Дела семейные

Мартовское солнце непривычно жаркими после зимы лучами заливало его кабинет, белую ширму, столы с микроскопами и темную фигуру, по-хозяйски усевшуюся на его стул, закинув ногу на ногу. — Привет, кузен, — на французском поприветствовал его Алексис, растягивая губы в немного змеиной улыбке. — Прости, что я без предупреждения. — Привет, — барон Жан-Клод де Шамм, которого в Смоленской Больнице знали как Жана Ивановича, по старой привычке распрямил плечи. — Ты сидишь на моем стуле. — Ах, простите, барон, — он поднялся; скупые, изящные движения аристократа удивительно контрастировали с его современным костюмом. И распахнул руки. Жан со смехом сделал шаг вперед, заключая родственника в объятия. — Кажется, с прошлого раза ты так и не поменял обстановку. Когда это было? Девяносто… седьмой или восьмой? Когда у них был этот… дефолт? — Девяносто восьмой, — Жан отпустил Алексиса, выдвинул запасной стул и сел на него. — И ты не прав, у меня новое оборудование. Алексис скептически посмотрел на микроскоп и скривился. — Извини, я просто привык к другому уровню обеспечения, — он опять сел на стул Жана и кинул на колени пальто. — Я бы предложил тебе сменить место работы, но, к сожалению, слишком хорошо знаю твою привязанность к названной семье. — Они более постоянны, — заметил Жан, с любопытством рассматривая кузена. Удивительно, насколько кровь старого рода их матерей — родных сестер — проявилась в них обоих. Те же зеленые глаза, выразительный нос, контуры лица и тонкие губы. Помнится, когда-то их легко путали — до тех пор, пока Алексис не встретился со своей фемм фаталь Лизавет и не обзавелся ранней сединой. Кажется, за последние двадцать лет характерная полоса, разделявшая его шевелюру, стала шире. Интересно. — Ты пропал очень внезапно. Хотя, признаю, не впервые. — Ах, об этом, — Алексис скривился. — На редкость неприятные и непредвиденные обстоятельства. Настолько, что я был вынужден все это время полагаться на Гуро. Жан даже рот приоткрыл от удивления. Насколько он знал — пусть их и связывали деловые отношения, в которых Алексис создавал для Гуро эликсиры, помогавшие тому справляться с побочными эффектами способа, коим он достиг бессмертия, — Яков Петрович был последним, к кому бы Алексис обратился за помощью. И уж точно не раньше, чем бы ему в таковой отказал Николай Васильевич Гоголь, который до определенного момента разделял симпатию к фемм фаталь Алексиса, так как сам был некоторое время в плену ее чар. — Могу тебя заверить, это было абсолютно недобровольно с обеих сторон, — Алексис скривился. — Хотя старый масон все равно постарался обратить все себе на пользу. — Это явно очень увлекательная история, — Жан глянул на часы. Ему еще предстояло сегодня заполнить множество бумаг, но, в конце концов, для этого можно использовать и ночь. — Проклятие, — еще больше скривился Алексис. — Ведьма меня прокляла, при этом связала с Гуро как со свидетелем. И я никуда не мог от него деться. Ведьмой кузен именовал вполне конкретную особу, повинную в смерти его Лизавет, и Жан только прицокнул языком. Видать, кузен опять попытался прервать ее существование. — Впрочем, у этой истории получилось неожиданное продолжение, — Алексис мягко улыбнулся. — Ведьма упокоена; если повезло, то навсегда, а я… Я пришел попрощаться, Жан. — Попрощаться, — Жан фыркнул. — Ты говоришь загадками. — А ты не видишь? — непривычно широко, показывая зубы — а ведь Алексис всегда следовал привитым еще в восемнадцатом столетии гувернерами правилам вежливости — улыбнулся он. — Или мне лучше позволить тебе попробовать мою кровь? И протянул руку. Жан закатил глаза, тяга кузена к театральным