Every Feeling

Конечно, просто так Джин уезжать напрочь отказался. Не то чтобы Чимин мог поставить это ему в укор: если бы он узнал, что его другу сделал больно какой-то незнакомый альфа, с которым тот к тому же жил после этого вместе, он бы тоже впал в отчаянную ярость и попытался бы вытащить друга из этой ситуации. Но Джин не понимал, что у них с Чонгуком была особая ситуация. Точнее не понимал вплоть до того момента, как довёл Чонгука до панической атаки – или чего похуже, Чимин до сих пор не знал, что это было за состояние, но неподвижный, остекленевший взгляд, которым его одаривал Чонгук в тот день, всё ещё стоял перед глазами и вызывал страх, волнение и неприятную дрожь по телу. Только после этого Джин вбил в свою упрямую голову, что Чонгук не был на самом деле дьяволом во плоти – или что он там себе навоображал. Чимин понимал, что во всей этой ситуации виноват был в конечном счёте он сам: нужно было объяснить сразу, объяснить лучше, встретиться с Джином один на один. Но, с другой стороны, он хорошо знал своего друга и знал, что если б они просто поговорили, Джин ни за что бы ему не поверил. Чимин бы сам себе не поверил, если б не оказался в подобной ситуации, но он не винил Чонгука – это было главное. Это было бы то же самое, что винить в произошедшем себя – а Чимин знал, что виноват он ни в чём не был. Просто всё так сложилось. Просто эти ёбаные таблетки. Вот и всё. Итак, Джин отказался уезжать в лабораторию в тот же день: вместо этого он оповестил Чимина – нет, не спросил, не обсудил, а именно оповестил, – что проведёт в Ситгуне неделю, чтобы за Чимином присмотреть. Это было гораздо лучше, чем если бы он попытался опять забрать Чимина с собой, так что Чимин согласился. И не то чтобы это было так плохо, на самом деле. Они с Джином были так близки, что могли весело провести время лишь сидя в одной комнате без каких-либо средств к развлечениям – а уж в Ситгуне-то развлечений было хоть отбавляй. Наконец-то Чимину удалось по-настоящему узнать город, потому что если Ким Сокджин планировал вылазки, то планировал он их основательно. Они с Чимином появлялись как на главных улицах города, так и в каких-то закоулках, о существовании которых Чимин и понятия не имел, обедали в забегаловках, которые Чимин и не замечал прежде, настолько незаметными в гуще города они были. Ещё они вместе ходили по более древним, историческим районам города и Джин громко, не стесняясь людей вокруг, зачитывал Чимину какие-то интересные факты и истории, которые находил в интернете о конкретных районах, домах и памятниках. Ещё за эту неделю они успели посетить крупный парк развлечений, который в Ситгуне тоже имелся и в который Чимин наведывался сам пару раз – но идти туда с Джином показалось ему несравнимо веселей и интересней. Конечно, Чимин твёрдо настаивал на том, чтобы следовать расписанию Чонгука, и Чимин каждый день проводил время с альфой, пока тот не уходил на учёбу или работу. Джин жаловался и ныл, но Чимин каждый раз просто показывал ему браслет, и Джин сразу же с недовольным видом умолкал. Так что да, они не провели каждую минуту этой недели вместе, но времени у них было достаточно. Расставаться с Джином было тяжело. Даже если они иногда и цапались или просто шуточно переругивались, Джин был его самым близким человеком, и Чимин успел за прошедшую неделю привыкнуть, что он был рядом. Но Чимин решил быть сильным, а ещё не вкладывать больше Джину в голову идей по типу «нужно похитить моего друга обратно в лабораторию», так что во время прощания Чимин почти не плакал. Почти. Джин пообещал приехать ещё, уверил Чимина где-то раз сто, что тот всегда мог вернуться в лабораторию или попросить у Джина подкинуть ему денег на отдельную квартиру в Ситгуне, пообещал что-нибудь придумать как только Чимину хоть что-то в Чонгуке