Актриса

Откуда взялась Ты на мою голову? Кто придумал Тебя? Кто Тебя такую сотворил? Тебя, умеющую улыбаться так нежно и светло, что, кажется, свет дневной меркнет с завистью. Тебя, каждый раз выходящую на сцену с невероятной смесью трепета и счастья, чтобы петь и играть все то же даже в сотый, сто первый, стотысячный раз. Тебя, такую живую, такую настоящую, что странно называть тебя актрисой. Я - актриса. У меня тысячи масок и все, все они - фальшь, притворство, обман. А Ты искренна даже на сцене, каждый раз, проживая жизнь своей Марии-Анны, ты по-настоящему радуешься за брата и оплакиваешь отца. Как Ты справляешься с этим? Быть может это Твое личное испытание, вынести которое сможешь только Ты? А смогу ли я вынести испытание, посланное мне? Смотреть на Тебя, слышать Тебя, чувствовать, что Ты рядом, и быть все той же, играть свои роли даже за кулисами. И никому, никогда, ни за что не позволять даже предположить, что мысли мои заняты только Твоей сияющей улыбкой, Твоим звонким смехом, движением Твоих рук, порхающих по клавишам фортепьяно. Мысли мои заняты Тобой, только Тобой... Мелисса стоит у окна в одном из многочисленных коридоров ПДС. Смотрит в окно и крутит в наманикюренных пальчиках тонкую сигарету. Стрельнула у Клэр... Зачем? Никогда не курила и не собирается. Всегда ненавидела табачный дым. - Ты же не куришь? - раздается над ухом девушки знакомый голос, моментально выдергивающий её из бесконечного зеркального лабиринта собственных мыслей. Мелисса бросает быстрый взгляд на сигарету в своих руках: тонкая бумага измялась и порвалась, и из измученного бумажного цилиндра прямо на старый, покрытый давно облупившейся краской, подоконник сыплется табачная крошка. - Не курю, - улыбается Мел той самой заученной модельной улыбкой и пристально смотрит на мсье Мота, уже одетого и загримированного. Странное дело, Сальери впервые появляется только во втором акте, и в ходе спектакля Флорану нет необходимости менять костюмы или грим, в отличие от большинства, но Фло всегда готов раньше остальных. Неужто ему так нравится ждать в этом душном камзоле больше часа? Хотя, возможно это позволяет Флорану спокойно наблюдать из-за кулис. Наблюдать за кем-то... Мелисса мысленно отмахивается от этих размышлений - ей не до того сейчас. Она лишь кидает распотрошенную сигарету на подоконник и, глядя, как Фло щелкает зажигалкой, тихо произносит: - Я пойду, а то мне ещё гримироваться. Флоран в ответ только кивает, втягивая в себя горький дым. Где-то в глубине лабиринта ПДС раздается звонкий девичий смех. Этот смех не спутаешь ни с чем другим: переливающийся, с хрустальными перезвонами, рассыпающийся точно колотые льдинки в бокале. Маева заливисто хохочет над Локонте, который, отчаянно жестикулируя, показывает ей какую-то развеселую пантомиму. Услышав стук каблучков мадемуазель Марс, Микеле оборачивается и молниеносно, точно оборотень в лучах появившейся из-за туч луны, перекидывается в своего Моцарта: - О, мон шер Алоизия, вы ещё не готовы! - итальянец привычными шагами-прыжками подскакивает к Мелиссе и, поклонившись в размашистой, Моцартовской манере, целует ей руку, - И все же вы прекрасны... Мел прищуривается. Ей сейчас хочется сказать что-то вроде: "Локонте, прошу тебя, скажи хотя бы приблизительно, когда ты повзрослеешь?" или "Микеле, неужели ты и правда считаешь, что Моцарт был таким придурком?". Итальянец раздражает её - чертов шут, глупый клоун - но людям он нравится, а значит, что-то правильное и нужное в нем есть. Да и Маева сейчас наблюдает за этой картиной, лучезарно улыбаясь, и Мелисса давит в себе прорывающуюся грубость. В конце-концов, настоящая Мел, устающая