***
Ярмарка перекликалась, гудела разноязыким говором, пестрела товарами, покупателями и продавцами. Под ногами толпы шныряли дети, норовившие ухватить что плохо лежит. Сар был тут в первый раз и, конечно, не смог занять удобное прибыльное место в центре, так что прилавок из хитро разложенной телеги пришлось поставить немного в стороне. Глядя на текучее, кружащее в водоворотах, разбивающееся на реки и ручейки море народа, орк лишний раз хвалил себя за самолично придуманную модификацию, позволяющую не выгружать из телеги товар, а в конце дня — сложить борта, надёжно запереть и спокойно оставить на улице. Кражи он не опасался: качественный замо́к и амулеты из старых запасов, выданных на войне, берегли добро. А днём его гигантская фигура, возвышающаяся над толпой на голову, тлеющие оранжевым глаза и агрессивный оскал отпугивали даже самых отчаянных воришек. Сар был доволен: ему удалось распродать почти всё всего за три дня. Как и думалось, глиняная посуда правильного обжига с незатейливым аккуратным рисунком оказалась ходовым товаром. Она была вполне доступна по цене, но отнюдь не выглядела дешёвкой. Взятая на пробу глазированная более дорогая керамика расходилась хуже, но тоже достаточно бойко. Особой гордостью орка был чайный сервиз из фарфора с зелёными листиками и серебристой рунной вязью. В него было вложено столько труда, что Сар десять раз подумал, прежде чем брать с собой такую хрупкую тонкостенную посуду. Победил холодный расчёт: в деревне она никому не была по карману. Однако сервиз пережил и ливень, и сломанную ось, и долгую ухабистую дорогу, а теперь радовал, как надеялся орк, нового хозяина, купившего его вчера. Сара же радовал прилично раздобревший кошель. И раздражал одновременно. Вырученного хватило на многое, что задумывалось на покупку: нужную для ремесла химию, материалы и недостающий инструмент он уже приобрёл, домашнюю утварь и одежду тоже, даже подарки для соседей, присматривающих за домом в его отсутствие, куплены. Оставшейся суммы хватит с лихвой, чтобы безбедно пережить зиму. Он мог себе позволить и глину закупить, чтобы не тратить время и силы на заготовку. Так что поездка оказалась на удивление удачной. Однако, если вычесть всё, что он собирался, уже потратил и мысленно отложил на чёрный день, оставался ещё излишек. И вот за счёт него Сар хотел выразить признательность Грегу, благодаря которому торговля удалась. Но ничего не мог придумать! И это неимоверно бесило! Гном выглядел полностью самодостаточным: в его доме ничего не текло, не скрипело и не хрустело, остальное хозяйство было ухоженным и крепким; сам Грег одевался и обувался получше орка, до сих пор донашивающего казённое шмотьё, а малыши-мимики буквально светились здоровьем и довольством. Кстати, воспоминания о живых крапчатых сундучках уже не навевали жуть и мороз по хребту. «Прогресс! — улыбнувшись, хмыкнул Сар, но тут же опять посмурнел, — Да что делать-то?! Что купить тому, у кого всё есть?» Подошли покупатели, и невесёлые мысли пришлось заткнуть подальше. Зато ушли последние товары скопом: молодожёны обставляли новый дом и закупали необходимое. Закрыв борта телеги, Сар решил побродить по ярмарке: вдруг подарок Грегу только и ждёт, чтобы попасться на глаза? Оглянулся, решая куда в первую очередь пойти: вон к тому прилавку с оружием или к шаману с амулетами, а может, к торговцу тканями и доспехами. Плана толком не было, потому Сар вздохнул и дёрнулся уже сделать шаг в волнующееся ярмарочное море, но наткнулся на взгляд полудемона через два стола от своего места. Пожалуй, единственные, кто мог поспорить ростом с орками, — таинственные рогатые выходцы из Южных провинций — были редкими гостями в Империи. Встретить такого на простой ярмарке пусть крупного, но далеко не столичного города — настоящее чудо. Но он был. И товар его, похоже, пользовался популярностью: у лотка крутились все — старики, молодёжь, дети — и никто не уходил обиженным, насколько успевал замечать орк между собственными разговорами с покупателями. Сар давно обратил внимание на необычного продавца, но решил, что тот торгует мелкими украшениями: вон как обвешан побрякушками. И в ушах по нескольку серёг, и на шее от бус до цепочек с кулонами чуть не до пупа, а уж пальцы так вообще в несколько этажей кольцами усыпаны. Да что там! На рогах тоже висюльки какие-то намотаны — так и переливаются под солнцем. Признаться, Сар к украшениям всегда был равнодушен: сам не носил и на других не особо жаловал. Однако на чернокожем полудемоне это обилие, как ни странно, вполне гармонично смотрелось, словно он с ним родился… или сроднился? Взгляд диковинных глаз, смахивающих на драконьи: без белка, со сплошной тёмно-бордовой радужкой и светящимся, будто огонёк свечи, зрачком — приковал к себе Сара намертво. Рогатый сморгнул, словно снимая с поводка, и поманил орка когтистым пальцем. — Доброго дня, уважаемый, — мягко проговорил приятным баритоном полудемон, сложив ладони перед грудью, и поклонился. Блескучая конструкция на рогах мелодично звякнула. — Простите, господин, мою дерзость. Мне показалось, вы чем-то обеспокоены, и я понадеялся, что смогу вам помочь. Вы так озадаченно оглядывались вокруг, а все три дня до этого тени тяжёлых размышлений время от времени накрывали ваше лицо. Позволено ли мне предположить… Может ли быть, что вы ищете для кого-то подарок? Сар, не заметивший, как успел подойти к лотку рогатого, растерянно заморгал и немного заторможено ответил: — Да, ищу… Откуда вы знаете? — Каждый купец должен уметь разбираться в желаниях покупателей, — слегка оголил небольшие клыки в хитрой улыбке полудемон, прищурившись. — Вам ли не знать, господин. Орк понимающе усмехнулся и сложил руки на груди: — Согласен. Что вы можете предложить? — Подождите, господин, — заметив, как Сар начинает присматриваться к товарам, мягко проговорил рогатый и щёлкнул пальцами, привлекая к себе внимание. — Не выбирайте глазами, — его голос вдруг приобрёл глубину и звучность, навязчивый шум ярмарки отступил за невидимую черту, окружившую маленький пятачок с лотком. — Выбирайте сердцем. Дайте мне руку и закройте, пожалуйста, глаза. Сар послушно смежил веки, чувствуя, как горячие пальцы полудемона обхватили его запястье. — Я буду вести, а вы положитесь на свои ощущения. Как только поймёте, что это оно, скажете. Орк кивнул и постарался сосредоточиться. — Отпустите себя, — мурлыкнул тёплый баритон, ладонь