Сырой Землей и Плесенью

Денису казалось, что он слышит, как ток ползет по старым черным проводам. Провода расползались под тонкими обоями, похожие на варикозные вены сгнивших изнутри стен дома. Мышь трудолюбиво скреблась в углу. Денис лежал на спине, смотря в темный потолок. От тяжелого шерстяного одеяла пахло мокрым животным. Весь дом пах застоявшейся влагой и осенним холодом. Но под одеялом было тепло. Даже жарко. Тело легко проваливалось в мягкость разложенной на полу перины, и встать было невозможно. Тусклый оранжевый свет фонаря заливал часть стены с выцветшим цветочным узором. Тени ветвей нервно дергались. Топи снова внесли в список жилых. Кошка черной тенью скользнула в приоткрытую форточку, спрыгнула на комод между фотографий в рамках, потом на пол и исчезла в темном проеме двери. Заскрипели доски пола. Денис медленно сел на матрасе, смотря в приоткрытую дверь. Одеяло мягко скользнуло на колени, и влажный холод сразу обнял обнаженные плечи. Денис повернул голову. Соня спала всегда очень тихо, и казалось, что она совсем не дышит. Ее лицо было не разглядеть в густой тени. Оранжевый свет полосой лежал у нее в ногах. Денису захотелось лечь в эту полосу света, головой к ее ногам, и раствориться. Денис тихо встал. Накинул на плечи плед и мимо спящего Максима босыми ногами прошлепал в оранжевую темноту кухни. Он вздрогнул, когда кошка невидимым в темноте шерстяным комком кинулась ему в ноги, обняла его щиколотку длинным хвостом. Она не сопротивлялась, когда Денис мягко обхватил ее, беря на руки едва ощутимый теплый вес: шерсть и кости. Пальцы будто проваливались, не нащупывая самого животного. Денис опустил голову, утыкаясь носом в спину кошки, вдыхая едва ощутимый запах отсыревшей шерсти. Мягко провел рукой по истощенному боку, поглаживая. Кошка вжалась в него, выпустив мелкие коготки в кожу руки. Она была живой и тихо урчала. Вместе с кошкой Денис обошел обеденный стол и подошел к окну, занавешенному пыльным кружевом тюля. Стояла невероятная, душная тишина. За полосой леса собирались грозовые тучи, зарницы беззвучно вспыхивали, освещая верхушки деревьев и замершую, обездвиженную деревню. Денис дышал поверхностно, повинуясь общей тишине. В глубоких резких тенях домов и огородов что-то таилось, ожидая, когда фонари снова погаснут. Кошка урчала в тепле его рук. Вспышка зарницы холодным белым светом осветила четырехугольник окна. Денис посмотрел в приоткрытую дверь комнаты. В зеркале на трюмо отражалась тьма, скрывающая лицо Сони. Оранжевая полоса света все так же спокойно лежала на ее ногах. Ветви теней дрожали в углу потолка. Соня не двигалась. Максим черным бугром лежал на матрасе на полу. Он тоже не двигался. Денис аккуратно опустил кошку на подоконник, и стал одеваться. Кошка спрыгнула в темноту под столом и терпеливо наблюдала. Оранжевый свет отражался в расширенных зрачках. Денис наспех обвязал слишком длинные шнурки чьих-то грубых ботинок вокруг щиколоток. Встал со скрипучего стула, завернулся в полинявшую розовую куртку, натянул шапку и вышел в тишину улицы. Выходя на крыльцо, обернулся - из густой тени под столом на него смотрела пара светящихся глаз. Денис застегнул куртку и закрыл дверь. Все было тихо. Не было слышно ни ночных насекомых, ни птиц, ни шелеста листьев. Только тревожный неровный стук доносился откуда-то справа и чуть сверху. Денис не хотел смотреть, но все равно поднял голову в сторону звука. Большой пушистый мотылек глухими ударами тупо и сосредоточенно бился о плафон уличного фонаря. Уверенно добивался смерти. Но стекло плафона было толстым и равнодушным. Денис спрятал руки в карманы. Потоптался на месте. Он не знал, зачем оделся и зачем вышел из дома. За лесом сверкали зарницы, и глухие раскаты грома, еще совсем негромкие и ворчащие, сухой крупой рассыпались по небу. От промозглой влаги захотелось вернуться в дом. Спрятаться в тяжелом и влажном коконе шерстяного одеяла. Пожалуй, даже прижаться спиной к спокойной спине Макса. Чтобы было не так страшно в грозу. Денис развернулся на месте и судорожно вздрогнул всем телом. Соня бледным бесплотным призраком белела в оконном проеме