не понравится. Чимин раз за разом уверял его, что Чонгук хороший, правда, что Чимину с ним комфортно и безопасно – настолько, насколько вообще может быть. Потом они обнялись, и Джин уехал. Чимин не стал рассказывать ему о своих чувствах по поводу Чонгука – об отчаянном желании защитить, о том, каким милым и невинным Чонгук Чимину казался, особенно после того случая с мурлыканьем, о том, что Чонгук занимал слишком уж много места в его мыслях. Может, это было нормально, а может и нет, но одно Чимин знал наверняка: если бы Джин заглянул ему в голову и увидел «Чонгукки такой милый, когда напевает по утрам, думая, что я его из другой комнаты не слышу» – то точно бы повязал Чимина по рукам и ногам и забрал с собой в лабораторию. Ещё бы и кляп вставил, чтобы не слушать ярых протестов и отрицаний. В целом их отношения с Чонгуком немного улучшились и потеплели. Чимин был рад, потому что им предстояло жить вместе ещё два месяца, но ещё потому, что ему самому хотелось быть в хороших отношениях с Чонгуком. Чонгук был милым, добрым, неожиданно застенчивым альфой, которого Чимину иногда хотелось потрепать по очаровательно красневшим щекам. Чимин видел, конечно, что Чонгук не всегда был таким скромным – когда он был с Тэхёном, чаще всего они оба превращались в единый ураганчик энергии, подкалываний и шуточных тычков. Но с Чимином Чонгук себя так не вёл: то ли держал дистанцию, то ли слишком мало ещё прошло времени с начала их знакомства, то ли сказывалась его травма – а может и всё вместе. Чимин принимал его стеснительное поведение как должное, не пытался раскрепостить или выяснить причину, просто давал Чонгуку время и пространство и только иногда – нечасто, ну правда! – подшучивал над этой робостью, что Чонгук в отношении него проявлял. Чимин не вдавался в подробности или причины собственных мыслей по поводу Чонгука. Он просто ему нравился, и на этом Чимин решил свои логические заключения оставить. Чонгук Чимину просто нравился, и точка. * Прошло три дня с того момента, как уехал Джин, и Чимин решил, что пора заканчивать жаловаться на жизнь за то, что тот уехал так скоро, что даже не рассмотрел возможности самому переехать в Ситгуну, к Чимину. Чимин знал, что так думать было нечестно: в лаборатории у Джина была своя жизнь, и ему там нравилось намного больше, чем Чимину. Джин был твёрдо уверен, что, испытывая на себе разные препараты для течки, помогает другим омегам – ведь рано или поздно, при эффективном действии и отсутствии побочных эффектов, препараты эти регистрировались, их пускали в массовое производство и продажу. К тому же Джин был необычным омегой: на него действовали по-разному даже малейшие отклонения в дозировке, и он был очень важным испытуемым для всей лаборатории: именно по его реакциям составлялись и корректировались окончательные дозировки препаратов. В любом случае, Джину жизнь в лаборатории всегда была по вкусу – по крайней мере Чимин так думал. Как-то так вышло, что они редко обсуждали мысли самого Джина по этому поводу – всегда почему-то выходило так, что это Чимин жаловался на жизнь в четырёх стенах, а Джин его успокаивал или по-доброму подтрунивал над ним. Чимину бы хотелось узнать больше про отношение Джина к жизни в лаборатории, особенно после того, что произошло с самим Чимином из-за таблеток, – но спрашивать такое в сообщениях или по телефонному звонку он не хотел, а лично поговорить об этом им возможность не представилась. В итоге Чимин оставался в неведении по поводу мыслей Джина о лаборатории. Итак, Джин всё-таки уехал, а Чимин незамедлительно развёл сопли, скучая по своему другу. Даже Чонгук заметил, хотя он в последнее время всё реже бывал дома – приближалось какое-то очередное то ли представление, то ли соревнование талантов, где Чонгук хотел сыграть несколько песен, и