Нежный лучик раннего воскресного солнца проникает сквозь окно и щекочет нос, медленно согревая его. Его обладатель, мужчина средних лет, морщится и лишь сильнее укутывается в тонковатый для начинающей опускаться температуры плед. Он пытается перевернуться на диване на другой бок, но тот противно скрипит, и мужчина оставляет свои попытки.
Его зовут Фрэнк, ему тридцать семь – на целых десять лет больше, чем тот год, когда он, как думал, умрет. Но его двадцать седьмой год был не так уж плох – именно тогда он познакомился с человеком, который сейчас спит на мягкой кровати в спальне, пока Фрэнк вынужден ютиться на отвратительно неудобном диване, пружины которого впивались в спину. Он спит тут последние года два, а может три – отдельно от своего мужа. И, наверное, не проходит и дня, чтоб мужчина не задал себе вопрос о том, что же он сделал не так, где они допустили ошибку?
Их роман со Стивом был невероятно жгучий, страстный и быстро развивался. Они познакомились весьма банально – на вечеринке, и больше не смогли расстаться. Быстро стали жить вместе и совсем скоро сыграли свадьбу. Крепко держась за руки, они плевали на весь мир! Жили своей искренней панковской мечтой и никого не слушали. Иногда громко ссорились и с не меньшей страстью мирились.
Фрэнк не может сказать, когда все началось. Как хорошо ты бы не знал человека, невозможно почувствовать, когда он перестанет тебя любить. Когда твои преимущества превратятся в его глазах в недостатки, когда любое твое действие будет выводить его из себя. Как-то раз Стив пришел домой с неприлично короткой стрижкой под бокс. Пальцы Фрэнка привычно скользнули по его шее вверх, ища мягкие вкусно пахнущие локоны, но наткнулись лишь на холодную пустоту. Мужчина вздрогнул, но Стивен как обычно заглянул в его испуганные глаза и сказал что-то типа «Ну, это всего лишь волосы, верно? Не зубы, отрастут…». Прикусив губу, Фрэнк кивнул и сбежал на кухню. Он чувствовал фальшь в его поведении. Стиви вряд ли бы так поступил, типа… обычно они обговаривали планы, и отлично знали, что никто из них не любит внезапные сюрпризы. Во время ужина Фрэнк думал о ярко-зеленом ирокезе своего возлюбленного, том, каким он был лет пять назад, и то, как пальцы Фрэнка сжимали те роскошные волосы.
Потом Стивен начал сводить тату. Об этом он тоже не считал нужным говорить своему мужу, лишь после первого сеанса постфактум сообщил, что это требования на работе. Он стал Стивеном, а не каким-то там Стивом или, не дай бог, Стиви. А Фрэнк то и дело искал глазами то место на чужой руке, где должна была быть их парная тату. Однажды и она начала светлеть и вскоре совсем пропала.
Конечно, мужчина не мог просто отстраненно наблюдать за тем, как их отношения остывают и они просто отдаляются друг от друга. Он пытался обрадовать мужа ужинами, поездками, удивлять в постели. Но ничего из этого не работало. Наверное, потому, что однажды Фрэнк, вернувшись чуть пораньше с работы, увидел на подъездной дорожке чужую машину; а когда он тихо прошел в дом, услышал из спальни полные наслаждения стоны. Женские. Кажется, Стивену больше не нравился Фрэнк. Кажется, ему вообще больше не нравились мужчины.
Тогда он закурил, впервые, кажется, за полгода или может даже год – потому что Стиву в один момент стали противны сигареты, и он заставил Фрэнка выбросить их все и бросить курить. И в тот вечер, под моросящим дождем, он познакомился со своим соседом.
Он часто видел этого мужчину в его саду – казалось, он был старше всего на пару лет. Его сад был чарующим, но это и не особо удивительно, учитывая то, сколько времени и заботы этот мужчина уделял своим растениям. В его золотых руках вырастали самые удивительные и диковинные растения, какие только можно придумать, и, насколько Фрэнк знал, он зарабатывал на том, что продавал рассаду «сложных» растений или же выращивал их до определенного этапа. А еще он был известен тем, что каждое воскресенье утром к нему приходили дети, чтоб испечь всем вместе коричные булочки, а потом послушать сказки, которые этот мужчина придумывал для них. Своих детей у него не было, поэтому он искренне заботился обо всех соседских. Может, он писал детские книги, но Фрэнк этого не знал. Он знал только, что его зовут, кажется, Джаред или типа того.
