Отчаяние, пугающие вопли, смерти и дикий, пронзающий душу, страх за свою жизнь…
Все это лишь малая, не показывающая всего ужаса, часть от мира, что был охвачен войной. Великой Войной Титанов.
Империя Эльдия была пропитана людской жесткостью, что не знала меры. Война поглотила человечество и унесла столько жизней. И закончилась она падением империи. Сколько сказано о муках эльдийского народа. Но так мало сказано о мирском, не знающем того конфликта, люде.
Люди, что так боялись, так страдали и молились. Молились о жизнях своих детей, о мире.
И ничего толком не осталось тем людям, что не имели никакой роли в войне, кроме скитаний. Прячась от ужаса, они не знали куда податься. Что же делать? Какой бы не был конфликт у тех, кто владел силой титанов, но мирской люд даже не был заинтересован в этих разногласиях. И кем они стали?
Братские могилы, лужи крови и скорбь по тем, кто покинул этот мир не по своей воле.
Всё смешалось. Не стало среди людей того разделения на нации. Кто ты? Маре? Эльдиец? Не важно! Беги! Просто беги! Господи, спасайся! Бери детей, бери то, что у тебя осталось… и беги…
Люд, сплочённый одной целью — бежать — воссоединился, стал огромной семьёй, что бежала хоть куда-нибудь, лишь бы спастись. В поля, заброшенные деревни, горы и леса. В руках и повозках брали всё и неслись куда подальше. Домохозяйки, разнорабочие, повара, торговцы… не важна профессия и кем ты был! Если ты хочешь спастись — беги с остальными.
Так люди, что просто хотели выжить, прятались в лесах. Как можно тише. И забирались дальше, не смотря на все трудности и полнейшее незнание, как вообще жить в диком лесу. Умирали от голода, холода и дикого зверья. Но точно не в войне. Образовавшийся строй стал сборищем кочевников. И шли они так долго, что позабыли путь назад, оставляя за собой след из трупов тех, кто не справился. Выживали сильнейшие, как приписывала природа и условия вокруг. Матери, что похоронили своих детей по пути, теряли смысл жизни, больные погибали, и никто ничего поделать не мог. Выживание.
Шли так далеко и долго, пока не нашли среди леса один одинокий, неизвестно сколько простоявший, замок. Заросший мхом, серый и сырой. Но крыша над головой породила такую надежду в сердцах людей. Чудо. И мольбы их были услышаны. Так и обосновалось начало общины.
Люди, начавшие с нуля, стали жить в этих лесах, называя своим домом этот замок. Не было им названия. И было так, пока не нашёлся среди них лидер. Каким бы ни было общество, всегда среди него найдётся тот, кто поведёт за собой, обладает теми качествами, что вызывали доверие, уважение. Девушка, чей характер оказался самым стойким, речи её были настолько мотивирующими, что люди в отчаянии находили смысл в существовании, а голос её был таким звонким, что звучал в подкорках людей и содрогал деревья вокруг. Никто ей не мог противостоять. Глаза её цвета водопоя, что проходил поблизости и утолял жажду, а волосы цвета чернозёма, что одарял людей своими плодами и кормил.
Имя ей было Александра. Матерь этой общины и её лидер.
Мудрейшая женщина дала жизнь общине, что процветала и росла. И когда войне в мире пришёл конец, сформировалась империя Марли. Люди в страхе, что всё повторится вновь, не покинули эти земли, назвав их своим домом. Берегли своё существование в тайне, в тишине лесов, вдали от городов, не зная о воцарившемся мире. Многие пожелали вернуться, лишь бы забрать, что осталось дома. И потребовалось немало лет, чтобы найти дорогу назад и узнать, что же происходит. Сколько жизней было отдано, но не зря. Так и были привезены некоторые блага культуры, и жизнь в общине расцвела ещё лучше.
Но когда люди бежали из войны в поиске покоя и жизни, они даже не понимали, что сами попали в пасть к чудовищу, что жило в этих лесах и горах вокруг. Угодили в ловушку, что однажды захлопнется. Не знали, что их ждёт…
Но обязательно узнают, когда и ожидать не будут.