он пропадал на музыкальных занятиях. Это означало, что Хосок тоже был занят и с Чимином встретиться в ближайшее время не мог. Чимин просидел дома три дня, поедая сладкое в опасных количествах и просматривая какие-то до ужаса сопливые фильмы. Чонгук робко попытался вытащить его куда-то, на что Чимин только покачал головой и тяжело вздохнул. После такой насыщенной недели, проведённой с Джином, ему действительно никуда не хотелось, к тому же он не горел желанием забирать то мизерное количество свободного времени, что у Чонгука после всех его активностей оставалось. Так что Чимин сидел дома, страдал и ничего с этим не делал и делать не собирался. По крайней мере до тех пор, пока ему ни с того ни с сего не написал Тэхён. Чимин, лениво развалившийся на кровати Чонгука, – сам Чонгук был, конечно, опять на занятиях – перевернулся и дотянулся до телефона, при этом чуть не смахнув его на пол в процессе. «Быстро собирайся и поехали танцевать» – гласило сообщение на экране. Чимин тяжело вздохнул – настроения не было, была только вечерняя лень. «Ты серьёзно?» набрал он в ответ, уже зная, что отвертеться не удастся. «Я уже еду к тебе, буду через 20 минут, собирайся». Чимин фыркнул. «Ты правда думаешь, что я успею собраться за двадцать минут?» «Наденешь те узкие джинсы, которые Джин заставил тебя купить – я знаю, что ты тоже их хотел кстати, в них твоя задница выглядит просто охуенно». Чимин не смог сдержать улыбки. «Ладно уж. Только потому что это ты, понимаешь, Тэтэ? Делаю одолжение. И спасибо за комплименты моей заднице». «Я готов поклоняться твоей заднице 24/7, ну это так к слову, если ты вдруг не знал;)» Чимин опять засмеялся и покачал головой, поднимаясь наконец с кровати. Тэхён был невыносим. * Потанцевать с Тэхёном, выпустить всё наболевшее и расслабиться, да к тому же излить душу за парочкой алкогольных коктейлей было самой лучшей идеей, какую только можно было придумать. Лучше и сам Чимин бы не смог придумать, о чём он и сообщил со всей честностью довольно хихикающему Тэхёну. Пили они не много, а больше танцевали в неверном мерцающем свете, совершенно растворяясь в атмосфере небольшого, но заводного клуба. Чимин на самом деле очень любил танцевать, и он много занимался танцами в лаборатории – все омеги, проживающие на территории, должны были выбрать себе физическую активность, чтобы поддерживать своё здоровье и себя в форме. Тогда Чимин часто задерживался в танцевальном зале, даже после того, как их небольшая группа омег заканчивала занятия. Чимин обожал двигаться под музыку, повторять движения инструкторки-беты или даже придумывать свои. Это было весело, это дарило ощущение свободы, ощущение, будто он находил самого себя. Похожее ощущение дарила ему покраска волос, именно поэтому Чимин продолжал «портить их», как беззлобно ворчал Джин, раскрашивая яркими цветами и чувствуя себя собой. К тому же это очень помогало тогда разбавить унылую, бесцветную атмосферу, царившую в лаборатории. Серьёзно, кто вообще придумал красить стены абсолютно всех помещений бледными оттенками бежевого или зелёного? Да, танцы были страстью Чимина – вот только в Ситгуне танцевать у него что-то не получалось. Во-первых, возможности были ограничены: теперь Чимин не мог просто спуститься в подвальный этаж и зайти в просторную студию, что находилась в полном их распоряжении, когда он жил в лаборатории. В Ситгуне за танцы нужно было платить, и это было удовольствие не из дешёвых. Чимин, конечно, часто встречался с Хосоком в той студии, где тот занимался сам и где занимались музыкой его друзья – но Чимин был слишком робким, чтобы пробовать танцевать там, особенно когда он следил за отточенными движениями Хосока, которые были продуманными, сложными и выглядели идеально. Чимин чувствовал, что его собственный уровень ни в какое