жестам была порой невыносима. Но, в конце концов, чего хотеть от него, такого же осколка прошлого? Поэтому он подчинился, чуть отклонился на стуле, взял с подставки скарификатор и чистое стекло. Смочил вату спиртом, больше по привычке, хотя помнил, что Алексис со своим бессмертием в таком не нуждается. Он взял длинопалую ладонь, немного помассировал палец левой руки, отметив, что на безымянном теперь надето узкое, явно современное кольцо. Жан бросил быстрый взгляд на правую руку и с огромным удивлением не нашел вдовьего кольца, которое Алексис носил почти двести лет. Заинтригованный, он быстро проколол кожу скарификатором, выдавил несколько ярко-красных капель на стекло, поднес к губам и слизнул. — Первая положительная, — сказал он автоматически. — Холестерин немного выше нормы, но в целом неплохо, — а потом очень внимательно присмотрелся к лицу кузена. Теперь он видел, да. Несколько мелких морщин в уголках глаз, складки у рта стали чуть глубже. И седая полоса в волосах действительно увеличилась. Если не знать, на что смотреть, и не увидишь разницу. Но достаточно было попробовать кровь, настоящую кровь, не тот застылый суррогат, похожий на вампирскую кровь, смешанный с зельями, чтобы понять: бессмертие Алексиса ушло. — Я даже не знаю, — сказал он наконец, — поздравлять тебя или нет. — Поздравлять, — мягко улыбнулся кузен. — Это был неожиданный побочный эффект того, что с меня сняли проклятие, но и моя долгая жизнь получилась в результате стечения обстоятельств. Я не планировал прожить столько после смерти Лизы, хоть и не жалею об этом. Но, думаю, ты как никто другой поймешь меня, если я скажу, что рад случившемуся. — И много тебе, — Жан махнул рукой, — осталось? — Полагаю, лет тридцать-сорок я еще вполне проживу, — довольно улыбнулся Алексис. — Благо, мне есть с кем разделить эти годы. — Даже так, — Жан покачал головой. — А как же память о незабвенной Лизавет? — Ты сам сказал, память, — Алексис повернул голову и посмотрел на высокие окна кабинета. — А моя Оксана — это дар… Так получилось, что когда-то я стал причиной ее смерти, она переродилась, и именно ей довелось снимать с меня проклятие Марии. Почти сказка, если подумать. Заколдованный принц, злая колдунья и прекрасная девушка, его спасающая. И ехидный конь в пальто. Теперь у меня есть лет тридцать-сорок, чтобы оторваться напоследок и подарить ей все то, чего она была лишена в жизни прошлой и этой. — И поэтому ты пришел попрощаться, — Жан вздохнул. Ему еще предстояло осознать, что же именно это значит, но он заранее предчувствовал неизбежную горечь расставания. Тридцать-сорок лет — это вовсе не мало по меркам людей, но не много по меркам пережившего два столетия вампира. И ведь до чего странно сложилась их с Алексисом судьба: оба оказались связаны с некими мистическими обстоятельствами, оба умерли, чтобы переродится, оба прожили столетия, в жизни обоих была роковая женщина, как комета перечеркнувшая жизнь на до и после. Разница лишь в том, что Алексиса к чему-то подобному готовили с детства, воспитание в роду потомственных колдунов давало знать о себе; а сам Жан смог уйти от своей фемм фаталь до того, как она разрушила его до конца, пусть чувства к ней точно яд пропитали его существо, и их узловатые корни не покинут его никогда. И тем интересней было бы взглянуть на эту незнакомую Оксану, сумевшую возродить в кузене способность любить. — Я не уверен, что готов прожить отмеренный мне срок в России, — скривился Алексис. — Понимаю, ты считаешь смоленскую глушь милым и уютным местом, но я все равно убежден, что жить нужно с комфортом. Россия прекрасна, когда тебе нужно скрыться, спрятать свою