин гулял с Намджуном. Чон предупреждал его ещё после того раза, как он его впервые подвёз домой, что водиться с этим человеком не нужно. Но тот не послушался и Киму снова удосужилась честь повстречаться с Чимином. Это, конечно же, ужасно волновало и злило старшего. И зная брата, что-то в его сердце неистово орало о том, что это повторится. Чон спокойно шёл за братом, который по маршруту вполне отправлялся на автобус, вот только за углом стояла чёрная знакомая машина. На лице Чона вмиг вырисовались скулы, а пальцы до хруста поджались в крепко сжатые кулаки. Он делает глубокий вдох и быстрым шагом направляется к брату. — Конечно… – шёпотом вырвалось из губ и Хосок, остановившись не так далеко, крикнул: — Чимин! Это ты так сам идёшь, да?! Чимин застыл на месте, его ноги приросли к земле и он не мог сделать и шагу. А обернутся ему не давал скорее инстинкт самосохранения, нежели страх. Голос старшего звучал как гром среди ясного неба, он окатил Пака огромной волной, нагоняя на тело табун мурашек. От этого у младшего тут же расширились глаза и он, поджав губы, наконец-то взял себя в руки. — Х-хось, я-я объясню. – залепетал парень, увидев ужасно рассерженного брата, что стремительно приблизился к нему. Он не успел даже толком дойти к машине, как появился брат. — Нечего здесь объяснять! Живо домой! — Но… — Чимин! – рассерженно повторил старший. Если бы у Чимина были ушки и хвостик, он бы сейчас точно их поджал, выглядел как маленький нашкодивший котёнок. Пока Пак отошёл подальше, Хосок с бешенством открыл дверь автомобиля и, смотря в самые глаза Намджуну, процедил сквозь зубы: — Сука, если ты ещё раз к нему пристанешь… я, блять, за себя не ручаюсь. — Конечно, Хосок~а. Только объясняй своему братику лучше, почему он не может общаться с твоими друзьями. – с ехидной улыбкой ответил Ким, абсолютно спокойно и в некоторой степени даже безразлично. — Друзьями? – Хосок смеётся и, громко хлопнув дверью, направляется к Чимину. — Врагу таких друзей не пожелаешь… Дорогу к дому они провели молча. Чимин шёл впереди, изредка покидывая виноватый взгляд на Хосока. Когда они зашли в квартиру, Чимин боялся даже слово проронить, сильно закусывая пухлые губы. А глаза совсем не свойственно уже на мокром месте... Пак не боится Хосока, но в гневе он страшен, даже если и не кричит почти никогда. Чимину и не помнится, чтобы тот когда-нибудь бил его при ссорах, но угомонить сковавший его тело страх было тяжело. — Я что тебе говорил? – холодно до дрожи спрашивает Чон. — Ч-чтобы я с ним не таскался… – мямлит Чимин, и из губ вырывается первый всхлип. Слишком громко. Хосоку по сердцу ножом рубят. Он не смотрит, но если бы стоял к брату лицом, уже бы прижимал к себе и извинялся. — Вот именно. А ты что? Думаешь я просто так это говорил или как? – вскрикивает Хосок, оборачиваясь к брату. — Он опасен, Чимин! — Извини. – парень закрывает лицо маленькими ладошками, пока его плечи дрожат. — Чимин, я прошу тебя, чтобы это было в последний раз. – уже спокойнее говорит старший, собираясь уйти в комнату. — Но почему я не могу? Он же т-твой друг. — Да какой он в пизду мне друг?! – кричит Чон, разворачиваясь к Чимину. — Он никогда не был, и не будет им! А Пак начинает рыдать ещё сильнее, не в силах сдержать свои чувства. Он ненавидит, когда ему запрещают, толком не объяснив почему нельзя. Ненавидит, когда кричат, а Хосок почему-то с цепи сорвался. Вечно спокойный, даже в самых критичных ситуациях, вдруг орёт во все горло… Чимин ненавидит чувствовать себя слабым, но с Хосоком по-другому не умеет, с ним он «маленький Чим-Чим». Хосок приближается к нему в два шага и крепко обнимает. — Просто поверь, что ты не знаешь его так, как знаю я. “Он так мил и добр со мной. Что же такого он может сделать?” – так и остаётся неозвученным. — Извини за то, что накричал, Чим-Чим. – Чон тихонько гладит младшего по волосам, касаясь невесомым поцелуем макушки. — Ничего. — Я сейчас быстро соберусь и отвезу тебя, ладно? – смотря на брата всё ещё виноватым взглядом, спрашивает Хосок, держа его лицо в руках и вытирая большим пальцем слёзы. — Хорошо. – остаётся совсем тихим.***