сравнение с этим не шёл, и ему было стыдно даже заговаривать о том, что он тоже когда-то совсем не профессионально, но всё-таки занимался танцами. В клубе же, куда Тэхён его притащил – ладно-ладно, куда Чимин притащился сам вместе с Тэхёном – в этом клубе никаких ограничений не было. Тут были только безликие незнакомцы, которым было на него плевать, и это было взаимно, а ещё был Тэхён, который танцевал так, что Чимин половину времени сгибался пополам от хохота – и тогда Тэхён смеялся вместе с ним, ничуть не обижаясь. Он явно не воспринимал это серьёзно, и Чимин был рад: это помогло раскрепоститься, и уже скоро он двигался под глубокий, пульсирующий музыкальный бит, отдававшийся во всём его теле, – двигался так, как давно хотел. Стресс, и грусть, и жалость к себе, и стыд – всё это уходило, когда Чимин закрывал глаза и отдавался ритму. Как же он оказывается скучал по танцам, по движению – он чувствовал, будто какой-то потерянный важный кусочек паззла вдруг встал на своё место. – Чёрт, да ты танцуешь как бог, – выдал Тэхён, когда они, слегка пьяные и очень счастливые, вывалились из клуба на свежий воздух. Подползал октябрь, и уже начинало холодать, но сегодняшняя ночь была тёплая, проходящаяся по влажной, покрытой испариной коже Чимина отголосками лета. Узкие джинсы неприятно липли к вспотевшей коже, но Чимин не жаловался. По крайней мере его свободная майка из переливчатой ткани легко пропускала воздух, а с остальным он мог смириться. – Неужели? – засмеялся в ответ на комплимент Чимин, не чувствуя стеснения, а только приятное тепло в груди. Он опёрся на Тэхёна, а Тэхён – на него – не потому, что они не могли идти самостоятельно, а потому, что близость была приятной, знакомой, успокаивающей. Они успели немного отойти от клуба, когда их кто-то окликнул. Чимин поморщился, не желая сегодня вступать в контакт ни с кем кроме близкого и знакомого, понимающего Тэхёна, но тот уже обернулся с выражением любопытства на лице, остановился, и Чимину пришлось остановиться тоже. Их нагнал какой-то незнакомый альфа – высокий, мускулистый и улыбающийся. Весьма вероятно пьяный, судя по его блуждающему взгляду – или просто возбуждённый, если судить по его запаху. Чимин состроил гримасу. Только тупых подкатов им в этот бывший таким приятным вечер не хватало. – Куда это спешат такие милашки? – не преминул подтвердить опасения Чимина альфа. Чимин закатил глаза и состроил ещё более очевидную гримасу, прямо говорившую «отвали», Тэхён же просто вежливо ответил: – Мы не ищем компании. – О, да ладно, не стесняйтесь, я вас просто провожу, – не успокаивался альфа, нагоняя их, когда Чимин с Тэхёном, взявшись за руки, начали уходить прочь. Да, от него разило алкоголем и довольством – наверняка он решил, что заарканил парочку беззащитных омег, которые его, как он сказал, «стеснялись». Очередной альфа, который не понимает слова «нет». Чёрт, и почему именно сегодня? Чимин мысленно проклинал всё вокруг, но продолжал молчать и напряжённо следить за каждым движением альфы, который с ними поравнялся. Когда он увидел, как альфа потянулся рукой к Тэхёну, Чимин тут же дёрнул друга на себя, заставляя того удивлённо вскрикнуть, но достигая нужного эффекта: теперь Тэхён стоял за спиной Чимина, а сам Чимин смотрел на альфу-придурка резким, недружелюбным взглядом. Смотрел, к сожалению, снизу вверх, и очень жаль, что у Чимина не имелось обуви на платформе – хотелось пригвоздить этого скользкого типа взглядом к земле, чтобы не смел цепляться к ним. К ещё большему сожалению, альфа на взгляд Чимина не отреагировал и не исчез с лица земли. Вместо этого он расплылся в пьяной улыбке: – Эй, да ты чего, я же просто поговорить хотел, ты ведь такой очаровашка, тебе бы больше улыбка пошла, чем такая гримаса. Я видел, как вы там отрывались – не возьмёте