Однажды и вовеки веков

Холод не проходил. Аманда кое-как поднялась на ноги, пытаясь не рухнуть обратно в мокрую холодную грязь. Ливень, хлынувший с новой силой, смыл с неё глину и кровь. Оглянувшись, она увидела руку, торчащую из перевернутой машины. В руке этой не было жизни — она знала это так же, как знала то, что её проклятие — дело рук Черного Крыла. Ноги подламывались от слабости, но нужно было дойти до дороги. Это чувство вело её, полумертвую от боли и истощения, истекающую кровью. Она остановилась лишь раз, опершись о древесный ствол, чтобы не упасть, и подняла голову, ловя стекающие вниз сквозь листву струи дождя. Стало чуть легче. Боже, как холодно! Кажется, что холод проник в каждую мышцу, даже в кости. Хотелось просто лечь на землю и закрыть глаза, но Аманда сделала это, лишь выбравшись на дорогу. Просто упала, сжалась в комок и зажмурилась… Её забрали несколько суток назад. Она ощутила страшный удар, увидела довольную рожу Приста и почти сразу отключилась. Очнулась уже в машине, со связанными за спиной руками и мешком на голове. Кажется, везли её уже довольно долго. Всё тело затекло, превратившись в сплошное онемевшее мясо. Где-то в голове уже искрили, контача, сорванные проводки. Надвигался приступ. Аманда кое-как сосредоточилась на сидящем впереди объекте, вплетая сознание в его жизненные потоки. Она сама еще не до конца разбиралась в природе своей болезни и пробудившихся вследствие нее способностей. Но действовать по наитию оказалось верной идеей: она атаковала ментально, услышала визг шин от заноса и потом страшный удар обрушился на неё. Мир провалился в черную дыру. — Барабанщица, очнись! Ну же, девочка! — тревожный, больше напоминающий звериный вой голос прорезал холодный воздух. А потом над ней склонилась встревоженное лицо в очках. — Мартин…— Аманда судорожно вцепилась в мощную надежную фигуру, — Мартин, это правда ты? Он прижал её к себе, тихо рыча от бешенства и тревоги. Резкий звериный запах ударил в ноздри, заставив её задрожать от восторга. Аманда уткнулась ему в грудь, устало и облегченно всхлипывая. — Мартин, как… как ты нашел? Он покачивал её в объятиях, утешая, как ребенка. Потом закинул на плечо и помчался сквозь лес. Аманда была в каком-то полузабытьи. До неё даже не сразу дошло, что они уже не на открытом воздухе. Почему-то пахло немного затхло, старым деревом, пылью, как в домах, где давно никого не было. Как ни тяжело было, она заставила себя открыть глаза. Это был дом, явно богатый особняк. Мартин пронёс её через большую гостиную, где потрескивал камин и грелись у огня остальные члены команды. Она встретилась взглядом с Воглом, который при виде неё вздохнул с явным облегчением. Аманда слабо улыбнулась, пытаясь его ободрить. Поднявшись по лестнице, Мартин толкнул дверь ногой, и они оказались в довольно большой спальне. Здесь была и другая дверца, ведущая в ванную комнату. Просторная ванна могла бы вместить в себя слона. Заткнув слив и открыв воду, Мартин торопливо содрал с Аманды мокрые, бурые от грязи шмотки и усадил внутрь. Вода была горячая и, наверное, только теперь Аманда поняла, что все случившееся — не плод её воспаленного сознания. Она попыталась разжать скрюченные от холода пальцы, но не получилось. Мартин осторожно взял её руки и погрузил под горячую струю. — Всё хорошо, моя Барабанщица, — тихий низкий голос рвал рассудок на кровавые лоскуты, — я нашел тебя… нашел… Аманда потянулась и обняла его, не желая отпускать, всё еще стуча зубами, потому что холод прочно обосновался внутри. Мартин снял душевой шланг и повернул рычаг. Горячим ожгло спину и Аманда затряслась, всхлипывая, и уткнулась в его грудь. Мартин поливал её, пытаясь отогреть посиневшую кожу, стягивал страх и боль, принося блаженную пустоту и успокоение. Аманда держалась за него, как за спасательный круг, даже не осознавая, что гладит светлые волосы, ласкает шею, лопатки. А когда сообразила, то не смогла заставить себя прекратить. Мартин отстранился только затем, чтобы освободиться от собственного шмотья, тоже мокрого насквозь, и у Аманды дух захватило от вида мощного гибкого тела. Страх застыл где-то далеко, истекая из неё синеватым облачком. Она потянула Мартина, заставив