Вишни

Я пришёл на этот вернисаж только потому, что меня притащила сюда моя девушка. Она считала, что светские люди должны посещать выставки современных художников, дорогие рестораны и, конечно же, общаться с друзьями в клубах. Я не понимал её логики, да честно говоря, даже не пытался. Современная живопись меня слабо интересовала, особенно залы «Искусство не для всех». А для кого тогда? Для самого себя мазал пальцем по полотну? Тогда почему выставляешь на всеобщее обозрение? Первое время для меня эти культпоходы были адом. Но потом я разработал свою тактику. За полчаса до выхода из дома я принимал сто грамм коньяка для хорошего просмотра, и прятал в карман маленькую фляжку этого же напитка, для лучшего усвоения увиденного. И вот я бродил по залам в одиночестве, пока моя половина щебетала с подругами о чём-то очень важном для них, и тихонько попивал коньяк из припасённой в заднем кармане джинсов дежурной фляжки. Вдруг я остановился и оцепенел. Передо мной висела картина с летним пейзажем, сюжет которой был мне хорошо знаком. На несколько секунд я потерялся во времени, провалившись в прошлое, в свои девятнадцать лет…

***

Наш дачный посёлок считался элитным. Сюда на летний отдых съезжались доктора наук, профессора, академики, члены-корреспонденты… Природа здесь была замечательная. Сосновый бор, чистый воздух и рядом речка. Сюда я приезжал на летние каникулы к деду, отдохнуть, и чтобы он, доктор архитектурных наук, немного поднатаскал меня по некоторым предметам. Это лето выдалось очень жарким, и я частенько бегал на реку, чтобы освежиться. За две недели я успел загореть не хуже, чем на юге. Днём помогал деду по хозяйству, а вечером в местном клубе были кино и танцы. Там я и познакомился с Алинкой. Девчонка она была неплохая, и я сам не заметил, как вскорости попал под её обаяние. Я был молод, и этот летний дачный роман мне быстро вскружил голову. Мы вместе гуляли ясным днём, а тёмным вечером целовались на лавочке. И мне казалось, что я был счастлив. Однажды дед послал меня к Сергею Кузьмичу, его старому приятелю, который жил от нас через два дома. — У Кузьмича хороший вишнёвый сад, и он обещал мне корзинку вишен набрать, а я ему потом отдам своей фирменной яблочной наливкой, — пояснил дед. — Сбегай, тут недалеко, за углом. Калитка была открыта, и я смело вошёл во двор. Но вдруг навстречу мне выбежала огромная лохматая собака. Я оцепенел от ужаса и уже готов был бежать, когда услышал: — Джерри, фу! Какой-то длинноногий худощавый пацан моего возраста поймал собаку за ошейник и остановил её на полпути ко мне. –Ты не бойся, он старый и не кусается. Просто ужасно любит, когда приходят гости, всегда бежит встречать и облизывать. Я Павел, — и он протянул правую руку, левой держа собаку за ошейник. — Очень приятно, Виталий, — я тоже протянул руку и сжал его тонкую кисть, а Джерри, не упустив момента, лизнул своим мокрым шершавым языком наше рукопожатие. — Я к Сергею Кузьмичу… — А! Так ты к дедушке? Он в саду, пойдём! Так началось моё знакомство с Павлом. Мы быстро подружились, и я стал часто приходит к нему в гости. Днём мы сидели в саду под вишнями, рядом стояла миска, полная спелых ягод, а мы их ели, болтая на разные темы. Иногда, в полуденный зной, спрятавшись от жары в тени вишнёвых ветвей, мы засыпали прямо на траве, объевшись ягод. Тогда я ничего не замечал, и наше общение с Павлом казалось мне вполне естественной дружбой. Но Алинка мне как-то сказала: — Он смотрит не тебя влюблёнными глазами, как девчонка. У Павла действительно были красивые глаза, такие зелёные, русалочьи. Но никогда не замечал, чтобы его взгляд был влюблённым. Наверное, Алина сказала это из ревности, ведь общаясь с Павлом, я стал меньше времени проводить с ней. Этот день был особенно жарким, и мы решили прогуляться к ручью. Здесь, в низине, было прохладно и влажно. — А ты где учишься? — спросил я у Павла. — Да родители решили, что я должен продолжить династию и пойти в химико-технологический. Но если честно, мне там не нравится. Наука — это не моё. А вообще, я рисовать люблю. А ты? — А я в политехе, по специальности строительство уникальных зданий и