вечерами, не спящая ночами и позволяющая себе иногда зарыдать, могла бы сейчас нагрубить, но ни прекрасная и невероятная Мелисса Марс, и уж тем более, ни восхитительная Алоизия Вебер такого себе позволить не могут. Поэтому, она лишь очаровательно улыбается и подыгрывает Локонте-Моцарту: - Спасибо, мсье. Дайте мне мгновение и поверьте, вы не сможете оторвать от меня взгляда, - после чего девушка скрывается за дверью гримерки, успевая услышать, как радостно смеется мадемуазель Мелин. Уже за закрытыми дверями Мел садится перед зеркалом и, придирчиво оглядев свое отражение, тяжело вздыхает. Все, хватит! Пора выключить собственные мысли, отделаться от них... на время хотя бы. На ближайшие несколько часов она - Алоизия Вебер. А в остальное время Мелисса Марс. Быть просто Мел ей можно только наедине с собой. Знаешь, я не верю в любовь. Может быть, когда-то и верила, но перестала. Давно. Задолго до Мелиссы Марс, задолго до Моцарта, до Тебя... Понимаешь, теперь это похоже на безумие. Осознавать, чувствовать эту бесконечную любовь к Тебе и бояться признаться в этом даже самой себе, потому что любви нет, не существует, не может быть. Все равно что атеисту стоять перед богом, не сомневаясь, что это действительно бог, и не иметь ни малейшей возможности поверить в его существование. Хотя, знаешь, это уже бред - в бога я тоже не верю. Я верю в удачу. Верю в то, что иногда люди рождаются под счастливой звездой. Удачливые люди. Счастливые ли при этом? Всю жизнь я считала себя удачливой. Фортуна всегда улыбалась мне соблазнительно и жадно. Это пугало, но каждый раз все получалось так, как я хочу. Вот только... Одного Твоего взгляда хватило, чтобы вся моя жизнь пошла прахом. Нет, я не виню Тебя! Может ли кто-то хоть в чем-то Тебя обвинить? Просто иногда мне хочется поверить в возможность нашего с Тобой счастья. В сладкую сказку со страниц слезливого романа. И особенно в то, что "они жили долго и счастливо и умерли в один день". Хочется хотя бы в воображении нарисовать эту несбыточную мечту. Но я слишком хорошо понимаю, насколько это невозможно. Поэтому позволяю себе мечтать только об одном: о том, что однажды я сумею жить, не думая о Тебе... Последний спектакль в Берси проходит точно в тумане. Но быстро и слаженно, так что кажется будто все эти три года пролетели так же, в секунду между вступительными и финальными аккордами. Надо же, три года жизни - примерно тысяча дней - для Мел прошли во сне и самокопании. Конечно никто не заметил - она хорошая актриса. Не то что всякие Флораны: только ленивый не оценил его томно-влюбленных взглядов в сторону Локонте, разве что сам итальянец ещё не догадался. Мелисса на секунду задумывается о возможности разговора с Фло по душам, в ней даже просыпается некое альтруистическое желание сделать так, чтобы хотя бы он был счастлив. Но она только усмехается самой себе. Взрослые мальчики, сами разберутся. Сколько бы Микеле не дурачился, он все же не идиот, и раз не замечает столь явных проявлений влюбленности от своего партнера по сцене, значит - есть причина. А Мел сейчас беспокоят собственные метания. Закончатся ли её душевные терзания сейчас, когда спектакли остались позади? Конец. Занавес. Новая жизнь. Или... В честь окончания этой безумной эпопеи, продюсеры организовали шикарный банкет. Мелисса сидит за столиком, пьет игристое вино и наблюдает. Наблюдает практически за всеми, вот только видит она лишь одного... одну. Маева обнимается со всеми, танцует со всеми, почти не пьет и всем протягивает свою смешную записную книжку с синей птицей на обложке. Это напоминает Мелиссе её собственное, почти забытое, сопливое детство, летний скаутский