спальни. Светлые волосы, золотые в оранжевом фонарном свете, рассыпались по белым обнаженным плечам. Она смотрела на него и сквозь него, и по неподвижному лицу металась беспокойная тень мотылька. Соня не двигалась и вроде совсем не дышла. Вспыхнула яркая зарница, и глаза Сони провалились в глубокую резкую тень, оставив только черные безжизненные дыры. Денису хотелось, чтобы она снова прикоснулась прохладной рукой к его лицу. Хотелось, чтобы она ударила его лицом о стол, схватив за волосы. Чтобы она разделала его на куски и сварила из него суп. Денис повернулся к ней спиной и пошел прочь от дома. Когда Денис вышел за калитку, поднялся ветер. Тишина наполнилась шелестом и глухим рокотом, ритмично накатывающим словно тяжелая холодная волна на каменистый пляж. Вспышки молний повиновались этому ритму, предвещая новые раскаты грома. Шум леса был похож на шепот. Денис смотрел на лес. Лес говорил с ним. Денис шел вперед по влажным рытвинам дороги, обняв себя руками и больше не оборачиваясь. Оборачиваться было страшно. Страшно было увидеть ее бледный силуэт в окошке на фоне темной комнаты. Страшно было увидеть что-нибудь еще. Черный провал на месте ее глаз. Денис шел к лесу, ведомый шелестом листьев и ритмом света. Вой ветра казался оглушительным после удушливой мертвой тишины. Небо раскололось и ухнуло вниз, на острую линию леса. Денис вздрогнул и втянул голову в плечи, плотнее заворачиваясь в куртку, словно ткань могла защитить его от липкой тревоги. Дождя всё ещё не было. И всё ещё было душно. Вязкий тяжелый воздух с трудом проталкивался в дыхательные пути. Быстро густел и влажным туманом сползал в самый низ легких. Денис вышел из последнего круга оранжевого света и вошел под темный прохладный полог леса. Тропа быстро растворилась во тьме, и Денис пошел по мягкой лесной подстилке, цепляясь носками слишком больших ботинок за корни и упавшие ветки. Спустя несколько шагов, Денис остановился, привалившись к дереву. Вдруг накатила усталость, до тошноты. Он сел, прислонившись спиной к мягкому мшистому стволу дерева. От земли тянуло влажным холодом. Денис закурил, выпустил упругую струйку дыма, подняв голову вверх, в темное небо, озаряемое вспышками молний среди черных пятен крон. Сигаретный дым не смешивался с тяжелым душным воздухом, оседал копотью на бронхах и вылетал вверх, клубясь и быстро рассеиваясь во тьме. Денис совсем сел на землю, вытягивая ноги. Грязь и холод не беспокоили его. Он огляделся по сторонам. Лес был сосновым и хорошо просматривался во все стороны. Справа от него все еще было видно оранжевые огни деревни и темные силуэты домов. По всем другим сторонам было темно и пусто. Огонек сигареты вспыхивал красным в ночи, расплываясь алыми пятнами. Лес все еще шептал, но Денис не мог понять шелестящих слов. Денис не знал, что выгнало его из дома в холодную лесную мглу в такой поздний час. Он не знал, куда и зачем идет. Он потушил сигарету, вогнав ее тлеющий красный огонь в жирную грязь под слоем гнилых листьев. Медленно, кольцами выпустил из горла дым последней горькой затяжки. Из тьмы, между черными стволами деревьев, за ним следили. Денис с усталым равнодушием смотрел в ответ на два тусклых огонька, светящихся во тьме. Вспышки молний на мгновение высветляли нечеткий силуэт, который был чуть темнее ночи. Силуэт не двигался. Только смотрел. Холод от влажной земли пробрался под одежду и кожу, и Денис поднялся, упираясь спиной в дерево. Отвернулся от равнодушного взгляда и от огней деревни. Пошел прямо, сквозь редкий кустарник, в ласковую темноту. Он уже был в этом месте. Покосившиеся кресты и заросшие мхом плиты черными тенями выросли на опушке леса. При вспышках Денис отчетливо видел лица на выцветших фотографиях, застывшие мертвые лица. Он не оборачивался, но знал, что тень с горящими плошками глаз остановилась в тени последних деревьев на краю кладбища. Крупные холодные капли упали Денису на лицо. Вспыхнули мертвые лица на памятниках. По небу прокатился гром. Денис знал, что не вернется. Рядом чернела свежая открытая могила. Денис подошел к краю, заглядывая во влажную темноту. Ему не было страшно. Он