В одной из своих фаз попыток спасти их со Стивеном отношения Фрэнк упорно пытался обустроить сад, превратив его в уютный и красивый уголок для отдыха, где Стив хотел бы быть. Тогда он впервые и пообщался со своим странноватым соседом, который, заметив старания Фрэнка, дал ему пару советов, мягко улыбаясь. Но как бы Фрэнк ни старался, все в его саду все равно погибало. Увядало, ровно как и его брак со Стивеном.
По-нормальному Фрэнк познакомился с соседом, когда стоял под дождем и курил на перекрестке. Прямо в обнимку с бумажным пакетом с продуктами, с двумя упаковками любимого печенья Стивена сверху.
– Добрый вечер? Я… я Ваш сосед, кажется, мы пересекались пару раз. Просто хотел поинтересоваться, все ли в порядке? – Фрэнк слышит это из-за спины и поворачивается, тут же встречаясь с медово-теплыми темными глазами своего соседа, которые так хорошо шли к его длинным темно-каштановым волосам, в которых замирали бусинки-дождинки. В этот момент он радуется дождю и тому, что в нем не видно нескольких слезинок, которые Фрэнк позволил себе пустить. – Может, хотите зайти на чай? – Фрэнк просто кивает.
У него дома тепло, и такой же теплый свет падает из ламп, похожих скорее на уличные фонари. Кругом много книг и растений в небольших горшочках, а еще приятно пахнет чаем и чем-то таким тонким и особенным, что мужчина не может точно назвать. Самого Джерарда можно было описать примерно так же – он теплый и пахнет чем-то сладким и светлым, а еще мягко и много улыбается, но это не чувствуется как-то… неправильно? Скорее, это чувствовалось так, будто он твой старший брат, готовый выслушать, поддержать и обнять.
Фрэнк возвращается домой пару часов спустя. Ни чужой машины, ни машины Стива нет – он должен вернуться через полчаса, как обычно. Любимое печенье его ждать не будет – его Фрэнк съел вместе со своим, кажется, новым другом, Джерардом.
В ближайшую субботу Фрэнк пытается выловить момент, чтоб поговорить с мужем. Это стало происходить все реже и все холоднее и кривее.
– Стиви… Стивен, я на неделе познакомился с одним из наших соседей. Парень с огромным садом, ну, ты понял. – Стивен оторвался от своего чая и приподнял бровь, молча прося своего мужа не тянуть время. – Он показался весьма вежливым, и я не мог не пригласить его на чай в воскресенье во второй половине дня. Так что…
– Мгм. – Стивен снова уткнулся в чтение, даже не дослушав вопрос Фрэнка до конца.
– У тебя ведь нет никаких важных дел? Думаю, он тебе понравится!
Стивен лишь недовольно взглянул на мужа и ушел в другую комнату.
Стоит сказать, что Джерард ему и впрямь чем-то понравился – он оказался действительно умным и без труда поддерживал скучнейшие разговоры Стива о политике, финансах, налогах и самых нудных вещах на свете (проблема, наверное, только в том, что Стивен этого абсолютно не хотел). Еще Джерард всегда приносил противень с еще теплыми коричными булочками, потому что достаточно быстро вычислил, что Фрэнк от них без ума, а еще это помогало ему не замечать укоры со стороны Стива по поводу и без.
За эти три года Стивен перестал даже пытаться делать вид, что у них в отношениях все хорошо, даже при чужих людях, в том числе Джерарде. Сам Джерард быстро это заметил и старался невербально поддерживать Фрэнка – между ними закрепилось это чувство какой-то связи, и Фрэнк хотел бы верить, что мужчина просто настолько проницательный, а не его брак со Стивом развалился, пока сам Фрэнк отказывается это признавать.
