waves

В первый раз цвета он увидел только пару тысяч лет назад. Её звали Гуй Чжун. Богиня пыли. Её русые волосы чуть вились на концах, глаза её — яркие-яркие, цвета морской пены на побережье Ли Юэ. Моракс узнал бы её из тысячи — цвет, который невозможно забыть. Невероятный, завораживающий и необычный. Очевидно, Гуй Чжун тоже вычленила его из толпы её окружающей — подошла к нему, осмотрела с головы до ног. Ухмыльнулась. — Правь со мной, — лишь и сказала она. — С твоей силой и моим разумом, представь, какую нацию мы сможем возвести! Она развела руки в стороны и покрутилась, прикрыв глаза. В её фантазии уже существовала гавань Ли Юэ, которая появится только через тысячу лет. В её фантазии все было хорошо. В её фантазии не было войн, не было коррупции. А на деле… Ох. Они влюбились без памяти. Стоило Мораксу взглянуть на неё, ей взглянуть на Моракса — мир обрёл краски. Архонты не знали, что же это означает, но понимали… Это явно что-то особенное. Не могли же цвета, доселе несуществующие, взять— И проявиться! Это было бы странно, как минимум. Но судьба — девушка хитрая, все карты не любила раскрывать, оттого и помалкивала, смотря на парочку архонтов с небес. Они правили вместе долгие годы. Моракс отчеканил первые монеты и назвал их в свою честь; иронично, но ему хотелось остаться в памяти народа. Ему дали прозвище — Рекс Ляпис, так теперь его знали жители гавани Ли Юэ, процветающего города. Все было хорошо, пока… Архонты, что многое о себе возомнили, решили начать войну. Много крови пролилось в то время — врагов, друзей. Соратников. И её кровь тоже пролилась. Моракс до сих пор помнил, как цвета перед глазами начали тускнеть. Он подбежал к ней — нет, Гуй Чжун, держись, все будет хорошо, но девушка лишь приложила палец к его губам. — Эти лилии… Сохрани их, — шёпот тихий, а затем она распалась на мелкие части, разлетаясь по ветру горсткой пыли. Моракс положил конец тем, кто позволил себе тронуть её. Он убил всех — кроме тех, кто был столь же силён, как и он. Селестия дала им Сердца Бога. Они стали семёркой Архонтов — новой семёркой. Оригинальные архонты… Крио, Дендро, Гидро, Пиро… Они погибли. А от сёгуната Инадзумы отделилась его главная, правящая часть. Он до сих пор помнил выражение лица Эи, когда та увидела Макото в последний раз. Так, семёрка разошлась по континенту, оставляя за собой по региону. А Моракс же… Хм. Он покинул свой пост. Ему не хотелось править, понимая, что рядом нет её. Без Гуй Чжун Ли Юэ казался пустым, неправильным, тёмным и неопрятным, словно бы самую главную его частичку отняли и разбили на кусочки, мелкие-мелкие. Он стал Чжун Ли — обычным горожанином, или не совсем. Многие знали его, как адепта; такого же, как Алатус, Пин или Гань Юй. Никто не знал, что он был Мораксом — все тем же, серьёзным и непобедимым. Кто знает, может, если он поживет среди людей, то сможет их понять? Сможет осознать, чем же они так сильно зацепили Гуй Чжун? Сможет. Даже не видя цветов. // — Я сохранил их. Могильная плита — где-то в Каменном лесу, спрятанная подальше от чужих глаз. На ней высечено аккуратно «Гуй Чжун» и титул. Архонт пыли, соосновательница Ли Юэ. Рядом лежит окаменелая глазурная лилия — одна из тех, в которых она сидела в последний раз. — Люди продолжают выращивать твои глазурьки, Гуй Чжун, — улыбнулся грустно и провел пальцами по каменной корочке бутона. — Они не похожи на эту, но я сохранил их популяцию. Ты не забыта. Словно бы шёпот ветра донёс её слова, или же Чжун Ли просто показалось — он словно бы услышал тихое «живи дальше», сказанное голосом его верной подруги. Это прозвучало бы странно, будь он на самом деле обычным смертным, но он знал, что послания с Селестии могут доноситься до тех, у кого была сильная связь с вознесенным туда. Связь соулмейта, если быть точнее. Люди изучили феномен, который произошёл и с ними. Они назвали его «родственными душами». Кто-то, кто преднадчертан тебе судьбой, и чей цвет глаз — первый цвет, который ты видишь в своей жизни. До встречи со своим соулмейтом ты видишь только и только его, но стоит вам встретиться и переглянуться… Искря, буря, взрыв. Мир словно бы по мановению катализатора приобретает краски, которые наполняют каждую улочку, каждый миллиметр земли. В глазах двоится от непривычной яркости зелени, от блеска кор ляписа, от алых панцирей крабов. Привыкаешь, впрочем, недолго — зрение стабилизируется, и ты словно бы так жил всегда. Если твой соулмейт умирал, то и цвета умирали вместе с ним. Если раньше у тебя была возможность видеть, как минимум, один цвет, то сейчас же… У тебя была возможность видеть только пустоту. Чёрный, белый, серый — большего не дано. Чжун Ли улыбнулся напоследок и встал с земли, открывая наконец глаза, что норовили в закрытом положении навсегда остаться — вдруг, так было бы легче? Банально не видеть