не-человеческую сущность. Но тратить те немногие годы, что тебе остались, на эту страну грустных людей — уволь. — Уже выбрал, куда переедешь? — Жан забросил ногу на ногу и сложил руки замком на колене. — Пока Италия, — Алексис мечтательно улыбнулся. — Оксана хочет выучиться у местных кулинаров. А дальше будем смотреть. Современная Польша вызывает у меня вопросы, а о Франции лучше даже не думать, чтобы не расстраиваться. Я бы рассмотрел Германию или Великобританию, но там сложно будет поддерживать привычный уровень комфорта. У меня есть некое предприятие, которое, надеюсь, сможет обеспечить нашу с Оксаной жизнь, но для этого нужно время. — Все у тебя продумано, — покачал головой Жан. — Узнаю старину Алексиса. — А ты? — кузен улыбнулся. — Как обстоят твои дела? Я не видел тебя больше двадцати лет, даже в этой провинции что-то да произошло. Как эксперименты с размножением? — Увы, — Жан вздохнул. Вся ситуация с беременностью Ольги была неимоверно сложной и болезненной. Равно как и непонятно, что же такого в этом «Кристалле», что он в совокупности с вампирской кровью и, как оказалось, иными… выделениями способен творить чудеса. Как знать, быть может, понимай он его формулу, при определенных условиях можно было бы повернуть обращение в вампира вспять? Хотя, если кто и мог помочь ему в этом деле, так это Алексис, с его глубочайшими познаниями в химии и мистических науках. — Мои усилия все так же бесплодны. Но есть интересные результаты в немного иной области. Если у тебя найдется время, я буду рад поделиться ими и услышать твой совет, но не здесь. Слишком длинная история, она не для этих стен. — Ты меня заинтриговал, — в глазах Алексиса мелькнул хищный интерес. — Предлагаю нам с тобой встретится уже у меня, — он достал из внутреннего кармана пиджака тонкую визитницу, вытащил из нее картонный прямоугольник, взял у Жана ручку и написал адрес на Краснофлотской. — Мы с Оксаной снимаем квартиру. Приезжай сегодня, когда освободишься. Постараюсь обеспечить тебя ужином. — Твою невесту, — Жан указал взглядом на обручальное кольцо, — не смутит мой рацион? — Поверь мне, — фыркнул Алексис. — После истории нашего знакомства ее мало что смутит. В дверь постучали, и в кабинет заглянула Люсиль. Она хлопнула глазами, должно быть, озадаченная их с кузеном схожестью. — Жан Иванович, — ее голос звучал как весенняя капель. — Там по скорой привезли. Вас ждут. Анализы я сделала. — Уже иду, Люсиль, — губы сами растянулись в улыбке. Жан поднялся со своего места и кивнул Алексису. — Как видишь, служба зовет. — Вижу, — кузен бросил быстрый взгляд на Люсиль и хмыкнул чему-то. — Тогда до вечера. Мы будем ждать. *** — Ты поздно, — вместо приветствия сообщил Алексис, распахивая дверь. — Сам же сказал — когда освобожусь, — Жан передал ему свое пальто и оглянулся. — Ты один? — Да, Оксана позвонила и сказала, что хочет встретиться со своими подписчиками с ютьюба, — кузен пожал плечами. — У нее канал про кулинарию, и она очень дорожит его аудиторией. — Кажется, не тем мы с тобой занимаемся, — чуть поджал Жан губы, вспоминая Женька. — Совсем не тем. — В наше время модным было служить Императору, — хмыкнул Алексис. — Не важно, какому, лишь бы служить. Помнишь драгун, гренадеров и гусар? И где теперь вся эта удаль? Лишь показушничество у любителей играть в солдатики. — О времена, о нравы, — согласился Жан. — Но хватит о грустном, ты обещал мне ужин! *** Квартиру, которую снял Алексис, никак нельзя было назвать маленькой. Похоже, он действительно решил следовать девизу «оторвись напоследок» и планировал жить оставшиеся годы на широкую ногу. Впрочем, у него всегда была тяга к шику, достаточно вспомнить