Вот и сегодня Фрэнк весь день ждет пяти вечера, когда за калиткой покажется облаченный в темно-зеленый плащ (который всегда напоминал Фрэнку мантию) мужчина. Он принесет ароматные булочки с корицей и хотя бы на два часа за эту неделю Фрэнк почувствует себя в своей тарелке, и сможет не обращать внимания даже на болезненное для него ворчание мужа. Это было даже смехотворно и как-то сюрреалистично – Стивен ревновал его к Джерарду, сам изменяя последние года три, а то и больше. Наверное, он просто искал причину, чтоб поссориться и разойтись, повесив вину на Фрэнка. А тот… кажется, просто не хотел делить дом и волочиться по судам, платить за адвоката и, кажется, где-то в самой глубине души он все еще любил Стиви. Не Стивена, а того Стиви с неоново-зеленым ирокезом, с которым они купались ночью в океане (голыми), с которым они делали самые безумные вещи, смеялись до звездочек в глазах и засыпали, уткнувшись носом в плечи друг друга. Но Фрэнк не любил банковского-работника-который-потрахивал-свою-секретаршу-Стивена, который думал только о всяких подоходных налогах и жаловался на правительство.
Ему сложно признаться себе в том, что когда Джерард кладет свою ладонь на его руку, чуть сжимая, и одаривает поддерживающим взглядом, стоит Стивену отвернуться, он чувствует настоящие эмоции. Возможно даже, вполне похожие на те, что он чувствовал в свои двадцать семь, когда его руку держал Стиви. Фрэнк не готов «искать утешение», ныряя в Джерарда, обнуляя все свои последние десять лет. Как минимум потому, что Джерард не заслуживает такого свинского отношения, так сильно похожего на использование носового платка.
Фрэнк даже не знает, почему Джерард все еще с ним общается. Именно общается. Фрэнк то и дело заходит к нему на чай, и в последнее время он не чувствует себя так одиноко. Ему нравится слушать Джерарда, и тот иногда даже читает ему свои сказки раньше, чем детям. В эти моменты Фрэнк чувствует себя особенным, и это чувство никогда не отдает ностальгией, оно не похоже ни на что больше. У Джерарда есть гитара, и Фрэнк часто играет на ней для него. Стивен разбил его любимый Fender около года назад, и Фрэнк никогда не признается, что хранит треснувший посередине гриф и обломки гитары в коробке на чердаке. Будто надеется, что в один день она станет такой же целой и чудесной, как и их со Стивом отношения.
В один день он просыпается с побаливающим горлом. Кажется, пора принести из кладовки плед потеплее. Фрэнк отпрашивается с работы и получает выговор. Ему плевать, пусть его даже уволят. Он никогда не хотел подчиняться системе и устроился в эту дурацкую контору лишь потому, что Стивен почти распилил его мозг надвое. Было бы обоснованно с его стороны, если бы он полностью содержал Фрэнка. До этого парень с большим удовольствием выгуливал всех соседских собак, получая за это достаточно, чтоб ни на что не жаловаться. С появлением в его жизни «нормальной работы» ничего не изменилось – Фрэнк все так же полностью содержал себя, пока Стивен тратил треть своего заработка на подарки и свидания для любовниц.
В общем-то, этот день не обещал быть особенным, но именно сегодня Фрэнк Айеро радуется, что не поменял фамилию и находит в себе достаточно сил и уверенности. Почему-то именно сегодня он поверил в свое будущее (а может, это просто поднялась температура). Он, зажмурившись, но ничуть не сожалея, выбрасывает коробку с обломками Фендера на помойку, а после идет вниз по улице, прямо к соседней калитке. Она никогда не заперта, так что мужчина проходит по гравийной дорожке ко входу в дом, после чего звонит. Джерард открывает дверь через пару минут. Его руки в земле, а сам мужчина выглядит удивленно.
– Фрэнк? Разве ты не должен быть на работе? Что-то случилось?
Фрэнк на его пороге лишь прикусывает губу, находя клыком место, где раньше у него была проколота губа. Как он потерял того Фрэнка? Наверное, сейчас это было не так важно, потому что он, кажется, нашел путь. Это никогда не будет тот-самый-юнец-Фрэнк-который-верит-что-умрет-в-двадцать-семь, потому что того Фрэнка нет уже лет десять. Но он хочет верить, что ничего больше не помешает ему стать счастливым-Фрэнком, тем, который может отдавать и получать поддержку и надежду. И (слегка потерянный) Фрэнк из настоящего знает того чарующего человека, рядом с которым он может «вырасти».
