Для тебя

      — Детка, — приглушённый голос доносится будто сквозь толщу воды, — детка, эй... Ликси...       Феликс слышит, пытается услышать, ощущая, как крупные ладони сжимают его кожу на узких боках чуть сильнее. Перед глазами плывёт, а в горле немного печёт, и сперва он даже не понимает, что происходит, пока новый толчок окончательно не приводит его в чувства.       — Феликс, я переборщил? — спрашивает на самое ушко.       — Нет... — произносит едва слышно, потираясь тяжело вздымающейся грудью о немного влажные простыни под собой, чувствуя, как его разведённые ноги слегка подрагивают из-за обрушившегося на него удовольствия. — Нет, всё... просто отлично...       Феликс кусает губы, стонет сдавленно, слегка натягивая тонкий ремень, который Бан использовал вместо верёвки, когда связывал его руки за спиной. Ему кажется, что сознание точно в тумане, а сам он будто завис в какой-то бесконечной невесомости, до тех пор, пока его с новой силой не вжимают в кровать, надавливая широкой ладонью между лопаток, возвращая из блаженной неги обратно, в их маленькую спальню.       — Хорошо, — слышится уже где-то сверху, — ты превосходно справляешься, крошка.       Крис и правда не на шутку испугался, когда на мгновение парень под ним будто перестал дышать из-за того, как сильно чужие пальцы сдавили его горло, а дикие толчки сзади приостановились для большего эффекта. Он сразу же убрал руку, поворачивая голову Феликса на бок, чтобы у того была возможность отдышаться как следует. Но по подрагивающему в предоргазменной судороге телу стало ясно, что младший и впрямь не шутил, когда говорил, что подобное ему понравится. Бан только усмехается, стараясь вновь надавить посильнее, выбить из сладенькой конфетки остатки воздуха, наваливаясь всем своим весом, вынуждая хватать спасительный кислород покрасневшими чудными губками.       Ли так давно хотел попробовать нечто необычное, запретное, предосудительное, что-то, что заставляло его содрогаться при одной лишь мысли. Он прекрасно знал, что ему всегда нравилось быть под чьей-то защитой, находиться с кем-то, кто внушал доверие и уверенность в самом себе, вызывая одновременно чувство некой безопасности за чужой спиной. За свои двадцать один у него было не так уж и много отношений, и, к сожалению, все, с кем ему доводилось спать, определённо не входили в тот разряд парней, которым он бы смог открыться полностью, поведав обо всех своих желаниях. И так было до того самого момента, пока Феликс не встретил его. Очаровашку Криса. Кажется, самого доброго, искреннего и заботливого парня на всём белом свете. Стоило тому только подойти к смущённому котёнку (как позже Бан назвал Феликса), сам Феликс был уже влюблён в него. Да уж, много времени для этого точно не потребовалось. Должно быть, это была самая настоящая любовь с первого взгляда.       С того дня прошло три месяца и Ли ещё ни разу не пожалел о своём выборе. В Крисе он нашёл буквально всё, о чём бы мог только мечтать. Его забота и вечное присутствие сделали своё дело. Их невинный конфетно-букетный период продлился не больше недели, прежде чем младший дал согласие на скромное предложение начать встречаться, в довесок прилагая и своё сердце. Кто бы вообще смог устоять? А учитывая, что их влечение друг к другу успели уловить буквально все их друзья, никто не удивился, когда на очередную студенческую тусовку эти двое пришли миленько так держась за ручки, а спустя несколько часов пребывания там без лишних слов уединились в одной из комнат наверху, как и подобает любой, уже лишённой всякого стыда, парочке.       Феликсу нравилось в старшем абсолютно всё. Его ангельский характер поражал своей мягкостью, в то время как сильное тело подкупало невероятными и безумно горячими формами. Но, кажется, последней каплей в этом море идеальности для Феликса стали губы. Пухлые и просто чудесные губы Криса, наверняка созданные где-то на небесах лишь для того, чтобы их целовали непрестанно, невероятные и просто сногсшибательные. Иначе как объяснить то, что каждый раз, только завидев парня, младшего так и тянуло его зацеловать, и неважно — удачный момент или же нет, упустить возможность Ли просто не имел права. Ведь каждое касание этих губ вызывало лишь восторг и лёгкий холодок вдоль спины, предвещающий, однако, нечто поистине жаркое.       