Очередной день в школе пролетел довольно быстро. Сегодня, если честно, было немного скучновато, никто особо не чудил и Чонгук почти весь день пролежал на парте, смотря в окно, изредка что-то записывая. Сакура уже начала цвести, украшая розовыми цветами всё возможное. Чонгук любил это время. Ужасно любил, если честно. В эти дни ему всегда хотелось взять кого-нибудь и поехать в центр Сеула. Чтобы прогуляться возле реки и долго бродить под цветущими деревьями. Мама редко могла это делать, Чимин со своей аллергией лишь извинялся перед Чонгуком, а больше и некому. После уроков как обычно – кто куда. Чимин направлялся к выходу. После утреннего инцидента настроение было совсем не кстати. Ему было интересно, что же такого мог натворить Намджун, если Хосок так противится тому, чтобы они хоть как-то контактировали. Да и на парня посмотри, разве скажешь, что плохой? Просто статный взрослый мужчина, делов то… — Чего нос повесил, кроха? – раздаётся знакомый голос сбоку. Блуждая в своих мыслях, Чимин даже не заметил, как Намджун к нему подошёл. — Что ты здесь делаешь? – спрашивает Чимин, останавливаясь и вылупив шокированные глаза-блюдца на мужчину. — Ммм, пришёл поболтать с моим любимым учеником? — Ты с ума сошёл? Хосок скоро приедет за мной, что если он тебя увидит? — Боишься? – с улыбкой спрашивает Ким. Он какой-то слишком спокойный для того, кому с утра угрожали, думает Чимин. — Хосок запретил мне с тобой общаться. – объясняет Пак, продолжая направляться к нужному месту. — Это не приведёт ни к чему хорошему… — Кроха, а ты знал, что так волноваться очень вредит юному организму? — Да кто здесь волнуется?! – резко остановившись, кричит Чимин на идущего позади Кима, что тот даже слегка опешил от такой реакции. — Ты просто не понимаешь, что мой брат может вычудить, если мы продолжим общаться! — Я могу представить. – со спокойной улыбкой говорит Намджун, внимательно всматриваясь в глаза парнишки. — Нет, судя по тому, как ты себя ведёшь. – уже тише отвечает парень, разворачиваясь, чтобы продолжить путь. — Просто я не боюсь его вот и всё. И ты не бойся. К тому же, – Намджун останавливает Чимина, аккуратно беря за запястье. — Ему необязательно знать, что мы общаемся. — Но что, если он вновь узнаёт об этом? – Чимина уже порядком начинает раздражать это всё. — У этого района глаза и уши везде, если ты вдруг не знаешь… — Да, но везде есть так называемые “неприкосновенные особы”, Чимин~и. Между ними виснет долгая пауза. Чимин не знает. Ему правда нравится общаться с Намджуном, тот ужасно умный и может рассказать Чимину столько всего, что тому даже и не снилось. Он даже объяснял младшему некоторые школьные темы, которые им только стоило пройти. К тому же он вежливый и аккуратный, что не скажешь о многих здешних парнях. И Чимина, что вырос в других условиях, порой это дико раздражало. Но вряд ли бы Хосок лез в его отношения с кем-то без особой на то причины. Но есть ли эта причина на самом деле? Что если Хосок просто невзлюбил Кима за что-то, а теперь и Чимину запрещает с ним общаться? Что если они просто плохо знакомы и у Хосока сложилось неверное первое впечатление? Или