– Я просто подумал… Может, ты хочешь сходить на свидание? Это не значит что, типа, какая-то безумно романтическая вещь, просто…
– Тебе будет удобно встретиться на перекрестке завтра в пять? – Джерард, как всегда, чарующе ему улыбается, на что ошарашенный Фрэнк просто кивает. – Может, зайдешь на чай? Мне нужно всего пару минут, чтоб закончить.
*
Фрэнк чувствует себя куда лучше, но все равно продлевает свой больничный. Он грызет себя за то, какой он придурок – ведь он даже не назначил место! Только время. Утром он позвонил своему адвокату, попросил собрать бумаги на развод. Получив глоток свежего воздуха в виде умиротворения и всей магии Джерарда, он предпочел бы жить один, да даже спать в собственной машине или грязном номере мотеля тому, чтоб продолжать убивать себя в этом недоразумении, в которое превратился их со Стивеном брак.
Ближе к вечеру Фрэнк собирает небольшую корзинку для пикника – ему кажется, что это всегда будет беспроигрышный вариант. Он находит самое удобное и неформальное из того, что еще осталось в доме и того, во что он еще может влезть – и без десяти минут пять выходит из дома, спускаясь к перекрестку. Он кусает губу, волнуясь, будто школьник.
Мужчина не может свести взгляд с Джерарда, когда тот словно выплывает из своего дома и сада, направляясь к нему. Сегодня на нем темно-синий плащ-мантия, и Фрэнк может поклясться, что увидел, как мелькнули звездочки на подкладке.
– П-привет. – он чувствует, как к щекам приливает румянец, особенно когда Джерард мягко улыбается ему.
– Привет, Фрэнки. Надеюсь, тебе нравятся пляжи? Есть кое-что, что я хочу показать тебе сегодня.
– Конечно! Я подумал, ты будешь не против пикника и… – Айеро кивнул на свою корзинку, продолжая смущаться. – Боже, извини, чувствую себя так неловко…
Джерард хихикнул.
– Я тоже, Фрэнки! – он даже не заметил, как назвал его так мило, в то время как сам Фрэнк почувствовал что-то теплое и распирающее в области сердца. – Пойдем скорее, а то можем опоздать.
Они двинулись вниз по улице.
– А что ты хочешь показать? – Фрэнк чувствовал, как расслабляюще на него действовал Джерард – так было всегда. Он чувствовал себя самым правильным образом, на самом правильном месте.
– Закат. Можно подумать – что такого? Ведь он случается каждый день! Но, если подумать – нет ведь двух одинаковых закатов, как нет и совсем ничего одинакового. Мне нравится уделять полчаса в день и думать о том, что я могу наблюдать явление, которое больше никогда не повторится. Есть в этом что-то чарующее.
Фрэнк думает о том, что посмотрел бы с Джерардом все закаты Вселенной.
На пляже Джерард снимает свой плащ, используя его как подстилку для их импровизированного пикника, оставаясь в одной футболке с потрескавшимся лого какой-то группы. На их лица падает теплый оранжево-малиновый свет, который красит также песок и темнеющие воды океана. Фрэнк посматривает то на солнце, то на Джерарда, с чьими длинными волосами играет соленый бриз. Он ловит себя на том, что тоже хотел бы к ним прикоснуться.
– Дай мне свою руку? – просит Джерард, протягивая ладонь. Фрэнк, хихикнув, протягивает одну и опускает ее на ладонь мужчины, мгновенно чувствуя его тепло.
Тот сначала обводит пальцами все татуировки на тыльной стороне ладони (которые Фрэнк принципиально не сводил, что жутко раздражало Стивена), а после переворачивает ее к себе ладонью, нахмуривая брови. Джерард, кажется, пытается прочитать линии на запястье Фрэнка, хотя тот и сам может предположить, насколько извилистой окажется линия судьбы и неоднозначной, наверное, линия любви.
Джерард удивителен тем, что с ним хорошо молчать. Не нужно заполнять пустоту болтовней, и в этом есть какой-то свой шарм, ровно как и в том, чтоб говорить обо всем на свете, углубляясь в грезы и выдумывая новые темы.