Он рассказал не сразу. Не знал сперва, как подступиться, но, как оказалось, от Криса такое скрыть не получилось бы при любом раскладе. Старший был удивительно внимателен во всём, и их постельная жизнь не стала исключением, когда после очередной ночёвки в квартире Бана, он спросил напрямую. В его глазах Феликс видел лишь тревогу и обеспокоенность. Хотя, на самом деле, больше ожидал чего-то вроде непонимания, ну, или осуждения. Чан настаивал, пытаясь выяснить в чём проблема, объясняя это тем, что прекрасно видит, что делает что-то не так и младшему не всегда удаётся симулировать успешно, как обычно и происходило с его бывшими, которые даже глазом не вели. Тогда эти взволнованность и участие так поразили парня, что признание слетело с губ непреднамеренно. И совсем не то признание, о котором так хотел услышать Крис в тот момент (хотя, может, оно было даже более желанным). Никому ещё не удавалось услышать этих заветных слов от Феликса, несмотря на такую, казалось бы, очевидную любвеобильность и вечную открытость всему миру. О любви он говорил тогда впервые, уже готовый расплакаться в крепких объятиях позже, слушая о том, как сильно старший хочет, чтобы Ли перебрался из общежития к нему, упоминая неоднократно, что безумно скучает, когда у них не совпадают расписания и младшему приходится возвращаться к своему соседу по комнате, вместо того, чтобы пойти в квартиру Чана самостоятельно и не тратить лишнее время на ожидание. Словом, своей заинтересованностью он растопил Феликсу сердце, поселяясь прямо под кожей, забираясь в самые потаённые места. Тогда же, спустя пару десятков томительных поцелуев и непрекращающихся вовсе ласк, младший рассказал и о том, что именно творится у него в голове, когда они остаются наедине, стараясь ничего больше не утаивать. Рассказал, как сильно хочет почувствовать определённый контроль над собой и испытать некоторую боль, ограничивая её рамки, объясняя, что ещё никогда не пробовал ничего подобного, боясь своим признанием разочаровать партнёров и не зная при этом, на чём точно следовало бы остановиться.       Они начали с чего-то лёгкого, вроде укусов и слабых шлепков по заднице, но, как и ожидалось, с каждым разом Феликс просил только больше. А Чан начал замечать, с какой отдачей отзывается изящное тело под ним, стоит только сделать голос чуть ниже, а пальцы сжать посильнее. Ему нравилась эта реакция младшего в разы больше той, что тот позволял увидеть, когда их секс был предельно нежен и аккуратен, когда Крис старался угодить ангелочку в своих руках, очевидно думая, что этот светлый образ, сложившийся в его голове, заслуживает лишь нежности и заботы. Но кто бы мог подумать, что забота этому мальчику нужна была совсем не в том виде, в котором её привыкли воспринимать все вокруг.       Сегодня был далеко не первый раз, когда Крис связывал парня, да и сжимать светлую кожу так, чтобы на ней оставались темнеющие отметины с утра, тоже было не ново, но вот сжимать тонкую шейку Бану пришлось впервые. И, хоть Феликс уверял его, что это наверняка будет чем-то непередаваемым, старшему же, напротив, от этой идеи было совсем не по себе. Он боялся переборщить или сделать что-то непоправимое, но он также знал — если не будет уверен сам, то и парень не будет настаивать.       Он подготовился хорошо, решив в итоге прочитать несколько информативных статей в интернете, принимая всю ответственность на себя, сомневаясь, что сможет отказать Феликсу хоть в чём-то. А младшего это лишь сильнее будоражило, зажигая в его больших глазах огонёк озорства, который быстро перерастал в нечто поистине дикое, стоило только двери в их небольшую квартирку закрыться.       — Хочешь кончить, Ликси? — старший склоняется над выгнутым телом, путаясь пальцами одной руки в удлинённых мягких прядях, пока другой мягко вёл вдоль чужой спины, спускаясь к упругим бёдрам, лаская кожу, не давая возможности понять, когда именно нежность сменится на сладкую боль.       — Хочу, — шепчет слишком тихо, всё ещё тяжело дыша, сознанием так и возвращаясь к тому моменту, когда любимые длинные пальцы скользнули вокруг шеи. — Пожалуйста, Крис...       — Тогда, может, ты поможешь мне, детка, м?       Феликс лишь кивает, протяжно скуля, когда его тянут наверх, хорошенько ухватив за волосы на затылке. Чувствует, как внизу всё поджимается от переполняющих эмоций.       — Тебе же понравилось? Крошка осталась довольной, верно?       — Да, да, пожалуйста...       Чан только усмехается: — Чудесно.       Прижимает тонкую фигурку к груди, давая почувствовать собственное сердцебиение, что готово вот-вот разорвать все внутренности. Целует хрупкое плечико, сминает кожу губами, лижет горячим языком, неспешно переходя на сахарную шейку, прикусывая влажное местечко под ушком, жадно вдыхая запах, зарываясь носом в светлые взмокшие пряди, упиваясь заразительным возбуждением младшего, что так старательно вертит своей восхитительной попкой, насаживаясь самостоятельно, вызывая тем самым лишь тихое рычание.       — Остановись, — звучит гораздо более грозно, чем Крис хотел бы, но перед глазами уже плывёт, и то, как тугая задница сжимается вокруг него, делу совсем не помогает. — Разве хорошие котики не должны слушаться своих хозяев, детка?       — Прости, — в глазах появляется жгучая влага из-за досады, но Ли только кусает губы сильнее, чувствуя, как собственный член подрагивает, продолжая пачкаться в естественной смазке, так неприятно стекающей вдоль. Ему хочется кончить прямо сейчас, но ещё больше хочется получить разрешение, озвученное удовлетворённым низким голосом Криса.       Ремешок вокруг запястий ослабляется, младший чувствует это, чувствует и дискомфорт в плечах, тут же напомнивший о себе, но, даже когда узел исчезает, он не убирает рук из-за спины, хочет услышать похвалу, сладкую и вязкую, в которой обычно так и тянет утонуть с головой, ведь то, как её произносит старший, не даёт и шанса остаться равнодушным. И он уже ощущает, как мягкие губы на коже растягиваются в довольной улыбке, и вот-вот прозвучат нужные слова, но...       — Убери их.       Феликс готов выть от обиды, поджимая губы, но всё, что он может — опустить руки, слегка дёргая плечами, слушаясь томного голоса.       Чан отстраняется, освобождая чудную попку, чувствуя, как яйца поджимаются, обещая скорый оргазм, но он лишь протяжно выдыхает, опускаясь на простыни и утягивая на себя измученного котёнка, что продолжает следовать за ним так преданно. Заставляет устроиться поудобнее и опереться небольшими ладошками на свою грудь.       Феликс смотрит сверху вниз и не может пересилить бушующее волнение внутри. Широкие плечи, на которые соскальзывают пальчики, твёрдый живот, о который трётся его член, и, наконец, крупный стояк, что лежит на влажных ягодицах позади, пачкая смазкой кожу. Ему так сильно нравится его парень, в которого не влюбился бы разве только последний дурак, что происходящее вокруг начинает казаться чем-то нереальным, словно сказочным (пусть и сказка была бы тогда явно не детской). Ему так хочется сказать о собственных мыслях, так сильно, что, наверное, это становится настолько очевидным, словно на лбу проявилось, и именно поэтому Чан спрашивает:       — Что ты хочешь сказать, малыш?       — Ты... — начинает было Феликс, но то, как одновременно с этим за шею закидывают ремешок, вынуждает остановиться, а сердце и вовсе замереть, вызывая наигранное удивление на чужом лице, из-за чего приходится быстро закончить уже дрожащим голосом. — Такой красивый...       — Красивый здесь только ты, Ликси, — улыбается, просовывая конец ремня в пряжку и начиная медленно затягивать своеобразный ошейник на хрупкой шее, прекращая, только когда ремешок плотно оборачивается вокруг, а Феликс громко сглатывает, продолжая смотреть с откровенным вожделением и дичайшим нетерпением. — Садись.       