медленно скользила над прилавком. Сар расслабился, а темнота начала заполняться картинами недавнего прошлого: теми самыми, которые орк копил, как молодой, ещё не умеющий справляться со своей алчностью дракон — сокровища. И когда неописуемо сочный бирюзовый взгляд Грега возник перед внутренним взором, ладонь сначала потеплела, а потом налилась ровным жаром. — Здесь! — боясь упустить момент, дёрнулся Сар и открыл глаза. Под рукой стояла странная растопырка на длинной изогнутой ножке. — О. Прекрасный выбор, — одобрительно кивнул рогатый, показывая товар Сару поближе. — Простите… А что это? — порозовев от неловкости, спросил орк. Полудемон приподнял брови: — Это светильник с увеличительными стёклами. Раскладной. Предназначен для мелких работ. Позвольте, я объясню. Рогатый покрутил ножку, которая регулировалась по высоте; пощёлкал пальцами по маленьким шарикам, загорающимися разными цветами; продемонстрировал, как можно подстроить направление освещения несколькими зеркалами и осветителями, вращая их на оси основы; подвигал на специальном держателе линзы, чтобы было заметно, насколько они увеличивают по отдельности или вместе. — Как видите, он исключительно удобен и функционален. Осветители маленькие, поэтому их хватит надолго. Гнездо для подзарядки стандартное, — вынул из разъёма шарик полудемон и повернул к орку двумя штырьками. — Есть гибкая сменная ножка для прикрепления к стене, если на рабочем столе инженера мало места, и непромокаемый чехол для хранения, — вытащил из-за прилавка свёрнутую полосу кожи с поперечными карманчиками рогатый, ловко разобрал светильник и уложил запчасти по местам. Скрутил чехол обратно и, защёлкнув на небольшой замочек, протянул Сару: — Всего за девяносто девять серебра и девяносто девять меди он ваш, — улыбнулся полудемон клыкасто. Сар слегка опешил и досадливо крякнул: за эти деньги можно было месяц прожить и далеко не на воде и хлебе. А потом вспомнил секретер Грега, где стояла абсолютно обыкновенная лампа с одним осветителем, и целую россыпь каких-то мелких деталек, разбросанных по всей поверхности столешни. Представил, как щурит гном при работе с ними свои замечательные глаза, и… — По рукам, — полез в кошель Сар. — Вот золотой, сдачу оставьте себе. Благодарю за помощь. Даже не знаю, что бы я без вас делал. Рогатый с поклоном принял деньги и хитро сощурился: — Спасибо, господин, за тёплые слова. И позвольте в свою очередь выразить вам благодарность, что не стали торговаться. Полудемон отстегнул от одной из своих цепочек небольшое серебряное кольцо на защёлке и протянул орку. Сар подставил ладонь. Необычный рисунок по ребру, судя по всему серьги́, притягивал взгляд. Рогатый зажал пальцы орка в кулак и накрыл своей рукой. — Вы почувствуете, когда нужно будет подарить и это. Но не спешите, — голос полудемона снова стал вкрадчивым и глубоким, а глаза — завораживающими. — Слушайте сердце, господин. Сар зачарованно кивнул и спрятал дар в потайной кармашек. Как оказался на тракте, не особенно помнилось, очнулся, только когда город уже из виду потерялся. Оглянулся вокруг и старательно обругал себя со всех сторон, особенно поминая дурную голову и ноги, что жали на педали: как можно было выехать на ночь глядя?! Под боком задорно звякнуло. Сунув нос в свой заплечный мешок, мерно качавшийся на подлокотнике, Сар округлил глаза: очень уютно лежали рядышком три здоровенных бутыли красного полусладкого, головка сыра и кус ароматнейшего копчёного мяса, шибанувшего в нос смесью приправ так, что слюна чуть с клыков не закапала. Орк вспомнил, что у самых ворот нарвался на продуктовый лоток, и не смог пройти мимо. «Ну, — почесав за ухом, с каким-то даже облегчением подумал Сар, — зато в гости не с пустыми руками». Конечно же, планы изначально были другими: выехать из города поутру, заскочить ненадолго к гному, отдать гостинец, отказаться от обеда — ведь Грег не может не предложить! — и рулить домой. От такой перспективы становилось откровенно грустно, но Сар не любил себя зазря обнадёживать. Всех достоинств — высокий рост да воинская стать, хорошо так пропаханная шрамами. Жалование рядового за два года войны позволило купить в деревне небольшой, не блещущий прочностью домик с малюсеньким огородиком, где только пару грядок и поместилось. Телегу и ту пришлось ставить под наспех сколоченный навес прямо во дворе. Мало того, что ни кожи ни рожи, так ещё и гол как сокол. Зачем, спрашивается, такой Грегу? «Оглобля»… И вообще, а нравятся ли ему мужчины? Ловчее, чем ясноглазый гном, никто на памяти орка с малышами, пусть и зелёными, не справлялся, значит была семья с детьми — это точно. А вот пол спутника жизни остался неизвестным. Ни одного заинтересованного взгляда Сар в свою сторону не уловил: безмятежная бирюзовая гладь или льдистые ножи, не на орка, впрочем, нацеленные, а мягко и нежно гном разве что на детишек своих смотрел. Нет, как выглядит благодарность в пробивающих навылет глазах Грега, орк знал и хранил в памяти, как самый ценный драконий артефакт — жемчужину коллекции. Но той особенной жажды, хоть её слабого отголоска, эха, самого завалященького ощущения интереса к себе Сар ни разу не почуял. Может, и не стал бы орк заморачиваться с подарком, не ехал бы снова по короткой дороге, высматривая ночным зрением нужное для поворота к дому гнома место, чтоб не тоска по живому теплу и очень слабая, просто исчезающе малая, но упорно колющая в подреберье искорка надежды. Если не взаимность, то как насчёт дружбы? Оттого так легко и принял Сар необходимость снова напроситься на ночёвку в тот дом, где всё пропахло медвяным духом, где в светелке живут семеро ужасно милых воспитанных хищников, где наливают обжигающий чай в пивные кружки и смотрят на него бездонными, прожигающими до нутра голубыми глазами. С какой неохотой уходил три дня назад Сар, с такой же страстью стремился обратно, и с каждым вздохом парового котла телеги комок морозных ежей в подвздошье всё меньше кололся и всё больше теплел.***