Рост был виден, а общность радовала глаз Матери. Детских смех успокаивал душу, а голову Александры не покидала мысль, что оставить и научить ей некого. Потратив несколько лет на изучение семей под её крылом, взор её пал на тех, кто был так мал, но в которых она уже видела часть себя. Предложение женщины матерей этих детей вдохновило, вознесло до небес их надежды. Дети, на которых возложила надежды сама Александра.
Трое парней, что продолжат её жизнь в себе.
Кингстон — кольцо глубокого цвета серебра, что казалось таким противно скучным, но имело в себе намного больше, нежели для людского глаза. Душа, наделённая её добродушием, хитростью, светом и прозван ангелом этих земель.
Оссейн — кольцо из чистого золота. Чадо огромного семейства, единственное, в котором Александра увидела необычайную, сильнейшую мудрость, что наставит любую заблудшую душу.
Китч — кольцо угольно-чёрного цвета без капли света. Жестокость, невозмутимость, смешанная с безумием, что было частью души Александры, как неотъемлемая часть лидера. Дитё, что извергало из себя непроглядную тьму.
Воспитанники Александры разделили все её качества, пока душа Матери нашла покой за будущее.
Но земля вновь пропиталась слезами отчаяния, когда Александра увядала на глазах от самой ужасной болезни — старость. Женщина, что была символом их общины, умирала на глазах и никто не мог ей помочь, кроме, наделяющих её тело и разум надеждой, воспитанников. Оставив им все свои учения и всю себя в памяти, она оставила последнее своё желание, восходя над головами:
— Я желаю оставить себя с вами и защищать вас, когда моё сердце остановится. Я завещаю последние свои дары — стены, которые укроют вас и сохранят тайну нашей жизни. Я укрою вас под своим крылом! Да будет так!
Люди, жившие покоем, снова воссоединились ради строительства стен вокруг их маленького мирка. И строительство не оказалось глобальным, потому и не таким долгим. Большую часть ещё достраивали и усовершенствовали дети. Но замысел Александры исполнился. В самом начале строительства Александра вновь и в последний раз предстала перед народом.
Жестокая расправа над Матерью стала символом нового начала. Четвертование перед народом сопровождалось истошными, пронзающими сердца людей, воплями. А палачами стала её драгоценность — воспитанники, захлёбываясь в собственных слезах, еле закончили это ужасное для них испытание. Когда кроме ужасающих частей тела ничего не осталось, голыми, окровавленными руками они отнесли Александру к фундаменту стен и захоронили под ними.
Так Матерь стала единственной, чьё тело было отдано землям этой общины, когда все её жители предавались пеплу. Община наконец-то получила своё имя — Александра. А на трон взошли её воспитанники — Кингстон, Оссейн и Китч.
В замке с периода правления Александры уже корнями врос строй и некая правящая структура.
На плечи
Кингстон возложена ответственность за процветание жизни и быта Александрии. Символ жизни.
Китч обязан отдать душу на создание коллектива «Тьма», чьей первоначальной идеей была защита и обеспечение таких благ, как охота. Щит этого тесного мирка.
Оссейн стал лицом связи с внешним миром, чтобы иметь баланс с доступом к благам цивилизации и информации, но и иметь самобытность. Ум этого места.
К тем годам трёхглавое правление обосновалось в замке, который был отремонтирован. И сменяло поколения, передавая свой трон наследникам. Народ давно покинул его и обосновался вокруг, построив жилища в стенах, когда их ещё не существовало, а лидером была любимейшая Александра.
Однако невозможно не учесть фамилии, что дала свою силу этому месту. Тот, кто стоял за спиной Александры. Тот, чью фамилию она носила.
Александра Грубер. И наказала она своей семье быть опорой и поддержкой своим воспитанникам. Подставить плечо и быть светом, когда конфликт обрастёт умы бойких, как один, в чём-то упрямых мальчиков.
Годы шли, и хрупкость человеческого тела показала себя во всей красе снова, когда в землях Александрии нашла своё место Чума.
Чума так быстро овладела телами людей, с дикой скоростью забирала жизни. И все в здравии были забраны внутрь, запираясь в каменных, высоких стенах замка. Мольбами, что позабыл народ, снова зазвучал воздух и окрестности.
Молили так громко, что услышали леса, и пробудилось зло, что ждало своего появления на землях Александрии.
— Мы здесь были не одни… не одни…
Мольбы их были… услышаны.