– Я готовлюсь к разводу. – наконец говорит Фрэнк, когда они идут обратно по городу, медленно ныряющему в сумерки.
– Наконец-то ты перестал мучать себя, Фрэнки. – Джерард явно рад этой новости.
– Я не хочу, чтоб ты думал, что я изменщик, или типа… что я вижу в тебе жилетку для слез. Наоборот, я безмерно благодарен тебе за то, что ты открыл мои глаза и помог повернуться на сто восемьдесят. Что ты дал мне надежду, что я еще могу что-то сделать со своей жизнью. Джерард, я не могу даже описать то, насколько ты… – Фрэнк чувствует, как у него осел голос. – Как ты важен. И то, сколько ты делаешь, даже не замечая, и… – Возможно, он начинает плакать? – Это ужасный конец для свидания, да?
Глаза Джерарда тоже поблескивают. Он мотает головой и обнимает Фрэнка так крепко, как только может в тени своего благоухающего сада, позволяя ему уткнуться себе в плечо и позволяя себе погладить его по волосам.
*
– Фрэнк! – рявкает Стивен, хлопая дверью так, что она едва не слетает с петель. – Какого хрена?
– Да, Стив? – Фрэнк выглядывает с кухни, держа в руках тарелку, которую он как раз мыл.
– Какого черта ты обжимаешься с этим жирным соседом? – Стив выглядит так, как будто сейчас взорвется. Он бросает дипломат на диван, пока Фрэнк закатывает глаза и выдыхает, стараясь держать себя в руках.
Прошло уже около полугода, в течение которых он почти ни черта не работал на той проклятой работе и почти полностью подготовил документы на развод. Полгода, когда днем он был дома, а вечером возвращался в соседний дом и спал на этом отвратительном диване. Полгода, в которые он снова по-новой почувствовал вкус жизни, когда он снова стал улыбаться.
– Стивен… – начинает он, но мужчина даже не собирается его слушать. Он вырывает из его рук несчастную тарелку и швыряет ею в Фрэнка. Посуда разбивается у его ног, но Стивен даже не собирается останавливаться. Он дергано пытается найти взглядом что-то еще, что можно было бы запустить в своего муженька. – Нам надо поговорить. Послезавтра будут готовы документы на развод.
Повисает звенящая тишина, и Стивен замирает.
– Прости, что?
– Развод. Одна твоя подпись, и тебе больше не придется прятать своих любовниц, Стивен. Просто дай мне дособирать и вывезти мои вещи, хорошо? Я… я устал от тебя и этого брака не меньше твоего. – Фрэнк не знает, откуда в нем вся эта смелость, но он больше не может молчать об этом. – Просто дай мне уйти.
Стивен опирается на стул и шумно выдыхает, чуть наклоняясь вперед. Фрэнк надеется, что тот остужает свой пыл, а не вспоминает, где лежат патроны для его револьвера.
– Ты – ошибка. Все это – Стивен махнул рукой, указывая на все вокруг. – Гребанная ошибка. Ты малолетний педик, Фрэнк, и ты никогда не вырастешь, не станешь нормальным. Я старался тебе помочь! Но ты не ценил, и у тебя так и не появились мозги. Я вернусь завтра в 7, и чтоб духу твоего здесь не было. Увидимся в суде. – Стивен поворачивается на пятках и выходит прочь из дома.
Фрэнк слышит, как шумит двигатель его удаляющейся машины. Тогда он в последний раз обходит дом и забирает свою последнюю сумку. У него оказалось не так много вещей – они все вместились в его багажник и заднее сиденье, да еще и так, что он мог разложить водительское – так что сегодня он, кажется, спит в машине на парковке какого-то торгового центра. Всяко лучше, чем спать на этом чертовом диване в этом чертовом доме. Фрэнк вставляет в магнитолу диск The Smiths – он не хочет тонуть в этом в одиночестве, и откидывается назад на сиденье. Прежде чем куда-то ехать, стоит успокоиться и прийти в себя.
Внезапно он слышит стук в окно и приоткрывает глаза – с пассажирской стороны стоит Джерард, кутаясь в огромный вязаный шарф. Фрэнк открывает ему дверь и делает музыку потише, пока тот садится на место пассажира.
