Любимая Нелюбимая

      Фальшивое счастье, что жило в ее сердце, догорало на утопающей в воске свече. Внутри разрасталась пустота, чья мгла поглощала недавно трепещущее сердце. Она стояла, призраком нависая над еле живым телом девушки, и разглядывала ее бледное лицо. Почему она жива и почему спит в ее доме, почему до сих пор он помнит о ее существовании? В памяти вновь возникла картина, как ее мужчина гладит другую по волосам и поит водой. Нет, так не должно быть.       Больше она не боялась, занося над грудью раненой свое оружие. Ее руки не дрожали, а глаза не жмурились. Она жаждала, на кончике языка ощущая соленый привкус металла, мечтала услышать звук хрустящих костей и рвущихся тканей человеческой кожи. Из-за нее она страдала так долго и мучительно, из-за нее не мог найти свой покой Обито. Она была опухолью на теле их счастливой жизни. Сжимая рукоятку куная, она наполнила легкие воздухом и направила руку в тело девушки. - СТОЙ! – по комнате раскатился громкий голос Тоби.       Мощная рука успела перехватить оружие в миллиметрах от жертвы, а после, метнув тяжелый взгляд на Кагами, он отбросил ее в сторону. Брюнетка глухо ударилась о стену и затряслась, вот только совсем не от страха, а от жгучей злости. Мужчина нависал над ее жертвой, осматривая ее тело, выискивая новые ранения. - Почему ты смотришь на нее? ПОЧЕМУ ЗАЩИЩАЕШЬ? – она встала и побежала в его сторону, набросившись с кулаками, которые разбивала о мужскую спину, - ты должен ее убить! Почему ты ее спас? Ты же ее ненавидишь. - Ненавижу, - чуть слышно прошептал Обито надломленным голосом, - и люблю. - Что? – Кагами отступила, горячая влага наполнила ее глаза, и она не сдержала слез, - за что? За что ее можно любить? - Она – это последнее творение Рин. Всё, что от нее осталось.       Кагами взвыла с новой силой. Мужчина в маске смотрел с теплотой и нежностью на девушку, но этой девушкой не была она. - А меня? – она не смотрела на него, ее взгляд сжигал пол, пока рука сжимала грудь, как будто ее кунай попал точно в цель, только с телом ошибся, - в твоем сердце есть место мне? - Зецу, - холодно позвал Тоби, - забери её.       Рядом с Кагами возникла фигура, поднимая ее тело за плечи и отрывая от земли. Если до этого ей казалось, что пустота поглотила всю ее душу, то сейчас сердце вновь забилось, разгоняя кровь по всему телу. Паника накрыла своей холодной волной. От нее вновь хотят избавиться, продать, как на рынке в детстве. Вышвырнуть из дома, когда только дали надежду на мирную жизнь. - НЕТ! ОТПУСТИ! – девушка билась в чужих руках, крича в спину Тоби, - ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!       Мужчина обернулся и посмотрел на хрупкую девочку с короткими каштановыми волосами и светлыми медовыми глазами. Он закрыл глаза, вздохнув, а после подошел к ней. Провел тыльной стороной ладони по мокрым щекам, а после с силой схватил за подбородок. Девушка всхлипнула, развеивая от неожиданности свою иллюзию, и заглянула ему в глаза: - Ты – не она. И в моем сердце для тебя места нет, - загоняя острые слова в ее сердце, он отвернулся, - убери ее.       А была ли она счастлива когда-нибудь? Нелюбимая никем, она исчезала, погружаясь в портал под ногами человека, который уносил ее далеко из места, которое она называла домом. Когда она ошиблась? В тот день, когда, хватаясь за подол его мантии, молила спасти? Может в день, когда нарисовала в своем воображении образ мужчины, которого полюбила, не замечая его животной сущности? В руках Зецу она обмякла. Больше не хотелось сопротивляться. Она лишь прислушивалась к редким и глухим ударам своего сердца. Внутри разрасталась пустота. Почему в этой жизни кому-то достается всё, а кому-то ничего? Кагами с силой сжала кулак, впиваясь ногтями в кожу, раздирая ее. Боль. Снова чувствует, значит еще живая. - Теперь это твой дом, - прошипел Зецу, скидывая ее тело на кровать, - Тоби строил его для тебя.       Он исчез, оставив девушку содрогаться в слезах на пустой кровати в месте, где она осталась одна.       Маленький деревянный двухэтажный дом стоял на вершине холма, на отшибе глухой деревни в границах страны Тумана. Из окон открывался вид на спокойное море, а в воздухе стоял соленый привкус воды. Постройка была скромной: на втором этаже находилась спальня, а на первом этаже три комнаты. Это был теперь ее дом, одинокий и пустой, как и она сама.       