третьим? Чимин едва сдерживался, чтобы не заехать альфе по лицу. Проблема на самом деле состояла в том, что большинство альф так себя вели. Им бы морды надо в профилактическом порядке бить – но что, одному Чимину этим что ли заниматься? Они ведь нормально не понимают, а потом омег в агрессивности обвиняют. Запах этого альфы, мешавшийся с алкоголем, вблизи был до ужаса неприятным, и Чимин недовольно скривился. Затем он взял себя в руки и сказал, всё ещё надеясь на мирное разрешение конфликта: – Не смей трогать моего друга без разрешения и иди-ка отсюда нахуй, как тебе такое предложение? Глаза альфы округлились, он наклонился ближе к Чимину, будто не расслышал – хотя Чимин специально произнёс каждое слово громко и чётко. Запах его забился в ноздри Чимину, не желая уходить – отвратительно. – Ого, а у милашки-то оказывается грязный ротик. Интересно, что ещё ты им умеешь делать? Он послал Чимину липкий, облизывающий взгляд, и Чимина всего затрясло от едва сдерживаемого гнева. – Чимин, давай лучше пойдём… – неуверенно начал стоящий за ним Тэхён, но в этот момент Чимин обнажил зубы и низко зарычал, а запах его наверняка резко скакнул в очевидной угрозе. Тэхён тут же умолк, Чимин же наклонился ближе к альфе, с лица которого стекло выражение возбуждённого любопытства, сменившись тупым непониманием. – А ты попробуй, не стесняйся, ёбаный ты бесстрашный завоеватель омег, попробуй – и я тебе этим самым ротиком вырву нахуй твой отвратительный язык. А может и кое-что ещё, – закончил он, метнув прицельный взгляд альфе между ног, а затем тут же возвращая его альфе в лицо, растягивая губы в дикой довольной усмешке, всё ещё низко рыча. – Ну что, попробуешь? – Чёрт, да ты чокнутый! Псих какой-то, – высоким голосом вскрикнул альфа, поспешно отходя на несколько шагов назад и едва не запинаясь о собственные ноги. Теперь в его тяжёлом запахе присутствовала ни с чем не спутываемая нота страха. Чимин довольно фыркнул – а вот и правильное отношение подоспело. – Не надо было вообще к вам подходить, все омеги такие сучки, – пробормотал альфа, отходя от них всё дальше, а затем разворачиваясь и спеша прочь по дороге. Он всё ещё недовольно бурчал что-то себе под нос, но кажется возвращаться не собирался. Чимин смотрел со всем вниманием, и когда убедился, что ублюдочный альфа не угроза, то повернулся наконец к Тэхёну. Который смотрел на него с открытым ртом. – Ты в порядке? – поинтересовался Чимин, едва сжимая его руку в своей, и Тэхён поморгал, а затем закрыл рот и кивнул. – Чиминни, ты такой крутой, – выдохнул он с восторженным обожанием в глазах. Чимин ощутил, как запах Тэхёна разгладился, не плеща нервозностью – вместо этого в него вкралась какая-то незнакомая нота. – Кто-то должен был поставить этого засранца на место, – улыбнулся Чимин, довольный произведённым впечатлением. Он потянул Тэхёна за руку и сказал: – Давай, пойдём домой, отсюда до твоего общежития далековато, так что можешь переночевать у нас, Чонгук точно не будет против. Тэхён, всё ещё пребывая в своём восторженном состоянии, совсем не обратил на слова Чимина внимания, вместо этого он схватил его за плечи, стряхнув хватку самого Чимина, и легонько потряс его, не спуская с него больших блестящих глаз. – Чимин, это было так охуенно, у меня сердце в пятки ушло, я сначала испугался, а потом ты так зарычал, и я… Чимин, наконец уловив, что именно за нота была в запахе друга, прыснул в кулак: – Тэ, ты что, возбуждаешься от доминирования? У Тэхёна опять открылся от удивления рот, и какое-то время он просто ошарашенно пялился на хихикающего Чимина. Тэхён был неповторим, ну серьёзно, единственный в своём роде, и Чимин его за это обожал. – Точно, – выдохнул Тэхён так, будто Чимин только что открыл ему один из секретов мироздания. Чимин засмеялся сильнее, если б не чужие