сооружений. И знаешь, мне моя будущая профессия безумно нравится. Я со школы мечтал, что буду строителем. — Тебе везёт. А вот я живу в вечном конфликте с собой и с роднёй. Они тоже не понимают моего увлечения и говорят, что профессия должна быть серьёзной. Хотелось пить, мы решили спуститься к ручью. Трава была мокрая и скользкая и, чтобы не упасть, мы по очереди держали друг друга за ремень шорт и пили. Вода в ручье была холодная, прозрачная и так приятно освежала! — Какое непонятное состояние. Так хочется жить и кричать от счастья. — Виталь, это хорошо, что у тебя такое настроение. Я должен тебе кое-то сказать… — он смотрел на меня своими зелёными, как омуты, глазами, и меня почему-то охватило лёгкое волнение. — Ты только не удивляйся и не пугайся сразу. Я люблю тебя. Пашка стоял так близко ко мне, что я ощущал его дыхание на своём лице. Он наклонился ближе и припал своими губами к моим. Я стоял, как вкопанный, и не знал, что мне делать, как себя вести. — Ты извини, — он отошёл в сторону и ещё раз посмотрел мне в глаза, — я должен был тебе это сказать именно сегодня. Мы шли всю дорогу молча. Я пытался угадать его мысли. О чём он думал в тот момент? И как он мог понять, что я ему нравлюсь, когда всем пацанам нравятся девчонки и именно на них они должны обращать внимание в первую очередь? У своей калитки он остановился и повернулся ко мне. — Ну, пока, Виталька! Ты не бери в голову. Всё будет хорошо, — и протянул мне свою руку. Я, как всегда, пожал её, попрощался и побрёл домой. Мне в этот вечер ничего не хотелось, ни идти на танцы, ни гулять с Алиной, вообще не хотелось ни с кем общаться. — Ты бы хоть поел чего? — дед переживал, видя моё непонятное состояние. — Вернулся с прогулки какой-то странный. Что-то случилось? С Павлухой поссорился? Он вообще парень хороший, только замкнутый немного. — Дедуль, я пойду отдохну, устал что-то сегодня… Я ворочался и не спал всю ночь, вспоминая это странное признание и поцелуй. «Что произошло? Я не оттолкнул его. Более того, мне это не было противно. Его приятные, мягкие и тёплые губы касались моих так нежно и пахли вишней…» По телу пробежало приятное возбуждение, и сон совсем ушёл куда-то. «Как же я раньше не замечал, что при каждом моём случайном прикосновении он смущался и краснел. И наверное, Алина была права, он смотрел на меня влюблёнными глазами». Я не знал, что делать, и самый лучший выход, который я нашёл, это поговорить с Павлом, объясниться и расставить все точки над «i». Калитка как всегда была открыта, а навстречу мне выбежал радостный Джерри. — Доброго утра, Сергей Кузьмич. А Павел ещё спит? — Да какой спит? Уехал Павлушка домой. Родители вернулись из командировки и его забрали. — Как же так? Он мне ничего и сказать не успел… Что же теперь делать? А вы мне дадите адрес или телефон? — Так чего ж не дать, пошли в дом. Через две недели, в самом конце августа, я вернулся домой. И сразу закружила меня городская жизнь. Начало учебного года, друзья-приятели, куча неотложных дел… в общем, Павлу я так и не позвонил. Это тот самый классический случай, когда сначала некогда, а потом вроде бы и незачем. С тех пор прошло чуть больше десяти лет. И вот стою я перед картиной — окном в своё прошлое, обросший бородатый дядька, и улыбаюсь, как девятнадцатилетний пацан. — Дорогой, вот, познакомься, — Алина подвела ко мне солидную даму в тёмном костюме, — это хозяйка выставки. — Да, добрый день! Меня зовут Светлана. Вас заинтересовала какая-то картина? Хотите купить? — Возможно. Скажите, а чья вот это работа? — Это художник Павел Арсентьев. Но, к сожалению, картина не продаётся. Мы давно сотрудничаем с этим мастером. У него потрясающие картины. И хорошо продаются. Но вот именно на продажу этой он поставил запрет. — А как я могу его найти? У вас есть его координаты? — Да. Три года назад он уехал жить во Францию. Ищите его там. — Спасибо… И снова бессонная ночь, полная приятных воспоминаний, словно в сердце налили бальзам. Этот бальзам приятно жжёт и обволакивает своим теплом. И снова тот лёгкий поцелуй на моих губах. И снова вишнёвый сад, тень раскидистых ветвей и огромная миска с вишнями…