Не раз с отъезда орка Грег успел пожалеть, что не спросил хотя бы адрес. Разве можно скучать по тому, с кем провёл всего несколько часов, не считая сна? Оказалось, очень даже можно. Пока зелёный гигант был здесь, он, казалось, занимал всё свободное пространство, а уехав, словно заполнил его холодной пустотой. Всегда занятой, не привыкший лениться Грег посреди какого-нибудь дела вдруг застывал на полушаге, проваливаясь в тревожные размышления: как доехал? не обокрали? не обманули? сыт? А потом, очередной раз словив себя на глупых мыслях, ворча и хмурясь, клял свою хорошую память, которая отказывалась объяснять, куда и зачем он вообще шёл. Расписание сбилось: Грег стал хуже спать, тяжелее просыпаться, без привычного задора занимался хозяйством, если бы не малыши, и готовить бы перестал. Не то чтобы всё валилось из рук, но привычные действия, с удовольствием выполняемые каждый день, вдруг потеряли свой смысл: опять научиться радоваться простым вещам, снова вырастить в пепельной каверне рёберной клетки бьющееся жизнью сердце. Выстроенный уютный замкнутый мирок рассыпа́лся, Грег то раздражался от этого, то переживал за Сара, не понимая, что это оно — то самое, к чему он стремился, чего ждал, что трепетно в себе пестовал. А когда понял… Долго стоял, улыбаясь и прикрыв глаза, весь превратившись в слух, ощущая, как жарко стучит ретивое, прикрытое широкой ладонью. И почти не удивился, когда поздно вечером третьего дня услышал осторожный стук в калитку. — Шо, опять?! — заржал Грег, отодвигая засов. — Сплюнь, коротышка! — растянул губы во все клыки Сар. — Я с гостинцем, — и многообещающе дёрнул бровями, звякнув заплечным мешком. — Во-о-о. Другое дело. А то «так ось сломалась, что переночевать негде»! — весело хмыкнул гном. — Заходи, — махнул рукой, — щас сообразим на двоих. Это «на двоих» растопило последние ледяные иголки, крутившие живот, и орк, украдкой облегчённо вздохнув, пошёл за гномом в дом. Пока Грег, усадив Сара за стол-тяжеловес, носился из кухни в горницу, таская туда-сюда посуду, закуски и вино, орк успел рассказать про ярмарку, удачные продажи и необычного торговца-полудемона. Когда приняли по одной «ну, за непогоду и плохие дороги!» из знакомых пивных кружек, — он другими объёмами не пьёт, что ли?! — Сар договорил до цели приезда. — Тот рогатый из Южных провинций очень меня выручил. Я не мог никак для тебя придумать подарок, Грег. Не делай такое лицо. Прожуй, говорю, поперхнёшься! — замахал руками орк. — Кха-кха! Зачем? — нахмурился гном, прошив потемневшим взглядом. — Я ж не для того… — Знаю-знаю, — тепло улыбнулся Сар. — Не будь букой, коротышка, не обижай меня. Это же от чистого сердца. Чтоб не ты, плакала б моя торговля, — протянул гному скрученный чехол орк. Грег тщательно протёр руки и столешню около себя, отставил в сторону кружку, щёлкнул замочком и развернул подарок. Сар жадно следил за ним, ловя малейшие изменения в выражении лица, гадая, смог ли угодить. И почувствовал себя так, будто в подвале своего деревенского домика, размечая яму под картошку, наткнулся на копи Источников Силы. Рыжие брови поползли вверх, губы дрогнули и приоткрылись, а умопомрачительная бирюза глаз прибавила яркости раз в пять. Гном недоверчиво прикоснулся кончиками пальцев к частям разобранного светильника, растерянно улыбнулся и поднял взгляд. Столько невыговариваемого было в нём, столько открытости и глубокой благодарности, словно орк впервые увидел настоящего Грега, прятавшегося до поры в глубине тёмных зрачков. Сар понял, что перестал дышать, когда взбунтовавшийся организм забарабанил в уши участившимся пульсом. Он сипло втянул воздух, кашлянул во внезапно вспотевшую ладонь и спросил севшим голосом: — Ну… Как? Нравится? — хотя ответ давно прочитал на дне голубых глаз. Грег медленно закрутил чехол обратно, встал со стула и протянул руку: — Уважил, слов нет. Вещица редкая и очень нужная, — крепко пожал зелёную ладонь гном, притянул орка к себе и сжал в коротком объятии, хлопнув по спине. — Я давно хотел такой, — немного отстранившись, заглядывая Сару в глаза, проговорил Грег и тихо, с чувством, добавил: — Спасибо. Орк еле сдюжил отвести взгляд, от неожиданности его продрало мурашками, а слабый травяной запах рыжих волос вдарил в голову похлеще вина. — Что ж, тогда — за удачное приобретение? — подтолкнул к центру стола кружку Сар. — А давай! — потянулся к бутылке гном, широко улыбаясь. После второй беседа потекла свободнее, хотя, казалось, куда уж больше. Они разговаривали так, будто знакомы не один десяток лет, ловили на полуслове, заканчивали друг за друга фразы, хихикали в унисон, прикрывая рот, силясь не разбудить малышей. Орк вытянул ноги на полгорницы, развалившись на стуле. Гном угнездил щиколотки на подоконник, развернувшись в пол-оборота: эдак привычно по-домашнему, как, наверное, пил по утрам чай, выглядывая в окно. В голове уже шумело, но так ненавязчиво и бархатисто, что не тянуло Сара в сон, а создавало настроение, при котором говорят о близком и сокровенном, развязывая язык и лишаясь ложного стеснения. У Грега, похоже, была та же кондиция, он внезапно замолчал, упёр взгляд в столешню и бездумно стал водить по ней пальцами, прощупывая несуществующие шероховатости. На его лице промелькнула болезненная улыбка, брови на миг сошлись к переносице, глаза притухли. — Знаешь… — с паузами заговорил он таким тоном, что Сар затаил дыхание. — Я очень давно не сидел в такой тёплой компании с по-настоящему приятным собеседником. С тех пор как… — Грег прикрыл глаза и, сглотнув, всё же вытолкнул из себя: — Как не стало моего мужа. Гном поднял голову и слепо уставился в чёрный провал окна. — Мы были счастливы вместе. Видел бы ты его, когда у нас родился первый сын. — Грег просиял. — Заимствованную мать он поднял на руки вместе с младенцем и унёс из родильни к нам, а потом бегал вокруг неё ещё пуще, чем во время беременности, пока она полностью не оправилась. А ведь это был мой… — гном сдавленно кашлянул и потёр грудь. — Младший — его. И тогда уже я носил на руках роженицу. — Грег снова светло заулыбался. — А он — меня с двумя пацанами. Гном весело фыркнул в бороду и опять потянулся к столешне, будто, если хорошо потереть её ладонью, можно увидеть в гладкой поверхности светлого дерева картины не отболевшего до конца прошлого. Сар мягко накрыл его ладонь своей, а большим пальцем другой руки стёр скользнувшую по татуированной щеке слезу. Рыжие ресницы спрятали повлажневшие глаза, Грег на миг прижался к теплу чужих пальцев, отстранился, рвано вздохнул и просипел: — Прости, Сар. Что-то расклеился старик. — Ты ж не голем, чувства имеешь… Грег удивлённо вскинул глаза и хохотнул: — Один-один, оглобля. По третьей? — Наливай, коротышка. Следующую пили залпом — сбить меланхолию. К тому моменту, как закуска подошла к концу, у обоих немного