руки на его плечах, он бы сложился пополам от хохота. – И ты только сейчас понял? – выдавил Чимин сквозь приступы смеха. – Ну ты даёшь, Тэтэ, ты меня убьёшь когда-нибудь точно, я умру от смеха, и Чонгук будет лить слёзы на моей могилке, а… – А можно я тебя поцелую? – прервал Тэхён, кидая на него полный надежды взгляд, и Чимин поперхнулся. Пришёл его черёд ошарашенно пялиться. – Зачем? – спросил он наконец, и Тэхён просто пожал плечами, будто не было в его предложении ничего необычного. Восторженность сгладилась из его взгляда, но нотка возбуждения всё ещё ощущалась в запахе. Он выглядел так, будто только что попросил Чимина рюкзак ему подержать или денег на проезд одолжить, а не засосаться с ним по какой-то неведомой причине. – Мне интересно, – сказал он, и Чимин моргнул. Не то чтобы он был против – это был просто поцелуй, к тому же они с Тэхёном были так близки, что идея эта вовсе не казалась Чимину какой-то неправильной – хотя ещё пару мгновений назад у него её и в голове не было. Тэхён нашёл себе место в сердце Чимина буквально за месяц с небольшим, они прошли вместе через весьма тяжёлый для Чимина период, и Тэхён всегда ему помогал. У него было доброе сердце, спокойная, родная какая-то аура – и Чимин не был влюблён, и Тэхён естественно не был тоже. Они просто были… близки. Поцелуи казались лишь продолжением этой близости – но никак не выражением каких-либо романтических чувств. Так думал Чимин, когда пожал плечами и ответил: – Ладно. Тэхён тут же доверчиво потянулся к нему, и их губы встретились. Чимин первым приоткрыл рот, углубляя поцелуй. Это было приятно, как он и думал. Безопасно. Чимин не думал, что мысль о поцелуях с кем-либо будет ассоциироваться у него с безопасностью после того, что произошло между ним и Чонгуком – но он действительно чувствовал себя в безопасности с Тэхёном. Чимин ему всецело доверял, и только поэтому лёгкая нота возбуждения в его запахе и прикосновения его губ не вызвали в Чимине ни единой дрожи неприятия или страха. Через некоторое время ленивого поцелуя они оторвались друг от друга. – Было здорово, – тут же высказался Тэхён, облизываясь. – У тебя очень мягкие губы. Чимин улыбнулся в ответ: – Вышло лучше, чем я думал. – И затем спросил, просто чтобы убедиться: – Это ведь ничего между нами не меняет? На это Тэхён закатил глаза и засмеялся: – О нет, Пак Чимин, почувствовав прикосновение твоих идеальных губ, я влюбился без памяти и теперь буду каждый день признаваться тебе в неувядающей любви – лучше всего на глазах у Чонгука, чтобы… – Ладно-ладно, я понял, – посмеиваясь, прервал его Чимин, потому что знал, что если Тэхёна не остановить вовремя, его точно унесёт. – Ты мой друг, Чиминни, очень горячий друг прошу заметить, но всё-таки только друг, – покачал головой Тэхён, а затем протянул руку, за которую Чимин тут же взялся, и они продолжили идти к остановке, будто ничего и не было. – Не то чтобы я тут умирал как хотел твоей любви, – усмехнулся Чимин, и Тэхён фыркнул, кивая головой в качестве согласия. – Я вообще-то в похожей ситуации, и ты это знаешь. Когда Тэхён кинул на него непонимающий взгляд, Чимин пояснил: – Ты мне только друг, но очень горячий друг. Тут Тэхён вдруг покраснел и смущённо отвёл взгляд. – Ты что, не знал, что ты горяч? – удивился Чимин. – Тэ, серьёзно, ты будто с обложки журнала сошёл, а когда я услышал твой голос, то подумал… – Я понял, понял, – прервал его своим бормотанием Тэхён, и Чимин решил, что тот совершенно точно не понял. Чёрт возьми, Тэхён что, не считал себя красивым? В запах друга вкралась нотка дискомфорта, и Чимин решил отпустить эту тему. Если Тэхён захочет – то откроется, а если он не хочет, то Чимин не собирался давить на него. – В любом случае, мне нравится то, что у нас с тобой есть, но я не могу представить между нами