– Стивен уехал? Что случилось? – Фрэнк, кажется, никогда не видел Джерарда настолько обеспокоенным.
– Кажется, это конец. Послезавтра мы разведемся. Это конец! – он радуется, беря Джерарда за руку, но почему-то все равно плачет. – Я свободен, Джи. Я могу делать все, что только захочу, когда захочу. С тобой. – шепчет он, падая в объятия мужчины, вдыхая его запах и чувствуя, как тот гладит его по голове.
– Я хочу… – шепчет Джерард на его ухо, и Фрэнк, кажется, знает, что тот имеет в виду. Он так давно этого не делал, но с Джерардом он мог вечно чувствовать себя подростком, и он знал, что они никогда не постареют.
– Ты хочешь? – Фрэнк вытирает сопли и звучит даже удивленно. С их первого свидания прошло полгода, но он почему-то даже не пытался поцеловать Джерарда. Он боялся сделать что-то не так, боялся расстроить его.
– Поцеловаться? Да.. – Джерард благодарит небеса за то, что тут достаточно темно, чтоб Фрэнк не видел то, что он покраснел до самых кончиков ушей.
И тогда они делают это. Прямо здесь. Под The Smiths.
*
– Я-я… Я могу поспать тут, на диване. – Фрэнк прикусывает язык, чтоб не сказать «я привык», хотя Джерард, скорее всего, знает. Однако тот упорно вел его за руку по дубовой лестнице на второй этаж своего дома.
Фрэнк не мог точно припомнить, бывал ли он тут – ведь Джерард большую часть времени проводил на первом этаже и в саду, но он точно не был в спальне. Здесь царил приятный полумрак и пахло ароматическими травами, и, как весь дом, чем-то особенно-джерардовским.
– Сейчас я принесу тебе полотенце, а душ вон там. – улыбнулся мужчина, скрываясь в коридоре.
Фрэнк до сих пор не мог поверить в происходящее. Ни в то, что он наконец взял себя в руки и нашел смелость закончить все дерьмо, связанное со Стивеном, ни в то, что он влюблен в своего чарующего соседа, ни тем более в то, что это взаимно. Он надевает свою пижаму и падает в свежую темно-синюю постель, вдыхая запах кондиционера и чувствуя, как расслабляется его вечно ноющая спина. Скоро к нему присоединяется и хозяин дома, который спал в обычной футболке и шортах, но Фрэнк считал его очаровательным даже таким, весьма уставшим.
– Доброй ночи? – это говорить так же непривычно, как и целоваться, и Фрэнк, кажется, так давно не говорил это так тихо, бормоча в плечо любимого человека…
– Т-ты не против, если мы обнимемся? – Джерард второй раз за вечер благодарит всех богов за окружающую его темноту. Фрэнк не отвечает, лишь молча обнимая его в ответ и утыкаясь носом в его теплую шею и чувствуя, как его щекочут длинные волосы мужчины. – Ох, Фрэнки. – Джерард прижимает его к себе поближе и шепчет куда-то в его макушку. – Сладких снов.
*
Фрэнк сидит на стуле, наблюдая за тем, как Джерард, убрав волосы в очаровательный пучок внизу затылка, ухаживает за рассадой, высаживает и пересаживает новые растения. Час назад он вернулся с утреннего выгула собак, так что мог отдохнуть и поиграть на гитаре для всех: для себя, Джерарда, и растений, для которых, по утверждениям последнего, музыка была весьма полезна.
– У меня есть кое-что для тебя! – чуть ли не пропевает Джерард, поднимая глаза на Фрэнка. – Думаю, время пришло.
Закончив, Джерард показывает Фрэнку какую-то тетрадь. Он листает ее и наконец находит что-то нужное.
– То, что ты играл. Попробуй добавить слова.
Фрэнк читает… это стихи! Кажется, вся тетрадь забита стихами. Это, наверное, не было особо удивительным – ведь Джерард сочинял сказки, но стихи это… что-то такое сложное и высокоорганизованное...
– Вау! Можно я полистаю? – Джерард улыбается и кивает, выглядя весьма польщенно. – Почему ты не говорил о них раньше?
– Оу, ну…, наверное, просто не было повода. – тот пожимает плечами, когда Фрэнк натыкается на что-то очень знакомое.