Младший слушается тут же, умело поднимая бёдра, останавливаясь, когда мокрая головка соскальзывает на пульсирующую дырочку, сразу же не спеша опускаясь, вбирая в себя каждый последующий сантиметр с неподдельным удовольствием. Жаркие вздохи то и дело срываются с приоткрытых губ, обозначая, как же хорошо было их хозяину в этот самый момент.       А Бан только подливает масла в и так уже беснующееся пламя, давая разгореться ему по полной, пока продолжал тянуть за тонкий ремешок, наблюдая крайне внимательно, не разрешая себе забыться, оставаясь сосредоточенным, насколько это позволяло нынешнее его положение.       — Да, ты просто умница, Ликси, — ощущает, как парень содрогается от похвалы, крайне туго сжимая свою заполненную дырочку, заставляя нахмуриться на секунду, выпуская воздух сквозь стиснутые зубы. — Выпрямись.       Ли подаётся назад, проводя пальчиками по твёрдой груди, насаживаясь попкой как следует, давая проникнуть в самую глубину, но уже на полпути чувствует всё продолжающее нарастать натяжение вокруг своей шеи, одновременно замечая, что Крис явно не собирается разжимать свой кулак, в котором удерживал конец ремня. Феликс боится глаза закрыть, следит, затаив дыхание, весь в предвкушении, и видит, как выжидательно смотрит на него старший, пуская своим остекленевшим взглядом стаю мурашек вдоль спины. Снова сглатывает и в этот раз без особых задержек выпрямляется до конца, ощущая, как жжёт в горле, но понимая, что всё ещё без особых проблем может вдыхать воздух.       — Хорошо. Начинай, детка, я весь в твоём распоряжении.       Кто бы только мог подумать, что Чану может так сильно понравиться происходящее, но вот, к всеобщему удивлению, он лежит прямо здесь, под собственным развращённым парнем, и выполняет буквально все его пожелания, хоть на первый взгляд и выглядело всё совсем наоборот. Выполняет и ловит особый кайф от того, с какой отдачей младший старается вернуть ему полученное удовольствие, засматриваясь с такой любовью и абсолютным доверием, сводя с ума измученного совестью Криса, который, кажется, так и не смог полностью смириться с тем, что кто-то, вроде Феликса, и впрямь выбрал его. Ведь вымученная самооценка всё никак не успокаивается, продолжая доказывать, что не стоит особо привыкать к подобному, в то время как его с недавних пор личное солнце, напротив, не переставая уверяло в обратном, то и дело спеша показать, как же сильно окружающие его любят, а сам Феликс просто обожает. И прямо сейчас вверяет ему всего себя целиком, без остатка, уверенный в нём на все сто, а может даже и тысячу.       Томные стоны срываются с их губ одновременно, тихие и глубокие, пропитанные сладостным желанием. Чтобы было удобней, младший откидывается чуть назад, упираясь ладонями в чужие напряжённые бёдра, тем самым делая натяжение сильнее, тут же раскрывая красивый ротик пошире, словно это могло помочь ему вдохнуть поглубже. Он двигается с упоением, тяжело дыша и наблюдая за старшим с каким-то обезумевшим восхищением, из-за чего тот лишь выразительнее хмурится, боясь сорваться в любую секунду, набросившись на парня, который, в свою очередь, наверняка и против бы не был. Уже предвкушая подкрадывающееся наслаждение, Феликс давится воздухом, когда, забывшись, запрокидывает голову, сразу слыша тихий смешок, донёсшийся снизу, мгновенно воспринимая его на личный счёт. Смотрит недовольно и тут же ускоряется, давая хорошенько прочувствовать особо резкие толчки внизу, то и дело сжимая изнеженные стеночки вокруг крупного члена внутри себя, вынуждая задыхаться уже старшего, взмокнуть от интенсивности движений и одновременной стимуляции глубоко внутри милой задницы.       Чан знает, как хорошо умеет пользоваться своим телом младший, и как же, чёрт возьми, приятно вынудить его постараться на максимум, чтобы потом просто вырубиться, растратив все эмоции на слишком яркий оргазм. Они оба близко, когда Ли неожиданно хватает руку Криса, что держала натянутый ремешок, вынуждая уплывающее сознание вновь встать на место. Он сжимает чрезмерно сильно и смотрит так красноречиво и заискивающе, всё продолжая вскидывать бёдра, то и дело опускаясь на твёрдый член, головка которого так удачно задевала нужное местечко буквально при каждом движении.       — Я хочу, — хрипит он, хмурясь и самостоятельно уходя назад чуть дальше нужного, стараясь показать, чего именно желает прямо сейчас. — Позволь мне... Крис...       Старший только сжимает губы плотнее, сдерживая рвущийся наружу дикий рык, что засел где-то под грудиной. Резко дёргает за ремешок на себя, заставляя буквально задохнуться от неожиданности и жуткого давления. Феликс валится на его грудь, упираясь лбом в подбородок, а руками в широкие плечи, сжимая ладонями крупные мышцы. Поднимает взгляд и трясётся весь, видя, сколько уверенности плещется во взгляде напротив.       — Я сделаю то, чего ты так просишь, малыш.       И Феликс ждёт, уже чувствуя, как глаза намокают.       Чан возобновляет движения, толкаясь теперь самостоятельно, расставив ноги чуть шире для устойчивости, заполняя ждущую дырочку как нужно, как правильно для этого изнеженного котёнка. Склоняется навстречу, пока перехватывает ремешок с двух концов, зная, что так убрать давление будет гораздо легче, когда наступит критичный момент. Лижет чужие губы, одновременно затягивая ремень сильнее, внимательно следя за реакцией парня перед собой, чьи вдохи с каждым толчком становились всё реже и прерывистей, но Феликс не старается прекратить, не отстраняется, а, наоборот, ластится, прижимается и тонет в накатившей волне непередаваемого удовольствия, когда кожа на шее стягивается, а в горле всё горит и словно рвётся изнутри, саднит, умоляя о спасительном глотке воздуха.       — Кончи, сладкий, давай же...       Родной голос звучит так, будто доносится через вату. Перед глазами всё плывёт, а веки невольно опускаются. Настаёт момент, когда он больше не может вдохнуть. И в то же мгновение всё тело содрогается в оргазменной неге, из-за которой пальцы на ногах поджимаются, а сознание начинает стремительно покидать его...       Как же ему хорошо, чёрт возьми...       Давление исчезает мгновенно и долгожданный кислород быстро наполняет горящие лёгкие, словно новой жизнью, вырывая из груди невольные хрипы. Следом и мысли начинают собираться по кусочкам, проясняя, наконец, действительность и неспешно возвращая жертву запретного удовольствия обратно на землю, оставляя согреваться в надёжных объятиях, зная наверняка, что о нём хорошенько позаботятся.       Окончательно Феликс приходит в себя спустя некоторое время, уже чувствуя, как чужая сперма вытекает наружу, пачкая их обоих только сильнее. Но Чан, впрочем, даже внимания на это не обращает, всё ещё прижимая разнеженного парня к себе, успев давно утихомирить собственное сердце, стараясь теперь позаботиться лишь о комфорте младшего.       Ли кусает губы, наконец набравшись сил, чтобы приподняться. Он всё ещё хорошо ощущает саднящее горло, но всё же говорит:       — Ты просто чудо, — тут же сдавленно хихикает, успокаивая старшего и проводя пальчиками по его взмокшим тёмным волосам.       — Это было... — произносит в ответ, прерываясь на нежный поцелуй, — достаточно странно.       — Тебе было противно? — в глазах мелькает испуг.       — Нет, всё в порядке, — спешит успокоить, — в полном. Просто... ты такой невероятный, — слабо улыбается, легко поглаживая покрасневшую шею Феликса.       — А ты и вправду чудесный.       — Думаю, твою шею стоит подлечить, — игнорируя своё явное смущение, Крис смотрит обеспокоенно, продолжая водить пальцами по чувствительной коже, видя, как младший согласно кивает, вряд ли горя желанием идти на занятия с подобными следами. — Но сначала нам стоит помыться, — снова целует.       Бан поднимается без особых усилий, бесспорно уже получив все свои силы обратно, чем вызывает возмущённую зависть, но та быстро сходит на нет, когда он без особых усилий поднимает парня, унося обоих в ванную, отпуская тонкую фигурку уже в душе.       Весь пот и усталость тут же смываются тёплой водой, а неспешные ласки согревают вдвойне быстрее.       — Как думаешь, ты бы смог повторить?       Крис только усмехается, понимая, что, как и всегда, он не сможет сказать своему котёнку «нет».