Персональный зверь

Eat me, drink me. (c) POV Аоi Свет софитов. Ритмы в унисон с сердцем. Крики резонируют с желанием… в водовороте незримом, невидимом, растущем с неимоверной скоростью, пропорциональной вибрации струн. Дикость, необузданность…Жажда… Стоять здесь, в углу сцены, зная, что ты там, за спиной, позади меня. Мой вездесущий, мой цепной пес. Отпусти поводок, сними намордник, и ты вцепишься мне в горло, разрывая и разгрызая привычное, запуская когти в комок мышц в районе солнечного сплетения. Сжирая заживо, вычеркивая из этого мира и вовлекая в свой. Посылаешь удары в эпицентр нашего с тобой цунами, нашего с тобой наваждения, пуская круги безумия по воздуху. Двигать телом, совращая собственную гитару, дразня тебя, в едином порыве сумасшествия. Раз, два - задыхаться. Три, четыре – дорожки пота по торсу. Пять, шесть - заниматься сексом здесь, на глазах у тысячи без стыда, без зазрения совести. Заниматься сексом через музыку, сгорая в её аккордах, в собственных фантазиях. Чувствовать прикосновения, вибрации, зигзаги звуков в хаосе басов, разрезающих тонкое прикрытие из ткани, оголяющих суть. Только здесь. Только сейчас. Ты, я и похоть спиралью заползающая под кожу, вызывая судороги в каждом слое моей сущности. Ноги еле держат, тая ватой на глазах. Любовь будет там, за сценой, за бесчисленными проводами и акустикой. А здесь наша с тобой похоть в неимоверном танце из тысячи “если”. Частота сердцебиения зашкаливает, взрывая поток пустоты. Глотать вакуум в надежде протянуть на пару мгновений больше положенного. Знаю, ты смотришь на меня сквозь непрекращающиеся удары, неприкрыто, голодным, обезумевшим взглядом. Так смотрит хищник на свою добычу. Впиваешься в каждый поворот, в каждый жест, насилуя инструмент, насилуя меня. Не в силах усидеть на месте, подгоняемый внутренней тьмой. Представляешь, как я буду стонать под тобой, выдыхая дрожь, плавясь под твоим телом, под твоим напором. Напором, распаляющим вулкан во мне, прожигающий мириадами искр. Но это будет потом… Полувздохи, поглощенные сумраком дня. Полустоны, пойманные тобой и выпитые до дна. Полукрики, слетающие с языка, задевающие металлическую паутину, сотканную из бурлящей крови. Это будет потом… Тихий шепот на ухо, отправляющий разряд тока напрямую в мозговой центр. Твои руки, разъедающие кожу, оставляя обезоруженного. Твои губы, собирающие росинки пота, слизывающие капельки слез. Дурманящий жар, бешеный ритм, пропитанный алым, направленный вглубь, за грань возможного. В поисках наслаждения. В поисках персонального рая. Или персонального ада? Потому что так гореть можно только в аду. Ты мой персональный сатана. Мой искуситель. Плевать на то, что говорят другие. Пай – мальчик? Мягкий? Нежный? Заботливый? Да, но вне зоны черного шелка, вне зоны нашей спальни и света ночника, вне зоны сплетающихся теней и витиеватых изгибов, вне зоны моего тепла и запаха. Ведь они – ключ. Ключ от камеры. От той самой камеры, где сидит зверь. Зверь, жаждущий лишь одного: утолить свой голод. И я лучший деликатес для этого. Ведь тебе нравится пробовать меня раз за разом, наслаждаясь моими сладкими муками, наслаждаясь побледневшей от зависти луной. “Мой…мой…только мой…целиком, до последней клетки”, - заклинание, которое ты твердишь вновь и вновь, наплевав на мои всхлипы удовольствия, на мой срывающийся голос, вбиваясь до отказа, продолжая вырывать порочные крики из жаждущего ласк горла. Я хочу тебя двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Ты прекрасно это