какую-то романтику. Я никогда тебя в таком свете не видел, понимаешь, о чём я? – заявил Чимин, меняя тему, хотя, наверное, не совсем. Это просто было первым, что пришло ему в голову, но это сработало. Тэхён вновь выглядел радостным и беззаботным, а на заявление Чимина даже прыснул. – О боже, ну конечно понимаю, это как говорить о романтике между мной и Куки, ну Чимин! – То есть ты бы его тоже ради интереса поцеловал? – поинтересовался Чимин с любопытством, и Тэхён издал звук, выражающий крайнюю степень отвращения. – Фу, Чиминни, ты думай, что говоришь. Я с Куки пешком под стол ходил, знаешь ли. – Да ты же сам первый провёл эту аналогию! Они уже подходили к автобусной остановке, оживлённо переговариваясь, и Чимину стало интересно, что бы на этот их разговор ответил Чонгук, если бы сейчас был с ними. Наверняка состроил бы такую же гримасу отвращения, как и Тэхён. – С тобой я никуда пешком не ходил, – ткнул ему пальцем в грудь Тэхён, как будто в этом и состояла вся разница. – К тому же ты горячий как бог, ну серьёзно, ты себя в зеркале-то видел? – Чонгук тоже горячий, – сказал Чимин, не думая, и Тэхён тут же выдал длинное и полное неприличного намёка «О-о-о». Чимин почувствовал, что против воли краснеет. Как хорошо, подумал он, что Чонгука с ними в этот момент всё-таки не было. – А что? Это очевидная истина, – сказал он в свою защиту, и Тэхён тут же поддакнул: – Конечно, очевидная. Интересно, что бы сам Куки сказал, если бы узнал, что ты считаешь его горячим. – Это даже не моё мнение – это объективно так, Тэхён, ну почему ты такая задница, – отпирался и одновременно ныл Чимин. – А ты почему отпираешься? Вон как только что меня восхвалял и безо всяких проблем, а тут вдруг заговорили про Чонгука – и сразу засмущался весь, а? – сказал Тэхён очень хитрым, очень подначивающим голосом, пытаясь заглянуть Чимину в лицо. – Когда-нибудь я тебя точно прибью, – буркнул Чимин, опуская взгляд и намеренно глядя себе под ноги. Они уже подошли к остановке, и Чимин, всё ещё дуясь, устроился на скамейке подальше от Тэхёна, который рассматривал расписание. – Через десять минут будет автобус, – сказал он, и Чимин что-то неразборчиво буркнул в ответ. – Ну Чиминни, не дуйся, ну влюбился ты в Чонгука совсем чуть-чуть, с кем не бывает, – протянул Тэхён примирительным голосом, и Чимин вскинул на него негодующий взгляд. Тэхён выжидательно смотрел в ответ, улыбаясь словно чеширский кот. Спорить с ним – себе дороже, понял Чимин и решил не разговаривать с Тэхёном больше никогда. Вот только когда они проехали уже половину пути, глядя каждый в свой телефон (хотя Тэхён продолжал кидать на Чимина любопытные взгляды исподтишка), на Чимина накатило такое озарение, что молчать он просто не мог. – Так ты получается бисексуал?! – воскликнул он громким голосом на весь автобус. Старенькая бета, сидевшая прямо напротив них, послала ему неодобрительный взгляд, поджимая губы. Тэхён же просто пожал плечами и сказал: – Никогда об этом не думал, но, наверное, да. Второе озарение настигло Чимина минут через пять. – Так получается я тоже бисексуал?! – вскричал он ещё громче. Пожилая бета всё-таки решила отсесть от них, и Чимин считал, что это было правильным решением. – Я думаю, что ты тоже никогда об этом не думал, – всё так же спокойно ответил Тэхён в ответ на открытие Чимина. Чимин же сидел с открытым ртом ещё пару мгновений, наслаждаясь собственным открытием. Он отправил сообщение о своей новооткрытой бисексуальности Джину, на что тот ответил: «Ты всегда им был, ты что не знал?» «Чонгук, а ты знал, что я оказывается бисексуал?» отправил Чимин затем, спеша поделиться расширением собственной сексуальности и с Чонгуком тоже. «С чем я тебя и поздравляю?» пришло в ответ пару минут спустя, и Чимин загорелся улыбкой до ушей. Теперь он был бисексуалом.