кружилась голова и слегка заплетался язык. Байки о жизни не закончились, просто никакие уже не вспоминались на подурневшие мозги. Около полуночи в светелке замявчили детишки и Грег, подровняв по дороге плечом косяк кухонной двери, пошёл их кормить. Сар тряхнул головой, сводя две спины уходящего гнома в одну, и решил, что пора пить чай. Нажираться до парового выхлопа не хотелось. Хотелось всё помнить и не натворить по глупости ненужного, за что трудно или — не дай Волк! — невозможно будет себя простить. Так что третья бутыль останется на потом, ведь шансов на то, что это «потом» у них с Грегом будет, прибавилось, рассудил про себя Сар, разжигая искорку надежды в ровное сильное пламя: «Всё же муж…» Поставив чайник и разбираясь с грязной посудой, орк со смешанными чувствами думал о другом мужчине, который, наверное, так же по вечерам мыл тарелки, рассказывал на ночь сказки сыновьям и ложился с Грегом в одну постель. Он жутко ревновал, зная, что не имеет на это никакого права. Радовался, что у гнома было счастье взаимности. Сопереживал, с ужасом представляя, каково это — всё потерять. И сожалел, что пришлось. Грудь теснило от невысказанного, хотелось рвануть в соседнюю комнату, обнять, спрятать, защитить и… присвоить навсегда. Сар вцепился руками в край раковины, сжал челюсть, аж зубы заныли: всё-таки вино будоражило чувства, снимая с тормозов. «Нет, только не так и не сейчас, — зажмурившись, думал орк. — Страсть тут не советчик. Тем более на пьяную голову». — Сар? Всё в порядке? — тронул его за плечо незаметно вернувшийся от малышей гном. — А? — орк очнулся, встряхнулся и преувеличенно бодро ответил, пряча жар в глубине глаз: — Да, всё хорошо. Не волнуйся. — Может, чаепитие уже утром устроим? Ты наверняка устал, а мы прилично засиделись, — с тревогой ловил взгляд Сара Грег. — Ну не-е-ет. Какое застолье без чая? — ухмыльнулся орк. — А как же не гонять потом полночи в нужник? Скукотища. — Аха-ха! И правда, — хмыкнул гном, снимая с печи закипевший чайник. — Что за жизнь такая, если не создавать себе препятствий, а потом героически их не преодолевать? Горячий вкусный чай требовал к себе уважения, потому какое-то время они наслаждались им в тишине, тихонько вдыхая аромат и прикрывая глаза. — Сар, — решил нарушить молчание Грег, — если вопрос покажется тебе неуместным, не отвечай. Но всё же, как получилось, что ты не с кланом? Орки редко живут отдельно, и причины для этого чаще всего… — гном запнулся. — Нелицеприятные? — криво усмехнулся Сар. — Что-то типа того, — смутился Грег. — В моём случае всё очень просто, — орк уставился в кружку, прикусил клыком губу и со вздохом продолжил: — Никаких интриг, трагедий, нарушений закона и тому подобной чепухи, обычно воспеваемой в балладах. Я всего лишь отказался жениться на дочери Старейшины из другого клана. Гном приподнял брови и выжидающе уставился на орка, явно не понимая при чём тут необходимость в смене места жительства, да ещё и такой радикальной. Теперь пришло время Сару смутиться. Он схватил короткую прядь волос, выпавшую из хвоста, и нервно заложил её за ухо. — Ты, может, не в курсе, но у орков однополые отношения не особо приветствуются. В разных кланах, правда, законы отличаются. Такой дикости, типа сжигания провинившихся на костре и изгнания всей семьи, как пятьдесят лет назад, уже, конечно, нигде нет. У Волков с этим вполне неплохо: официальные браки хоть и не разрешены, но на улице никто косо не посмотрит и камень в спину не кинет. Можно жить вместе и усыновлять детей, хоть и запишут их только на одного из приёмных родителей. Но для отпрысков благородных, у которых семейное дело передаётся по наследству, сам понимаешь… — Сар покрутил ладонью, скривив лицо. — Такое неприемлемо. До Грега, судя по всему, дошло: — А ты?.. — А я — сын военачальника. Точнее, кланового Стратега. — И? — не понял гном. — Что мешало заключить фиктивный брак, как делают в таких случаях, договориться с невестой о свободных отношениях и всё такое? — Она влюбилась, Грег. В меня, — тихо проговорил Сар. — А мне претило жить на две жизни и всем лгать до конца своих дней. И девочку было очень жаль… — орк сгорбился над остывшей кружкой, обхватив её ладонями. — Ты представляешь, что такое жить с любимым, который не испытывает к тебе никаких чувств? И у которого на тебя не… Кхм. Ну, ты понял. Ни при каких условиях. Детей зачинать пришлось бы с помощью шамана, — потирая лоб, глухо проронил Сар. — Я такой судьбы никому не пожелаю. — И как вышло, что ты оказался изгоем? Ведь отказ от женитьбы не означает, что ты должен обязательно покинуть клан? — Нет конечно, — ответил орк, — если бы я мог взять в жёны другую. Просто я объяснил все обстоятельства отцу, и мы приняли такое решение вместе. Я старший, то есть обязан был принять семейное дело, но жениться не хотел и не мог, значит и официального наследника от меня не дождёшься. Если я принимал изгнание, то мой долг переходил на младшего брата, у которого предпочтения… — хмыкнул Сар, — обычные. — Прости. Тебе об этом, наверное, тяжело вспоминать. А как восприняли близкие? — Что мне нравятся мужчины? — сверкнул оранжевой радужкой Сар. Грег кивнул. — Совершенно спокойно, — улыбнулся орк. — Мама только попеняла, что я столько лет молчал об этом: вдруг удалось бы придумать другой способ решения вопроса, если бы было на это время? Так что я не теряю связи с близкими, просто живу отдельно и не имею права заниматься семейным делом. — Я очень рад, что твои родные приняли тебя. У гномов однополые пары уравнены в правах ещё до моего рождения. — Хотел бы я, чтобы и у нас было так же, — отпил остывший чай Сар, размышляя о том, что тогда он смог бы не таясь представить Грега своей семье, если, конечно, у них что-то сложится. Однако гном понял по-своему. — У тебя есть кто-то… в клане? — сжав пальцами стенки кружки и старательно высматривая что-то в чайной глубине, нарочито между прочим спросил Грег. Сару словно поленом по башке прилетело. Не сколько сам вопрос стал неожиданностью, а то, каким тоном и с каким видом его задали. «Ему явно не всё равно. Это то, что я думаю?» Не отрывая от гнома внимательного взгляда, медленно разгорающегося в золотой пожар, орк отчётливо и спокойно проговорил: — Нет. Ни в клане, ни вообще. Хрустальная бирюза вспыхнула под рыжими ресницами и встретилась с расплавленным янтарём глаз напротив. Сар чуть не поперхнулся, так обожгло его промелькнувшей