может о Намджуне ходят лживые паршивые слухи? — Так что? Встретимся завтра? – спрашивает Намджун. — Я знаю местечко, где о нас вряд ли кто-то узнаёт. — Ладно. Но только если ты купишь мне тот ванильный торт… Намджун смеётся и соглашается. Его сильно заинтересовал этот малец. Он красив, умён не по годам, так ещё и с характером оказывается. Ким то думал, что он какой-то светлый, ранимый мальчишка, которого ударь, и он побежит жаловаться братику, однако не тут-то было. Он как-то приехал за ним после школы и увидел, как того какие-то новенькие зацепили. Видно, как и он сам, недооценили. Чимин тогда таких пиздюлей им выписал, что те только и могли, что умолять больше их не трогать и долго извиняться. А потом он как ни в чём не бывало, с самой светлой улыбкой, которую когда-либо видел парень, залез к нему в машину. Намджун тогда диву дал. Но признаться честно, ему понравилось. Так что теперь он смотрит на убегающего парнишку и растягивает губы в улыбке. Кажется, мышонок попался в лапы тигра.***
Чонгуку сегодня, к его же счастью, не нужно было на работу, и он просто заскочил в магазин, чтобы купить нужные продукты. Тэхён ему как-то рассказывал, что бывал во Франции и пробовал там очень вкусную пасту. Он даже пробовал приготовить её, но у него так и не получилось. Чонгук тогда весь интернет перерыл, чтобы найти её рецепт. И нашёл ведь! Если Тэхён не хочет кушать то, что он готовил до этого, то Чону нужно сделать что-то особенное, от чего парень не сможет отказаться. Чонгук быстро добрался домой и очень хотел верить в то, что успеет сделать нужное до прихода Тэхёна. Парня как минимум не было дома, что уже радовало. — Так… Операция “Романтический ужин или спасения ТэТэ” начинается. – пробубнил парень. Чонгук быстренько принялся за готовку. Рецепт был совсем не сложным для него и всё шло как по маслу. Пока нужное готовилось, он протер стол и даже нарыл в шкафу скатерть. Понятия не имел зачем Тэхёну скатерть, потому что у него не было большого стола для еды, но сейчас его не особо это и волновало. Чон уже почти закончил, оставались небольшие штрихи в виде свечей и красивой презентации этой самой пасты. Но парень услышал, как в дверях провернулся ключ, и он тут же поспешил в коридор, чуть не валясь с ног по дороге. — Привет. – глупая улыбка, чуть взъерошенные волосы и ужасно вкусный, и кажется… знакомый запах? — Здравствуй. – Тэхён не понимает, к чему это Чонгук вот так вылетел из кухни и встал прямо у прохода, совсем позабыв об обещанном ужине, недоверчиво уставился на его фигуру. — Ты… ты бы не мог не заходить сюда некоторое время, пока я тебя не позову? — Ладно. – Тэхён всё ещё не понимает что такое, берёт свою сумку и спокойно идёт в комнату. — Не так это должно было быть. – тяжело вздыхает Чон, опираясь лбом в стену. — Что? – из комнаты выглядывает Тэхён, и Чонгук, как ошпаренный, выпрямляется. — Я не услышал… — Да ничего-ничего. Иди, Тэ. Спустя пятнадцать минут возни Чонгук быстро залетает в ванну, поправляя волосы и одежду. Он хотя бы не снимал форму, и белая рубашка с брюками наверняка будет хорошо сочетаться со всей этой атмосферой. Чонгук становится напротив двери в комнату и, глубоко вздохнув, тихонько стучится. За дверью слышится тэхёновое негромкое “да?”, и парень открывает дверь. — Bonjour. Puis-je vous inviter à dîner?* – спокойно спрашивает Чонгук, стоя в проёме дверей и обворожительно улыбаясь. Тэхён сначала виснет и не понимает, но потом его как будто по голове ударяют молотком, и он быстро тараторит: — Oui, Oui bien sûr.