его забраться в ванну. Он слегка дернулся и фыркнул, но подчинился диктату. — Мартин… — дыхание пресеклось от усталости, — Мартин… — Всё хорошо, Барабанщица, — он притянул её и усадил на себя, оглаживая, растирая ребра и спину, — я здесь… не отдам тебя никому… никогда. Аманда уткнулась лицом в его грудь, вдыхая горький резкий запах, потираясь о кожу, точно самка, пытающаяся оставить свою метку на приглянувшемся самце. Руки Мартина на заднице казались чем-то естественным, как и тяжелый горячий ствол под промежностью. Аманда рассмеялась и закрыла глаза, обессиленно прильнув к груди своего инкуба. Инкубы, вспомнилось ей, существа, приходившие к одиноким женщинам и делившие с ними ночи. Боже, как хорошо было просто лежать в объятиях этого существа, был ли он человеком или чем-то еще. Подчиняясь неведомому безумию, творившемуся внутри, она медленно, с наслаждением лизнула его кожу. Под язык попало что-то выпуклое и шершавое. Сверху послышался негромкий рык, переходящий в стон, и Аманда сообразила, что это был сосок. Ох, ёлки… внутри мгновенно стало горячо и тяжело. — Мартин…— пробормотала она, лаская широкую спину и потираясь головой о грудь мужчины, — Мартин… Он чуть приподнял её, так, что уже вставший член скользнул по ноющей от возбуждения промежности. Острые зубы прикусили плечо. Аманда охнула и укусила в ответ, а потом откинулась и выгнулась, похрипывая и глядя перед собой расширившимися глазами. Мартин был действительно здоровый… везде. А у неё так давно никого не было! Казалось, он заполнил её всю, целиком, не оставив места даже для вдохов. Аманда охнула, дрожа, и почувствовала, как головка его члена упирается в матку. В глазах полыхнул термоядерный разряд, она заметалась, царапая мускулистые руки, державшие её, и хрипло выдохнула, даже не осознавая, что кончает уже от одного проникновения. — Господи, Мартин…— голос сорвался в болезненное поскуливание. Какой же он огромный! Аманда судорожно вцепилась в шею инкуба, подтягиваясь, выпуская из себя здоровенный ствол, а затем медленно, до искрения в глазах медленно опустилась обратно. Вода помогала, не потребовалось смазки. Она выгнулась, насаживаясь до предела, вскрикивая и рыча. Мартин прильнул к её груди и облизал, точно зверь, вызвав вторую оргазменную волну. —Я люблю… тебя… люблю… тебя… Он вобрал её сосок в рот, перекатывая языком, одновременно помогая ей насаживаться на его член. Голова кружилась от низкого звериного рычания, от острого сильного запаха, окутавшего их обоих. И всё же она чувствовала, что инкуб сдерживается, как это ни сложно. Он держал себя в узде, понимая, что иначе высосет подругу досуха. Аманда, смеясь, подняла его лицо навстречу своему и поцеловала в приоткрытые губы. Он не слишком умело целовался, но ей и не надо было многого. Просто быть в его объятиях, чувствовать его в себе, чувствовать его дыхание и любовь. А еще он каким-то образом кормил её через поцелуи, вливая избыток сияющей синевы в её рот. Голова еще кружилась, но теперь уже не от слабости и холода, а от переизбытка силы и жажды. Упираясь руками в плечи, Аманда вначале медленно, а потом все быстрее поднималась и опускалась на его бедра. Мартин откинул голову, рыча и постанывая. Его руки ласкали её спину, иногда он наклонялся, чтобы поцеловать грудь. Аманда никогда не думала, что может быть вот так, безумно, прекрасно. Она даже ощутила что-то вроде благодарности проклятому Присту. Ведь если бы не похищение и последовавшее спасение, она вряд ли решилась бы открыться старшему Роуди. Хотя была им впечатлена и очарована с первого мгновения, с первой встречи. — Аманда, — его хриплый стон резанул по каким-то ниточкам в мозгу, так, что она снова кончила и задрожала, ощутив еще большую наполненность. Мартин откинулся назад, мышцы на его теле напряглись, но кончал он до странного сдержанно. И снова пришло понимание: это чтобы не причинить ей вред, ей, его обожаемой Барабанщице, его прекрасной и вкусной девочке. Аманда закрыла глаза, прильнув к груди Мартина, с наслаждением ощущая его внутри. Что бы там ни было, как бы ни сложились события, куда бы ни занесла её судьба, она была уверена — Мартин придет. Её Мартин, её Зверь, её жизнь и судьба.