на дне зрачков жаждой. Не похотью, не страстью, а желанием тепла и близости, обострённым одинокими днями и ночами, невосполнимыми потерями, усталостью воина, которому некуда было возвращаться. — А у тебя? — не успел прикусить язык орк. Грег приподнял бровь. — Конечно есть. — Сар всё-таки хапнул чая на вдохе и закашлялся. Гном вскочил, шлёпнул ладонью орку меж лопаток — аж грудина отозвалась барабаном, и, хитро прищурившись, сказал: — У меня семеро детишек, оглобля. Сар заржал, хекая и давясь воздухом, а Грег весело хихикал, довольный эффектом, всё ещё похлопывая пострадавшего по спине. Из светелки послышалось сонное муркотание, и оба испуганно зажали рты ладонями, уставившись друг на друга. Гляделки закончились истерическим приступом смеха, вылившимся в придушенное сопение, покрасневшие от натуги физиономии и выступившие слёзы. Когда они смогли наконец разогнуться и вздохнуть, ходики на стене тренькнули час пополуночи. — Давай закругляться, Сар, — тяжело дыша предложил Грег, всё ещё улыбаясь. — Тебе же, наверное, нужно рано выезжать завтра, чтобы не задержаться в дороге до темноты? — Да… — орк усмехнулся, стараясь не показать, как больно полоснуло по живому напоминание о статусе случайного гостя. Пожар надежды, разожжённый горячим взглядом гнома, снова превратился в еле тлеющую искру. — Было бы неплохо встать на рассвете, — совсем расстроившись, пробубнил Сар. — Тогда укладывайся на своё место… В смысле, где ночевал прошлый раз, — поспешно поправил себя Грег и улепетнул на кухню, собрав со стола посуду. Потому, естественно, не заметил, как сверкнули золотом оранжевые глаза. Доспех Сар сбросил ещё в сенях, душ принял сразу с дороги, так что приготовления ко сну заняли совсем немного времени. Уже устраиваясь под мягким мохнатым одеялом, орк понял: если сейчас не решиться, то шанса может больше не быть. Задаток гном дал такой, что впору сокровищницу наполнить — как раз мелкому зелёному дракону хватит. Стоит только сделать вид, что ничего не заметил, завтра к Сару намертво приклеится ярлык «друг» надолго, а то и навсегда. — Грег! — достаточно звучно, но не настолько, чтобы разбудить малышей, позвал орк, — Подойди, пожалуйста. Когда коренастая фигура гнома возникла на пороге комнаты, Сар громко прошептал: — Я лёг и забыл выключить свет, будь так добр… Ночник торчал в полуметре от подушки, орку толком и руку поднимать не нужно было, чтобы по нему щёлкнуть. Грег недоумевающе нахмурился, раскрыл рот, чтобы возмутиться, но наткнулся на совершенно невинный прямой взгляд и пожал плечами. Подошёл к кровати и потянулся к осветителю, наклонившись над изголовьем. Сар дёрнул его за вторую руку и уронил себе на грудь. — Не уходи… — влажно выдохнул в ухо, зарывшись носом в растрепавшиеся волосы. — Места хватит на двоих. Захочешь, просто поспим. А захочешь, — орк куснул клыком за мясистую мочку, — поспим не просто. Напрягшийся было Грег выдохнул и обмяк, а потом упёр свободную руку кулаком в подушку, чуть сдвинулся в сторону и впился режущим ледяным взглядом в медовое тепло, наполовину прикрытое чёрными ресницами. — А дальше что? — хрипло от сдерживаемой злости спросил гном. — Ты уедешь и вернёшься только к следующей ярмарке через год? Или, проезжая по делам, раз в пару месяцев будешь заглядывать на часок? А может, вообще забудешь сюда дорогу? Грег говорил всё тише, и злость переплавлялась в тоску, отчаяние, а под конец в откровенный страх. За три дня мир успел перевернуться, ожидаемый и всё же неожиданный визит орка поставил его на ребро. И — пожри Хозяйка Гор! — быстрее бы он лёг на любую сторону, потому что балансировать в этой неустойчивости невыносимо! Лицо Сара менялось с каждым выплюнутым словом. Он посерьёзнел, сдвинул брови, оголил левый клык в праведном гневе и в итоге, уловив все оттенки голоса гнома, успокоил блеск глаз до затухающих угольков, мягко улыбнулся и ласково приложил ладонь к щеке Грега. — Спасибо, — провёл большим пальцем у нижнего века, щекочущего подушечку махровкой рыжих ресниц. — Я тоже боялся, что ты скажешь мне завтра выметаться, и мы больше никогда не увидимся. Я… — Сар нервно вздохнул и почувствовал, как сердце ускоряет ход, а в ответ стучит в груди гнома, всем приятным, таким правильным весом лежащего на нём. «Словно целуются каждым ударом», — орк невольно погрузился в это ощущение слитности так, что затянул непрошеную паузу. Грег шевельнулся, возвращая Сара в здесь и сейчас. — Я бы хотел остаться не только сегодня. Но будет так, как желаешь ты, — твёрдым голосом выговорил наконец орк. Грег долгим взглядом обвёл его лицо, задержавшись на губах, поднял глаза и прошептал: — Желаю. Высвободил левое запястье из ослабленной хватки, схватился за подушку обеими руками, подтянулся ближе и прижался губами к радостной улыбке. Охнул от крепких длинных рук: одной, вцепившейся в затылок, и другой, обнявшей за талию, — рыкнул и куснул орка за нижнюю губу. — Но давай именно сегодня просто поспим, хорошо? Я тоже… В смысле я не против. Но тебе действительно завтра нужно рано выезжать. И… — Грег смущённо ткнулся носом в ямку ключиц. — Не готовился я. Сар чмокнул гнома в макушку, выпустил из объятий и вздохнул с сожалением: — Я тоже не додумался до этого, дурень. В горнице ходики тренькнули дважды. — Согласен. Немножко отложим. Но ненадолго, — погрозил пальцем орк с притворной строгостью. — Ныряй ко мне, — приподнял край одеяла и тут же смешно расширил глаза. — Не-не-не! — пробубнил сдавленно, схватившись за край рубашки Грега, которую тот попытался снять. — Я не… — сглотнул, уронив голодный взгляд в пол, и отчаянно покраснел. — Могу не сдержаться. Грег приподнял брови, шкодливо ухмыльнулся и расцепил пальцы, впившиеся в подол. Не выпуская руку Сара, залез под одеяло, щёлкнул по ночнику и, наклонившись, лизнул острый кончик уха. — Тогда пойдём по сокр-р-ращённому р-р-расписанию, иначе ты стопр-р-роцентно не заснёшь, — дразняще перекатывая «р», промурчал гном, толкнув орка на спину и усаживаясь ему на бёдра, стараясь не зацепить самую чувствительную часть тела. До неё ещё дойдёт. Грег облапил широкую грудь, сжал пальцы, с удовлетворением услышав сорванный вздох, и с силой прошёлся по торсу, прощупывая сквозь тонкую рубашку твёрдые валики мышц. От ладоней побежали горячие ручейки иголочных уколов, превращающиеся в солнечном сплетении в водопад, всей массой бьющий ниже. Гном сладко вздрогнул и сел поудобнее, отпустив