* Чонгук аккуратно берет его руку и направляется на кухню. Он выключил основной свет, оставляя лишь торшер в гостиной и те самые свечи. — С каких пор ты говоришь на французском? Даже выговорил почти правильно. – интересуется Тэхён. — Пришлось подучить парочку фраз для тебя. Чонгук заходит первым, закрывая собой происходящее, и когда он садится за стол, перед глазами Кима открывается вид на всё. Тот замирает, не в состоянии даже пошевелиться. Аккуратно накрытый стол, свечи, два бокала для вина и оно... Конечно же – его любимое. И что это? — Паста? – еле шевеля языком, спрашивает Тэхён. — Та самая паста? — Да. Не знаю, получилось ли у меня сделать её вкус таким же, как ту, которую кушал ты, но я… Чонгук резко замолкает, лишь взглянув на Тэхёна. Он… плачет? Серьезно плачет? — Боже мой. Тэ-Тэ, ты чего? – Чонгук подрывается с места, в секунду становясь возле Тэхёна. — Всё хорошо? А парень молчит, вытирая слёзы руками, не в силах остановиться. Чонгук молча прижимает его к себе и гладит по волосам, стараясь успокоить. Что за реакция такая? Чонгук ни за что в жизни не поверит, что никто до этого не делал для Тэхёна подобных вещей. Так в чём же дело? — Я-я так х-хотел эту пасту. – выдыхает Тэхён, снова содрогаясь в приступе слёз. — Я же не смогу отдать тебе деньги… у меня почти нет. – и снова истошный всхлип. — Ох, Тэ, что же ты такое говоришь? Зачем мне отдавать деньги? Я просто хотел тебя порадовать, сделать тебе подарок. — Я не смогу её съесть. – задыхаясь и громко всхлипывая, говорит Тэхён. — Почему это? – не понимает Чон, сводя брови к переносице. — Я не смогу п-потом купить нам еды! — Тэ, ну перестань... Я как бы на работу хожу и у меня есть деньги. Нам абсолютно точно хватит… Прорвёмся. – пытается успокоить того младший, крепче прижимая к себе. Некоторое время Тэхён всё ещё плачет, пытаясь успокоить внутренней страх и тревогу за будущее. Он никогда не забудет то время, когда пришлось буквально выживать из-за того, что он не мог достать нужное количество денег на проживание. А потом случилось чудо. Юнги становится известным и по совместительству зарабатывает невероятное количества денег, помогая младшему. Тэхён всегда был очень важен для Юнги и, конечно же, первыми, кого он порадовал новостью о том, что теперь они “Чёрт побери, богаты!” стали Тэхён и Хосок. Тэхён считал это время почти лучшим в своей жизни. Или может ему так казалось из-за того, что предыдущие несколько лет были просто помойной ямой, из которой бедный парень никак не мог выбраться. Сейчас по нему почти и не скажешь, но Тэхён в своей жизни видел не много не мало, а врагу не пожелаешь. — Ты из-за этого не кушал? Типа деньги экономишь? Тэхён молчал, стараясь остановить эту, по его мнению, глупую истерию, нервно кусая щеку внутри. Для него это было тяжело – не чувствовать финансовую опору, при этом видя, как она уверенно утекает меж твоих пальцев. С появлением Чонгука в его жизни на него навалилось слишком много всего. Тэхён понимал, что он старше, умнее, опытнее, и ему не хотелось выглядеть слабым в глазах парня. И он даже задумался, не послать бы его, выгнав с дома, а потом просто свалить куда-нибудь и никогда больше не видеть. Но Тэхён привязывался к людям слишком быстро, он просто не мог выкинуть осиротевшего юнца за дверь, как какую-то никому не нужную дворняжку. Он как минимум считал это не этично... Поговорить. С Чонгуком нужно было поговорить. И это было не страшно, ведь это было то, в чём Ким по праву мог называть себя специалистом. Но шёл день за днём и Тэхёну всё больше становилось не по себе. В конце концов, он был из тех, кто справлялся со своими проблемами самостоятельно. Даже если он знал, что в некоторых случаях это не приводит ни к чему