знаешь. Даже стоя здесь, на сцене, слыша голос нашего вокалиста, я хочу тебя, и музыка – это лишь способ донести до тебя то, как сводит изнутри, когда тебя нет рядом… нет во мне. Ты полноправный хозяин и тебе нравиться это. А я… я могу лишь молить тебе о большем, соблазняя, совращая. Но это там за стенами ярко освещенной сцены. Сейчас, в эти секунды я повелеваю тобой. Ты видишь? Я терзаю не струны, это нити, ведущие к тебе. В этой реальности из песен ты - моя марионетка. Мой… Ты так же принадлежишь мне, как и я тебе. Не отрицай. Мы оба это знаем. Я упиваюсь этой властью. Немного, до тех пор, пока не вырвется зверь, сдерживаемый барьером из ударной установки. Удары по натянутой поверхности… из последних сил, в агонии расцветающей бликами и цветами, во всем великолепии. Рваные визги гитары… предсмертные, вне диапазона слышимости. Содрогаться от долгожданного оргазма, в едином порыве, сводя с ума окружающих, электролизуя атомы, расщепляя их на составляющие. Гул голосов, восторг фанатов, рукоплескания, просьбы- “Ещё, ёще, больше!”. Последний рывок, рывок в бездну, без оглядки, задержав дыхание. Нет, просто забыть, как дышать, отдаваясь на милость обволакивающей слабости, укутывающей опустошенности. Конец. Гаснут прожектора, зал затихает под покрывалом наступившего мрака. Уставшие, взмыленные, загнанные собственным садизмом, ковыляем в гримёрку. Со всех течет в три ручья. Иначе нельзя. Иначе не умеем. Рейта и Руки выливают друг на друга эмоции, оставшиеся от выступления. Хотя, это сильно сказано, так тихие обрывки чувств, сопровождаемые попытками не свалиться с трясущихся ног. Уруха плетётся где–то впереди, призывая в помощь стены, чтобы остановить смешение пола и потолка. Я за ними - едва держась, переступая свои возможности. Неуловимое колыхание воздуха рядом. Захват. Твоя рука сжимает стан, ласковые тиски, сила помноженная на негу. Твой взгляд прямо в душу, сквозь призму зрачков. Замереть, выпасть из “сейчас”, смакуя твоё присутствие, утопая в твоей энергетике, теряясь в твоем прикосновении. -Ты как? В порядке? Сможешь сам дойти?- тебя самого трясёт, но для тебя это не имеет значения. Какой же ты… Лёгкий кивок в ответ. Прижимаешься, усиливая эффект от соприкосновения. - Тогда приготовься, -горячее дыхание в область шеи, смешанное со змеиным шепотом,- это был секс,- ты трахал меня прямо на сцене,- раскаленные угольки беснуются в глазах. -Именно, стопроцентный, без примесей, концентрированный,- продемонстрировать самую ослепительную улыбку представителя семейства кошачьих, лизнуть кончик его носа пока никто не видит. -Ошибаешься, концентрат секса тебя ждет дома,- секунда молчания- секса и любви,- мимолётное касание губ. Отпускаешь, входя обратно в роль, вливаясь в русло жизни. Скрываешься в обыденности, затаившись перед броском. Нам трудно, порою слишком. Солнечный свет и общественное мнение не щадит таких, как мы. Приходится прятаться под сенью собственных масок. Вырывая совместные вздохи, дыхание одно на двоих, улыбки, неуловимо отправленные любимому адресату, через раз, пока на нас не смотрят, пока есть только мы. Лишь ночь дает облегчение, закрывая щитом от социальной чумы под названием “рамки”. Лишь мой персональный страж спасает наши эфемерные, хрупкие отношения. Мой персональный зверь. Ты, Кай, спасаешь меня своей страстью и заботой, своей дикостью и нежностью, своей ревностью и верой. Пусть… Мне не страшно, пока есть ты – мой зверь. Пока есть наш персональный ад, пронизанный бесконечными желаниями.