В голове

      Ей тридцать, и у неё багаж инопланетной дряни под кожей.       На её лицо плотными сгустками наслаивается маской чужое.       Эдит думает, что это ни хрена и ни разу не нормально, и вообще паразитов необходимо выводить – таблетками или руками хирургов, – но это явно не тот случай.       Она тяжело вздыхает, направляется в душ и смущается собственного тела – на нём чёрными пятнами проступает совершенно иное существо, – он любит горячую воду, но терпеть не может её дешёвый гель для душа, – мокрая почти-латексная поверхность ворочается беспокойно под пальцами.       Эдит засыпает, контролируя собственные мысли в голове, а просыпается уже с чужими – ведь потому что ей подобные сны снится никак не могут, это всё только из-за гадости в организме, никак иначе, – растерзанные тела и горячая кровь, желание упиваться болью, – Эдит дрожит и молчит угрюмо, отворачиваясь от зеркал.       Она старается как можно реже смотреть прохожим в глаза – непонятно в какой именно момент в них могут проступить пугающие белки, и тогда её точно забросят если не в психбольницу, то точно в лабораторию на какие-то опыты, – Эдит и без того недавно оттуда, опыта достаточно.       Она даже ходит на свидание в попытке наладить собственную личную жизнь, создать хотя бы подобие нормальности, но когда в голове раздаётся низкий голос, обсуждающий колени или ногти человека сидящего напротив, что так мило улыбается ей, наливает вино и делает неловкие комплименты – Эдит сбегает в уборную.       Умывается ледяной водой и сквозь зубы бормочет проклятия, а её голову насквозь пронизывает ехидным:       – Нет, ну ты видела его ботинки?       Эдит видела их – потрёпанная старые туфли, со следами позавчерашний грязи и мела – обувь типичного учителя средней школы, – но отвечать она ничего не хочет.       – Он нам не пара, Эдит, – твёрдо и чётко совсем на краю слышимости – словно он сам позволяется ей решать, заставляя тяжело вздохнуть, гневно нахмуриться, сжать ладони в кулаки       и сбежать через окно.       А после она оказывается в своей крохотной и грязной квартире, которая больше напоминает каморку, в которой мало места для неё одной – что уж говорить о всё ещё не изученном существе внутри, – и готовит ужин в четыре руки.       Эдит старательно употребляет только здоровую пищу – тратя слишком много на качественный шоколад, но это лучше человеческих голов, – потому что паразит в любой момент может воспользоваться её органами, а это чревато слишком большими последствиями – одно время Эдит рвало собственным желудком, но об этом вспоминать не любит ни один из них.       Эдит, в общем-то, не жалуется – она теперь не боится вируса гриппа, ветрянки или чумы, пищевых отравлений и пулевых ранений, она не выдыхается при подъёме на девятый этаж по лестнице и может врезать любому мужику, который свистит ей вдогонку – после тридцати это обычно только пьянчуги.       Она честно пытается привыкнуть – убрать бесполезный щит для мыслей в голове, которые Эдит пытается скрывать и из-за которых её жутко мучает мигрень, – убеждает себя, что внутри неопасное существо...       Веном.       Она честно пытается приучить себя называть его только по имени, не употребляя в слух то, чем он является на самом деле – паразитом – что хоть и состоит с ней в симбиозе, но всё же может навредить своему носителю лишь отыскав внутри своей тёмной сущности подобное желание.       Эдит выбрасывает вибраторы, и жутко смущается когда внутри неё появляется желание от просмотра каких-то пикантных роликов, которые периодически высвечиваются рекламой на её смартфоне.       Веном тогда заботливо спрашивает что же случилось, хотя на самом деле знает всё о происходящем – атлас по анатомии покоиться на их журнальном столике, – Эдит ничего не отвечает, лишь бросает в пространство озлобленный взгляд и выключает свет.       И после этого она ещё дольше не может уснуть а голос в её голове неожиданно тих и покорен.       Но от него все равно не сбежать, не избавиться от его присутствия – он всё так же преследует её, всё так же нашёптывает гадости и мерзости – и Эдит почти готова вышвырнуть его, избавиться, бросить в измельчитель для мусора.       Вот только.       Вот только пустота и тишина, которые поселятся внутри неё, невыносимы даже в воображении, что уже говорить о реальности.       Веном, в общем-то, неплохой: он помогает ей проснуться утром, не против чистить зубы после разорванных тел, заботливо заслоняет от брызг проезжающих мимо автомобилей, помогает с одеждой, сидит тихо и не высовывайся, когда Эдит елозит на стуле под взглядом очередного работодателя.       В шутку или нет, Веном даже предлагает избавиться от напряжённой тяжести, что поселяется ноющий тупой болью внизу её живота.       А Эдит находит в себе мысль, что она, в целом, не против.