хорошему. — Тэ? – снова напомнил о себе Чонгук. — Да... – шепотом отвечает тот. — Извини... Я-я знаю, что должен был с тобой поговорить. — Должен был. – Чонгук обхватил его лицо двумя руками, аккуратно вытирая с щёк слёзы. — Но и я мог подумать, что тебе может быть сложно. Ты не показывал, что тебе трудно, и от этого я решил, что у тебя достаточно денег, чтобы обеспечить нас. В конце концов, я даже не плачу тебе за аренду. Ты же буквально вытягиваешь всё сам… Смотреть вот так ему в глаза – было чем-то интимным. Чем-то только для них. Каждый раз Чонгук видел, что в глазах Тэхёна плещется такая боль, которую он никогда не встречал у других и почему-то был уверен, что и его боль не сравнится с этой. Каждый раз, когда Тэхён целовал его, он чувствовал мнимый вкус металла и соли, будто этот поцелуй обещал ему быть последним. С самого их первого разговора он знал, что Тэхён не позволял себе говорить открыто; не позволял приближаться к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки; не позволял видеть другим ту боль, что была заперта в нём под тысячами замками. И он знал, что парень не делал этого специально, просто наверняка была причина для того, чтобы не подпускать к себе слишком близко. И Чонгук не обижался, он понимал, что, наверное, Тэхёну просто нужно время... В конце концов, Чонгука занесло в его жизнь слишком резко. Вряд ли такие люди как старший могли быстро приспособиться к такому. — так думал Чонгук. И в большинстве он был прав. Такие люди, как Тэхён, не могли впускать в свою жизнь, и уж тем более в своё сердце, кого угодно. Но такие люди и не умели выгонять из своей жизни. Даже если вы не общаетесь месяц, год, 5 лет... Они не умеют забывать и ни за что не забудут. Тэхёну нравился Чонгук с самого начала, но подразумевать то, что он будет иметь романтические чувства с кем-то не его “ранга”? Ни за что. Нет, не спешите винить его, он не делит людей на богатых и бедных, уродов и красавцев, не в его компетентности такое... Просто кто-то однажды сказал ему: “выбирать нужно так, чтобы потом не было тяжело жить”. И Чонгук явно не попадал под того, с кем было бы легко. Тэхён жил сам вот уже несколько лет, он знал, сколько денег тратит, на что и когда, знал сколько откладывает и что отложенных денег всегда больше. Творчество — это не то место, где есть вечный доход, и Ким прекрасно понимал это. Поэтому и научился хорошо распоряжаться своим доходом. У него были свои порядки. Но вот появляется чудной Чон Чонгук, которого стоило бы приструнить и заявить свои законы на своей же территории... И поначалу всё было именно так, а что потом? А потом Чонгук не платит за квартиру и редко приносит продукты. И вот... Тэхён ведь у нас взрослый парень. Сам справится, не будет напрягать того, кто так уверенно становится ему важным. Ну и что, что его идеальная башня, где он чуть ли не считается богатым и никогда ни в чем не нуждается, рушится? Ну и что, что работы толком нет, так как писать просто не получается, а расходы только увеличиваются? Что такого? Вот что. Он стоит перед пастой, приготовленной его недопарнем-передругом, и плачет, потому что слишком дорого для них. А ведь раньше он мог кушать её хоть на завтрак, обед и ужин и это та в сердце Парижа... — Чонгук, сядь пожалуйста. – немного успокоившись, просит Тэхён. — Что такое? Ты наконец-то решил покушать? – интересуется всё ещё взволнованный Чонгук. — Я, – тянет старший. —Я хочу рассказать тебе свою… биографию. – Тэхён перевел свой взгляд на обомлевшего Чонгука. — Я знаю о тебе столько всего... Но никогда не рассказывал о себе. Так что слушай внимательно, больше я этого повторять не буду.