Прости меня

Беллатриса заходит в кухню и целует девушку. Сегодня был тяжёлый день, от того в сотни раз приятнее сейчас обнимать Гермиону и гладить по волосам. — Как твоя голова? — Спрашивает, будто не видит, что боль буйным огнем прожигает глаза девушки. — Уже лучше, — улыбается Гермиона и Беллатриса кивает. Они обе знают, что она лжет и обе никогда не скажут этого вслух, — как дела на работе? — Этот придурок Дженсен Уокер снова пытается доказать всем, что он не ел пудинг Эмили Брон. Клянусь, их крики достали уже даже меня. Когда-нибудь я уволю их всех и найму адекватных работников, — она садится за стол и придвигает тарелку с рагу. — Но ты их любишь, — мягко улыбается Гермиона и садится напротив. — Не понимаю, о чем ты говоришь, — Беллатриса откусывает хлеб и смотрит на Гермиону. Конечно, она все понимает. Ей нравились и Дженсен, и Эмили. Она даже в какой-то степени считала их милыми вместе, к тому же они были хорошими работниками. Эмили была ответственной заместительницей, а Дженсен хорошим секретарем, но их постоянные ссоры действовали на нервы. Беллатриса была готова уже сама покупать каждому работнику по пудингу, но что-то ей подсказывало, что ничего это не изменит. — А как твой день? — Все хорошо. Весь день провалялась за просмотром сериалов. Ничего интересного, в общем, — Гермиона сегодня осталась дома, сославшись на обычную простуду, но Беллатриса знала, что истинной причиной является неутихающая головная боль. Она заметила её пару недель назад, когда девушка стала морщиться чаще обычного. Конечно, боль присутствовала и раньше, но Гермиона объясняла это переменчивой лондонской погодой. В тот день Беллатриса делала маску для лица и, когда потянулась, чтобы поставить бутылек на место, случайно смахнула баночку. Она подняла её и бросила взгляд на этикетку. "Аспирин" гласила надпись и Беллатриса нахмурилась. На полке стояло множество разных баночек и не было смысла запоминать содержимое каждой, но упаковка таблеток? Что вообще будут делать таблетки в ванной, если только не стоять там, чтобы всегда быть под рукой? Беллатриса открыла баночку и с удивлением обнаружила всего две оставшиеся таблетки. Две из пятидесяти. Она положила таблетки на место и в тот же вечер, за ужином, спросила Гермиону напрямую. Они не привыкли хранить секреты друг от друга, поэтому во многих разговорах не стесняясь говорили о довольно откровенных вещах, но сейчас все было иначе. Пусть Гермиона улыбнулась и сказала, что таблеткам уже сотни лет и она пьет по одной в неделю, Беллатриса видела дату, гласившую, что упаковка была куплена не далее, чем два дня назад. — Гермиона, тебе хуже? Давай сходим к врачу, — но Гермиона заверила, что все в порядке и беспокоиться не о чем. И Беллатриса действительно, после пары дней наблюдений за состоянием девушки, успокоилась. Возможно, ей просто не хотелось думать, что их размеренную жизнь может разрушить какая-нибудь болезнь. А возможно роль сыграло и то, что Гермиона была отличной актрисой, которая умело скрывала невыносимую боль под улыбкой. После этого Беллатриса не поднимает тему, но прекрасно видит, как Гермиона морщится при любых звуках, которые громче, чем "тихо". Она видит и дрожащие руки, и стремительно пустующие пачки "аспирина". И в итоге она не выдерживает. — Гермиона, я прошу тебя, давай сходим к врачу. Просто проверим анализы, ладно? Мне нужно знать, что с тобой все хорошо. — Но со мной правда все хорошо. — Мне недостаточно твоих слов, — Гермиона это понимает. Держать свое тело и не выдавать боль с каждым днём всё труднее, поэтому она сдается. Они пошли к проверенному специалисту, в прошлом парню Беллатрисы, а теперь просто хорошему другу. Тайлер Клерман был одним из лучших частных врачей в городе. Поэтому вопроса к кому идти не возникло. Гермиона неохотно отвечала на вопросы и собирала все нужные анализы. Ей не нравилось это все, ведь она уже давно поставила себе диагноз и прекрасно знала каковы шансы на выздоровление. И также она знала, что скрывать от Беллатрисы теперь бессмысленно. Она умирает и ей осталось не более, чем пару месяцев, а может и того меньше. Пышущая здоровьем