ничего, ведь вечная серость раздражала. Но сейчас, что-то изменилось. Ему даже проморгаться пришлось. …неужели? Чжун Ли… видел. Он видел небо, всю глубину морских вод и нежную синеву глазурных лилий. Вдох. Глубокий такой. И выдох. У него появился шанс. Ведь глаза его соулмейта… Голубые. Прямо как у неё. // В первый раз Тарталью он встретил около ритуального бюро — весь настороженный, напряжённый и наигранно приветливый. Видно было, что не акклиматизировался ещё, что не отдохнул после дороги — но приехал сюда, ведь Царица так велела, и даже посоветовала проводника по городу, который мог помочь влиться в жизнь гавани. Цветов он не видел, но волосы этого юного Предвестника казались ему мягкими и, отчего-то, напоминали солнце. Неизвестно, почему. Тарталья избегал любого зрительного контакта — специально, словно бы. Как будто не хотел влюбляться или же разбивать себе сердце осознанием того, что объект его интереса не связан с ним судьбою. Факт оставался — смотрел он куда угодно, но не в глаза. На руки, на палочки, которые он держать не мог толком; куда угодно. Чжун Ли соврал бы, если бы сказал, что не ловил задумчивые взгляды Предвестника там, куда порядочные люди предпочитают не смотреть. Тарталья не старался идти на контакт, но Чжун Ли на то и бог контрактов, что даже в мнимом контракте с самим собой найдёт лазейки. Примерно через год после их первой встречи, архонт начал провоцировать его. Словно невзначай касаться ладони, отчего Тарталья вздрагивал и подавался ближе, стараясь сделать это незаметно. Класть руку на плечо, подходя со спины. Чуть чаще улыбаться — он видел, что Тарталью это смущало. И смотреть в глаза. Главное правило, которое он ни разу не нарушал. И не зря, ведь. // Неловкое движение — палочки вновь выпали из его рук. Тарталья фыркнул и перестал бороться с ними. — И почему тут нет вилок? — напряжённо. — Неловко себя чувствую. — Не устану говорить тебе о том, что для того, чтобы.. — Знаю, знаю, сяншен, — перебил Предвестник бесцеремонно. Будь Чжун Ли все-еще-Мораксом и не будь Тарталья его хорошим другом, архонт бы разозлился. Но он привык к выходкам Чайльда, оттого и помалкивал. — "Для того, чтобы прочувствовать кулинарию Ли Юэ полностью, необходимо овладеть мастерством палочек. Отчего же ты не тренируешься, Чайльд?" — Прекрасная пародия, браво. Предвестник ухмыльнулся, а затем прыснул от смеха. Чжун Ли тихонько хохотнул вместе с ним. — Сян Лин, не могла бы ты принести нам счёт? — обратился Чжун Ли к девушке, что пробегала мимо — от стола к столу бегала. — Минутку, пожалуйста, — кивнула она, и что-то крикнула Гобе — тот издал очаровательный медвежий рык и отправился к шефу Мао за счётом. Платил, как всегда, Тарталья — он и не волновался об этом. Объясняться перед Царицей не придётся, она сама разрешила тратить на этого... Гида столько, сколько надо. — Удачного вечера! — И вам, мисс Лин, — очаровательно улыбнулся Чайльд. — Так, сяншен, куда именно ты хотел меня отвести? // Они стояли у самой кромки воды. Луна бликовала от морской глади, и выглядело это, даже учитывая монохромность, завораживающе. Тёплый ветер ласкал лицо, развевал полы длинного пиджака Чжун Ли и его хвост. Архонт вдохнул глубоко и улыбнулся, смотря на завороженного Тарталью, что не мог отвести от воды взгляд. Никто из них не произнес ни слова — они лишь смотрели вдаль, и незаметно для пары, их руки соединились. Чжун Ли посмотрел на юного Предвестника с обожанием. А тот посмотрел в ответ. ...искра, буря...? У Тартальи были голубые глаза. Те самые, оттенка морской пены. У Тартальи были рыжие волосы и красная маска. У него была россыпь едва заметных веснушек на щеках и алый шарф. Серый мундир, красная рубашка. — Я так и знал, — Тарталья усмехнулся и пожал плечами, отводя взгляд. Чжун Ли заметил, как заалели его скулы. — Я, черт возьми, знал. — Не удивляйся. — Я не удивляюсь, — возразил Предвестник и отстранился, нервным взглядом по сторонам озираясь. — Я спокоен. Спокоен он, значит. Предвестник поскользнулся на ровном месте и чуть не упал в море — спокоен, да. Чжун Ли перехватил рыжего недотёпу за талию ещё до того, как он упал. И ухмыльнулся. — Ты мне интересен... Больше, чем друг, Чайльд, — долгие паузы между словами. Чжун Ли не способен на сладостные речи, в отличие от Барбатоса... Интересно, как он там. — Агх-х, архонты, как же долго ты выражаешь мысль о том, что хочешь со мной засосаться, — Предвестник закатил глаза. — Прекращай уже, я же тоже этого хочу. — ..Что, прости? — настала очередь Чжун Ли краснеть. — Не притворяйся, — Тарталья прижался лбом ко лбу архонта. — Я же все вижу. — Не торопи события. — Вас понял, о, великий консультант ритуального бюро, — рассмеялся Чайльд. Чжун Ли не сдержал улыбки. Голубые глаза, и характер такой же несносный... Достаточно сравнений. Он — не Гуй Чжун. Он лучше.