обстановку петербургского особняка или того поместья в захудалой Диканьке. А как когда-то кормили у него на званых ужинах и обедах, как любил Жан завтракать у кузена и его супруги, когда они путешествовали по Европе. Ах, времена еще-жизни, как сладко тогда елось, пилось и спалось! Как мало он это ценил, и как порой скучал по этому. — Угощайся, — Алексис достал из холодильника два небольших пакета с кровью. — Можем положить в теплую воду, чтобы придать им температуру а-ля натюрель. Жан покачал головой. Он сидел на высоком барном стуле, у длинной стойки, отделяющей небольшую кухню от гостиной. Высокий бокал из тонкого стекла ловил отблески света на прозрачных стенках. Рядом стояло несколько розеток с закусками для Алексиса: фаршированные лимоном оливки, белые пресные крекеры, большая деревянная тарель сыров, среди которых Жан узнал дор-блю, горгонзолу, йоркширский с клюквой, овечий и какие-то еще. Закусывать их предлагалось прозрачным золотистым медом в маленькой стеклянной пиале и темным вареньем из черноплодной рябины. Из незашторенного, большого окна открывался вид на вечерний город, мост и темный Днепр. — Декантер? — у Алексиса была удивительная тяга к красоте и эстетичности всего его окружавшего. Даже странно, что несмотря на эту общую черту и любовь к оттачиванию ядовитого остроумия на всех попавшихся под руку, они с Ольгой на дух друг друга не переносили. Жан махнул рукой, мол, ладно. На вечер можно попытаться представить, что они с Алексисом не пережитки прошлого, удивительным образом дотянувшие до двадцать первого столетия. Кровь не спутаешь с вином, но если не акцентировать внимание на вкусе, то вот сидят два кузена и пьют за встречу. Алексис перелил содержимое одного пакета в декантер и закупорил его пробкой, стараясь не допустить свертывания крови. Второй пакет тем не менее кинул в теплую воду. Себе он налил вина и наконец-то сел рядом с Жаном. — Ну что же, кузен, — азартно улыбнулся он. — Чем ты так хотел со мной поделиться? *** Спустя час времени, три бокала вина и два пакета крови они уже сидели на полу гостиной. Жан откинул голову на диван, Алексис расстегнул ворот рубашки. — И теперь Ольга почти что под домашним арестом Хранителей, — подытожил он. — Ей позволили посещать врача, хотя я пока еще не решил эту проблему: необходимо выбрать, какому специалисту можно доверить вести ее, чтобы он при этом не растрепал всем об особенностях, которые обязательно всплывут. Не говоря уже о том, что я не представляю, чем могут обернуться сами роды и кем будет ребенок. Вампиром, человеком, чем-то посредине? — Чем-то, — Алексис пригубил вино. — Ты говоришь о нем как об объекте. — Потому что с научной точки зрения он и есть объект, — Жан потер виски. Так было в какой-то мере проще отстраниться от ситуации, быть за ее рамками и не позволять эмоциям управлять собой. Из этого никогда не выходило ничего путного, и вся история его любви к Ольге только служила тому подтверждением. В текущих же обстоятельствах его трезвый рассудок был залогом того, что ребенок и его мать выживут. — Занятная ирония, — кузен покачал головой, пряча усмешку. — Ольга, насколько я ее помню, последняя женщина на земле, которая хотела детей. Потомство — это была твоя идея фикс. И вот теперь, после стольких лет, после всех твоих неудач, именно она беременна. Не твоим ребенком. Прости, но я нахожу это занятным. — Будь я сторонним наблюдателем, — горько вздохнул Жан, — я бы тоже посмеялся. — Как ты? — Алексис посмотрел на него очень серьезно. — Паршиво, — Жан наконец-то мог кому-то это озвучить, и ему даже чуточку полегчало. Как будто сделал надрез на загнивающей ране. — Но не