лагерь, сбитые в кровь коленки и толстую тетрадку с пожеланиями и обещаниями быть друзьями навсегда. Обещания эти, к слову, всегда забывались уже через неделю после возвращения из лагеря. Девушка залпом допивает бокал, в миллионный раз заставляя себя отключить собственный внутренний голос, и взглядом ищет официанта. Вместо него на горизонте слегка неожиданно появляется мсье Мот с двумя бокалами, наполненными, судя по цвету, коньяком. Фло бесцеремонно садится напротив и ставит перед Мелиссой один из бокалов: - Выпей со мной - изрекает он, с трудом выговаривая слова. От такой невиданной наглости Мел даже теряет дар речи, и только заметив, как Локонте, который сейчас явно не намного трезвее Флорана, зажимает в углу хихикающую Диан, а ещё оценив скорбный взгляд исполнителя роли Сальери, говорит: - Во-первых, я не пью коньяк, а во-вторых, тебе тоже уже хватит, - с этими словами она выдергивает посудину с алкоголем у Фло из рук и, внимательно глядя ему в ставшие скорбно-умоляющими глаза, произносит, - Просто поговори с ним. Вместо ответа Флоран лишь отчаянно машет головой и тянется за отобранным коньяком. Мел вздыхает, и решив, что на этом её неожиданная миссия закончена, встает и идет на поиски чертова официанта, в руках у которого обязан быть поднос заставленный бокалами с вином. Рыжий, веснушчатый парнишка-официант почему-то ошивается в другом конце банкетного зала. Мелисса направляется к нему, но откуда-то из-за угла её ловит настойчивая мужская рука, а цепкие пальцы впиваются в плечо. - Мон шер Алоизия, куда же вы так спешите? - шепчет чуть хрипловатый после болезни голос в ухо Мел, девушка оборачивается, выдергивая руку из клешни, принадлежащей Микеланджело Локонте, отмечая, что эта пьяная скотина умудрилась наставить ей синяков. Видимо, Диан уже успела ускакать от него, и теперь что-то весело обсуждает с Маевой, Солялем и Нуно, а Локонте... хотя черт его знает, этого Локонте, ему похоже просто скучно, вот и ведет себя как козел. Лучше бы Мота утешил, честное слово! - Микеле, оставь меня, - просит Мелисса, понимая, что сегодня она уже окончательно и бесповоротно не хочет ему подыгрывать. - О, мадемуазель, вы же поцелуете меня ещё раз! - заявляет итальянец и, снова схватив Мелиссу за плечи, тянется губами к её лицу. - Локонте, отвали! - требует Мел, вырываясь. Однако, сил ей не хватает, и итальянец целует её, одуряюще неприятно дыша ей в рот алкоголем. Мелисса отталкивает его со смесью злобы и отвращения и, замахнувшись со всей силы, пытается ударить по щеке. На деле даже не бьет, остро заточенный маникюр впивается в кожу на лице итальянца, и на его левой щеке моментально расцветают три алые полосы. - Ты одурела!! - взвизгивает Микеле, хватаясь за щеку. Естественно на его крик тут же сбегаются все: вмиг протрезвевший Мот, продюсеры, Диан, Нуно, Соляль, успевающий навесить на себя взгляд в стиле "я не злюсь, я просто разочарован", и, конечно, Маева, обеспокоенно переводящая взгляд с Локонте на неё и обратно. Мел в эту секунду чувствует себя героиней жутковатой "Генетической оперы", у которой прямо на сцене в прямом смысле сползает лицо. Ей хочется провалиться сквозь землю, сгореть заживо, сбежать в конце концов. Но Локонте бормочет что-то пьяно-неразборчивое, опираясь на широкое плечо Фло, поэтому все взгляды обращены сейчас в её сторону. - Мелисса, что произошло? - вопрошает Дов, ещё не отошедший от роли начальника. - Ничего, - тихо произносит она. Говорить, что придурок-Локонте к ней приставал, Мел почему-то не хочет, - Я, пожалуй, поеду в отель... Девушка разворачивается на каблуках и торопливым шагом направляется к выходу, чувствуя как спину ей буравят