ткань штанов, неприятно тянущую в паху. Сар закинул руки за голову, поблескивая золотом из-под полуприкрытых ресниц. Грег облизнулся и прикусил губу, зная, что орк прекрасно видит в темноте. Впрочем, как и гном — подземный житель. В этом они на равных. Как же орк на него смотрел! Словно хотел искупать в пекучем желании. Никаких прикосновений не надо с такими взглядами — как бы раньше времени самому не сорваться. Грег огладил мощные бока и спустил ладони ниже, шаловливо проходясь большими пальцами в ложбинках у паха, натягивая и так тесную ткань штанов. — А-а-ах… Что ж ты… М-м-м, — зажмурился Сар, стискивая кулаки. Гнома от низкого тихого стона продрало по хребту так, что он невольно выгнулся, неосознанно пытаясь потереться о напряжённые бедра орка. Теперь стонали уже оба. — Клянусь, — хрипя пересохшей глоткой, выдохнул Сар. — Если ты продолжишь в том же духе, мне станет всё равно, во сколько завтра вставать, и кто из нас к чему не готовился… Грег довольно хихикнул, наклонился и аккуратно прикусил член орка. Сар напряг пресс в тщетной попытке сильнее прижаться к источнику приятных ощущений. Гном же — подлец! — отпрянул, дохнул влажно и тут же подул, охлаждая подмокшую ткань. — Сш-ш-ш-… Зар-р-р-раза! — обмяк орк. Грег, убедившись, что жертва дошла до нужной кондиции, по-хозяйски стиснул напряжённый ствол. Сар мотнул головой, положил ладонь поверх руки мучителя, сжал и взмолился: — Не томи-и-и, изверг. Гном мягко отвёл мешающую конечность и приспустил пояс, выпуская узника на волю. — Ого, — дёрнул бровями Грег, рассматривая внушительный стояк. — Неплохо тебя Мать Волчица наградила. Ну точно полено, — Пальцы, конечно, замыкались вкруговую с небольшим запасом, но и ручища у гнома далеко не маленькая. Сар польщённо фыркнул: — А второе имя у меня, по-твоему, откуда? Грег потянул нежную кожу вниз, оголяя приплюснутую головку и прижимая большим пальцем под уздечкой. — О-о-о-ох… — Давай об этом в другой раз, — сдерживая набежавшую слюну, проследил за выделившейся капелькой Грег. — У меня тут кое-что требует особого внимания. Когда широкий язык накрыл уздечку и мокро проскользил винтом вокруг навершия, Сара колотнуло. В прохладной горнице разлился удушающий жар, одарив испариной, во рту поселился суховей, за закрытыми веками вспыхнули белые разводы. Орку словно пережало грудину — следующий вдох всё никак не получался. Как только мгновенный паралич отпустил, по всему телу прокатилась тёплая волна, расплющившая по постели. Грег обнял головку крупными мягкими губами, и Сар раскрыл глаза, стараясь ничего не пропустить. Задышал чаще, ощущая, как погружается в нежное и горячее член, словно его обволокло легчайшим подпушком гривы мантикоры. А терпкость гномьего языка, ласково потирающего снизу, лишь усиливала возбуждение, смешивая противоположности в невообразимое алхимическое зелье. Шершавые твёрдые пальцы обхватили нижнюю часть ствола, другая ладонь легла на тяжёлую мошонку, хранящую стальной запас клана Волка. Грег сверкнул слепящим голубым исподлобья, чувствительно сжал орочьи яйца в горсти и насадился глубже. — А-а-а-а-а! — Сар не выдержал и запрокинул голову, выгнувшись. Гном напряг мышцы, сдержав полубессознательное движение, и, почувствовав, что тело под ним снова расслабилось, пропустил крупную головку к горлу. Орк вцепился руками в подушку и потерялся в разноцветных вспышках под зажмуренными веками. В паху разливался кипяток. Грег творил какую-то магию: уперев член в нёбо, он водил кончиком непонятно как вывернувшегося языка по уздечке и частично под венчиком — до куда мог дотянуться. В такт этим движениям мерно шевелил рукой у основания и теребил мошонку. Конечно, Сара надолго не хватило. А кого бы хватило?! Он не успел даже предупредить: только закаменел пресс и бёдра, а глотка издала родившийся под рёбрами рык. Грег выпил всё. Заботливо продержал во рту медленно обмякающий член, стараясь не задевать чувствительную после оргазма головку, потом осторожно облизал, очищая, и выпустил из плена. Горло немного саднило, а челюсть ныла: всё же мужское богатство у орка солидное, да и практики давненько не было. Однако гном остался собой доволен — Сар явно оценил его мастерство, раз до сих пор валяется тряпочкой на постели, изредка мелко вздрагивая. Такая картина превратила бы и мёртвого в нежить. Распалённый донельзя Грег потянулся к завязке своих штанов, но был перехвачен на полпути. Орк сам нетерпеливо рванул за шнурок. — Моя очередь, — заявил решительно, купая в лаве золотых глаз. — Смотри на меня. «Да я так сгорю раньше, чем кончу», — не смея ослушаться, думал Грег, залипая на светящейся радужке, перетекающей всполохами от тёмно-янтарного до слепяще-солнечного. Сар быстро высвободил член гнома, смачно лизнул ладонь и облапил загнутое к пупку гордо торчащее достоинство, жадно высматривая малейшую реакцию на свои действия. Ресницы гнома дрогнули и приопустились, взгляд слегка поплыл, челюсть расслабилась. В углу рта показался кончик языка, медленно пропутешествовал по верхней губе на другой край да так там и остался. Сара задурманило от воспоминаний о том, что эти губы и язык совсем недавно вытворяли. Он сжал член Грега и повёл кулак вниз, вырвав хриплый стон. Очень неторопливо, возвращая дразнящие издевательства сторицей. Взвесил на ладони второй руки подтянувшуюся мошонку, перебирая яйца, нащупал средним пальцем шовчик за ними и тихонечко надавил. — А-а-ах! Да… Ещё, — дёрнул бёдрами навстречу гном, вцепившись до треска в ткань своей рубашки, задранной до груди. Орк повторил, стараясь попадать в такт с рукой на члене. А потом ещё. И ещё. Как и просили. Грег прикрыл веки, не в силах удерживать расфокусированный взгляд, выстанывал ускорявшийся ритм, толкался в кулак. Из уголка рта потянулась капелька слюны. Он вдруг вынырнул из марева наслаждения, раскрыл свои невыносимо яркие, почти белые в этот миг глаза с расширившимся зрачком и содрогнулся от первого залпа оргазма, вгрызшись в орка взглядом. Сар ощутил, как плеснуло на грудь, а несколько капель упало на губы и подбородок. Непроизвольно облизнулся. Сладко. Дождался, когда пронзительная бирюза спрячется под ресницами, уронил размякшее тело себе под бок и нежно обнял, прислушиваясь к успокаивающемуся дыханию. — Знаешь, оглобля, кому ты обязан удавшейся торговлей на самом деле? — в полудрёме зашептал Грег. — Моим малышам. Удивлённый Сар дёрнул заострённым ухом, ожидая продолжения. Но его всё не было. Грег тихо посапывал, трогательно уткнувшись ему в плечо. Орк умилился и закрыл глаза.***