и идеями девушка оказалась лёгкой добычей для опухоли мозга. Какая забавная ирония. Она выходит от врача и понимает, что подписала себе приговор. Теперь Беллатриса тоже узнает о ее диагнозе и Мерлин знает что будет дальше. Всю дорогу до дома Беллатриса старается отвлечь ее разговорами о новом романе какого-то известного автора и Гермиона старается поддержать диалог. Старается скрыть свою боль и казаться веселой. В конце концов, разве не этим она занимается последние два месяца? Беллатриса целует ее на ночь и нежно смотрит своими темными глазами. — Завтра все решится, малышка. Уверена, пара пачек нужных таблеток и все пройдет. Слышишь, не волнуйся, мы сделаем все, чтобы ты выздоровела, — она ещё раз целует ее в лоб, в нос, а затем и в губы и гасит свет, загребая девушку в объятия. Гермиона не волнуется. Нет, какой смысл бояться неизбежного? Завтра Беллатриса узнает о ее болезни и ее мир начнет страмительно рушится, но пока она нежно обнимает ее, гладит по руке и мерно сопит на ухо. Гермиона может насладиться этим в последний раз, поэтому она запоминает каждое ощущение, кроме раскалывающейся головы, и засыпает с мыслями благодарности. Беллатриса целует Гермиону и убегает на работу. "Я возьму твои анализы сегодня, ты только не волнуйся" — кричит она с первого этажа подъезда и исчезает в массе лондонских жителей. Гермиона закрывает дверь и прислоняется к ней лбом. Сегодня боль сильнее, чем обычно и она принимает это как знак. Девушка выпивает десять таблеток аспирина и идёт заниматься домашней рутиной. Она, как всегда, смотрит какой-то сериал по телевизору, как всегда, стирает вещи, как всегда, вытирает пыль с полок, как всегда, игнорирует боль. Только теперь эта боль умножилась, ведь теперь не только голова, но и сердце сжимается в осознании предстоящего, но Гермиона не позволяет комку в горле пролиться слезами, ведь знает: если сейчас заплачет, потом не сможет остановиться. Стрелка часов близится к шести часам вечера и Гермиона достает из духовки курицу с картошкой. Любимое блюдо Беллатрисы. Она заботливо выкладывает его на тарелку и садится за листок и ручку. Дрожащая рука не смогла испортить идеальный подчерк, поэтому Гермиона аккуратно выводит буквы и уже не сдерживает слезы. Беллатриса заходит в кабинет и улыбается Тайлеру. Мужчина улыбается в ответ и прячет глаза. Беллатриса садится за стул и складывает руки на сумке. Она старается не выдать волнения, но все равно нервно кусает губу. — Ну что там? — Надежда все ещё теплится и Беллатриса отчаянно за нее цепляется. — Мне жаль, Белла, — тихо говорит врач и сердце обрывается. Беллатриса старается не показать этого, поэтому улыбается. — О чем ты? — У неё опухоль, — он смотрит ей в глаза и проклинает свою работу. — Ну её же можно вылечить, да? — Ещё шире улыбается Беллатриса. — Мне жаль, — отвечает Тайлер и опускает взгляд, — ей осталась пара месяцев, в лучшем случае. — Ладно. Спасибо, — коротко говорит Беллатриса и выходит из кабинета. Она не подпускает осознание к себе. Отчаянно не принимает ничего из сказанного и просто едет в метро, думая, что завтра то она уж точно купит пудинг и Эмили, и Дженсену. Девушка заканчивает выводить слова на жёсткой бумаге и всхлипывает. Гермиона упрямо вытирает слезы и идёт в свой кабинет. Девушка выдвигает ящик и смотрит на пистолет. Три года назад ей посоветовали купить его в целях самообороны. Она усмехается и берет его в руки. Проводит пальцем по стволу и до боли закусывает губу. Ещё одна незначительная боль. Гермиона садится в кресло и закрывает глаза. Кресло удобное, они с Беллой выбирали его вместе, когда женщина поняла, что Гермиона не собирается вылезать из работы целыми днями. "Ты загубишь себе спину" — твердила она, листая интернет-магазин и выбирая кресло получше. Девушка открывает глаза и глубоко вздыхает. Она берет фотографию Беллатрисы в руки и улыбается. Она такая красивая. Даже когда нос испачкан в торте, а волосы растрепаны. Это было их первое рождество. День, когда они решили жить вместе. Гермиона прижимается губами к холодному стеклу, за которым таится лицо Беллатрисы и всхлипывает. Ей так хочется