Сначала она хотела сорваться, но раскрыв дверь и встретившись с закатом, остановилась. Ей некуда было идти. Она много раз говорила Обито о том, как мечтала бы жить в уединенном месте, куда не ворвутся враги и не заберут ее. Где она могла бы встретить спокойную старость и он выполнил ее желание. Жаль, она молчала о том, что хотела бы встретить эту старость вместе с ним.       Дни сменялись ночами, складываясь в недели. Кагами перестала плакать, загрузив себя домашними делами. До центра ближайшей деревни нужно было идти около двадцати минут, потому она каждый день ходила, осматривая местность, и знакомилась с жителями. Спустя месяц она постучалась в дверь аптеки, ей открыла старая женщина с седыми волосами, и Кагами попросилась к ней на работу.       Госпожа Мидори долго изучала ее своим взглядом, а после впустила, разрешив раскладывать лечебные травы по полкам. Ей стало жаль это хрупкое создание с мертвыми глазами. Она никогда не спрашивала её о прежней жизни, а Кагами, помня свою работу в ресторане, выполняла все обязанности ответственно и была тихой, стараясь не попадать на глаза посетителям.       Она проводила вечера сидя на диване, провожая солнце. Когда огненный шар скрывался за горизонтом, она вздыхала и шла ставить чайник, чтобы выпить чай и после уйти спать. Еще один день прошел. Газовая горелка щелкнула, а ладонь выполнила выученное движение. Три минуты и вода забурлит. Отсчитывая секунды, она стояла, смотря на то, как вода покрывается маленькими пузырьками.       Кагами дернулась, когда в дверь постучали. Ее сердце забилось загнанной птицей, в памяти всплыли образы людей, что врывались в отцовский дом, выбивая из хозяина долги. Стук не прекращался.       Обхватив себя руками, она подбежала к входной двери и, помедлив, раскрыла ее, осторожно заглядывая в щель: - Можно мне войти? – прошептал мужчина в маске.       Она отступила, пропуская его внутрь. На плите засвистел чайник, разрезая своим звуком оглушающую тишину. Обито прошел в дом и сел за стол, осторожно снимая белую маску со своего лица. Он сидел, опустив голову, пока его плечи равномерно поднимались в такт дыханию. Кагами видела прежде эти эмоции, ему было больно. Она подошла вплотную, опустила свои руки на его плечи и захотела применить хенге, чтобы вновь утешить его. Может в его сердце для нее не было места, но он в ее сердце жил, заняв собой всё свободное пространство. Однако мужчина остановил ее порыв: - Не надо, - взяв ее ладони, он пальцем погладил выступающие костяшки, - я хочу провести этот вечер с тобой, Кагами. Ты же меня ждала? - Ждала.       Он посмотрел на ее лицо, почувствовав укол совести в груди. Она его ждала, хотела быть с ним, но внутри него не осталось ничего кроме мрака, горя и ненависти. Обито хотел извиниться, но слова не складывались в его голове, и, словно прочитав это, она наклонилась, нежно касаясь его губ.       Он ответил. Положив руку на ее поясницу, притянул к себе. Нежно подхватывая каждую из узких губ, он целовал девушку, беззвучно прося прощения за все те годы, что мучал ее.       Кагами прижалась к его телу, зарывая пальцы в коротких волосах, и чуть слышно застонала, когда почувствовала широкие ладони, что поднимались по ее ногам, проводя по изгибам тела, задирая легкий сарафан, в который она была одета. Он отпрянул на мгновение, чтобы заглянуть в ее глаза, и аккуратно провел пальцами по скуле, убирая выбившуюся прядь за ухо. Глаза Кагами наполнились слезами – он с ней прощался. Обито притянул ее, мягко целуя каждую слезинку, которая сбегала по лицу, а затем подхватил ее тело на руки и поднялся по лестнице ведущей в спальню.       Она легла перед ним, снимая с себя одежду и маня его к себе. Колено послужило опорой, когда он опрокинулся на нее. Его руки рисовали узоры по гладкому смуглому телу, а губы целовали каждый сантиметр ее шеи. - Я … - начала девушка, но он накрыл ее губы своим большим пальцем, аккуратно входя в нее, а после, когда она застонала, почувствовав внутри себя его тело, поцеловал.       