знал, что люди-из-леса и не-люди-из-деревни уже ничего ему не сделают. Он знал, что тот, кто называет себя Хозяином, уже ничего ему не сделает. Он знал, что они все - просто жертвы земли этого места, вписанные в иерархию случайным образом. Денис отвернулся от могилы, немного постоял, засунув озябшие пальцы в карманы, и упал спиной вниз. Влажная свежая земля благодарно приняла его. Денису было спокойно. Дождь усилился, прохладными каплями омывая его тело. Молнии и гром стали реже, ветер успокоился, и было тихо. Вокруг был только монотонный белый шум дождя. Денис видел поезд, видел глаза Сони, видел, как по ее лицу пролетали фонарные огни. Свет то открывал ему ее прозрачные печальные ресницы, то снова скрывал ее лицо в темноте холодного тамбура. Она так легко отдала себя этому месту. Так легко слилась с ним, так естественно. Он все еще чувствовал запах ее кожи этим вечером. Пряный запах земли и плесени. В могиле пахло так же, и ему казалось, что Соня касается прохладной рукой его лица. Круглые огни глаз смотрели на него сверху, неровная тень заслоняла собой темное пасмурное небо, неторопливо приближаясь, с равнодушным интересом. Денис сжал в кармане куртки забытую монетку. - Да что я видел-то? Денис видел тьму. *** Яма, в которой он проснулся, оказалась совсем неглубокой. Денис медленно сел, потирая шею, стирая обрывки ночных кошмаров, холодные прикосновения дождевых капель. Выбрался на мокрую траву, обтирая грудью и животом край могилы. Попытался стряхнуть с одежды грязь, но жирная мокрая земля только размазывалась по яркой ткани куртки. Денис размазал грязь по лицу. Почерневшие деревянные кресты и косые памятники в тусклом утреннем свете казались маленькими и жалкими. Всё стало другим. Денис чувствовал себя одновременно очень тяжёлым и очень легким: надёжно прикованным к земле, но бесплотным. Бледно-красное небо нависало низко над окружающими кладбище деревьями. Снова повисла душная тишина, как прошлым вечером. Денис вышел на дорожку к деревне. Он не чувствовал больше ни тревоги, ни страха. Не страшны были люди-из-леса и не-люди-из-деревни, не страшен был монастырь и его мертвый настоятель, не страшен был рак в его головe и не страшен Хозяин. Хозяина Денису даже было немножечко жалко. Денис тоже любил свою маму. Дорожка раскрылась в большую лужу у кривого шлагбаума. Денис поднял лицо к открытому от леса небу. В просвет между грязно-серыми тучами выполз красный диск солнца. Алый глаз смотрел на холодную гнилую землю, опоясанную по кругу железной лентой поезда. В деревне все было тихо, мертвые собирали яблоки для птицы в сарае и гладили мертвых коз по костлявым спинам. Денис наступил в глубокую грязь лужи, беззаботно взмахнув руками. У дома Соня умывала лицо водой из ржавого ведра. Денис снова подумал, как удивительно, что она так легко и быстро освоилась здесь. Как будто никогда живой не была. Денис остановился у калитки. Соня посмотрела сквозь него на дорогу. Денису стало неприятно. Он прошел вперед и остановился у сидящей на лавочке девушки. Бережно убрал выбившуюся из хвоста прядь с ее лица. Сжал пальцами ее бледную шею. Соня замерла, пустыми белесыми глазами смотря сквозь его лицо. Денис отпустил ее, и она снова погрузила ладони в холодную воду. Денис обратился к бледно-алому небу. На крыше дома, на самом коньке, сидела огромная уродливая птица, цепляясь кривыми черными когтями за покореженный металл. На сгибе облезших крыльев сквозь мутную красноватую пленку белели хрящи костей. Вытянутый острый клюв судорожно дергался, раскрывая неровные ряды мелких острых зубов. Красный заплывший глаз смотрел на Дениса спокойно и равнодушно. Денис забрался на окно, хватаясь руками за край крыши и подтягиваясь. Оскальзываясь на влажном металле, упорно лез вверх, пока не забрался туда, где сидела птица. Сел рядом, подтягивая колени к груди, упираясь ногами в неровности крыши, чтобы не соскользнуть вниз. От птицы пахло влажной землей и плесенью. Этот запах успокаивал. Убаюкивал. Красное облако ширилось вдоль горизонта, обещая затяжной унылый дождь. Птица прикрыла Дениса черным дырявым крылом. Денис не возражал.