могу позволить себе поддаться чувствам, какими бы они ни были. — Тебе пошла бы на пользу смена обстановки и окружения, — вздохнул кузен. — Но я даже не буду предлагать тебе отправится с нами в путешествие, не тот момент. И все же, когда все уляжется, я буду рад видеть тебя как нашего с Оксаной компаньона. — Твоя Оксана может быть иного мнения обо мне, — возразил Жан. — Нет, не будет, — Алексис опять улыбнулся. — У нее самой не осталось семьи, она знает цену родственным узам. И у нее легкий нрав, вы сойдетесь. Интересно, подумал Жан, какова эта Оксана. Алексис говорил о ней с такой нежностью и привязанностью. А ведь после смерти Лизавет и собственного воскрешения он походил на пустую оболочку. Как будто сгорел дом, но остался его остов и фасад, и теперь он смотрит на мир провалами пустых, выгоревших окон. Два столетия понадобилось кузену чтобы ожить, он собирал себя, отдав почти все чаяния своей второй страсти — науке. Но не только ей; еще одной движущей силой для него было желание во что бы то ни стало отомстить убийце возлюбленной — старшей сестре Лизавет, Марии. И вот наконец он свободен и дышит полной грудью. Эта вспышка жизни радовала, пусть за ней и последует неотвратимый конец. Даже если он наступит лет через тридцать-сорок. — Хотя, возможно, дело в твоей парадигме, — задумчиво продолжил он. — Потому что мне кажется, если уж на то пошло, не только в наркотике. — А что еще? — поинтересовался Жан. — Любовь, — философски ответил ему Алексис. — Дети лучше получаются в любви, пусть и мгновенной и плотской, чем без оной. А вы с Ольгой достаточно метафизические сущности, чтобы ваша способность к воспроизведению была завязана не только на физиологический процесс совокупления. — Интересная теория, но она отдает веком этак девятнадцатым, — поморщился Жан, хотя в глубине души простое предположение Алексиса его задело. — Как называется тот наркотик? — спросил тот, пригубив вино. — А я не сказал? — рассеяно ответил Жан, потянувшись за своим бокалом. Он уже выпил пакет крови Алексиса, терпкой, живой и пряной. Вторая была мягче, с легкой ноткой, напоминавшей о ванили — такой же сладкий аромат и горьковатый привкус. — Кристалл. С претензией на оригинальность и глубину. — Ха, — Алексис даже сел ровно. — Glacies crystallum. Интересный однако у него побочный эффект. — Прости? — Жан посмотрел на оживившегося кузена. Какая-то мысль настойчиво бродила в подсознании, но он, наевшись, не мог ее уловить. — Glacies crystallum, — Алексис встал и начал возбужденно ходить по комнате. — Ледяной хрусталь. У Оксаны потрясающие голубые глаза, и я назвал его так. Однако что ждать от современной молодежи, они совсем не ценят красоту. Вот раньше скажешь — «Зеленая фея», и все отлично понимают, что речь идет об абсенте. А сейчас — одно слово и все, иначе не запомнят. Оксана вечно бьется над заголовками своих видео. Мне иногда кажется, она дольше оформляет видео и рекламу у себя в блогах, чем снимает кулинарию. Клиповое мышление, что поделать. — Ты создал Кристалл, — вычленил из потока жалоб Алексиса Жан. — Ты. Создал. Кристалл. — Да, — он замер посреди гостиной. — Я же говорил, мне осталось не так много, и я хочу оторваться напоследок. Для этого нужны деньги, потому что для всего и всегда нужны деньги. — И ты использовал свои знания в химии, фармакологии и… э-э-э… травничестве для создания наркотика, — Жан ущипнул переносицу. — Это слишком даже для тебя. — Говорит мне тот, кто ворует донорскую кровь в больнице, зная, что она может понадобится больному, — Алексис поморщился. — Прости, но я не готов слушать морали. Если люди настолько глупы, что сами готовы травить себя, то кто я