Он целовал ее с каждым плавным толчком, не давая возможности отдышаться. Он дарил ей нежность и любовь, на которую была способна его душа, зная, что он никогда не подарит это той, которую по-настоящему любит. Девушка вскрикнула и затряслась под ним. Обито подался вперед, чтобы оказаться глубже, запомнить это тепло женского тела, и быстро задвигался.       Она спала крепко на его плече, совсем беззаботно, как ребенок после насыщенного дня. Он гладил ее тело, оставляя воспоминания на кончиках своих пальцев. Рука накрыла грудь, где равномерно билось сердце, а после опустилась на низ живота, где маленькой искоркой пульсировала чакра. Энергия, оставленная им. Он выдохнул, закрывая глаза своей рукой: - Какой же ты идиот, Обито.       Горизонт окрасился в алое зарево. Скоро наступит рассвет и принесет войну, которую он сам развязал. Но бои не тронут этого места, ведь он позаботился о том, чтобы остаток ее дней она прожила в уюте. Подвязывая свой хаори, он спрятал лицо за маской и, не оборачиваясь, открыл дверь. - Ты не вернешься? – сзади послышался нежный голос.       Ему пришлось обернуться. Кагами стояла, прикрываясь одеялом, и умоляюще смотрела ему в след. Он не хотел делать ей больно больше и врать не хотел, поэтому остался стоять молча. - Я всегда буду тебя ждать. Каждый день, - улыбнувшись ему, она прошептала – сегодня, завтра и всегда.       Когда новость о прекращении войны настигла ее деревни, Кагами поняла, что Обито больше к ней не вернется. - Это дитя травит тебя. Твое тело слабо, чтобы выносить такого мальчика, - накидывая на плечи Кагами шаль, проворчала Мидори, - того и гляди помрешь до того, как он появится на свет. - Не важно, что будет со мной, главное, пусть родится здоровым, - поглаживая свой огромный живот, отвечала девушка и ложилась спать, - мамочка тебя очень любит и ждет, малыш.       Чакра, что бушевала в теле девушки, сжигала все внутренности, причиняя боль, но Кагами терпела. Под ее сердцем рос ребенок, который напоминал ей о человеке, что когда-то спас ее и подарил возможность почувствовать себя живой. Жизненная энергия покидала ее тело с каждым месяцем, а она молилась, чтобы сил хватило выносить дитя. Подарить жизнь, оставить после себя человека – стало смыслом ее существования. Этой тяжелой и бедной жизни, где она не была счастлива, но отчаянно хотела жить.       Двадцатого марта, в ночь первой в году грозы Кагами родила мальчика с черными волосами и темными, как уголь, глазами. Свой первый вздох младенец сделал, когда молния озарила все комнаты, а его крик заглушил раскат грома. - Какой горластый, - смеялась старушка, укладывая мальчика на грудь его ослабшей матери, - смотри, Кагами, это твой малыш. Как ты его назовешь? - Райдэн, - плача, ответила девушка, прижимаясь губами к сыну, - мой мальчик Рен. Мамочка тебя очень сильно любит. Пожалуйста, вырасти хорошим человеком, пусть в твоем сердце живет любовь. Будь счастлив. Мы с папой будем тебя оберегать, невидимой тенью следуя по твоим шагам. - Кагами, - прошептала старая женщина, смотря на бледное лицо молодой женщины. - Позаботьтесь о моем сыне, Госпожа, пожалуйста, - заплакав, просила Кагами, ощущая, как мгла забирает ее сознание, - я так тебя люблю. Прижимая к себе младенца, Кагами уснула. - Простите, Госпожа.       Мидори отвлеклась от развешивания постиранного белья на женщину, что окликнула ее. Спина звонко хрустнула, заставив старушку застонать. Не решаясь открыть калитку, молодая стройная гостья с серыми, как сталь, глазами смотрела на нее и дружелюбно улыбалась. - Чего вы хотели? – вытирая мокрые руки о фартук, ответила старушка, пересекая сад в ее сторону. - Я ищу девушку по имени Кагами и ее дитя, - смущаясь, ответила гостья.       Мидори окинула взглядом эту женщину, остановившись на протекторе Конохи, которым была опоясана ее талия, и вновь заглянула в лицо. Она была куноичи, той, от которых в этом мире одни беды. - Я не знаю, как они выглядят, но у меня есть фотография отца ребенка, ему сейчас должно быть около пяти, может шести лет. Посмотрите, может вы знаете кого-то похожего на него? - Не нужна мне фотография, знала я Кагами, - прокряхтела старуха на озарившееся надеждой лицо, - да померла она со своим ребенком сразу в день, как и родила. - Как же так, - плечи незваной гостьи опустились, а глаза потухли. - Слабая она была, не смогла выносить ребенка. Их могила на холме, - показав в сторону, ответила Мидори.       