Сар проснулся от запаха оладий и мелодичного бурчания Грега. На кухне шкворчало масло, детёныши мявчили, пытаясь подпевать гному, в окне зеленело небо, отмываясь от ночной темени. Тело нежилось под мохнатым одеялом, пронизанное тем самым уютом и теплом, которое заставляет улыбнуться наступающему дню. И смежить веки ещё на пять минуточек, чтобы оттянуть его неизбежную суету. Сар потянулся, расправляя каждую на удивление хорошо отдохнувшую мышцу, и, услышав осторожные шаги, притворился спящим. От двери пахну́ло жареным тестом, сметаной и вездесущим мёдом. Край кровати прогнулся, а к губам прижались сладкие губы. — Встава-ай, оглобля, — бархатисто протянул Грег. — Завтрак готов. Сар зарылся пальцами в рыжие волосы и притянул гнома ближе, углубив поцелуй. — М-м-м-м, — оторвавшись от податливого вкусного рта, облизнулся орк. — С яблоками? — Угу. — Обожаю… — Так пойдём скорей, остынут, — хмыкнул гном, выбираясь из объятий. — … когда меня так будят по утрам. Уходящий в горницу Грег якобы не услышал последнюю фразу, но красные уши заметны были и со спины. Сар ухмыльнулся и вылез из-под одеяла. Судя по тому, что никаких следов вчерашних безумств орк на себе не заметил, Грег вставал ночью и позаботился об этом. Внимание грело душу. Сар вздохнул, наполняясь тихим, переливающимся через край счастьем. В нём и купался всё утро, пока молча завтракали вдвоём: хватало взглядов, улыбок и лёгких касаний для полного взаимопонимания. Так же в тишине Сар собирался в дорогу, пряча в заплечный мешок оладушки и молоко. Казалось, не домой он уезжает, а из дома. А там, в деревне, ждёт чужая хата и тухлое настроение казённой поездки, когда только и думаешь, как побыстрее разобраться с делами и свалить обратно — под тёплый бок сильного тела, к бирюзе незабываемых глаз. Грег вышел на крыльцо проводить. Они долго смотрели друг на друга. Как будто вот прямо сейчас решалось, быть им вместе или не быть. И стоит только отвернуться, хрупкая уверенность в завтра рассыплется пылью. Сар понял, что время пришло. — Знаешь, как бы сопливо не прозвучало, — нервно дёрнув плечом, заговорил орк, — моя душа остаётся здесь. А без неё я долго не протяну. — Он торопливо зашарил в потайном кармашке, — Мне бы хотелось… Вот… — и раскрыл ладонь с лежащей на ней серьгой. — Примешь? Вопрос был не в том, конечно, возьмёт ли гном ещё один подарок. И они оба это хорошо понимали. Только вот Сар, упорно глядящий на затейливую рунную вязь на ребре серебряного колечка, не мог видеть, как округлились глаза у Грега. В них промелькнуло столько эмоций за раз, что сам он вряд ли это в полной мере смог прочувствовать: удивление, растерянность, недоверие, робкая радость, озадаченность, проблеск понимания и наконец спокойное принятие. — Да, — хрипловато сказал гном и расстегнул серьгу в левом ухе. — Надень сам, — повернулся боком. Две ступеньки разницы в росте облегчали задачу: никому не нужно было наклоняться или запрокидывать голову. У Сара непонятно с чего дрогнули пальцы, он почти уронил юркое колечко, но всё же смог овладеть собой и, задержав дыхание, аккуратно вставил серьгу. Она блеснула в первых лучах восходящего солнца, а орк почувствовал, что именно сейчас всё встало на свои места. Его душа так точно. Грег схватил его за ремень мундира, пересекающий грудь, рванул к себе и смачно впечатался в губы. — Что хочешь делай, но чтоб максимум через неделю был здесь. Сар расплылся в широкой улыбке, вытянулся во фрунт, стукнул кулаком в грудь, отдавая честь: — Есть через неделю быть здесь! Развернулся через правое плечо, как на плацу, и промаршировал до прогревшейся телеги. Гном опёрся плечом о столбик крыльца, провожая взглядом удаляющуюся спину, прикрыл веки и втянул носом свежесть утреннего ветерка, игриво перебирающего волосы. Пахло жизнью. Впервые за два года. Грег пощупал серьгу, словно желал лишний раз убедиться в её реальности, хитровато прищурился, покачал головой, поражаясь наивности некоторых вроде бы взрослых, но всё равно зелёных в обоих смыслах личностей, и зашёл обратно в дом.***
Маленькая хатка на краю деревни встретила хозяина затхлостью и тишиной, такими непривычными после шумных тёплых хором Грега, что под ложечкой тоскливо засосало. Прижиться Сар толком не успел за два месяца после переезда, оттого ощущения своего, родного, так и не появилось. Загнав телегу под навес, орк зашёл в домик и осознал, что совершенно в нём чужой. И дело совсем не в том, что он не управился как следует с хозяйством, не смог создать живой уют или считал избу временным пристанищем. Просто весь свет, радость бытия, самая его суть больше не обитали в этих стенах. Зато ждали в дне пути отсюда. Сар присел за стол, обвёл взглядом скудно обставленную, но чистую горницу, тонущую в сумерках — не хотелось даже зажигать свет — и утвердился в мысли, которая всю дорогу бродила в голове. Наутро орк зашёл к людям, присматривавшим за хаткой в его отсутствие, отдарился за услугу и рассказал, что собирается уехать насовсем, потому продаёт дом, чем немало их расстроил. «Пусть пару месяцев — не тот срок, за который можно к кому-то по-настоящему привыкнуть или сдружиться. Но хорошие соседи — богатство во все времена, — сказал, пожимая зелёную руку, глава человеческой семьи. — Надеюсь, куда бы дорога тебя не занесла, ты найдёшь свое счастье». Сар вспомнил Грега и мысленно ухмыльнулся: «Ага. Как же. Тут и за неполные сутки можно влипнуть по самое не балуй». Правда, не сказать, чтобы он был чем-то недоволен. Его всё устраивало, включая неизвестность, в которую звало сердце, хотя как воспримет гном неожиданное «я приехал насовсем», только ему и ведомо. Жилище старосты в центре деревни возвышалось тремя этажами и хвасталось каждому прохожему резными каменными стенами, уложенными с любовью, — ну настоящий дворец! Сар с любопытством присмотрелся к постройке, на которую раньше не особенно обращал внимание: стало интересно, почему дом Грега так сильно отличается. Вроде бы и тут гном живёт, и там, а как по-разному. — Нравится? — лучась довольством, спросил староста, распахнув входную дверь. — Здоров, Марк, ты-то мне и нужен, — протянул ладонь поздороваться Сар. — Чего ж не нравится? Хорош терем, этого не отнять. Подскажи, будь добр, почему твоё жильё каменное, а у другого моего знакомого гнома — деревянное? Марк приподнял мохнатые чёрные брови, закладывая большие пальцы за пояс, подпирающий внушительное брюшко. — Дык он, видно, из северян. Каменная домина на поверхности в сильном холоде для житья не очень практична — чай не в недрах. Прогревается долго, требует много топлива, остывает быстро. Да и строится тяжко. Дерево выгодней, главное — правильно возвести. А вот в более теплом климате наоборот — камень удобней: в жару внутри всегда прохладно, а зимы не настолько морозны, чтоб затраты на отопление стали неподъёмными. Ты заради этого меня искал, что ль? — Не, — хохотнул Сар. — Это мне просто любопытно стало. А так я вообще по делу. Дом продать хочу. Брови старосты совсем заползли на лысину. — Как так?! Ты ж только его купил! Вот и отпускай вас на ярмарки: совсем все ремесленники в города поутекают. А нам что делать? Только гончар в деревне появился… — расстроенно зубубнил Марк. — Ну, прости. Так вышло. Обстоятельства… — Ха! Точно зазнобу нашёл, — подмигнул староста, ухмыляясь в бороду. — Ну, дело-то молодое, справное, — хлопнул орка по плечу Марк. — Жаль, конечно, что ты нас покидаешь, но что поделать. Пойдём, документы оформим честь по чести. За месяцок, может, и покупатель найдётся. — Мне за неделю надо. — Ну ты, блин! — смешно всплеснул руками староста. — Где ж я тебе так быстро-то? Пока гонцов в города с предложением для учеников мастеровых отправлю, уже больше времени выйдет. — Как бы ни было, через семь… Нет, даже через шесть уже, получается, дней, я по-любому уеду, — упёрто пробасил орк. — Ну… — схватился за бороду староста, что-то прикидывая в уме. — Раз тебе так срочно, у меня есть вариант, но он тебе не понравится. Я могу перекупить домишко, — сложил руки на груди Марк, — однако цену хорошую не дам. Пока найдётся покупатель, мне за хатой присматривать придётся, так что делай скидку. — Согласен, — не задумываясь ответил Сар. — Ты — честный гном, меня не обидишь и лишнего не возьмёшь, потому решай сколько и ударим по рукам. — Хороша, видать, зазноба, а? — хихикнул Марк, шутливо ткнув орка кулаком в бок. — Ещё кака-а-ая, — мечтательно протянул Сар, сияя всеми клыками. Сделку полирнули добрым бокалом медовухи, до которой староста дюже охоч, — подвал у него просторный и ровно такой, чтобы правильно хранить драгоценные бочки. Покидая гостеприимный дом, Сар почувствовал себя настолько легко, будто разжился амулетом левитации. Казалось, подпрыгни и тут же улетишь. Спустившись с крыльца, орк сделал пару шагов, застыл на месте и внезапно вспомнил, о чём ещё хотел спросить. — Марк! А что означает серьга у тебя в левом ухе? Если, конечно, это не слишком личное. Староста обернулся на пороге и внимательно посмотрел на орка. — Ты к гноме-северянке клинья побиваешь, что ли? — С чего ты взял? — Вопросы у тебя больно своебразные, — лукаво сверкнул чёрными глазами староста. — То есть? — нахмурился орк. — Да брачная это серьга, — хмыкнул Марк. — Кольца у нас не прижились: мы в течение всей жизни когда-то так или иначе работали в шахтах, пока на поверхность не начали выбираться. А украшения на пальцах только мешаются — то потеряются, то повредятся, а то и сотрутся — попробуй кайлом или молотом с ними помахай. Вот и превратилось обручальное кольцо в серьгу. Когда гном или гнома хочет предложить душу и сердце, то дарит её, спрашивая, примут ли в дом. И если им отвечают согласием, по нашим древним законам пара считается одним целым. Оформить брак, конечно, требуется — на всякий законный случай — но в принципе не обязательно. — … — Эй… Ты чего застыл? — всполошился староста, подскочив к впавшему в ступор орку. — Э-э-эй, — помахал рукой перед лицом. — Не пугай меня! Да ты чего?! — повысил голос Марк, встряхнув за плечи. Сар, стоявший столбом с отвалившейся челюстью, заморгал, словно прозревая, опустил глаза на тормошащего его старосту и расплылся в сумасшедшей улыбке. А потом подхватил его под мышки и закрутил вокруг себя, заорав на всю улицу: — Он согласился, Марк! Он со-гла-сил-ся! — А-а-а-а! Поставь меня на место, псих! — ревел дурниной староста, безвольно болтаясь в сильных руках. — Спасибо! — вернул на землю ошарашенного Марка орк, схватил за голову, чмокнул в лысину и унёсся, подпрыгивая на ходу. — От дуралей, — поправляя одежду и озираясь по сторонам, пробурчал под нос староста. — А! — Махнул рукой, — Благослови Хозяйка Гор. Хех. Сар летел, почти не касаясь земли, без всякого амулета левитации, а в голове только и крутилось: «Он сказал «да»! Он сказал «да»!» Теперь все сомнения и страхи остались в прошлом. Время собирать вещи. Пора домой.***
Входная дверь хлопнула. — Я дома! — О! Всё в порядке? Не ранен? — выскочил из кухни Сар, снимая фартук. — Помоги чуток… — пыхтя снял с плеча явно тяжёлую сумку Грег и осторожно поставил на пол. — Хорошо всё, не волнуйся. Виверну саблезуб, судя по трупам, прибил, да и сам об её яд убился. Зато я знаю, чего вдруг она тут поселилась — нашла укромное место, чтоб детёныша высидеть. — Дай хоть поздороваться, коротышка, — наклонился Сар, крепко целуя всегда сладкие желанные губы. — Привет-привет, — облизнувшись, муркнул гном. — Так что помочь-то? — внимательно осматривая Грега с ног до головы, спросил орк. — Дык вот… — поднимая с пола подозрительно округлую сумку, начал гном, — Понимаешь… — Гре-е-ег, — прищурился Сар, складывая руки на груди, — только не говори мне, что ты притащил яйцо. — Ну не бросать же маленького, — умоляюще заныл гном. — Я воспитаю. Ты же меня знаешь! Из светелки очень разборчиво и громко раздалось: «Мама!» — Видишь! — торжествующе улыбнулся Грег. — Научил же мимиков говорить! — Ага, учил называть себя «папой», а научились называть меня «мамой», — притворно рассердился орк. — Заниматься виверной будешь сам. За это с тебя должок, — и неприлично дёрнул бровями, интимно понизив голос. — А можно я его сразу отдам, муженёк? Ты так соблазнительно смотришься в этом фартучке, — прихватил пятернёй мускулистое зелёное полупопие Грег. — Только после душа и ужина, муженёк, — осклабился Сар, пожимая гномью ягодицу в ответ. — Зря я, что ли, на кухне парился? — Ма-ма! Мам! Мама! — Ох! С вами всеми тут и двинуться недолго, — всплеснул руками орк и поспешил в светелку. А Грег опёрся о косяк двери, прислушался к бурчанию Сара из кухни, муркотанию мимиков, втянул носом запах блинов и, конечно же, мёда, прижал крепче к груди яйцо и улыбнулся. Семья стала больше. Жизнь била ключом.