Когда каждый звал на помощь Александру, спасение вошло на территорию общины и на первый взгляд спасло больных, словно даровав им вторую жизнь. Но после обязало к насильственному плену, и покинуть стены. Своими лапами утягивало людей в леса, и больше их никто не видел.
— Это геноцид!
— Мы не отдадим наших людей!
— Это наши дети!
— Да как вы можете?!
— Пошли прочь!
— Мы не станем вам подчиняться! Уходите!
— Это наш дом и мы здесь закон!
Закон здесь есть, как и трёхглавое величество, потому наглое существо было прогнано с земель и утихло в лесах. Но ненадолго…
***
Лунный свет озарял ночные улицы, когда бессовестную женщину в кандалах тянули в стены замка. Молила о пощаде и клялась в верности, но в умы главенства ничего не закралось, потому её спустили в ужасающую комнату в подвалах замка.
— Нет! Не-е-ет! Прошу! Умоляю! Я же мать! Я ничего не сделала! Я верна Александре и всегда носила её в сердце…
Звонкая пощечина Китча старшего утихомирила страдающую, когда Китч младший, что разделил свой трон с братом, застёгивал конечности на дыбе.
— Не смей произносить её имя, отвратительное ты существо! Довольно! Хватит пощады!
Грозный голос мужчины разнёсся эхом, когда он скинул кольчугу с голого торса и в гневе прошёл к стене, что была увешана различными орудиями пыток.
— Оставь…
В тени арки блеснули голубые глаза Оссейн, когда он, скрестив руки на груди, спокойно вошёл в помещение, с отвращением оглядев женщину.
— Мне осточертело чувство сжимающей горло хватки! Я не позволю этому проклятию снова заявиться сюда! Так наказал мой отец и так я и поступлю!
В безумии Китч младший схватил рукоять топора и вскинул его, когда кисти заломили руки других двух глав, что вступили в схватку с старшим.
— Уймитесь! Сейчас же!
Стук трости о камень под ногами, и бой между четырьмя главами остановился, когда они обернулись на мужчину в возрасте в арке в другой проход.
— Какой позор! Вы худшее поколение и говорю я это с полной уверенностью…
— Вальридер, я не посмотрю…
— Умолкни, свинья! — Удар трости по ноге взявшегося вновь за топор, и мужчина прошёл к дыбе, на которой шептала молитвы отчаявшаяся женщина. — Ты… Приспешница?
— Нет! Нет-нет! Я хранила молчание… это ошибка!
— Лжёт, — объявил Кингстон, садясь на стул рядом.
— Согласен…
На рассвете женщину подняли в одну из башен под открывающимся стеклянным куполом и снова пристегнули к дыбе.
Четыре трона стояли позади, когда четырёхглавое правление клинками оставили раны на теле женщины, а её вопли оглушили сознание пришедших в бешенство глав.
Предательница в землях, что так нагло произносила имя Матери, пройдёт своё наказание, и душа её покинет в адских муках изуродованное пытками тело.
Отбрасывая орудия в сторону и надевая одеяния, мужчины, что с гордостью носили статус нового поколения воспитанников Александры, прошли к тронам и уселись в них.
Вальридер стоял у дыбы, молча глядя на четверых и ожидая приказ.
— Заставьте эту женщину кричать… — с безумием в глазах произнёс Китч, когда облокотился на колени и наблюдал, не отрывая взора.
— О боже… о боже! Нет! Нет! А-а-а!
Механизмы орудия для казни пришли в действие, когда конечности женщины начало тянуть в стороны. Безобразно вытягивая суставы до жгучей, немыслимой и так медленно нарастающей боли.
— Я прошу вас! Кит… Китч! Оссе-е-ейн… Мгха! Кинг… стон! Я верна… Александре! Нет! Я вер… На-а-а-а! Умоля-я-яю!
— В лесах враг намного страшнее этой казни… Да простит твою грешную, предавшую душу Александра… Не мы… — без доли сострадания объявил Оссейн.
***
Прошли десятилетия, если не сотни лет, когда на эти земли ступила Александра. И так много изменилось с каждым новым, всходящим на трон поколением, которые сменялись значимо и по завету часто, что прошедшие поколения встречали старость в покое и их уже заменяли дети.
Жизни Китч, Кингстон и Оссейн тоже изменились, но это уже совсем другая история…