такой, чтобы им мешать? — Твоя Оксана с этим согласна? — вернул Жан шпильку. — Нет, она не знает и не узнает, — Алексис скривился. — Ей это абсолютно ни к чему. Впрочем, ее реакция может и удивить. Когда я пытал при ней одного подонка, она не особо возражала, — а потом немного задумался. — Правда, до того он пытался ее изнасиловать, так что, наверное, это не чистый эксперимент. — Ты понимаешь, что твой… препарат, — пытаться стыдить Алексиса гиблое дело — он слишком не любил людей, и с годами это только усугубилось, — может стать ключом к спасению многих жизней. В соединении с вампирской кровью — это панацея. — А без крови — наркотик, — Алексис налил себе еще вина и опять сел рядом. — И это гораздо более перспективное направление. — Возможно, но если ты, или Оксана, или ваши потомки заболеют тем же раком, — попытался зайти с другой стороны Жан. — Разве ты не отдал бы все за подобное лекарство? — Но ты не знаешь, сработало бы это на вашей старой Хранительнице, — поморщился Алексис. — Хотя, с другой стороны, если продавать его военным как сыворотку для суперсолдат… — Почему ты даже не задумываешься о том, чтобы помочь людям? — спросил Жан. — Не вижу смысла, они того не стоят, — Алексис поморщился. — И уж прости, если никому в голову не пришло сделать формулу спинразы открытой, то почему я должен быть лучше. И возразить на это было нечего. — Но все же если мы с тобой возьмемся за изучение этого феномена, — Алексис махнул рукой, — то можем договориться, что спустя пять или десять лет ты сможешь обнародовать формулу и лечить людей сколько тебе заблагорассудится. Я к тому моменту, наверное, смогу обогатиться за счет военных или наркобаронов и заработать капиталец на нашу с Оксаной безбедную жизнь. — Разве я предложил тебе совместные исследования? — Жан рассмеялся. — Я действовал на опережение, — Алексис хищно улыбнулся. — И потом, вспомни, разве не об этом мы с тобой когда-то мечтали? Объединить наши знания, работать вместе? Когда еще воплотить эту мечту, как не сейчас, потом может быть поздно. — Я подумаю, — Жан пригубил бокал крови. — У меня и так весьма насыщенный график. — Безусловно, медсестры просто так довольными ходить не будут, — улыбка Алексиса стала совсем уж ехидной. — То милое создание в больнице, м-м? — Не начинай, — рассмеялся Жан. — Лучше скажи, где твоя Оксана? — Хороший вопрос, — кузен поднялся, подошел к барному стулу, где лежал его телефон, и посмотрел на время. — Ничего не писала, — он набрал вызов и поднес телефон к уху. — Странно, вне зоны доступа. — Может, сел? — предположил Жан. — Она современная девушка, ни шагу без зарядки и пауэрбанка, — Алексис нахмурился и опять набрал номер. — Твоя сестра по вампирству же работает в полиции? — Она работает в отделе убийств, а не в патрульной, — покачал головой Жан. — Так что не думаю, что сможет помочь. И я бы не волновался раньше времени. — Тебе легко говорить, — проворчал Алексис. — Твоя фем фаталь под замком. Ответить на колкость Жан не успел, потому что телефон кузена ожил. Тот нахмурился и взял трубку. До чуткого вампирского уха долетел взволнованный женский голос. — Леш, ты только не волнуйся, — говорила, судя по всему. Оксана. — Но меня тут на скорой в больницу привезли. И мой телефон, кажется, сдох, я у медсестры одолжила. Лицо у Алексиса было таким же, как в тот момент, когда он впервые увидел «воскресшего» Жана. — И куда тебя привезли? — тщательно проговаривая слова, спросил он. Жан тем временем поднялся со своего места. Адрес он и так знал — сегодня дежурила его больница. — Да, я выезжаю. *** — Привет, — Оксане повезло, обычно в этой рассчитанной на шесть человек палате были заняты