***
— Спасибо за заботу! — Адриан машет рукой съемочной команде и выходит из студии. Сегодняшняя фотосессия прошла, как и было обещано отцу, без сучка и без задоринки — команда профессионалов работала с ним уже не первый год, и все вместе они действовали как единый слаженный механизм. Даже учли возможный звонок Габриэля, выделив ему десять минут в расписании программы съемок. Горилла припарковал машину за студией, поэтому он ждал у выхода. Натали отсутствовала по причине подготовки весенне-летней коллекции и контролировала соблюдение расписания удаленно. Иногда Адриан ощущал себя птичкой в клетке. В огромной золотой клетке, откуда нет выхода — эта, кажется, непреодолимая преграда. С дрожью Адриан ожидает ночи, когда он сможет слиться с тенью и выскользнуть меж частых прутьев, уйдя на мягких лапах. Плагг копошится в кармане, норовя выдать себя. Но, кажется, окружению Адриана все равно на подопечного в конкретный момент времени, и он решается даже почесать неугомонного квами. Плагг довольно вибрирует мурчанием у него на груди. В последнее время он всегда старается быть спокойнее, а перед патрулями лишний раз не ест по кусочкам мозг Адриана своими многовековыми претензиями к человечеству и ему в частности. Он смотрит на проплывающие мимо дома и машины, вздрагивает, когда редкие мотоциклисты, рыча моторами, мчат мимо, лавируя в потоке оживленного движения. Адриану хочется тоже сесть за руль (как-никак, скоро уже официально сможет получить права), и уговорить Ледибаг прокатиться с ним за город. «Нет, это невозможно», — сам себя тут же он останавливает, понимая, что между напарниками не может быть отношений ближе, чем просто напарники. Хотя за год рядом (Адриан это явственно ощущает!) Ледибаг научилась улыбаться его до ужаса кошмарным каламбурам и отвечать на подколки. И — Адриан готов поклясться! — он даже замечал эту ее улыбку. И чуть праздник по этому поводу не закатил. Подумать только, а ведь сначала он ее натурально боялся. За такими мыслями-фантазиями Адриан не замечает, как закончился их путь домой. Горилла открывает дверь машины, кивнув. Адриан ему искренне улыбается и, вздохнув, шагает на территорию поместья. От дома, как и всегда в последние несколько лет, веет одиночеством. Отец не встречает его после поездок и работы, и Адриан отвечает ему тем же. Дом заполняет тишина с редкими отголосками звуков с улицы. Адриан поднимается по лестнице, нарочито не глядя на портрет на стене. Семейные ценности, как же… яркий контраст со светлыми и легкими стенами, черное пятно на истории их семьи. Закрыв за собой дверь, Адриан первым делом идет в ванную и смывает с себя декоративную косметику, обнажая белесые тонкие шрамы и синяки под глазами. Из зеркала смотрит обычный уставший человек, который разлохмачивает уложенную волосок к волоску прическу. В этом «идеальном» мирке даже зеркало порой против него — по ту сторону все еще Адриан Агрест. Который давит в себе желание закричать. Снова один. Ему снова придется бродить по ночным крышам одному. Он умом понимает, что это не навсегда: Ледибаг серьезно пострадала, и даже у сверхрегенерации есть свои пределы, и нужно просто ждать. Смиренно ждать. Но неотвратимость времени и отсутствие надежного партнера за спиной вызывают почти ту же ноющую боль в сердце, что и потеря матери. Адриан решительно выходит на балкон и достает из тайника блокнотик, который они с Ледибаг ведут для отслеживания нападений. Он открывает календарь и ведет пальцем по датам. — Судя по нашим расчетам… — он заходит обратно, ногой закрывая дверь, — следующее нападение будет недели через две-три. Если Ледибаг не появится, мне придется тащить ей акуму либо в банке, либо в своих зубах. Плагг хрюкает, но не комментирует. — А это означает, что, в любом случае, весь Париж сегодня на мне. Я не могу подвести Ледибаг. — Ой, я тебя умоляю, — тянет квами, не отвлекаясь от компьютерной игры, в которую начал играть с момента приезда домой. — Даже если ты ее и подведешь, ничего страшного не случится. Ну, подумаешь, парочка умерших… — Плагг! — …знаешь, мальчонка, за свои века я столько смертей принес и повидал, что перестал вести им счет где-то с тысячу лет назад. И тебе советую не заострять внимание. Иначе крышечка с чайника поедет. Станешь протухшим сыром. Адриан не знает, как на это реагировать, поэтому смотрит на экран, где в этот самый момент главный герой призывает себе в помощь дракона. А потом молча начинает собирать сумку к вечеру. Стылая ночь приподнимает балахон — патруль не за горами.***