сразу несколько взглядов. И только оказавшись на улице ночного, по-летнему душного города Мел позволяет себе зарыдать. Дура, чертова дура!!!! А надо-то было всего лишь подыграть этому клоуну. Ну чмокнула бы его в щеку, а теперь... - Мелисса! - на улицу выскакивает Маева и замирает, глядя на рыдающую Мел. Та отчаянно пытается спрятать свои слезы, закрывает лицо ладонью. - Он приставал к тебе, да? - почти даже не спрашивает, а утверждает Маева, отрывая руку Мел от лица и сжимая её в своих теплых ладонях - Диан сказала, что Микеле пьян, очень сильно пьян. Он и к ней приставал. Мелисса кивает, продолжая рыдать. - Что же ты ничего не сказала? - снова вопрошает Маева, и Мел начинает рыдать ещё сильнее. Её тут же заключают в объятья, успокаивающе поглаживая по волосам, - Все хорошо. Все-все. Мы завтра с ним поговорим. Я тебе обещаю, ему будет стыдно. Слышишь? Маева отстраняется, глядя в лицо Мел, и аккуратно стирает слезы с её щек. - Хочешь, поеду с тобой? - вместо ответа, немного успокоившаяся Мел, снова кивает, - Я только сумочку заберу. Они едут, не размыкая рук, точно в дурмане Мел даже позволяет себе положить голову на плечо Маеве - та не возражает. Потом Маева доводит её до номера, усаживает на кровать и, присев напротив, произносит: - Ложись спать, Мел. Тебе надо отдохнуть. - Останься, - неожиданно для самой себя умоляет Мелисса. Маева секунду смотрит в сторону, а потом кивает Мелиссе и прижимает её к себе. Я люблю Тебя. Люблю, люблю, люблю, люблю... Безмерно, бесконечно, невероятно. И теперь я знаю точно, это то, что останется со мной навсегда. Я пронесу это через всю свою жизнь. И пусть так, пусть. Я ничего не прошу. И никогда не стану просить. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Пташка моя, Синичка моя, Синяя птица. Говорят, только самым удачливым удается поймать синюю птицу. Но это не правда, синяя птица дается в руки только счастливым. А мне не быть счастливой без Тебя... Они полночи о чем-то говорят, шутят, смеются. И засыпают на одной кровати, прямо в вечерних платьях. Засыпая, Мел думает, что это, наверное, самая счастливая ночь в её жизни. И не только потому, что рядом с ней Маева. А ещё и потому, что с нее наконец-то облетели все эти ненужные маски Мелиссы Марс и Алоизии Вебер, и ей так легко быть просто самой собой. Конечно, завтра она снова будет играть свои роли, но на одну ночь можно побыть той, кто ты есть рядом с любимым человеком. А для такой, как Мелисса, это совсем немало. Мел просыпается на рассвете. Заворачивает, свернувшуюся клубочком, Маеву в покрывало и идет в душ. В голове легко и пусто. А на душе неожиданно счастливо. Маева просыпается спустя час и, глядя на Мелиссу, читающую книгу в кресле напротив, смущенно произносит: - Я наверно, ужасно выгляжу. Пойду я, пожалуй, к себе. Она встает и направляется к выходу, но у двери внезапно останавливается и говорит: - Знаешь, Мел, а я ведь никогда тебя такой не видела. Мелисса секунду смотрит на девушку и, выдохнув, произносит: - Просто я такая и есть, но это тайна, - она прижимает к губам указательный палец, - Так что чшшшш! - Хорошо, - улыбается Маева, - Только мне очень понравилась Ты-такая-какая-есть. С этими словами Маева выходит из номера, а Мелисса замирает в легком недоумении. А потом вскакивает с кресла и быстрым шагом идет за Маевой. Войдя к ней в номер, Мел нежно обнимает девушку и легко касается её губ губами. После чего покраснев и глядя в пол, произносит: - Прости, мне просто кажется, я бы умерла, если бы не сделала этого. - Давно? - спрашивает Маева, нежно поглаживая её по щеке. Мел лишь кивает, - Актриса моя, - выдыхает девушка, нежно целуя Мелиссу в ответ.