Женщина запустила пятерню пальцев в каштановые волосы, сжав кулак, и закусила нижнюю губу. Потом сложилась в поклоне, поблагодарив за помощь, и ушла на холм. - Бабушка, - черная макушка появилась, отодвигая мокрую простынь с бельевой веревки, - кто это был? - Иди в дом, Рен, - скомандовала женщина, провожая взглядом исчезающую фигуру за горизонт, - и сегодня не выходи на улицу.       Шестнадцатилетний Райдэн уже укладывал сеть в лодку, чтобы уйти в море, но остановился, услышав громкий хлопок. Столб дыма устремился в небо из центра деревни. Не прошло и пары минут, как послышались женские крики и детский плачь. Дома стали вспыхивать как соломенные халупы и уже вскоре голубое небо застилали облака из дыма. Шум от всеобщей паники и криков заложил уши. Оглядевшись по сторонам, он уже не видел моряков. Все мужчины выскочили из лодок и устремились защищать деревню. Мальчик ухватился за весло и устремился через всю деревню к своему дому. Вокруг него хаосом сменялись картины пылающего огня, людей, разбегающихся в панике, наемников в черных одеждах, что без разбору размахивали клинками, обильно поливая кровью местных мужчин прибрежный песок. Сердце замерло в груди. Бабушка была одна. Наверное, со стороны он тоже был зверем, размахивая наотмашь веслом, готовым броситься и вцепиться зубами в шеи нападавших, лишь бы защитить то единственное дорогое, что у него было.       В саду бегали куры, спасаясь от пожара, который охватил их маленький сарай. Внутренности липко сжались, когда дверь из дома растворилась и из нее показалась большая голова в черной маске. Фигура мужчины вышла, таща за собой старую женщину, что плакала и пыталась вырваться из его хватки.       Рен сорвался в их сторону, размахивая веслом. Мужчина в маске отпрянул, испугавшись такого напора, выпустив свою жертву, но тут же перехватил весло, поднимая парня над собой. Ударив ногой в грудь, мальчик отскочил в сторону женщины, закрывая ее своим телом, а враг наступал на них, доставая меч из ножен. - Очень благородно, - прорычал мужчина, замахиваясь для удара.       Госпожа Мидори закрыла глаза, вжавшись в своего спасителя, слушая дикий стук его сердца, а Рен смотрел прямо, не страшась встретить удар.       Он моргнул, когда мимо его лица пролетела серебряная вспышка, а мужчина, от руки которого они были готовы встретить свою смерть, пошатнулся. Вспышка: яркая и наполненная цветом настолько, что в сравнение не могли встать ни море со своей голубизной, ни солнце. Хрупкая, словно неправильно собранная кукла, с маленьким телом, длинными и худыми ногами и руками, с копной сверкающих серебряных волос, с кожей словно искристый фарфор, с яркими как отполированная сталь глазами, в которых не было страха, а была лишь уверенность, храбрость и жизнь. - Да слезь ты, черт тебя дери, - взвыл мужчина, отчаянно пытаясь сбить маленькое тело с себя.       Ему удалось это, но их спаситель ловко сделал несколько кувырков назад, а после вытащив длинное оружие, похожее на трезубец, прокрутил его на пальцах и, когда нападающий вернул себе равновесие, метнул в его голову. Острый конец вошел мужчине между бровей. Его затуманенные глаза несколько раз моргнули, а затем грузное тело упало.       Рен впервые увидел смерть. Тошнота душила. Он перевел взгляд на спину своего спасителя. Маленькая фигура начала движение к мертвому телу. Длинные серебристые волосы, собранные в высокий хвост подпрыгивали в такт шагов и рассыпались блестящими локонами, когда эта фигура нагнулась, чтобы выдернуть свое оружие. Тонкая рука с силой потянула рукоять, вытерев лезвие о штаны, и убрала обратно, а после обернулась.       Если сердце может остановиться, то в этот момент Рен умер и воскрес, именно так ему показалось. На него смотрела молодая девочка. Она двигалась к ним, едва сдерживая улыбку, а Рен не мог отвести взгляда от той, что спасла их. Ее веки подчеркнуты красной краской, отливающие ярким цветом серебра глаза, а на бледной коже играл чуть заметный румянец. Подойдя к ним, она присела. - Ты кто, - запнулся Рен, разглядывая мое лицо, - Каннон? - Так меня еще никто не называл, - вновь засмеялась девушка, вставая, - меня зовут Сора. Сора Хатаке. Я шиноби из деревни Листа. И мы пришли вас спасти.