«Пальцы ноют», — вдруг понимает Ледибаг, несколько раз сжав и разжав руки. Мнимо ноют паховые мышцы, лопатки, шея. Неделя выдалась тяжелой. Ускоренная регенерация сращивала кости, порванные связки, мышцы, но фантомная боль могла не проходить еще долго. Ячеистый материал костюма натягивается всякий раз, когда она сжимает кулак. Ледибаг прикрывает глаза, рассматривая его через ресницы. Пока ждала Кота для ночного обхода, потрескавшаяся старая черепица под ногами начала остывать. Ледибаг задумчиво отколупывает от нее кусочек и крошит в пальцах. Просто строительная крошка. «Ничто не вечно». Она не выбиралась подышать будто целую вечность. Кот бесшумно приземляется чуть поодаль. Его присутствие Ледибаг ощущает немного загодя, будто дежавю. Она оборачивается, не успевает он подойти ближе. На его лице узнаваемое облегчение — он двигается к ней едва ли не вприпрыжку. — Ты пришла! — вздыхает он, и Ледибаг чуть дергает губами в улыбке, когда он неловко, как это всегда и бывает, тянется к ней в неуклюжих объятиях. — Тише-тише, — отзывается она, крупно вздрагивая от живого веса на плечах, и Кот ойкает, отпускает ее, извиняется. В первый раз, как будто целую вечность назад, когда он — слишком шумный и излишне тактильный — полез к ней обниматься, она перебросила его через плечо. Сейчас она научилась контролировать рефлексы. Кот смешно ведет носом и приглашает ее начинать обход. Они выработали несколько маршрутов, охватывающие самые многолюдные точки города, потому что одержимые, по наблюдениям, появлялись именно там. Как ни странно, никаких злодеев в пригороде, кто бы мог подумать. Сначала они с Котом разделяются, и каждый берет на себя половину точек, а потом встречаются в условленном месте. Кот салютует и исчезает в ночном шуме. Ледибаг спокойным выученным шагом обходит свой маршрут, несколько раз перекидывается приветствиями с офицерами полиции, размышляет о том, насколько же легко городское управление приняло все это происходящее безумие. Возникает непрошенная мысль, что чудесное исцеление слегка промывает мозги и далеко не в хорошем смысле. Ледибаг зажмуривается и вслепую запускает леску в сторону обтянутого строительными лесами Нотр-Дама. Йо-йо с характерным свистом рассекает воздух и пропадает из виду, а потом леска в руке знакомо натягивается, и Ледибаг отталкивается от черепицы, запуская себя в воздух. В ушах хрипит ветер, и он же бьет в лицо, но Ледибаг наконец позволяет себе дышать, как не позволяет в любой другой момент своего существования. Там, на высоте, на одном из пролетов лесов уже сидит Кот и болтает ногами. Чудесное исцеление работает выборочно и по своей собственной логике, которой даже Ледибаг не уследить. Например, место, где они сейчас сидят. Исцеление избавило одержимого от акумы? Да. Но, вот причиненный ущерб, который тот нанес на этом самом месте своими собственными руками — нет. Почему? В других случаях оно могло по кирпичику восстановить целые кварталы, могло обратить вспять окаменение, много чего могло… — Обстоятельства непреодолимой силы, — горько хмыкает Кот, вторя ее мыслям, когда Ледибаг молчит, глядя на раскинувшийся внизу городской пейзаж. Они тихо переговариваются, Кот отчитывается, что ничего странного не заметил. Потом сетует, что они буквально ведут бой с тенью, ведь Моль так ни разу не показался после своего громкого заявления, после которого Париж, затаив дыхание, ждал не меньше, чем апокалипсиса. Кот вздыхает, крутит на пальце кольцо, и Ледибаг, сама того не замечая, сглатывает вязкую горькую слюну. Ей чудится прогорклый дым. — Я тут подумал, — неуверенным голосом начинает Кот, и Ледибаг вдруг понимает по его тону, что ничего он не подумал, что он очень давно это обдумывал. — Есть план. Моль же напускает бабочек, так? Они откуда-то летят, так может, если мы выгоним такую из человека, и ты ее не очистишь, она полетит обратно? Можно будет попробовать ее отследить… — Нет никаких гарантий, что она не вселится в кого-то другого! — резко отвечает Ледибаг, слишком громко, что собственный голос кажется чужим. Кот меняется в лице, а она вцепляется ему пальцами в колено и заглядывает в лицо. — Послушай меня. Ты даже не представляешь, как это может быть опасно, — уже тише говорит она. — Мы даже пробовать этот вариант не будем, и только посмей провернуть что-то такое без меня. Она замолкает. Кот медленно кивает, а потом опускает взгляд вниз. Ледибаг вторит за ним, и понимает, что вцепилась в него слишком сильно, если бы могла пальцами прорвать ткань костюма, то прорвала бы вместе с кожей. — Понял тебя, ЛБ, — Кот с нажимом убирает ее руку от себя. — Никаких преследований бабочек. Если что, хоть в зубах, но сразу притащу тебе на очищение.***