все койки. Она сидела закутанная в кучу одеял и пила горячий чай. Судя по чашке — одолженной Люсиль. — Леш, прости, что так получилось. Алексис рядом громко выдохнул, а потом стремительным шагом пересек все расстояние от входа до койки и сгреб ее в охапку, прижимая к себе. С него как-то мигом слетели высокомерие и решительность, с которыми он ворвался в больницу. Жан даже и слова сказать не успел, Алексис просто «протаранил» дежурного врача, как будто у него, как и у Ольги, был дар гипноза. Дежурная только потом заметила Жана, настолько обескураженная напором его кузена. — Что ты учудила? — спросил он, не разжимая рук. И хоть между бровей у него все еще была видна складка, лицо заметно расслабилось. — Мы с подписчицами пошли гулять вдоль пруда, — Оксана положила голову ему на плечо. — А там каток. И дети. Лед не выдержал, пошел трещинами. Я думала, так только в кино бывает — за минуту полкатка исчезло. А там девочка была, она не успела добежать и упала в воду. — И ты бросилась ее спасать, — обреченно закончил Алексис, садясь рядом с ней. — Ну кмс я по плаванию или как, — насупилась Оксана. — Нужно было ждать, пока она потонет? Я пальто на берегу бросила, телефон, кажется, разбился. И в воду. Вытащила, там нас уже приняли остальные, пытались согреть, а потом и скорая приехала. Я только тут в себя пришла, спасибо, Люда дала позвонить. В дверь как раз заглянула Люсиль. Она удивленно подняла брови, увидев Жана, и перевела недоуменный взгляд на Оксану. А потом улыбнулась. — Нам обязательно проводить ночь… здесь? — Алексис наморщил нос. — Сейчас узнаю, — пообещал Жан. — Люсиль, душа моя, что у нас тут? *** Как бы Алексис ни противился, все-таки ночь в больнице Оксану продержали из опасения развития воспаления легких. Но обошлось — организм возлюбленной кузена отличался выносливостью, а сама она — живучим нравом. Такие сразу видны; они часто выкарабкиваются даже из самых тяжелых состояний. — Зараза к заразе, — со смехом сказала Оксана поутру, когда врач ее осматривал. Жан, который при этом присутствовал, тихо фыркнул. Возлюбленная Алексиса ему определенно нравилась. Даже удивительно, что такая открытая и в целом добрая девушка нашла в мизантропичном кузене. Осталось ее только выписать и сдать на руки Алексису, которого все-таки пришлось выставить из женского отделения ночевать домой. — Интересное получилось знакомство, — Оксана с ворохом бумаг сидела у него в кабинете и все так же пила чай из кружки Люсиль. — Леша так хотел вас увидеть, вы, если не считать Яковпетровича и Колю, единственный близкий его человек. — Никогда бы не подумал что он будет так отзываться обо мне, — улыбнулся Жан. — А он не отзывается, — Оксана улыбнулась, подставляя лицо солнечному свету, щедро льющемуся из окна. — Но достаточно послушать, как он о вас говорит. У нее и правда были удивительные голубые глаза. Да и не только глаза — белая кожа, изящные руки, длинная шея, густые темные волосы и чувственные пухлые губы. Бесформенная одежда не могла толком скрыть и ее прекрасную фигуру, так что не будь она невестой Алексиса, пожалуй, Жан не отказался бы поставить с ней эксперимент. В памяти всплыл вчерашний разговор. Кузен, наверное, был пьян, когда говорил о любви, какое отношение любовь имеет к оплодотворению… — Но все равно жаль, я вам вечер испортила, — Оксана повела плечом. — Я обычно таких глупостей не делаю. Но не знаю… это было как-то неправильно — просто стоять, если я могла что-то изменить. Она бы понравилась деду Славе, мелькнула мысль. Вот насколько старик не любил Алексиса, но Оксана пришлась бы ему по душе. Удивительно, как же получилось, что кузен так к ней