В темноте иду на твой голос

Дилюк как всегда не выдавал абсолютно никаких своих эмоций: собранный и сдержанный, суровый и строгий, молодой человек уверенно смотрел на любые преграды на своём пути, особенно с тех пор, когда Винокурня «Рассвет» упала полностью на его плечи, после трагических событий. И всё-таки сейчас он торопливо поднимался по лестнице родительского особняка, прямиком на второй этаж, где находились жилые комнаты. В данный момент его, хоть красноволосый и не хотел этого признавать ни в коем случае, действительно волновал известный «кое-кто», грязная крыса и паршивый лицемер, ушедший от него и семьи на путь Ордо Фавониус. Вести дошли до него только недавно, и, к своему же удивлению, Дилюк поспешил вернуться домой, чтобы сопоставить изложенное в срочной весточке с правдой. Постучаться — всего-то формальность, какую было трудно опустить после стольких лет заучивания этикета; знакомый, довольно бойкий и склизкий голос, ответивший на стук, даже немного обрадовал его, только вот было в тоне его сводного брата что-то… Странное. Не хотелось верить своим глазам, когда молодой Господин Винокурни зашёл внутрь, резко прикрывая за собой дверь. — …Так значит?.. — Это правда,— Горько усмехаясь протянул Кэйа, неловко пожимая плечами и наугад поворачивая голову в сторону голоса Дилюка.— Прошлый поход… Закончился весьма неудачно,— В его ухмылке и его тоне почти что ничего не изменилось, кроме давящей на виски тоски, однако вид тем более удручал: если уж все его конечности и тело были в целом на месте и невредимы, то лицо… Глаза… Видимо, повязка, которую он всегда почему-то носил, теперь будет как никогда кстати. — По всей видимости, мы плохо подготовились к атаке Бездны, да? Ах-ха-х, вот же ж, я с повязкой как в воду глядел…— Лёгкий хохот быстро сменился беспробудной тишиной. Кэйа приложил одну из своих ладоней к лицу, глубоко вдыхая. Мрачный и подавленный — казалось, красноволосый ещё никогда его таким не видел. И тем не менее его сводный брат отчаянно пытался выглядеть «прежним», скрывая бурю в своей душе от невнимательных глаз.— Кто бы мог подумать, что там будет такое большое «гнездо»? Я столько Бездны в жизни не видел! Ах, и не увижу больше, кажется,— Он смеялся над самим собой и подтрунивал, словно пытался смягчить удар новостей подобного характера не для самого себя, а для того, кто сейчас в оцепенении стоял перед ним. — Если бы не Путешественник, один Барбатос знает, что бы с нами случилось! Нам повезло, что он пришёл на подмогу, иначе мы бы не ушли оттуда без потерь. Чего только стоят ранения Эмбер или Атоса? Ты не знаешь, с ними всё в порядке? Хм?..— Кэйа примолк, когда почувствовал, как что-то тёплое коснулось его лица. Ладони Дилюка осторожно обхватили худое лицо, чуть запрокинув его наверх, дотрагиваясь пальцами до свежих бинтов. Реальность. Не сон. — Какой же ты придурок,— Мягко, будто бы это и вовсе был не его суровый брат, отозвался Господин Винокурни. В любой другой ситуации Дилюк бы себе не позволил смягчить свой взгляд и гримасу, но, к счастью ли или к сожалению, Капитан Кавалерии больше не мог видеть.— Как же ты так…— Он нахмурился, поджимая губы и притягивая израненного юношу перед собой за плечи, чтобы заключить в таких крепких, таких тёплых объятиях. Они давно не обнимались. И это чертовски много значило. — Я… Мне жаль,— С трудом выдавил из себя Кэйа, осторожно, будто бы боясь спугнуть, обвивая свои руки вокруг своего брата. Он мелко задрожал, утыкаясь носом, на который едва слезали зафиксированные бинты, в его плечо.