Обходят город они не переговариваясь. Молчание гнетет, но Адриан не пытается больше говорить с Ледибаг. То ли из-за ее резких движений, то ли из-за сведенных вместе бровей — от нее отчетливо веет опасностью. Кошачьи инстинкты, взращенные в Адриане кольцом, не ошибаются. Ледибаг становилась такой редко — в пылу драки, и тогда Адриану приходилось ни много ни мало — буквально оттаскивать ее от человека, иначе она ему что-нибудь сломает, если не хуже. И вот сейчас — получается, его предложение вызвало такой выброс адреналина? Адриан мотает головой, глядя на удаляющуюся фигуру, чьи изгибы выхватывали из мрака отсветы фонарей. Ледибаг никогда не останавливается, она как танк. Упрямая и опасная. Усиленный слух выхватывает несоответствие ее следующего шага. Предупреждающий треск, и вот Ледибаг буквально поскальзывается — как такое возможно? — Адриан лишь успевает метнуть шест, за который она хватается в последний момент в те секунды падения. Мда, еще травм по неосторожности им не хватало. Он спешит к ней, подает руку, когда она, сбито дыша, опускается на чужую террасу, и Адриан понимает, что ее знобит. Рука горячая, мелко подрагивает. Ледибаг протягивает ему сложенный шест, но так ничего и не говорит. — Скоро увидимся? — с кривой улыбкой говорит она. — Лучше никогда, — в тон ей отвечает он. Все-таки времени прошло недостаточно, Ледибаг тоже человек, и едва вышла за порог больницы. У него перед глазами до сих пор стоит ее бледное, облепленное грязью и кровью лицо без маски. Адриан с силой пинает камушек под ногой, и тот укатывается, ударяется о металлическую решетку и падает в зев канализации. Адриан завис у входа в круглосуточную прачечную, куда стал часто наведываться по ночам, чтобы закинуть постирать одежду. Он не знал, зачем это делает, почему просто не выбрасывает. Возможно, в этом есть какая-то отдушина. Хлопнув крышкой стирального автомата, Адриан опускается на скамью. Свет чуть потрескивает, пустынно-одиноко, пахнет порошком. Здесь думается легче. Адриан пытался выяснить у Плагга, для лучшего понимания собственных же способностей, и лучшей работы в команде, как именно действует эта вся магия, чем отличаются их с Ледибаг силы. Подростковые иллюзии по поводу борьбы со злом у него пропали почти сразу. Смешные на первый взгляд комбинезоны защищали от тяжелых травм, не горели, в них не было холодно или жарко. Нужно было очень постараться, чтобы загреметь в больницу. И то, умудрялись. Адриан почти сразу понял, что заживает на нем все до смешного быстро. Поставленные накануне синяки и ушибы — на утро исчезали. Однажды ему разбили лицо — а спустя два дня он обнаружил свежую кожу, только чуть розоватую, как у ребенка, контрастировавшую с остальной загорелой. Заживало все как на звере — даже быстрее. Острый слух оставался с ним и без трансформации. Сначала он этого не замечал, а потом, как мимоходом упомянул Плагг, подействовал эффект накопления. Что-то такое. Ловкость, скорость, нечеловеческая сила, — к такому легко привыкнуть. Сила разрушать практически все одним касанием? Адриан относился к ней настолько настороженно, что использовал лишь в крайней случае. К тому же она истощала его моментально, и трансформа слетала сразу же, чего при безумных одержимых они себе позволить с Ледибаг не могли. А вот она должна была запускать Исцеление каждый раз. Оно было волнительным, теплым, обволакивающим и опасно умиротворяющим. Да уж Коту с ней по силам было не сравниться. И даже со всеми этими примочками, магией, регенерацией, избавляться от акум становилось сложнее с каждым разом. И дело было не в какой-то изощренности их способностей или масштабах разрушений — здесь все определялось чистой случайностью, да и они с Ледибаг поднабрались опыта, а именно в частоте их появления. Адриан считал. Сначала между появлениями одержимых было по несколько месяцев. Потом промежуток стал медленно сокращаться. Между последними двумя акумами прошел всего один месяц. А дальше? Если один из них, если Ледибаг пострадает настолько серьезно, что не успеет восстановиться к следующему появлению акумы, что тогда? «Скоро увидимся? Лучше никогда». — не зря стало их прощальной фразой.