привязался; отзывчивые девушки все же не в его вкусе. Были. …А как так получилось, что Ольга полюбила своего музыканта, мелькнула мысль. Или Анна — Жалинского. Дверь распахнулась, но вместо Алексиса в кабинет зашел Костик, ах, пардон, Константин Сергеевич. — Жан Иванович, — он чуть поморщился. — Я не к вам, а к …Оксане Дмитриевне, мне сказали, вас зовут так. — А, да, — она кивнула и нахмурилась. — Мы разве знакомы? — Нет, — Костик бросил быстрый взгляд на Жана. — Я могу с вами переговорить наедине? Оксана пожала плечами. В кабинет без стука вошел Алексис и недоуменно окинул всю картину взглядом. — Прошу прощения, а вы кто? — раздраженно бросил он Костику и, решительно отодвинув его плечом, подошел к Оксане. — Дорогая, нам уже пора. Тебе не стоит задерживаться в этой обители скорби. — Я исполняющий обязанности действующего первого заместителя Главы города, — обескураженный Костик стал надувать щеки и сурово хмурить брови, стараясь выглядеть внушительней. Осуждать его Жан не мог, не каждый день видишь человека, как две капли воды похожего на двухсотлетнего вампира, бытом коего ты обязан заниматься. — Константин Сергеич Бредихин. — И, чуть помявшись, осознал, должно быть, всю незаинтересованность в нем, но продолжил. — Отец девочки, которую спасла вчера Оксана Дмитриевна. — С ней все хорошо? — чуть нахмурилась Оксана. — Нас увезли разные бригады. — А, это ваш новый Хранитель? — одновременно с ней спросил Алексис Жана. — Да, к счастью, — Костик все-таки улыбнулся. — Я вам очень признателен. Если я могу что-то для вас сделать, пока вы в Смоленске, рад буду помочь, — и недовольно оглянулся на Жана. — Почему вы не соблюдаете режим секретности? — Потому что мы с Жаном знакомы еще с тех пор, как нам обоим было по пять лет, — раздраженно ответил Алексис. Костик выпучил глазаи нервно сглотнул. — Оксана, дорогая… — Спасибо за предложение, — по лицу Оксаны было видно, что ей откровенно неловко от такой благодарности. — Мы с женихом подумаем, да, Леш? — Конечно, — Алексис взял ее руку в свою и прижал к губам. — А теперь предлагаю попрощаться со всеми и уехать отсюда. Больница — не самое приятное место в Смоленске. — Это да, нам выделяют мало финансирования, — трагически вздохнул Жан. Костик порозовел, и это было приятно. *** Мартовское солнце все так же светило сквозь высокие окна, и в его свете легконогая Люсиль, одетая в белый рабочий халатик, казалась невинным ангелом, спустившимся с небес. Порыв ветра из открытого окна ординаторской взметнул тонкие занавески за ее спиной, подняв тучу пыли, которая замерцала в воздухе. Люсиль повернула голову и улыбнулась солнечному лучу, а потом отвернулась от шкафа с медикаментами, в котором проводила инвентаризацию, и пошла закрывать окно. На сердце у Жана против воли стало тепло. — Люсиль, мон шер, — он протянул ей кружку, из которой пила Оксана. — Твоя новая подруга просила вернуть и напомнить, что ты обещала ей скинуть ссылки на лучшие местные кафешки. — Ой, — Люсиль мило покраснела. — Спасибо, Жан Иванович. — А вы не знаете, Оксана со своим женихом надолго в Смоленске? — Посмотрим, — улыбнулся Жан. — Кажется, это зависит от меня. Люсиль удивленно хлопнула глазами, но пояснений не дождалась. Впрочем, Жан в полной мере компенсировал ей это. Уже после, в тиши своего кабинета, он опять принялся раздумывать над открывшимися ему фактами. Ради науки, Ольги с ребенком и давних мечтаний он все-таки согласится на предложение Алексиса о совместных исследованиях. Кажется, это сулит не только невиданные перспективы, но и возможное решение других проблем. И раз кузен теперь смертен, когда еще выпадет возможность оторваться вместе напоследок?