сейчас ее обнять. Так хочется прижаться к нежной шее и зарыться руками в кудрявые волосы. Она всегда в них запутывалась и как же ей хотелось снова зацепиться за непослушные черные локоны. Как же хочется прижаться к теплым губам и посмотреть в темные глаза. Но она не должна. Она не может. Если Беллатриса была бы рядом, она бы остановила её. Но Гермиона не может не завершить то, что начала. Она может выдержать боль от опухоли, но смотреть в глаза Беллатрисы и видеть там сожаление вперемешку с надеждой? Нет, это выше ее сил. Она все равно умрет и не хочет страдать и заставлять страдать Беллатрису все это время. Заглядывать в её лицо и находить там только страх. Болезнь дала ей два месяца? Что ж, пусть заберёт обратно. Гермиона прижимает фото к себе и закрывает глаза. Дрожащей рукой прижимает ствол пистолета к виску и всхлипывает. — Прости меня, прости, — шепчет Гермиона и нажимает курок. Беллатриса открывает дверь своим ключом и заходит в дом. Она старается улыбаться, но уже знает, что что-то ждёт ее. Что-то, что сломает ее. Она снова отмахивается от надоедливых мыслей и проходит на кухню. Улыбается, когда видит курицу с картошкой и зацепляется взглядом за записку. Беллатриса сглатывает и осторожно, будто это ядовитая змея, берет записку в руки. "Белла. Беллатриса. У тебя такое красивое имя, честно говоря. Мне очень жаль, родная. Мне действительно очень жаль. Мне жаль, что я оставляю тебя. Жаль, что я сбегаю так глупо. Прости, если сможешь. Прости, что не смогла разделить с тобой этот прощальный ужин, но пусть это блюдо станет знаком, что я люблю тебя и всегда буду заботиться о тебе. Я люблю тебя. Безумно люблю, вообще-то. Я обожаю тебя. Я люблю тебя так сильно. Я люблю твой смех, твои истории, твои руки, твой запах. Я люблю тебя полностью. Люблю даже твои вечно растрёпанные кудри. Прости, что так вышло. Прости, что я оставляю тебя. Но я не смогла бы выдержать каждый день смотреть на твой обеспокоенный взгляд и видеть, как ты ломаешься. Я не хочу длить твои страдания. Мне действительно жаль, любимая. Мне так чертовски жаль. Прошу, постарайся жить дальше, ладно? Я знаю, ты сильная. Знаю, ты справишься. Ты же всегда справляешься со всем, верно? Я люблю тебя. Я очень люблю тебя. Постарайся помнить про хорошие моменты, хорошо? Но только прошу, не ломай себе жизнь. Двигайся вперёд, без меня. Я буду рядом. Я знаю, я теперь всегда буду рядом. И ты это должна знать. Я буду ждать тебя тут. Только давай встретимся лет так через 20 ладно? А потом ты мне расскажешь как ты провела это время и только попробуй о чем-нибудь умолчать. Я буду ждать тебя, и когда ты придешь ко мне вся старая и сморщенная, я все равно поцелую тебя. Как всегда это делаю, когда ты приходишь с работы. Поцелую и спрошу, как прошел день и все будет как раньше. Просто помни, я люблю тебя. Помни, что ты тоже любишь меня. Наша любовь, она поможет тебе, я знаю. Спасибо тебе. Спасибо за то, что научила меня жить. Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, Беллатриса Блэк." Беллатриса не дышит. Она бросает записку и бежит в гостиную. Пусто. Заглядывает в ванную, в комнату и наконец подходит к кабинету. Она знает что ее ждёт, поэтому медленно кладет ладонь на ручку двери и поворачивает. Дверь открывается и Беллатриса видит. Видит, как сломалась ее жизнь. Она на мгновение застывает в ужасе, а затем бросается к Гермионе. Поднимает голову, гладит бледное лицо, игнорирует дыру в голове. Смотрит на закрытые глаза, целует в губы. Вдруг они такие же теплые, как прежде? Вдруг она просто разыгрывает ее? Вдруг все ее сегодня разыгрывают? Вдруг Тайлер подговорил Гермиону и сейчас она выкрикнет "бу" и пойдет смывать макияж? Но металлический запах крови въедается в мозг Беллатрисы и она кричит. Кричит, не в силах больше игнорировать хоть что-то. Она стягивает податливое тело на пол и прижимает к себе. Прижимает и кричит. Она гладит её по волосам, не замечая липкой крови на руках и все сильнее плачет. Слезы ливнем проливаются из глаз, не принося никакого облегчения. Беллатриса сидит с осколками своей счастливой жизни, прижимает мертвое тело к себе и тихо воет.