– Ты… написал стих про наше первое свидание? – Фрэнк поражен до глубины души. Все казалось таким живым: и малиновый свет, и пылающее солнце, и фраза про то, как пылало его сердце, когда их руки встретились… Мужчина чувствует, как краснеет. – Ты не будешь против, если я придумаю музыку для него?
Фрэнк бормочет эту песню на ухо Джерарда каждую ночь. Или же Джерард делает это для него, хотя он не сильно любит петь.
Фрэнк любит Джерарда и музыку, и он не может оставить его стихи без музыки. Джерард любит Фрэнка и любит его музыку, так что он не может не познакомить его со своим старым знакомым Рэймондом, который держал небольшой магазинчик пластинок в городе и иногда помогал продюссированием начинающим группам и исполнителям. Рэймонду нравятся песни Фрэнка, как сильно бы тот не переживал, и тот помогает ему протолкнуться с выступлением в небольшой бар, в который тот захаживал, кажется, еще подростком.
Как бы сильно мужчина не сжимал руку Джерарда за кулисами за считанные секунды до своего первого выступления, он все равно переживает и нервничает. Вдруг пальцы начнут дрожать, вдруг он сфальшивит? Вдруг он говорит совсем на разных языках с этими молодыми ребятами, что сейчас подтягиваются к небольшой импровизированной сцене? Джерард мурлычет ему на самое ухо мелодию песни про закат и шепчет, что верит в него. Этого оказывается достаточно, чтоб сделать первый шаг к своему «эшафоту» – высокому барному стулу.
Фрэнк регулирует микрофон и проверяет строй гитары.
– Эм… уф, привет, народ! Меня зовут Фрэнк Айеро и сегодня я покажу вам историю о том, что нужно идти к своей мечте несмотря ни на что – боже мой, как же давит на уши эта секундная тишина! – и спою вам несколько своих песен.
Начать – всегда самое сложное, что оказывается на твоем пути. Нужно, наверное, просто собрать всю свою волю в кулак и идти. Идти вперед, не оборачиваясь. Поверить в себя так, будто значишь чуть больше, чем думаешь. Фрэнк справился с этим однажды, и он справится с этим сегодня.
Уже после второй или третьей песни он увидел и, главное, почувствовал, что они со зрителями поняли друг друга, и остаток выступления будут только наслаждаться друг другом. Фрэнк влюбляется в это чувство. Наверное, так же сильно, как он влюблен в Джерарда, которому посылает улыбки и взгляды, пока тот стоит в уголке, а его самая добрая и мягкая улыбка не сползает с губ.
Джерард еще не знает, что спрятано у Фрэнка прямо сейчас в кармане его джинсовки. Он думает, что Фрэнк задержался на той неделе с покупками из-за огромных очередей.
Фрэнк не знает, что на это скажет Джерард (хотя подсознательно, наверное, все же знает). Но он точно знает то, что это никогда не было и не будет ошибкой.
Это происходит так же внезапно, как и началось. Мужчины пропустили по паре стаканов пива, отмечая первый успех Фрэнка. Джерард искренне верил, что это только начало – никогда не поздно рассказать миру свою историю, так ведь? Фрэнк с каждым глотком нервничал все меньше, и вскоре он просто согласился с тем, что ему стоит продолжать творить – может, он даже сможет найти или вспомнить те стихи, которые он сам писал в юности. Теперь он был уверен в том, что все обязательно получится – потому что знал, что Джерард поддержит его в любой безумной на первый взгляд идее.
На улице достаточно свежо, но это совсем не мешает Фрэнку опуститься на одно колено, пока Джерард возится с ключом и калиткой.
– Эй, Джи! – тот оборачивается и мгновенно закрывает рукой рот. – Давай всегда будем надеждой друг для друга? – Фрэнк чувствует, как дрожит его голос и даже видит, что Джерард тоже на грани с тем, чтоб расплакаться. – Ты самое невероятное чудо, что только ходит по этой планете.
– Да, Фрэнки. – Джерард моментально крепко прижимает к себе мужчину, хотя тот успевает надеть на его палец кольцо. Позже, когда он его рассмотрит, узнает в гравировках все растения, о значении которых рассказывал Фрэнку, что растопит его сердце еще больше.
– Навеки твой.
